Kitabı oxu: «Мехасфера: Ковчег», səhifə 4

Солнце уже садилось, но всполохи того, что совсем скоро назовут лазерами, освещали сумрачный лес, во всей красе представляя подручных безумного божества. Огромные, в два метра ростом, они были выше самого рослого воина племени и шире самого дородного толстяка. Однако у них, похоже, не было лишнего веса. Наоборот, их тела были угловатыми, а каждая из мышц – рельефной, заметной издалека. Хотя мышцы ли это были? Внешняя оболочка повторяла форму их тел, только была бо́льшего объема, как второй, более мощный скелет. Головы их все время оставались закрытыми шлемами – блестящими черепами, но одно из существ в разгар побоища укрылось за деревом и обнажило лицо. В этот момент часовой на вышке потерял сознание. Лицо противника было белым.

Убив всех до единого из двадцати воинов племени, неприятель продолжил свой путь к лагерю.

Инки безосновательно надеялись, что ловушки остановят непрошеных гостей. Прилетевшие с неба не были призраками – ловушки на них реагировали, но никакого ущерба нанести им не могли. Дерево и железо просто крошилось об их прочные скелеты. В ход пошла последняя линия обороны – круг огня по периметру лагеря.

Вождь хладнокровно выждал момент, когда большинство белых дьяволов окажется над каналами с бесцветной жидкостью, и отдал приказ поджечь и все.

– Жгите! – изо всех сил вскричал он.

Лучи зашедшего солнца сменились вспышкой огненной стены, взметнувшей ввысь испуганные языки пламени. Казалось, в ужасе была вся природа, но только потому, что инки чувствовали себя ее частью – как в старые добрые времена, когда на другой стороне колеса времени жили подобные им племена.

На фоне огня небо стало черным, ночь наступила так же внезапно, как началось нападение. В один момент, когда кто-то свыше нажал на переключатель смены времени суток, лагерь погрузился в кошмар. Этот кто-то знал, что спокойствие в душах людей в одночасье сменилось страхом и ужасом, поэтому изменил декорации на соответствующие.

Белые дьяволы прошли сквозь огонь, как человек может пройти сквозь воду. Никакая стихия не могла пробить их защитный барьер. Одно растянувшееся в вечность мгновение миновало, и опаснейшие существа уже оказались в лагере. Вблизи они куда больше походили на людей, чем казалось издалека. В свете огня стали заметны их скрытые под внешней броней человеческие тела. Это были не демоны, и даже не божества. Под толстым сплавом металлов скрывались люди, братья инков по крови, но это новое открытие не сильно помогло племени. Бойня не ограничилась лесом. Многие храбрецы попытались защитить родной дом и бросались на стальную оболочку с копьями и топорами, моментально отправляясь в загробный мир посредством шипящих лазеров. Крики ужаса уступили по громкости крикам боли. Многие женщины бросались мстить за павших мужей и моментально прощались с жизнью. Те, кому везло меньше, получали удары всесильных стальных рук пришельцев и тяжелых прикладов – это гарантировало переломы и медленную смерть от увечий. Чтобы умерить пыл защитников лагеря и подавить их волю к сопротивлению, пришельцы достали из-за спин увесистые орудия. Из их длинных стволов начали вылетать стальные стрелы невиданной силы. Рисуя в воздухе дымный след, они влетали в дома, разрывая бетон изнутри, как папье-маше. Кто-то погибал сразу, кого-то добивало обломками, врезающимися в тела, как нож в масло.

Один из пришельцев услышал плач часового на башне и поднял свой ракетомет, представляя себя в тире. Он хотел выбить приз в виде обрушения самой высокой постройки в лагере. В ночной пылающей схватке зрелище должно было стать действительно восхитительным, но командир отряда в последний момент остановил подчиненного.

– Не отклоняйся от цели, Виски, – сказал он по встроенной в костюмы радиосвязи, но без шлема его голос был слышен и инкам.

– Вас понял, Альфа, – ответил боец и опустил оружие.

Лидеру белых дьяволов надоело раздавать бесплатные билеты в Вальгаллу, и он приказал своим людям остановиться.

Еще более безумная, чем грохот выстрелов, тишина разлилась над дымящимся лагерем. Всего лишь минута разделила жизнь племени на до и после, бесконечная по своей сути минута, которую вновь и вновь будут переживать уцелевшие… пока не придет их черед.

На пришельцев больше не нападали. Согласно все той же ошибке выжившего уцелевшие инки знали, что бросаться на врага бесполезно.

Это не значит, что оставшиеся в живых были исключительно трусами. Просто они пытались найти уязвимые места противника чуть дольше, чем погибшие. Они задействовали тактическое мышление и быстро поняли, что уязвимых мест у врага попросту нет. По крайней мере в сложившейся обстановке. Пуно, Космо и Хан, например, успели в самом начале бойни соорудить баррикаду между двух соседних домов, откуда удобнее всего было вести оборону, и даже метнули несколько копий в пришельцев, но, к счастью молодых инков, оружие отскочило от брони, а захватчики даже ничего не заметили, иначе бы послали в ответ снаряд или гранату.

– Успокойтесь, и мы не причиним вам вреда! – прокричал на весь лагерь командир отряда. На его стальной груди красовалась буква А. Его позывной был Альфа. – Кто тут главный? – Он говорил на странном наречии, но почти все слова были понятны.

– Кто вы такие? – спросил Инка, выходя навстречу судьбе.

Он сильно постарел за прошедшие дни и особенно за последние полчаса, больше не мог передвигаться без своего деревянного посоха. Глаза его от ужаса и усталости стали такими же красными, как и кожа, на которой, в свою очередь, появились глубокие серые пятна. Свисающие, как рваный занавес, волосы поредели.

– Ты вождь? – уточнил Альфа.

Когда тот кивнул, пришелец с буквой С на груди, что значило Чарли, выстрелил старику в ногу.

– Отец! – Наблюдавшая за этим Лима закричала, как от удара током, и бросилась к раненному отцу, но боец с буквой B на груди оттолкнул ее ударом железной ноги обратно к порогу дома. Девушке оставалось только рыдать.

– Что вам нужно? – захрипел упавший на землю Инка. – У нас есть золото, забирайте хоть все. – Он ухватился за золотое украшение у себя на шее, сорвал его и бросил к ногам врагов.

– Золото? На кой черт нам бесполезный металл? Нам нужны семена!

Эти слова заставили замереть всех оставшихся в живых краснокожих. Инки носили украшения из золота и даже обставляли дома изделиями из драгоценного металла, ведь выше всего ценились вещи, не вызывающие аллергии, идеально гармонирующие с телом. Люди были готовы расстаться со всеми материальными богатствами, но, услышав о семенах, о единственном источнике своей жизни, впали в отчаяние. Все это было чудовищным сном.

– Возьмите его в почетный плен! – скомандовал новый правитель лагеря с буквой А на груди.

Два закованных в сталь бойца к тому времени уже очистили один из уцелевших домов, выбросив из него всю утварь. Внутри стало пусто, как в камере, – это место и стало тюрьмой.

– Давай сюда, папаша, – засмеялся солдат с буквой С.

Он потащил раненного вождя по земле, выводя на ней, как заправский каллиграф, еще один красный росчерк кровью из простреленной ноги старика. Центральная площадь лагеря была буквально расписана кровью, что дополняло и без того багровый пейзаж. Если кому придется когда-нибудь воссоздать эту картину на холсте, то будет довольно легко – хватит одного цвета, главного цвета ужаса.

Видя глубокий страх и непонимание в глазах затаившихся инков, Альфа решил, что надо что-то им объяснить – пусть привыкают к своему новому вождю.

– Вы вообще понимаете наш язык? – спросил он громко, чтобы любой мог услышать.

В ответ – молчание и все те же испуганные глаза.

– Отвечайте, когда полковник задает вам вопрос! – рявкнул Виски и пнул нескольких прижавшихся к стене людей.

– Да, – тихо ответил один из них. – Частично.

Разница в наречиях была сильной, но преодолимой.

– Вы, наверное, даже не знаете, на каком языке говорите, – продолжил Альфа. – До того, как человечество разделилось на две части, это был единый евразийский язык. Где-то пятьсот лет назад, когда правительство окончательно улетело на Марс, на нем говорили все без исключения. И смотрю, за такой долгий срок, язык изменился, правда, не так сильно, как ожидали некоторые.

– На Марс? – переспросил Матфей.

Во время бойни его прижало к земле огромным куском стены, но обломок лег относительно удачно, и помощник Инки не получил увечий. Задать вопрос было настоящей храбростью, учитывая, что больше никто не смел открыть рот, поэтому Альфа решил исполнить классическую роль хорошего полицейского, шагнул к Матфею и одним движением руки освободил его. Отбросил тяжеленный обломок в сторону.

– Этого тоже под стражу, – не позабыл полковник и о злом полицейском, но все же ответил на вопрос: – Марс, планета типа Земли, куда пятьсот лет назад улетели все нормальные люди. Где могли бы жить и вы, не будь ваши предки бедными и отсталыми.

По его тону чувствовалось, что в колонии процветают теории об интеллектуальном и расовом превосходстве новых людей над старыми и крепки предрассудки по отношению к краснокожим жителям затухающей колыбели цивилизации.

– При всем уважении, сэр, – прошептал Чарли. – Зачем мы, морпехи, нянчимся с этими аборигенами?

– Это в интересах миссии, майор, – так же тихо ответил полковник. – Они лучше нас знают, как выжить на этой планете. И еще, вдруг придется кем-то пожертвовать? Их не так жалко в том смысле, что за их смерти мне не придется отчитываться.

– То самое мясо, о котором нам говорили на Корабле? – ухмыльнулся майор. – Ну тогда можно немного понянчиться.

– Ладно, на сегодня разговор окончен! – прокричал Альфа. – Запомните, все должны слушать моих людей. Подчиняйтесь каждому их слову, и мы с вами обязательно поладим.

Довольный Чарли пошел к дому вождя, уже прикидывая, как будет там жить. По пути он подмигнул сидящей на земле Лиме, скорчив омерзительно пошлую гримасу. Он снял шлем и подразнил девушку недвусмысленным движениям языка. Удивительно, как сильно могут различаться внешность человека и его характер. Порой кардинально. С виду самый настоящий красавец, насколько это возможно при белом цвете кожи, с русыми волосами и пирсингом брови, с крепкой развитой шеей, от которой на генетическом уровне млеют женщины, с притягательной улыбкой, как с обложки спортивного журнала тысячелетней давности, он был даже привлекательнее Куско. И настолько же омерзительнее по своему существу, если сравнивать их двоих.

Хотя, кто знает, каким бы был Куско без необходимости нравиться большинству племени с целью занять пост вождя. Не исключено, что тем самым Чарли.

Сам предполагаемый преемник вождя сидел в это время в доме отца. Вместе со старым Юрасом он прильнул к окну.

– Это окно возможностей, – светился отец. – Понимаешь? Все может обернуться даже лучше, чем я надеялся.

– Я так долго этого ждал, – радовался Куско.

– Главное – без необдуманных действий. Не спугни удачу.

Юрас вышел из дома в тот самый момент, когда белокожие начали заставлять уцелевших инков убирать мусор и трупы в центре лагеря. В своих титанических доспехах они легко могли управляться с тяжелыми предметами сами, но с присущим людям Нового Света высокомерием заставляли работать людей Старого. Юрас оценил обстановку и подошел к главному на этом участке солдату с буквой B, позывной Браво.

– Ваше святейшество, – не забывал кланяться инк. – Думаю, я смогу убедить соплеменников отдать семена без лишнего кровопролития. Что такое жалкие зерна по сравнению с человеческой жизнью? Знаете, люди уважают меня…

Он хотел добавить «и моего сына», но вовремя остановился. Даже преследуя здравую цель обойтись без новых жертв, он мог оказаться в глазах некоторых инков предателем, коллаборационистом, поэтому незачем было бросать эту тень на сына. Он напомнит о Куско, только когда большинству станет понятно, что старик действительно хочет разрешить кризис дипломатическим путем… заработав при этом политические очки.

– Хитрый краснокожий, – рассмеялся Браво. – Ну ладно, почему нет. Убеди своих людей собраться на этой площади. – И громко добавил: – Кто не вылезет из своей щели через минуту, будет убит!

Стена огня вокруг лагеря к тому моменту уже погасла, поэтому выходить из убежищ пришлось в темноте. Один за другим инки вылезали из укромных мест и плелись к месту сбора, где еще недавно лежали трупы, а теперь высыхала кровь.

– Слушайте его, – помогал Юрас. – Иначе нам несдобровать.

– Кучнее, кучнее, – командовал Браво.

У всех белокожих в шлемах стоял прибор ночного видения, поэтому их зрение ничем не уступало дневному. Некоторые инки этого не знали и попытались спрятаться ближе к окраине лагеря, не очень далеко, чтобы не попасть в лапы людоедов и диких зверей, но и не очень близко, чтобы не угодить в руки пришельцев. Их быстро нашли.

– Вы двое! – крикнул всевидящий марсианин. – Живо сюда!

Пораженные таким зрением белого человека инки послушно бросились к центру лагеря. Да и каковы были альтернативы? Скрыться в лесу? В глухих местах не прожить и недели, а в лагере ты хотя бы оставался среди близких, знакомых людей.

Лидер пришельцев показал на вышку, где до сих пор сидел потрясенный инк. Он единственный видел все, начиная с мясорубки в лесу и заканчивая бойней в лагере. Он пережил шок, несовместимый со здравым рассудком, а поэтому не мог двигаться самостоятельно. Альфа это понял и не стал открывать по нему огонь, когда вышла отмеренная для краснокожих минута.

– Принеси его, Дельта, – приказал он, и человек с буквой D полез на башню.

В это время другие солдаты устанавливали принесенный с собой прожектор, чтобы выключить ночное зрение, от которого начинала болеть голова. Они подняли треногу с направленной лампой на крышу уцелевшего дома, подключили компактный источник питания, и яркий свет разогнал ночь на отдельно взятом клочке земли. Инки испуганно щурились от непривычно близкого солнца, пока кто-то из добрых захватчиков не объяснил им, что это просто чрезмерно большая лампочка, о существовании которых племя, конечно, знало. Попутно такие прожекторы появились по всему лагерю и вспыхивали сгустками света на бескрайней толще ночи, как пузырьки кислорода, поднявшиеся из воды.

Когда Дельта стащил парня с вышки, на том лица не было, точнее оно оказалось мертвенно бледным, ровно такого же цвета, как лица некоторых захватчиков – они уже сняли шлемы и были прекрасно различимы в свете прожекторов. Двенадцать солдат оказались скорее белыми, а восемь – скорее черными. Разумеется, какого-то единого темного и светлого цвета не было – у каждого солдата был свой уникальный оттенок, словно бог-создатель, чтобы поднять себе настроение, стал рисовать людей черным вместо красного, но краска начала заканчиваться, а потом и вовсе сошла на нет. Оставшихся он оставил белыми, потому что нагрянул дедлайн.

Пока сотня плененных толпилась на пятачке в центре лагеря, захватчики сооружали вокруг них загон. Стальные мышцы, огибающие тела солдат, помогали легко поднимать доски, щиты и даже части разрушенных стен. Солдаты делали это сами, потому что нельзя было доверять простым людям создание своего собственного концлагеря, ведь краснокожие могли сделать его непрочным. Когда ограда была готова, по ней протянули колючую проволоку, чтобы самые ловкие инки не смогли быстро перепрыгнуть ее и убежать, по крайней мере прежде, чем их настигнет лазерный луч возмездия. Стена не выглядела очень прочной. Это был во всех смыслах простой загон, отделивший жителей лагеря от их домов, которые теперь занимали солдаты. Те устроились роскошно, по отдельному зданию на каждого. Стояла уже совсем поздняя ночь, и замученные долгим полетом военные окончательно вымотались, хотели на боковую. Инки безропотно наблюдали за их домашними приготовлениями, за тем, как бело- и темнокожие выбрасывают из зданий золотые украшения, статуэтки и безделушки, ценные для инков как память, но бесполезные для пришельцев из далекой колонии… Точнее теперь уже Земля становилась колонией прилетевших на нее людей, а Марс являлся, таким образом, метрополией. Колесо времени проделало целый круг и даже не думало останавливаться.

Один из солдат, отмеченный буквой Е и с позывным Эхо, остановился на пороге своего нового дома, нажал на груди какую-то кнопку и вышел из защитной брони, раскрывающейся вертикально сзади, со спины, как маленький человек из панциря. Тут он заметил ребенка, заползшего на ступню оставленного им каркаса.

– Нравится? – спросил Эхо, крепко сложенный брюнет с густыми усами и по-армейски короткими волосами. Он поднял краснокожего малыша. – Это называется экзоскелет. Экзо – значит снаружи. Что-то типа панциря у моллюсков и членистоногих. Может, даже у черепах… Хотя нет, у черепах немного другое. Скорее как у цикад. Ты еще слишком мал, чтобы понять. – После этих слов Эхо передал малыша инкам через стену с колючей проволокой.

Его короткий рассказ услышали несколько членов племени, и к утру все инки знали, что такое экзоскелет.

Ночь выдалась бессонной. Инки лежали на холодной земле, сбившись в небольшие группы, чтобы сохранять больше тепла. Никто не дал им взять достаточное количество теплых вещей, поэтому у некоторых зубы стучали от холода. Многие плакали и стонали от полученных ран, некоторые бредили. Попавшие в жуткую передрягу, пережившие адские зрелища и страдания люди мечтали увидеть ночной кошмар, который по определению не может быть таким же безумным, как окружающая реальность. Ночной кошмар означал, что на какое-то время тебе станет легче, но он не приходил. Не давали заснуть и направленные на инков прожектора, помогавшие следить за сохранностью стада, – пленных стерегли двое солдат, сменявшихся каждые два часа в течение ночи.

Несколько инков взяли выброшенную из домов мебель, разломали ее на части и разожгли огонь в той самой куче угля и золы, что осталась от лагерного костра. Вокруг сразу собрались самые сильные и наглые. Среди них первыми были Юрас и Куско, прихватившие с собой Лиму. Бедная девушка пребывала в шоке, поэтому не сопротивлялась. Только через несколько часов угнетающе тяжелой бессонницы она вернулась к жизни и обнаружила себя в компании омерзительного борова Юраса, который с радостью воспользовался отсутствием ее отца, став теперь прислужником незваных гостей. Само по себе пленение Инки не особо волновало Лиму, ведь все они по сути были в плену, просто кто-то сидел в помещении, а кто-то в загоне под открытым небом. Больше всего ее мучила простреленная нога единственного и любимого родственника. В его возрасте и без серьезной помощи это могло привести к несчастью. Дождавшись, когда обнявший ее Куско перестанет ерзать и увидит свой первый кошмарный (так ему и надо) сон, девушка поползла к краю их нового лагеря, ближе к тому месту, где держали отца.

Стена загона проходила в нескольких метрах от импровизированной тюрьмы, поэтому шепот родной дочери Инка услышал сразу.

– Отец…

– Лима? Как ты? – послышался его голос.

Старик прильнул к заколоченному окну дома, где его заперли вместе с Матфеем, а девушка ухватилась руками за край ограждения. Между ними тянулся двухметровый проход.

– Все хорошо, отец, не волнуйся, – прошептала она. – Как твоя нога?

– Кровь еще сочится, – начал Инка, и девушка, сдерживая гнев, прикрыла глаза. Лучше бы выстрелили в нее. Не было бы так больно. – Но мне помогает Матфей. Он перевязал рану. Без него было бы совсем худо.

– Кто это такие? – не в силах стоять, Лима присела и оперлась о стену. Она оказалась к отцу спиной и повернула голову, чтобы лучше его слышать. Щель между досками хорошо пропускала звук. – Я единственная догадывалась, что они прилетят, но, как самая последняя дура, отмахивалась от видений, поэтому ничего важного не узнала.

– Думаю, они сказали правду, – прохрипел Инка. – Прилетели с Марса.

– Я… Я не понимаю, отец…

– Колонисты с далеких земель, – упростил он. – Более развитая цивилизация.

– Им нужны семена… – пробормотала Лима.

Ей пришлось замереть, когда мимо проходил часовой. Она не понимала, можно ли инкам общаться друг с другом, нарушает ли она какое-то новое правило или нет, но, памятуя о том, насколько легко захватчики убивали, не стала рисковать и проверять их настрой. Охранник ничего не заметил.

– Они убьют всех, когда завершат миссию? – неожиданно спросил Инка. – Ты об э́том боялась тогда сказать?

– Все будет хорошо, отец, – солгала она. – Ты же знаешь…

Внезапно ее оборвал солдат, подкравшийся с другой стороны ограды. Она держала в поле зрения первого часового и совсем забыла о втором. На его броне отражала свет прожектора буква Е.

– А ну замолчали тут. – Было заметно, что нарочитая жесткость давалась Эхо с трудом. – Никаких разговоров.

Он уже успел немного поспать и теперь был на посту. Совсем недавно он снимал экзоброню, но, выйдя из дома, первым делом снова надел ее. Лима заметила, что даже по нужде солдаты ходили в броне. Они словно были слабыми без дополнительной груды мышц, как улитки без панцирей. Понимая это и слыша отголоски человечности в интонациях Эхо, девушка тихо проговорила:

– Мой отец потерял много крови. Дайте ему воды. Пожалуйста!

Морпех посмотрел в ее просящие глаза, глубоко вздохнул, потом едва заметно кивнул и зашагал прочь. Лима отползла от стены, чтобы не мозолить Эхо глаза, и увидела, как он вернулся и просунул в окно тюрьмы пластиковую бутылку с водой. После этого она легла на ледяную землю, свернулась в клубок и смогла задремать.

Хорошо, что пластик не разлагается сотни лет. Может, это и погубило планету, но в данный момент спасло Инке жизнь. Белый пришелец не стал бы отдавать свою флягу или надолго оставлять пост. Повезло, что под ногами валялась тара.

Ранним утром Лиму разбудил погасший прожектор. Стоило глазам привыкнуть к яркой пелене, как она исчезла в утреннем полумраке, медленно расстилающемся по округе, прежде чем поднимется солнце. Было очень холодно. Скорее всего этой ночью впервые ударили заморозки. Лима не чувствовала кончиков пальцев, но тело ее согревала какая-то шкура. Стоило девушке открыть глаза, как она резко подняла голову, чтобы оценить обстановку, и сразу встретилась взглядом с Пуно. Их глаза были на расстоянии десяти сантиметров, может быть, меньше. Парень всю ночь согревал девушку, но сейчас немного отодвинулся, чтобы их не увидели вместе. Современные им нравы мало чем отличались от нравов далекого прошлого. Тем более Лима была помолвлена с сильным и могущественным человеком. Он, кстати, не заставил себя долго ждать.

Проснувшись ровно от того же выключения света, Куско понял, что обнимает воздух. Он не стал громко звать девушку, чтобы не нарушать хрупкого единения инков со своими кошмарами во сне и наяву, а просто пошел искать ее, лавируя между трясущимися телами.

– Ты что, трогал мою женщину? – вскипел он, когда нашел свою цель.

Пуно вскочил на ноги и молча смотрел на Куско. Он щурился, его ноздри раздувались все сильнее. Юноша слишком долго решал, что сказать, поэтому вмешалась Лима:

– Успокойся, Куско. – Она встала между парнями. – Я замерзла и попросила у него шкуру. Сама.

Но этот ответ того не устроил.

– Выгораживаешь его? Вы явно что-то скрываете.

Он сбросил с себя накидку. Хотя утро было морозным, Куско перестал донимать холод. Ревность грела его сильнее всякого огня. Вспомни он об этой особенности организма чуть раньше, мог бы гораздо комфортнее провести ночь.

– Я тебя проучу.

Куско провел рукой по пришитым к джинсам карманам, вытащил один из своих ножей и уже собирался бросить его на землю между собой и Пуно, когда его руку схватил отец.

– Не время для поединков, – прошептал он, стоя спиной к Пуно, чтобы не становиться участником конфликта. – У нас мало мужчин, а этот сосунок может пригодиться для черной работы. Прими его извинения и пошли отсюда.

– Ладно, я принимаю твои извинения, – как можно громче произнес Куско. – Больше к моей женщине не подходи.

Он схватил Лиму за руку и потащил ее в другой конец загона, где уже начали образовываться различные группы. Пуно, к сожалению, оказался не в самой уважаемой.

– Подкатывал к дочке вождя? – напугал его незаметно подкравшийся сзади Космо.

Пуно грозно посмотрел на него.

– Во даешь! – улыбнулся тот. – Да ладно тебе.

Он посмеялся и пошел дальше, будто в этом загоне тридцать на тридцать метров было куда пойти.

Затем подошел Хан, держа в руках упавшую из рук Лимы шкуру.

– Я видел, как все было, – будто участвуя в заговоре, тихо произнес он. – Всю ночь не сомкнул глаз, так что пришлось смотреть на вас, голубков. Все нормально. Никаких обычаев ты не нарушил.

Пуно уже и забыл, когда последний раз что-то говорил. Он просто кивнул другу, а тот в ответ сунул ему в руки шкуру и тоже куда-то ушел.

Инки ходили, как звери в вольере, которым необходимо двигаться. Солнце еще не появилось на небе, но стало довольно светло и шумно, попытки поспать были тщетны. Лима к тому моменту ушла достаточно далеко, чтобы перестать притягивать все мысли Пуно. Он пришел в себя и почувствовал жгучий холод. Вот почему все бесцельно двигались. Парень надел свою шкуру и влился в единый, кружащий, как стая птиц, организм.

Минут через десять часовые ушли спать, а из домов высыпали остальные пришельцы. Самые обычные на первый взгляд люди, не отличающиеся телосложением и размерами от инков, все время проводили в экзоскелетах, которые делали их в два раза тяжелее и раз в десять сильнее. Они выглядели всесильными, но Пуно заметил странность. Один из захваченных домов раньше был просто подсобкой, настолько маленькой, что скелет не влез внутрь, и солдату пришлось оставить его за порогом на время сна. Броня ждала своего владельца на открытом воздухе, и Пуно подкрался как можно ближе к ограждению загона, чтобы внимательно ее рассмотреть. Сверкающий металл не был похож на знакомые инку железо и сталь, не походил и на золото. Это был неизвестный ему сплав – титановый, как потом оказалось. Элементы брони дублировали человеческую спину, грудь и конечности. Это была не просто защита, а вторая плоть, повторяющая движения человека.

Из дома вышел Эхо и сделал несколько неуверенных шагов к своему панцирю. Двух метров расстояния оказалось достаточно, чтобы Пуно заметил неуклюжесть марсианина. Тот двигался еле-еле, как инки после долгой охоты, несущие на плечах добычу. Эхо был сыт, только что отдохнул, однако с трудом передвигал ноги, словно на нем был невидимый груз. Казалось, ничто уже не могло восстановить его силы, но стоило ему залезть в экзоскелет, как к нему вернулась былая бодрость.

– Они слабее нас, – прошептал парень. – Будто сам воздух давит на них.

Пуно не собирался устраивать бунт против захватчиков – это погубило бы многих оставшихся в живых инков. Он просто любил подмечать необычные вещи. Вдруг когда-нибудь пригодится.

Солнце поднялось над деревьями за лагерем впервые после прилета названных гостей. Бог света и радиации Рад должен был удивиться, заметив настолько изменившуюся обстановку – половина зданий разрушена, большая часть инков истреблена и теперь разлагается в нескольких кучах, а оставшиеся в живых согнаны за забор, как скот, и находятся под присмотром всесильных воинов. Раду стоило немалых усилий сдержаться и не выбросить яркую вспышку испуга. Вместо этого он как ни в чем не бывало продолжил размеренно плыть по небу. Если он, конечно, был богом, а не массивным телом типа Земли или Марса. Сложно доверять привычной картине мира, когда на твоих глазах всесильное божество огня Ойл терпит крах перед лицом чуть более развитой горстки людей.

Пуно продвинулся в изучении реальных основ мироздания, но лишь подсознательно. Он все еще был девятнадцатилетним необразованным парнем из примитивного племени. Какое уж тут быстрое понимание.

Он заметил, как десяток захватчиков уходят из лагеря обратной дорогой, минуя топливные поля, и даже не замечают срабатывающих под ними ловушек. Призрачная надежда на то, что они уйдут навсегда, погасла, толком не разгоревшись, когда парень услышал разговор белокожих – они обсуждали свой ценный груз. Значит, пришельцы вернутся с еще более жуткими приспособлениями.

Оставшаяся группа бронированных солдат обступила загон, готовясь осуществить новый контакт с инками. Альфа подошел вплотную к низкой двери в ограждении и всматривался в лица напуганных, униженных до уровня животных людей. Увидев это, Юрас подскочил к полковнику, чтобы первым обратиться к нему.

– Если вам что-то надо, я могу очень быстро…

Альфа не дал ему договорить, отстранив в сторону мощной рукой. Прикосновение ледяного металла заставило старика замолчать, а полковник прошел внутрь загона, словно кого-то ища. Инки расступались перед ним, отползали в сторону, чтобы его титановая нога не наступила на них ненароком и не оставила только мокрый след. Полковник был акулой, а люди – расплывающейся рыбешкой, попавшей в один бассейн с хищником.

Наконец он остановился напротив Лимы.

– Ты дочь вождя?

Девушка смотрела на него со злобой и даже с вызовом.

– Покажи семена, – сказал Альфа.

Это была не просьба. Через пару секунд он схватил застывшую в молчании Лиму и потащил прочь из загона. Титановая клешня больно вцепилась в ее предплечье и оставила черный синяк на нежной красной коже. Некоторые мужчины, в числе которых был и Пуно, сочли это за оскорбление, но ничего не посмели сделать.

Чарли перехватил девушку, как эстафетную палочку, настолько она была легкая для экзоскелетов, сцепил ее руки за спиной и повел перед собой.

– Делай, что они говорят! – крикнул вслед Юрас. – Нам их не побороть, поэтому надо сотрудничать.

Но Лима все равно сопротивлялась и не хотела выполнять требования. Не потому, что надеялась сберечь семена, нет, их бы все равно нашли. Просто из принципа. Но когда ей отвесили тяжеленную пощечину и толкнули метров на пять вперед, желание сопротивляться пропало. В какой-то момент они с Чарли пропали из поля зрения остальных, и он зажал ее в углу за домами, пытаясь испробовать на вкус экзотику, но получил несколько глубоких укусов. В отместку он еще раз ударил ее по распухшей щеке и прошипел:

– Вот тварь. Ты еще пожалеешь.

Они вернулись с мешком семян. Килограмм пятнадцать – весь запас племени. К ним можно было добавить несколько килограмм из личных хранилищ инков и на этом все.

– Оставите нас голодать? – прослезилась Лима. Ее щеку покрыла гематома. – Неужели вам нужны все эти зерна до последнего?

Чарли разразился самым искренним смехом.

– Все? Нет, детка, нам нужно в тысячу раз больше!

Вот так выглядит погибающая надежда. Его слова прозвучали раскатом грома. Лиму будто пронзило высоковольтным током, но в то же время подобно тому, как в грозу сверкает молния, в ее голове сверкнули мысли. Ее настигло видение.