Произведение, становящееся символической моделью чувства, с неизбежностью проходит процесс деконтекстуализации и даже детекстуализации - из него вычленяется эмоциональная матрица, с которой читатель может соотнести собственные переживания, а все, что не только противоречит ей, но и просто оказывается посторонним для режима личной вовлеченности, отбрасывается и забывается.