Kitabı oxu: «Ощущение близкого праздника»

Şrift:

* * *

Неизбежное

Военная осень

Осенью такое чувство,
что катастрофой пропитан воздух.
В нашем предполье пусто
И враг выходит на ближний подступ.

Но морды ещё кирпичом,
по утрам бравурные сводки.
Днём кажется, всё нипочём,
а вечером сядешь на кухне, накатишь водки…

Потом ещё и, черпнув со дна
там, где погуще снизу,
вдруг обнаружишь внутри окна
ледяную линзу.

А в ней отчётливо, как в очках,
видно, что на канале
тащут кого-то в свёртке на саночках.
Не меня ли?

Прогулка

Лесная жуть в ночи беззвёздной.
Иссяк запал.
И повернуть обратно поздно.
И ты пропал.

Дороги нет за палкой-ёлкой,
И наугад
Ты топчешь снег, хоть он нисколько
Не виноват.

На каждый шаг все минус тридцать
Визжат во мглу.
Тебе никак не возвратиться
к тому столу.

Где чашек две, где белый чайник
Вскипел как раз.
Где ясен свет необычайно
красивых глаз.

И где теперь твой визг не слышен,
Ведь ты как пар:
Во тьму за дверь, вскипая, вышел
И там пропал.

Боголюбово

Булавкой купола пришпиленный Покров
Над самой Нерлью
Венчает благорастворенье воздухо́в.
И параллельно

Мосту и небу пробежавшая строка
Ж. д. состава
Двустопным ямбом грохотать ещё пока
Не перестала.

Но сладко дремлет синегрудый монастырь
И белый терем,
Где был погибший Боголюбский князь простым,
как я, Андреем.

И если пристально глядеть на образа,
Где всё заснято,
Сползает в небо обронённая слеза
Аэростата.

Бирштонас

В ежевичных кустах над Неманом
Мы лежали с тобой вдвоём,
Где с холма в повороте медленном
Открывается водоём.

Берега выезжали чёлнами
Поперёк реки, и в одном
Плыли мы от загара чёрные
как две ягоды под кустом.

Невеликим делились опытом,
Привирали порой слегка,
Отдавались течению, что бы там
Ни готовила нам река.

А она нас кидала в стороны,
Будто споря с собой сама.
И мы тоже тогда поспорили,
На закате идя с холма.

А где Неман теперь, где я, где ты?
Не собрать нас, увы и ах!
Рядом с нами другие ягоды
В совершенно других кустах.

Но, чем дальше, тем всё яснее нам,
Что навечно остались две
Ежевики в кустах над Неманом
В невозможной теперь Литве.

Аритмия

Со мною соседствует множество девушек с ножками
На тоненьких шпильках, и в нашем колодце с утра
Их цокот дроблёный взрывается ритмами сложными,
Синкопою в сердце втыкая мне лишний удар.
Мы все под ударом, никто не сбежит и не скроется.
И даже в глубинах подземных неровно стучит
Могучее сердце в широкой груди метростроевца
И глохнет в туннеле, и клинит проходческий щит.

Оранжевый фонарик

Прорвало во дворе у нас трубу.
Сварились в глубине кипящей ямы
кусок забора, клумба, самокат,
И дом наш двадцатипятиэтажный
Над пропастью беспомощно повис.
А мы смотрели вниз на аварийку,
Покуда не остался от неё
В тумане лишь оранжевый фонарик,
Мигающий о бренности людской.

Потом всё это спрятали в асфальт,
И выросли поверх забор и клумба.
Большими стали дети и живот.
Но каждый Новый Год, когда грохочет
Салют на двадцать пятом этаже,
То видно сквозь расцвеченные окна
Уже довольно близкий грузовик,
Что медленно везёт неотвратимый
Мигающий оранжевый фонарь.