Сокровенный человек

Овдовевший Фома Пухов, то ли любивший, то ли просто привыкший к своей покойной жене, окунается в океан Гражданской войны, перемещаясь с одного её участка на другой, везде оставаясь неприкаянным. Когда предложенный им план атаки бронепоезда приводит к мясорубке и провалу, его хотят сначала расстрелять, но потом приходят к выводу, что он – просто дурак. Может быть, только поэтому он и выживает среди множества смертей вокруг? Запоминающийся образ междоусобной бойни – начальник железнодорожной станции, которого проезжающие несколько раз ставили к стенке, почему он поседел и совсем перестал разговаривать.

Лучше чем всё. Платонов — визионер творчества-описаний жизни. Платоновская проза — слепок души. Можно разбирать на цитаты, совеститься от прочитанного и горячо прельстится миром. Платоновская проза — это искренность, самое прозрачное чувство.

Повесть написана в 1926 году. Революция и война уже не гремят, а догорают, оставляя после себя пепелища, ржавые рельсы, разбитые паровозы и людей — таких же изломанных, как и время, в которое они попали. Андрей Платонов пишет «Сокровенного человека» — повесть не о героях, не о триумфах, а о тех, кого история перемолола, но не смогла до конца уничтожить. О тех, кто бредёт по жизни, как Фома Пухов, «безродный, заблудившийся по жизни человек», монтёр паровозов, потерявший жену и не нашедший себя в новом мире.

Платоновский мир — это мир, где «паровоз не поедет без машиниста, катер не поплывёт без командира», но где сами машины ломаются, а чинить их нечем. Где «чугуна готового земля не рождает», а к руде никто не прикасается, потому что все либо воюют, либо уже умерли. Революция требовала энтузиастов, но энтузиазм — плохое топливо для паровоза. Нужны руки, знающие дело, а не только горячие головы.

Фома Пухов — не герой. Он не воюет за идеалы, не стремится к светлому будущему. Он просто живёт, как умеет, в мире, где всё пошло наперекосяк. Он скитается меж Новороссийском, Баку, Царицыном, как душа, ищущая пристанища в бурю. Он чинит то, что ещё можно починить, но чувствует, что сам он — такая же сломанная вещь, как и эти механизмы.

Платонов пишет так, как уже никто не пишет. Его язык — это «сгондобил, оковалок, буераки» — слова, вырванные из самой гущи народной речи, грубые, но живые, как сама земля. Его фразы корявы, как неотёсанные брёвна, но в этой корявости — правда. Он не украшает, не приглаживает. Его проза — это голый нерв эпохи, где боль и абсурд переплетены так тесно, что не разорвать.

«Сокровенный человек» — это не история о революции. Это история о том, что происходит с человеком, когда революция кончилась, а жизнь так и не стала лучше. Фома Пухов — не бунтарь, не строитель нового мира. Он — скиталец, «заблудший человек», который ищет не правду, а просто место, где можно было бы переждать бурю.

Но в этом скитальчестве — его глубочайшая человечность. Он не предаёт, не лицемерит, не притворяется тем, кем не является. Он просто есть. И в этом «просто есть» — больше подлинности, чем во всех революционных лозунгах вместе взятых.

Вывод.

«Сокровенный человек» — книга не для тех, кто ищет ясных ответов. Она для тех, кто готов погрузиться в хаос послереволюционной России, в её грязь, её боль, её абсурд. Для тех, кто готов услышать голос самого Платонова — голос человека, который видел, как рушится мир, и пытался понять, что остаётся после этого крушения.