Kitabı oxu: «Особенности национальной рыбалки», səhifə 2
– Странно. – подумал я. – Может течением снесло или трава прицепилась. Нужно перезабросить.
Подняв удочку, я просто потянул ее из воды, даже не подсекая. Ведь поклевки-то не было. Неожиданно на конце лески забурлила вода, раздался всплеск и из воды выскочила диковинная рыба. Головастая, усатая и скользкая. Она ужом крутилась в руках и пучила на меня свои маленькие глазки.
Сом! Вернее сказать, соменок. Максимум на полкило. Он видно соблазнился раскисшим от долгого пребывания в воде тестом, висящем на крючке. А может какая-нибудь малявка пыталась оторвать свою долю, и была проглочена вместе с наживкой. Для второклассника, конечно, это был несомненный успех. Я с гордостью принес добычу домой и выпустил ее в ванну. Батя меня поздравил, а мама категорически заявила, что «в руки эту гадость не возьмет и чистить ее ни за что не будет».
Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что вся моя вчерашняя добыча, несколько плотвичек, была почищена и пожарена мне на завтрак. Сом же плавал в ванной, в которой совсем освоился, избрав своим домом самое глубокое место возле сливной пробки. Поигравшись с ним какое-то время, мне стало его до слез жалко, и я, не найдя ничего лучшего, просто поместил его в ведерко и понес обратно на канал … выпускать. Благо идти-то было всего метров пятьсот. Опустив ведро в воду, я подтолкнул рыбу к краю. Учуяв речную воду, соменок плавно выскользнул на волю, немного постоял на течении, поводя плавниками, потом, выпустив несколько пузырьков, исчез в глубине.
Через пару лет, в период осенней ловли раков, килограммовый сомик влетел мне в раколовку. Пока я тянул ловушку наверх, а ловля проходила с автомобильного моста, сом устроил в сетке маленький торнадо, привлекая внимание участников ловли, таких же, как и я пацанов, а также, проходящих по мосту, многочисленных дачников. Поимка такого трофея, как говорится, на глазах у изумленной публики, резко подняла мой авторитет среди рыболовной братии, ведь слух об этом тут же, автоматически, разлетелся по всему поселку. Сомик, как и его предшественник, благополучно проведя ночь в ванной, утром, по старой и доброй традиции, тоже был выпущен обратно в канал, под тем же мостом, где и был пойман.
Потом, в моих общениях с сомами, наступила пауза лет в десять. Очередная встреча произошла глубокой осенью. Я приехал на несколько дней домой на ноябрьские праздники. Чтобы не путаться у женщин под ногами, мешая предпраздничной суете, батя предложил съездить на рыбалку. Рыбалка была своеобразной. Называлась она «хапалка» и происходила на затопленной старице, которую использовали как естественное русло, для сброса воды с рисовых полей-«чеков». Извилистое русло змеилось по степи, плавно стекая в море. Летом, пока рисовые поля-чеки были заполнены водой, Широковский разлив, так называлась наша старица, оправдывал свое название. Вода, широко разливалась, выходя из русла, и затапливала низины, густо заросшие камышом, образуя своеобразное озеро. На этом прогретом южным солнцем мелководье, спокойно плодились множество рыб, лягушек, птиц и прочей живности. После того, как рис убирали, и ненужная уже вода сбрасывалась в море, разлив входил обратно в свои старые берега, собирая в кучу рыбу со всей округи. Представьте себе озеро или пруд, а потом сожмите его до ширины метров пять-шесть и глубины метр-полтора. При этом все рыбное население тоже сжималось до размеров этого русла. Так как зимой карась и карп в основном спят, то они забивались в норы под корни камыша десятками, а то и сотнями. Наша задача заключалась в том, чтобы, передвигаясь в сухом гидрокостюме по грудь в воде и ощупывая руками корневища, просто найти такую нору. Как только под руки попадались рыбьи хвосты, нужно было достать крайнего карасика или карпа и просто оценить его. Если он был не товарного размера, то есть не сковородочного, то нору дальше можно было не обследовать. Все ее население, скорее всего, было совершенно одинаковое, хвост к хвосту, хоть измеряй. А уж если попадался прям трофей, то и его сотоварищи были ему под стать, сколько бы их там не оказалось.
