Kitabı oxu: «Ульяновск про. Новые сказки»

Şrift:

ISBN 978-5-0050-8765-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ночь приведений

Ночь. Красивая, летняя ночь первого воскресенья июня, практически полностью затянула Волгу. С Нового Венца Ульяновска, не было видно ни одного моста. В такую темную ночь, создаётся впечатление, что уличные фонари совсем не помогают горожанам. Свет вроде как есть, но и он боится темноты, поэтому короток и не достаёт до дорожек.

Если бы кому-нибудь взбрело в голову посетить набережную в столь поздний час, он не встретил бы никого. Такое излюбленное место горожан, отдыхало от внимания к себе до первых лучей солнца.

И только в здании бывшего дворянского собрания, можно было заметить движение. Большой зал сооружения медленно обходил охранник. Он периодически останавливался и прислушивался. Не капает ли где вода? Делал еще несколько шагов и опять останавливался и прислушивался. Затем остановился около одной из колонн зала и зачем-то постучал по ней пальцем. Затем резко повернувшись принял одну из поз каратиста. В руке его возникла резиновая дубинка. Он обвёл взглядом весь зал. Было темно, а луна сегодня работать отказывалась.

Высокие белые потолки и белые колонны всё же немного освещали зал, и он отлично видел, тут нет никого и никого никогда не было, вот уже семь лет его ночных дежурств. Он знал это. Но надо же было себя как-то развлекать. Длинно зевнув, охранник пошёл в дежурку спать.

Ему было невдомёк, что сейчас на него смотрело четыреста пар глаз. Но он их не заметил, а они видели его. Такое бывает знаете ли в Ульяновске, один раз в год.

– Господа и дамы приведения! Прошу тишины! Это обычный человек, он на работе. Давайте не будем на него отвлекаться! Позвольте считать наш ежегодный съезд приведений Симбирского края, открытым, – приведение в виде высокого мужчины с длинными седыми волосами, стоявшее отдельно от толпы, обратилось к собравшимся.

Находящиеся в зале приведения захлопали.

Если бы мы могли видеть эту картину со стороны, отметили бы разношёрстность публики. Тут были и господа во фраках и цилиндрах, старики в ночных колпаках, была и молодёжь разного возраста. Объединяло их одно. Они не стояли на полу, а как бы парили над ним, едва касаясь.

– Господа приведения, тише! Вот вы, приведения Цильнинского уезда! Чего шушукаетесь? Стойте, не шумите! Итак господа и дамы! Позвольте немного общих вступительных данных.

– За прошедший год, в нашем Симбирском товариществе приведений, стало на восемь единиц больше. Это хорошо, коллеги. Есть у нас и потери, но общее количество говорит о приросте.

– Итак за прошедший год нам удалось подселить двенадцать приведений в ранее пустующие дома. Стоит поблагодарить общество приведений Карсунского района, они постарались, подыскали пять зданий. Ну что. За прошедший год нами напугано сто пятьдесят тысяч горожан и гостей города, а так же более полумиллиона собак и кошек. Как вы понимаете, некоторых по нескольку раз. Должен сказать, что более трёхсот человек мы отвадили от пьянства, хотя есть и 12 случаев инфаркта по нашей вине. Всё как всегда.

– Друзья. Предлагаю избрать президиум. Для голосования предлагаю кандидатуру приведения дома Абушаевых. Многие давно просили ввести в президиум представителей татарских приведений. Ему более ста лет и по статусу может занимать место в президиуме. Пожалуйста оторвитесь от пола кто против!

Из толпы приподнялись над полом метра на три две фигуры в цилиндрах и фраках.

– Обоснуйте, пожалуйста, – обратился к ним спикер.

– Абушаевы были крестьянами. Пусть зажиточными, но всё же крестьянами. У нас есть приведения которым более 200 лет и они дворянского происхождения и не разу не стояли в президиуме.

– Отклоняется, так как вы в меньшинстве!

– Господа. Нам нужно выбрать ещё одно приведение в президиум, – заявил председательствующий.

– Мы вам, председателю, приведению дома Оболенских, доверяем.

– Спасибо господа, есть регламент, предлагайте.

В центре зала опять поднялись над всеми два приведения, которые выступали ранее против.

– Предлагаем в президиум приведение рода Хованских! Это знатное приведение, регулярно проводит работу с населением села Архангельское. В облике губернатора Симбирска, шугает подгулявших в селе и в окрестных базах отдыха!

– Господа и дамы! Кто против данного предложения?

Приведения в зале не сдвинулись с места.

– Вот и ладненько. Итак, прошу приведение рода Хованских занять место в президиуме, – объявил спикер.

Одно из приведение в первом ряду переместилось в президиум.

– Господа и дамы приведения! – продолжил выступающий, – Нам необходимо проработать несколько вопросов, прежде чем мы приступим к ежегодному празднованию дня приведений.

– Итак первый вопрос. Уважаемые друзья, понимаю, не в первый раз, однако, ответ дать надо. Поступило обращение от приведения имения Екатерины Перси-Френч с просьбой выделить ей здание для обитания на территории Симбирской губернии.

Толпа зашумела.

– Вы знаете, мои дорогие, что имение в Тереньге, некогда принадлежавшее графине, занято другими приведениями, в частности приведениями семьи Скребитских, чьим хозяевам здание принадлежало ранее.

В толпе зароптали. Очевидно это и были приведения семьи Скребитских.

Выступающий продолжал:

– Поэтому, приведение Перси-Френч вынуждено, проживать в Японии, где скончалась графиня, а бывая наездами в Тереньге, бродит по кладбищу, вокруг имения и пугает водителей на дороге.

Толпа опять зароптала. Послышалось:

– Пусть в Японии живёт, самим тесно!

– А чего она не прибыла на собрание?

– Господа. Прошу тишины. Давайте уважать старость и дам. Она пишет, что в японских домах очень низкие потолки, мало мебели и вообще пространства. Ей надоело сидеть поджав ноги на циновке. Её можно понять, ей простор нужен. Давайте подумаем, куда её можно пристроить.

– У нас есть подходящий дом в Скрипино, это её вотчина, – воспарило над всеми приведение в виде симпатичного мужчины средних лет.

– Домик деревянный конечно, но за то природа вокруг замечательная. Опять же можно туристов пугать в Скрипинских Кучурах, – продолжило приведение мужчины.

– Вот это дело. Спасибо приведению семьи Голицыных, за идею с домом. А вот по Скрипинским Кучурам не всё так гладко. Этот сад гигантских камней охраняет дед Кучурек со своими подручными. Можно и по шее схлопотать. Они охраняют туристов, а к нам присоединяться не желают, считают себя выше. А за дом спасибо. Мы ей его предложим!

– Попрошу без разрешения не исчезать, – обратился к толпе спикер, увидев, что в толпе то тут, то там появляются дыры, —к празднику приступим все вместе.

– Вопрос второй, дамы и господа. Батюшка Симбирской епархии, через упоминания в своих молитвах, обратился к всевышнему с просьбой разобраться с приведением в Винновке, которое бегает по лесопарковой зоне в плаще и пугает прохожих тем, что раскрывает перед ними этот плащ! Представляете их ужас, когда они видят, что тела нет?

Толпа дружно засмеялась.

– Мы, друзья, не против. Однако, у нас такое приведение не зарегистрировано. Кто у нас в Винновке за главного?

– Я, приведение имения Киндяковых! – огласило себя красивое приведение в образе мужчины средних лет. —Это приведение князя Мышецкого. Оно еще в прошлом веке вышло из нашей ассоциации и не желает с нами знаться.

– А живёт оно где?

– Да прямо в парковой зоне. Днём в беседке гончаровской сидит. Ночью по парку бегает.

– Помню, был такой! Надо бы его отловить, да беседу провести по привлечению к нашей ассоциации.

– Неее, пробовали, не хочет.

– А если мы его в дом подселим? Не согласится, отберём плащ!

– Хорошо. Я поговорю с ним, – ответило приведение имения Киндяковых.

– Далее друзья! Как вы помните, на собрании в прошлом году, вы отрядили меня в качестве гостя на 1450 съезд приведений Российского государства, которое состоялось в Крыму.

Передаю вам от всего съезда горячий привет. Должен вам доложить, что народу в Крыму не пуганного, полно. Местное сообщество приведений не справляется, так как Крым, как вы все знаете, наш.

К нам поступило предложение, ежегодно, в курортный сезон, отправлять наших приведений в Крым. Местные товарищи обещали под это дело отдать Воронцовский дворец. Там всего одно приведение на весь комплекс. Сейчас идут переговоры по Ханскому дворцу в Бахчисарае. Там может поместиться до пятидесяти приведений сразу. От пещерных городов, катакомб, я отказался сразу. Итак товарищи, есть желающие отправиться в Крым на сезон?

Толпа радостно загудела.

– Тогда прошу желающих передать в президиум заявления установленным порядком, – провозгласил спикер.

Тут же по залу в сторону президиума по воздуху полетели буквы. Разные, большие и маленькие, белые и желтые, печатные и прописные.

Один из членов президиума сложил ладони тарелочкой и собрал все буквы. Они исчезли так же, как и появились.

Ловивший буквы заявил:

– Поступило семьдесят семь заявлений.

– Ну вот и хорошо, пусть так и будет. Отправляем в Крым семьдесят семь приведений.

– Следующий вопрос друзья! – продолжил спикер.

– Мне передали, что на приведений Мелекеса наехали самарские соседи. У них, видите ли, переизбыток приведений на количество жителей губернии. Поэтому они повадились пугать людей из Мелекеса. Какие будут предложения? Кто желает выступить?

Над толпой поднялось приведение во фраке и цилиндре. По его виду было понятно, что приведение весьма важное.

– Позволите? – обратилось оно к президиуму.

– Друзья. Слово предоставляется приведению дома Баюшевых, – объявил ведущий собрания.

– Приведения Самары ещё совсем недавно по численности не обгоняли нас, – начало приведение дома Баюшевых, – однако, у них уже пару лет действует закон о приведенческом капитале. В связи с этим, приведения из разных мест, чьи хозяева когда-то имели отношение к самарским землям, потихоньку перебираются туда. Сообщество им дома подыскивает, капиталом обеспечивает. У наших хозяев всегда были тесные связи с Самарской губернией. Можем и своих потерять, перейдут на Самарские земли, – рассказало приведение.

Толпа загудела.

– Что предлагаете? – спросил спикер.

Приведение дома Баюшевых продолжило:

– Предлагаю издать указ о приведенческом капитале, равном Самарскому, или на один-два испуга больше. Так же создать комиссию по подселению вновь прибывших в дома по всей губернии.

– Точно! Желающих много будет, так как наши хозяева жуть как много наследили в Питере и Москве. У многих и тут и там имения были, -заключил ведущий собрания, – давайте голосовать!

– Кто против, поднимитесь.

Никто не поднялся.

– На этом и остановимся, – удовлетворённо кивнул ведущий.

– Следующий вопрос друзья. Вы все знаете, что в этом году, от нас ушло наконец-то приведение Степана Разина. Не просто у нас складывались отношения. В последнее время оно совсем распоясалось и стало пугать не только людей, разыскивающих в Сенгилеевских горах клад Разина, но и нас. Так вот, московская ассоциация, куда оно подалось, попросило дать ему характеристику. Оно уже успело напугать тамошних руководителей.

– Надо сообщить правду! – послышались возгласы.

– Главное, чтоб они его обратно не выгнали!

– Если оно вернется, можем ещё от него по шапке получить!

– Друзья, с вашего позволения, я сам переговорю с московским руководителем ассоциации приведений, Калитой и постараюсь всё ему объяснить.

– Последний вопрос друзья. У нас реальные проблемы с водяными. И если со Свияжскими мы ещё как-то договариваемся, то с этой сладкой парочкой водяных из реки Симбирки, найти общего языка не получается.

Дошло до того, что они в центральной части города народу напугали в этом месяце на двадцать процентов больше, чем все наши, живущие в этой части города. Непорядок друзья!

Толпа неодобрительно загудела. То тут, то там слышалось:

– Поймать! Заколдовать! Замуровать!

Председательствующий одобрительно обвёл всех взглядом и спросил:

– Есть желающие спуститься в коллектор и напугать этих мокрых пакостников?

Толпа враз стихла. Со стороны можно было видеть, как только что кричавшие о наказании водяных, отводят взгляды в сторону.

Председатель задумался и произнёс:

– Я думаю, нам стоит просить спуститься в коллектор уважаемое приведение Ильи Ульянова. Вот уж кого, а его-то они выслушают и намочить не посмеют.

Толпа одобрительно загудела.

– Так и поступим, попросим его, когда он вернется со слёта ученых приведений в Страсбурге.

– И последний вопрос друзья. Нынешний губернский начальник, Жаров, опять затевает какую-то стройку. Снова привлёк каких-то инвесторов. Я вас вот о чем попрошу. То, что люди строят корпуса заводов и фабрик, это нам хорошо. Чем больше зданий на балансе нашего отдела промышленных приведений, тем лучше.

А вот то, что в прошлый раз вместе с японскими инвесторами в составе их делегации приехало два приведения, это плохо. Целый месяц пришлось их пугать, чтоб убрались восвояси. А в Японии, как мы помним, благодаря приведению Перси Френч, условия не ахти какие. Вот они, увидев такие просторы, уезжать-то не хотели. Попрошу внимательно отнестись к инородным гостям. Гоните их! Эта наша земля, Россия, отступать нам некуда!

– Господа и дамы. Официальная часть подошла к концу. Прошу всех на улицу, на Венец.

Мимо комнаты охраны галдя и хохоча, прошла толпа приведений и вышла на улицу. Под тусклым светом фонарей, приведения стали видны ещё хуже. Некоторые частично.

Председатель собрания остался на ступенях и когда все вышли обратился к толпе:

– Друзья! Приступаем к главной части нашего ежегодного собрания! Напоминаю, что до рассвета осталось четыре часа. Приступаем к ежегодному, совместному пуганию горожан Симбирска! Вперёд друзья! Охватите все улицы!

Через пару секунд у здания дворянского собрания не было ни одного приведения.

Но уже через минуту, недалеко, в парке Дружбы народов и на Спасской площади, можно было слышать крики и визг горожан.

Основная часть ежегодного слёта приведений Симбирского уезда началась успешно.

Заводские батлы

Настроение у меня упадническое. Не видать мне тринадцатой зарплаты, как сами знаете, чего. А всё этот, бригадир Бобёрчиков, лезет куда его не просят. Теперь вот сижу на поэтических батлах в ледовом дворце, завод представляю.

Я! Я, который за всю жизнь не сложил и строчки, выставлен на бои от целого моторного завода. Ты мол, Гудошников, самый талантливый по этой части с нашего завода! Это директор мне заявил.

– Вон и Бобёрчиков говорит, что ты стихи читать обучен!

– Да что я такого сказал-то? За что меня?

– Как же! Ты на новогоднем корпоративе что сказал?

– Что?

– Напомнить?

– Ну!

– Здравствуй, попа, новый год! Помнишь?

– Так ёлка-то сгорела!

– Правильно, хреновый был новый год, согласен. И все присутствующие на мероприятии ясно по этому поводу высказались. Однако в стихотворном выражении, только ты смог всё красноречиво описать. И заметь, Гудошников, без мата! А это то, что нужно!

– Так это не мои стихи!

– Стихи там, или не стихи! А может и хокки- мокки какие! Всё равно тебе честь завода защищать. И помни. Победить надо Ульяновский молочный! Остальным можешь проиграть, не важно.

– Почему молочный?

– У меня там сват в директорах. Ему нос утрём, а остальным как получится.

Неделя на тренировки ушла. Благо поэтов в городе, как… Короче много. Нашлись знакомые. Я даже пытался выставить тут одного вместо себя. Оказалось, его весь город знает. Никто не поверит, что он с нашего моторного, он вообще нигде и никогда не работал. Так что пришлось самому.

Вот сижу, бои слушаю. Мой-то под пятым номером. Сейчас вот Хлебторг с Патронным дерутся. Патронный конечно убойно строчит, но Хлебторг держится пока. Мне в пятом-то с «Аханом» драться. А в «Ахане», я вам скажу, поэтов тьма, я на их отборочном туре присутствовал. Продавцы там грузчиков и охранников за пояс заткнули, мастера. Потом среди продавцов выбрали самую горластую, с шестой кассы она, говорят. Я-то сам её пока не видел, берегут её, от сглаза наверное. Всё по делу. А у нас? Никаких отборочных! Гудошников, давай! Гудошников, вперед! Гудошников, Россия, Россия! Или нет? Пожалуй так кричать не будут. «Ахан» -то хоть и французский, а продавцы-то наши…

Объявили значит. Правила там такие. Надо наехать на соперника стихотворным слогом. Ему даётся право подумать пару минут и дать ответ. Жюри, а там сегодня кого только нет, все поэтически настроенные люди из руководства областного, голосуют пальцами. Один палец покажут- плохо. Пять- отлично. Всё просто, как два пальца.. А, два пальца, это двойка.

Выхожу. Арбитр спрашивает:

– Живот или спина?

Ну как в футболе, орёл или решка. Надо выбрать, кто первый нападает. Только у нас вместо монеты, плюшевая обезьянка. Арбитр её в воздух швыряет и все смотрят, на что она упадёт. С монеткой-то смухлевать можно, а с обезьянкой нет, не выйдет. В общем, на спину упала обезьянка. Значит «Ахан» начинает.

Ну эта мадам, с шестой кассы, я вам скажу. Вышла такая, приличная вся, в форменной курточке. А потом начала мне козу показывать, брови морщить. Только рубашку на себе не порвала. По команде арбитра, как заорёт на весь дворец:

– Что пыхтит, звенит, орёт?
И не едет, не идёт!
Коромыслом дым стоит,
Пробка собралась, гудит.

Тарантас с пути убрали,
Зрители подняли ор,
Задом наперёд собрали
Ему пламенный мотор.

Ну разгневала она меня конкретно. Где это видано, чтоб мы мотор задом наперёд собрали? Нормально там всё собрано! А если что дымит и пыхтит, так это к обслуживающему персоналу. Нечего всякой ерундой машину заправлять. Короче, зацепила она меня. И я тоже заорал на весь дворец:

– Магазин ваш хоть французским,
Хоть бельгийским назови,
Пахнет всюду духом русским,
И снаружи и внутри.

Не пройти ряды свободным,
Всюду камеры стоят,
Лучше умереть голодным,
Чем от сглаза, через взгляд.

Кассирша мне две козы уже в лицо тычет. Чувствую, сейчас грудь в ход пойдёт, я посторонился.

Судьи долго совещались. Потом, кассирше все судьи показали по четыре пальца. Двадцать очков набрала.

Я затаил дыхание. На кону тринадцатая зарплата и хорошее настроение на новый год. Судьи и мне по четыре пальца показали. Ничья стало быть. Арбитр объявил батл- перебатл. Тут один из судей встает и заявляет.

– Я, – говорит, – пять пальцев моторному показал. Моторный выиграл.

– Как пять? – говорит арбитр, – я видел только четыре!

– Пять!

– А покажите как вы это делали?

Он поднимает руку с четырьмя пальцами.

– Вот. Четыре, не пять.

– Это пять!

– Это, раз, два, три, четыре!

– Все верно. Пятый я во Франции в аварии потерял. И я ответственно заявляю, что пятый тоже поднят, но его не очень видно.

– Первый раз такое вижу. Что ж вы другой рукой не голосовали?

– Другую акула откусила. Кстати, тоже во Франции.

Тут главный в жюри встаёт и берёт микрофон:

– Товарищи. По политическим мотивам…

– По поэтическим, – подсказывает ему судья без руки.

– Точно. По поэтическим мотивам, победил участник с моторного завода!

Ну команда Ахана жюри обступила и давай митинговать. И про свободную кассу и про подарочные карты всё рассказали им. А главное, угрожали перестать обвешивать посетителей целую неделю. Мол тогда народ поймёт, что в Ахане всё действительно дёшево и в другие магазины ходить перестанет.

Но главный не поддался. Патриотизм говорит, скрепляет Россию. И как закричит:

– Россия!

И весь дворец за ним:

– Россия, Россия, Россия!

Овации десять минут длились, и мне перепало. Вышел я в полуфинал короче. Прямо на Молочный комбинат. Они ещё в первом батле выиграли у Ульяновского высшего военного училища связи. За невыходом на площадку представителя последнего.

Оказалось, заявка на участие есть, а в училище никого нет. Военные связисты говорят, нынче не нужны. Ну это ничего, вспомнят о них, когда любой прохиндей цифровую связь начнёт глушить обычным смартфоном.

И вот полуфинал.

От молочного упаковщица вышла, номер три. От нас-я, понятное дело, больше некому.

Бросили обезьянку, а она на попу упала. Бросили ещё раз, головой в пол воткнулась. Тогда арбитр как швырнёт её под потолок дворца, а она там за лампу зацепилась и болтается. Падать отказывается, значит. Послали за запасной обезьянкой. Пока за ней бегали, я, как мужчина, уступил право выбора упаковщице. Она выбрала, я первый.

Арбитр дал команду и я выпалил:

– На молочном, на заводе,
Коллектив с утра на взводе,
Ищут в баках молоко,
Не привёз его никто?

Краска белая, вода,
Сахар, соль, жирка туда,
Вот такое молоко,
Не заметит ведь никто!

Упаковщица раскраснелась вся, кулак мне показывает. Я руки в стороны развёл, мол, что поделаешь, батл. Тут и приврать чуток допустимо. Ну может не кладут они в воду жирок… Я-то откуда знаю!

Арбитр дал отмашку упаковщице.

– Вы придумали мотор,
Тяга есть и есть напор,
Он бензина много жрёт,
В атмосферу дым идёт!

Прикрепляется к машине,
Чтоб движение придать,
Но не купят его ныне,
Его некому продать!

Оппа! Оппа! Оппа!

И давай подпрыгивать и хохотать! Во даёт! Что значит некому продать? Да у нас очередь вперёд на… Впрочем, я же про жирок тоже приврал… Так что право так сказать, она имеет. И мы уставились на жюри.

Судьи опять совещались бурно и продолжительно. В итоге, в общей сложности, мне показали семнадцать пальцев, упаковщице- шестнадцать. Арбитр объявил меня победителем. Народ хлопает, приятно. И тут судья, ну тот, у которого акула руку откусила, опять слово просит. Ну, думаю, кранты, наверно у него опять палец не досчитали, теперь за Молочный комбинат. Плакала моя победа.

– Молодцы! – говорит.

– Хороший батл. Оба молодцы. Однако, в финал проходит Моторный завод. И теперь ему бодаться с Авиастаром!

Авиастару я проиграл в финале. У них на батл вышел заместитель главного конструктора. Представляете, сколько всего он за свою жизнь придумал? Куда мне с ним тягаться. Тем более, что после победы над Молочным, я совсем расслабился, тринадцатая зарплата считай в кармане.

На утро следующего дня директор меня вызвал, хвалил долго. А в конце объявил, что я теперь на всероссийские заводские батлы в Казань поеду. Ну как ему откажешь… У него же на Казанском вертолётном кум работает. Приказал, фюзеляж ему утереть. Пошёл готовиться.