«Джан» kitabından sitatlar
…после долгой разлуки странно и грустно видеть знакомое место: ты с ним еще связан сердцем, а неподвижные предметы тебя уже забыли и не узнают, точно они прожили без тебя деятельную, счастливую жизнь, а ты был им чужой, одинок в своем чувстве и теперь стоишь перед ними жалким неизвестным существом.
…чем нибудь надо человеку наполнять свою душу, и если нет ничего, то сердце алчно жует собственную кровь.
– Дешевле жены ничего нету, – ответила женщина. – При нашей бедности, кроме моего тела, какое у тебя добро?
– Добра не хватает, – согласился муж, – спасибо хоть жена рожается и вырастает сама, нарочно ее не сделаешь: у тебя есть груди, живот, губы, глаза твои глядят, много всего, я думаю о тебе, а ты обо мне, и время идет…
Они замолчали. Чагатаев почистил уши от скопившейся серы и стал слушать далее – не будет ли еще оттуда слов, где лежат муж и жена.
– Мы с тобой плохое добро, – проговорила женщина, – ты худой, слабосильный, а у меня груди засыхают, кости внутри болят…
– Я буду любить твои остатки, – сказал муж.
И они умолкли вовсе, – наверно, обнялись, чтобы держать руками свое единственное счастье.
Чтобы слышать все голоса, нужно самому почти онеметь.
жизнь недолга – всего не забудешь.
жизнь его должна окончиться, но он ни разу еще не умер и теперь разуверился в силе смерти и всякой беды, живя спокойно и равнодушно, как счастливый и бессмертный.
– А ты знаешь Ленина?
– Не знаю, – ответил Суфьян. – Я слышал один раз это слово от прохожего, он говорил, что оно хорошо. Но я думаю – нет. Если хорошо – пусть оно явится в Сары Камыш, здесь был ад всего мира, и я здесь живу хуже всякого человека.
в душе всегда есть пустое место, куда человек хочет спрятать свое счастье. И за малое, за бедную, редкую пищу, мы работали, пока в нас не засыхали кости
почему люди держат расчет на горе, на гибель, когда счастье столь же неизбежно и часто доступней отчаяния…
мнимое страданье наиболее безутешно и слову не поддается.
