Kitabı oxu: «Родня»

Şrift:

Глава 1

«Даже снег не может покрыть всё. Когда он тает, всё вновь окрашивается в прежние тона».

– Едут! Ура! – с неподдельной детской радостью прокричал полковник. – Завтра будут в Минске.

Александр Петрович небрежно бросил телефонную трубку на диван и, схватив Аллу Владимировну, которая отвлеклась от жарки котлет и зашла посмотреть, чему так радуется супруг, закружил её в энергичном вальсе.

– Что случилось? – спотыкаясь в домашних тапочках, спросила она.

– Владик с семьёй завтра приедет к нам в гости! Представляешь, впервые за четыре года!

– Событие так событие! Витебск ведь находится рядом с Чукоткой!

– Алчонок, не будь злюкой! Это ведь так здорово, когда вся семья в канун Нового года соберётся за одним столом.

– Я не хочу быть, как ты выразился, злюкой, но где это видано, чтобы родной сын ни разу за четыре года не навестил родителей! – Алла Владимировна пыталась высвободиться из объятий мужа. – Этому нет оправдания!

– Я и не спорю. Наоборот, полностью согласен с тобой. Но, может, на этот раз встреча закончится хорошо и в семье наступит мир! – полковник мечтательным взглядом смотрел на жену.

Алла Владимировна посмотрела на супруга так, как смотрят на шестилетних детей, которые ещё не спотыкались о камни разочарований и невзгод, продолжают верить в Деда Мороза и думают, что жизнь – это большой шоколадный торт.

– Милый, я понимаю, что у тебя нет родных братьев и сестёр, от того ты и тянешься так к родне, но пойми же ты, наконец, что кроме тебя это больше никому не нужно!

– Это не так… – неуверенно ответил полковник. – Помнишь, как здорово мы проводили время в молодости?

– Это было в молодости! Мы тогда были беспечны и юны, и толком не понимали, что такое жизнь. Сейчас совсем другая история. Извини меня, дорогой, но твой двоюродный брат приезжает только тогда, когда ему что-то нужно. Поэтому я не удивлюсь, если он погостит у родителей день-другой и уедет домой, – она пристально посмотрела на мужа, который, опустив глаза в пол, молчал. – Когда они планируют навестить родителей?

– Сразу после нас, – нехотя ответил он. – Влад сказал, что, к сожалению, сможет задержаться у них всего на два дня.

– Я угадала эту мелодию с первых нот! – хлопнув в ладоши, сказала Алла Владимировна. – И поверь, к тебе он едет не от большой любви, а лишь для того, чтобы ты помог решить его проблемы.

Полковник молчал.

– По-моему, я и здесь попала в точку!

– Не совсем. Они хотят прикупить кое-какую технику и… – Виноградов тянул время.

– И?

– И попросили, чтобы я сводил их к целителю или к экстрасенсу, – полковник стыдливо смотрел на супругу.

– Мне не послышалось? – Алла Владимировна от удивления не могла найти подходящие слова. – Подожди, у них что-то случилось? Кто-то болен?

Полковник вновь потупил глаза в пол.

– Тьфу-тьфу! Никто не болен, просто они хотят почистить, как бы это сказать… – полковник пытался подобрать нужные слова, – почистить душу… Карма у них какая-то испачкалась. Вот. Кстати, Алла, ты не знаешь, что такое карма?

Супруга пропустила вопрос мимо ушей.

– Почистить душу? Это как? Достать её, вынести на белоснежный снег и хорошенько выбить, как грязный ковёр? Или постирать в стиральной машине? – Алла Владимировна сыпала аллегориями. – Ты извини меня, дорогой, но, наверное, я что-то пропустила в этой жизни.

– Я и сам толком не понял. Просто я как-то говорил Владику, что у меня есть один знакомый целитель. К нему приезжают со всего мира люди. Вот он и попросил свести их.

– Душу почистить! – не унималась супруга. – А может, нужно просто жить по совести? Может, нужно хотя бы раз в неделю звонить родителям? Или приезжать к восьмидесятилетним старикам чаще, чем раз в четыре года? Может, тогда и не придётся душу чистить?

Александр Петрович кивал.

– Я просто хочу, чтобы родня была роднёй, а не просто словом! Мы же родные люди, грех не общаться! Ты пойми, Алла, мне сосед по лестничной площадке стал роднее, чем двоюродный брат! У меня кроме его семьи никого нет! Родители умерли, родных братьев и сестёр нет, только они! Не смотри на меня так, вы – отдельный разговор! Вы – святое. Я говорю про родню.

– Саша, Саша, я не перестаю удивляться тебе и одновременно влюбляться в твою неподдельную детскую искренность и доброту. У тебя огромное сердце и душа, как океан, у которого нет берегов, – она с любовью в глазах смотрела на мужа. – Просто пойми, не все хотят быть семьёй, как ты! Для кого-то семья – это обуза. Создать семью и идти с ней по жизни – огромный труд, а, как ты сам знаешь, твоих родственников трудягами не назовёшь. Прости… – Алла Владимировна крепко обняла супруга и вышла из комнаты, – котлеты сгорят, – из кухни крикнула она.

Александр Петрович стоял посреди большой гостиной и обдумывал сказанное. Он знал, что супруга права, и под каждым её словом мог подписаться, но вера в лучшее жила в нём с детства, особенно когда за окном выпадал снег. Полковник надеялся, что снег всё покроет… И обиды, и зависть, и злость. К сожалению, некоторые поступки людей были неподвластны ни снегу, ни чародею, ни молитве.

Глава 2

«Лучше быть трижды бедным монетами, чем нищим душой и разумом».

Тёмно-синий внедорожник пытался припарковаться под окнами дома Виноградова. Новенькая «БМВ» выписывала пируэты, стараясь втиснуться между стареньким «Рено» и умирающей «Тойотой».

Владислав Филиппов был неимоверно горд новой покупкой. Полгода он трудился не покладая рук, ремонтируя вместе с супругой четырёхколёсных доходяг. На зарплату Владислав никогда не жаловался, он умел зарабатывать деньги. И даже в кризисное время умудрялся плыть против течения и не тонуть в долговых ямах.

Помогая супруге доставать вещи из багажника, он с жалостью посмотрел на дом двоюродного брата.

«Бедный братец, он так и не сумел ничего заработать в этой жизни, – разглядывая светящиеся разноцветными огоньками окна дома, размышлял Филиппов. – Столько служить. Ради чего? Ради пенсии в три копейки и десятка орденов. То ли дело я, – ласково поглаживая капот машины, думал он. – Сто штук. Но оно того стоило. Может быть, столицу таким автомобилем не удивишь, но в Витебске каждый знает, чья это машина».

Наталья Васильевна Филиппова изначально считала эту поездку утомительной и бессмысленной. Общение с родственниками вызывало у неё приступы головной боли, которые почему-то всегда заканчивались температурой и больным горлом. Ни слякотная погода, ни витающая в воздухе ОРВИ не были виноваты в её недуге. Родня для неё была вроде аллергена. Поэтому единственным противоаллергенным лекарством были алкоголь и целая коробка неизвестных простому человеку трав, крупинок и таблеток. С этой чудо-табакеркой Наталья Васильевна не расставалась никогда. Нестандартным методам лечения от всего-всего Наталью обучила её дочь Ксения, которая уже девятый год не могла окончить медицинский и удостоиться гордого звания «доктор».

Ксения с детства считала, что послана на эту планету, чтобы творить добро и спасать людей, даже если они её об этом не просят. Поэтому мечась в выборе профессии: от учителя к волонтёру, от ветеринара к врачу, Ксения подала документы в медицинский. Родня ликовала: доктор дома – это замечательно. Старики надеялись на внимание внучки, тёти и дяди – на практический совет, родители – на скорую помощь от дочери. К сожалению, надеждам родственников не суждено было осуществиться. Когда очередной учебный год внучки не увенчался успехом, бабуля с дедулей решили стать на учёт в местную поликлинику, а родители, наконец-то, заглянуть в зачётную книжку дочери.

За время учёбы Ксения поняла одно: медикаментозные способы лечения – прошлый век. Будущее за биологическими добавками, коралловой водой и сушёными травами. Девушка была на-столько убедительна, что вскоре всё семейство стало поклоняться воде, упаковками жевать капсулы под названием «Здоровых дух в одной таблетке», а на полдник вместо молока и пряника перекусывать зёрнами льна и корешками алое.

Новая вера поселилась в их доме. Это касалось не только еды, но и религии. Стараясь очиститься от плохой энергетики, семья Филипповых перепробовала всех витебских колдунов, экстрасенсов и даже психиатров. Но так и не обретя покой, семейство упаковало чемоданы и приехало искать лекарство от недугов в столицу, однозначно решив начать новый год с новой жизни и с положительной энергетикой.

Для Ксении понятие «родственники» было чем-то абстрактным, не носившим важной информации. Девушку больше интересовали местные энергетические клубы, магазины с амулетами и оберегами от всех болезней. В общем, вся та ерунда, которой подростки переболевают в шестнадцать лет. Родители уже многие годы практически не общались с родственниками, огородив от кровной любви и родную дочь. Поэтому тёплых чувств к своим дяде, тёте и сёстрам Ксения не испытывала.

– Папа, я всё правильно записала? – она достала из кармана записку и прочитала имена.

– Да, только я просил тебя выучить это наизусть! Ты же не будешь доставать шпаргалку из кармана каждый раз, когда захочешь обратиться к своей тёте или сестре?

– Не повышай на неё голос, – встряла мать, – для неё это просто набор букв, а не родня. Где были все эти люди на протяжении её жизни? Кто-нибудь интересовался её судьбой? Вот-вот! Поэтому нет ничего удивительного, что она не помнит их имена!

Дочка самодовольно улыбалась и кивала головой в такт маминым словам. Она знала, что мать всегда её поддержит, будь даже она тысячу раз не права. Именно поэтому двадцатишестилетняя девица так и не научилась до сих пор мыть посуду, варить кашу и стирать свои колготки.

– Дядя Саша, тётя Алла, Настя и Оля, – прищурив один глаз и нахмурив брови так, что на лбу образовались складки, вслух проговаривала Ксения. – Всё правильно?

– Да, только Оля с семьёй живёт в Санкт-Петербурге. Дома тебя ждёт Настя, это твоя троюродная сестра!

– Бред какой-то! Троюродная сестра! Какая она мне родственница? В ней три капли моей крови!

Если бы Настя только могла представить себе, какая встреча состоится буквально через несколько минут, она с радостью сцедила бы эти три капли крови назад своей сестре, только бы не именоваться больше с ней родственниками.

Перед входом в подъезд Ксения бросила сумки в кашицу грязного снега и, закинув ногу на поручень, предназначенный для детей, вытерла прилипший снег с песком с подошвы ботинок.

– Па, ну возьми сумки! Тяжело же! Мне ещё рожать! – сказала она.

Владислав Иванович под прицельным взглядом супруги поднял сумки и, затаскивая их в подъезд, подумал о том, что вряд ли он когда-нибудь дождётся внуков. Так как для начала нужно было выдать это лохматое сокровище за кого-нибудь замуж.

Остановившись на секунду, он ещё раз взглянул на дочь, которая шла налегке и не придержала дверь родителям. Он грустно вздохнул, осознавая, насколько точно предсказал будущее единственной кровиночки.

Лифт неспешно путешествовал по этажам, то и дело останавливаясь и подбирая новых пассажиров. Ксения нетерпеливо трясла ногой, периодически постукивая новым сапожком по свежевыкрашенной стенке подъезда. Лифт как будто испытывал терпение долгожданных гостей, сделав очередную остановку на втором этаже.

«Убогенько, – осматриваясь по сторонам, думала Наталья Васильевна, – чувствую, это будут ещё те выходные! Если бы не этот именитый экстрасенс-целитель, ноги бы моей не было в этом грязном городе. Всё ради дочери!» – она с любовью посмотрела на Ксению.

– Мам, глянь, у них занавески на дверях в подъезде, – выйдя из лифта, с пренебрежением сказала Ксения, – вот людям заняться нечем! Только лишнюю пыль собирают, а мы потом этим дышим! Ты ведь всегда говорила, что всё это лишние пылесборники!

– Дорогая, это они повесели ради красоты! Надо же хоть чем-то скрыть убогость этого жилища. А теперь закрой свой ротик и надень улыбочку. Вот их дверь, – она легонько потеребила дочь за щёки, заставляя её улыбнуться.

Александр Петрович поправлял воротник рубашки перед зеркалом. В честь приезда брата он заставил нарядиться всё семейство. Алла Владимировна нехотя надела скромное чёрное платье, дополнив образ жемчужным ожерельем на тонкой нитке. Насте идея с переодеванием тоже не пришлась по душе. Сперва выразив ярый протест, она всё-таки сдалась, уступив просьбе любимого отца.

– Мои дорогие девочки, – выливая на себя остатки своего любимого одеколона «Дагер», сказал он, – для меня эта встреча – долгожданное событие. Я знаю, что вы у меня умницы, но всё же хочу попросить вас быть гостеприимными и внимательными к нашим гостям.

– Дорогой, не переживай, – Алла Владимировна ласково погладила мужа по плечу, – всё будет хорошо, даже не сомневайся.

Александр Петрович с нежностью посмотрел на жену. Его глаза, наполненные теплом, выражали благодарность.

– А вот и они! – Виноградов поправил выбившийся ус специальной расчёской и подошёл к двери. Его сияющая улыбка осветила тусклый лестничный коридор. – Здравствуй, мой дорогой! – полковник сжал в объятиях двоюродного брата, словно это был самый родной для него человек.

Владислав был растерян. Очевидно, что он не ожидал столь радушного приёма.

– Как же я рад вас всех видеть! Сколько лет прошло с последней встречи? Четыре года, а может быть и больше…

– Где-то так, – Владислав стыдливо потупил глаза. – Я надеюсь, ты помнишь мою семью?

Наталья и Ксения стояли позади него, с высокомерием разглядывая довольно скромное, но в то же время уютное жилище полковника.

– Конечно, помню, – распахнув руки, готовые к новым объятиям, сказал Александр Петрович и сделал шаг навстречу родственникам, – Наташа, ты как всегда прекрасна!

– Знаю, знаю, но всё равно приятно! – без ложной скромности ответила она.

– Ксюша, как ты выросла! Встретил бы на улице – не узнал. Красавица! – полковник искренне рассыпался в комплиментах.

– Спасибо, дядя Саша. Здравствуйте, тётя Алла, – она нехотя махнула рукой в сторону хозяйки дома.

Алла Владимировна, поняв, что радушных объятий ждать не стоит, спрятала удивление и добродушно улыбнулась в ответ. Настя стояла позади, лишь наблюдая за дальними родственниками, которые не обращали на неё внимания.

– Настенька, ты так изменилась, – наконец сказала Наталья Васильевна, – то ли поправилась, то ли выросла. А что это у тебя на лице? Аллергия?

– И вам здравствуйте, тётя Наташа, – Настя сглатывала подступающее к горлу раздражение, повторяя про себя просьбу отца. – Как добрались? Вы так долго не приезжали, наверное, было много работы?

– Ты знаешь, да, – бросив норковую шубку на пол в коридоре, сказала она, – кто работает, тот ест! Вот насобирали на новую машину, Ксюше квартиру купили. В этом году планируем открыть ей бизнес, – она провела пальцем по семейному портрету, висевшему посреди гостиной. – А ты так и гоняешь алкоголиков и бомжей по улицам?

– У вас довольно узкое представление о работе современной милиции, тем более уголовного розыска. А вообще, всякого хватает, – снова проглотив обиду, ответила Настя.

Буквально через несколько минут после приезда гостей прихожая превратилась в складское помещение магазина: сумки, пакеты, одежда валялись прямо на полу. Ксения, в поисках зарядного устройства, перевернула все сумки. Небрежно доставая вещи, она комкала их в руках, а затем в таком же виде клала назад. Проходящая по коридору Настя, увидев эту сцену, остановилась и, открыв рот, смотрела на сестру.

– Куда же я засунула это зарядное? – вытряхнув содержимое очередной сумки, сказала она.

– Может быть, ты положила его в свою сумочку? – не выдержав, встряла Настя. – Это логично, такую вещь всегда кладёшь близко, чтобы она была под рукой.

– Не, я редко пользуюсь мобильным телефоном, он вреден для меня.

– Вреден? – Настя была заинтересована.

– Ну да, он загрязняет моё энергетическое поле. Я человек добра, поэтому не могу накапливать в себе отрицательную энергию, а мобильный телефон – исчадье отрицательных импульсов.

Настя, выпучив глаза, уставилась на сестру.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет. Я говорю абсолютно серьёзно. Ничего, мы с тобой познакомимся поближе и я тебе всё расскажу.

Настя в ответ лишь кивнула головой и принялась искать свой телефон:

– Нужно срочно позвонить на работу. Парочка суточных дежурств мне определённо не помешает.

Глава 3

«Человек ополоумел от лени и глупости».

Запахи с кухни пропитали не только квартиру, но и кирпичные стены многоэтажки. Ароматы воздушного пюре на кипячёном молоке, жареных котлет с золотистой корочкой, сочной свинины, до блеска натёртой горчицей, а также квашеной капусты, заправленной лучком и маслом, – вызывал у постояльцев квартиры обильное слюноотделение. Алла Владимировна, как истинная кудесница, творила кулинарные шедевры: простые и знакомые до каждого ингредиента и одновременно сложные, до конца не постигнутые всеми хозяйками. Сложность таких блюд заключалась лишь в одном ингредиенте – щепотке любви. К сожалению, современные хозяйки стали редко добавлять её в блюда, всё чаще готовя наспех и прибегая к помощи всемирной паутины, где коротко и ясно рассказано, как быстро и вкусно накормить своего супруга вкуснейшим салатом «Черчервиль» с черносливом и креветками или облагородить его пищевод куском мяса, запечённым под йогуртом и сыром. О, бедные мужчины и их несчастные животы!

Алла Владимировна была образцом женщины. Она с лёгкостью могла бы давать уроки по домоводству и кулинарии. Идеальный порядок присутствовал во всём: будь то полотенца, сложенные ровными стопочками в шкафу, или овощи, рассортированные по специальным ящикам на кухне. Ни пылинки, ни соринки. Даже самая дотошная свекровь, втихаря проводя пальцами по ободку картины в деревянной раме в надежде найти там залежи пыли, не смогла бы упрекнуть её в неряшливости. Александр Петрович был уверен, что жена обладает сверхспособностями, умудряясь работать, выпекать рогалики и поддерживать идеальную чистоту в доме. А также не забывая заботиться о муже, дочерях, подругах и находя время на собственные увлечения.

Ксения сидела за столом и с искренним интересом наблюдала, как Алла Владимировна накрывала на стол, одновременно доваривая на плите картофель, контролируя мясо в духовке, моя посуду и расставляя тарелки на столе.

– Я восхищаюсь вами, тётя, – выплёвывая скорлупку от семечки в ладошку, сказала она.

Алла Владимировна повернулась к племяннице и с грустью посмотрела на свою любимую белоснежную скатерть: осколки скорлупы одна за другой падали на расшитые кружева. Она прикусила губу и отвернулась к плите.

– Где вы всему этому научились?

– Не знаю, жизнь сама научила.

– Как интересно сказано, – растягивая звуки, сказала Ксения. – Моя мама так не умеет.

Алла Владимировна вопросительно посмотрела на собеседницу.

– Она вообще ничего по дому не умеет. Папа называет её криворукой, – она засмеялась. – Знаете, а ведь я тоже ничего не умею. Это всё мама виновата. Она меня ничему не научила. Я имею в виду домашние дела.

Алла Владимировна застыла с ложкой в руке.

– Мама считает, что не стоит растрачивать жизнь на подобную ерунду, – она ковыряла ногтями семечку, пытаясь вскрыть её на сей раз пальцами, а не зубами. Семечка под натиском не выдержала и с треском разлетелась по всему столу, украсив греческий салат и бутерброды с красной рыбой.

Алла Владимировна с ужасом посмотрела на стол.

– Ой, – нервно хихикнула Ксения, – я сейчас всё уберу, – перегнувшись через стол, она попыталась дотянуться пальцами до салатницы.

– Не надо! – крикнула Алла Владимировна. – Я сама! – она вспомнила, что племянница так и не помыла руки после приезда. – Ты сиди, отдыхай. Только поаккуратнее, пожалуйста.

– Ой, Аллочка, прости. Я не удержалась и прилегла с дороги. Машина всегда так утомляет меня, – Наталья Васильевна томно потягивалась в дверном проёме. – А ты, как всегда, хлопочешь по хозяйству. О, семечки! – она удобно устроилась на стуле, подогнув под себя ноги. – А где твоя помощница?

– Настя побежала в магазин за хлебом. Закрутились, вот и забыли самое главное купить.

– Мучное – это зло, – со знание дела сказала Ксения, – вот это всё, конечно, красиво, – она показала рукой на стол, ломящийся от еды, – но вы зря старались, тётя Алла.

– Почему? – удивлённо спросила она.

– Мы не едим мясо и мучное, правда, мама? – командным голосом спросила Ксения.

– Ты не ешь, а я ем по праздникам!

– Ты же обещала больше не прикасаться к этой грязной еде, – с вызовом сказала она.

– Доча, не мели ерунды.

– Ах так! Можешь больше ко мне за советом не приходить! Твоё энергетическое поле никогда не будет чистым, пока ты ешь мясо.

– Кто это тут не любит мясо? – Настя вошла в кухню с буханкой «Нарочанского» в руках.

– Я пытаюсь донести до мамы, что эту собачью еду есть нельзя!

– Собачью? – Настя достала из духовки запёкшуюся в фольге свинину. – Интересно, какие это собаки так питаются?

– Ты прекрасно поняла мою аллегорию, – усмехнувшись, ответила Ксения, – посмотри на меня, я чиста и стройна. Во мне нет зла!

«Как и мозгов», – подумала Настя.

– Наше энергетическое поле ежесекундно подвергается опасности. А кладя в рот очередной кусок мяса, мы сами роем себе яму!

– Ты сама слышишь себя? Кто забил тебе голову этим мусором? Ты молодая девушка, тебе нужно сохранить своё здоровье. Тебе ещё детей рожать, а ты мясо не ешь, зато горстями кладёшь в рот какие-то пилюли. Тётя Наташа, ну вы куда смотрите?

Услышав своё имя, Наталья Васильевна поперхнулась семечкой. Ксения несколько секунд смотрела на кашляющую мать, затем постучала по её спине кулаком.

– Она взрослый человек и сама решает, как ей жить, – философски размышляла она.

– Ксюша, ну ты же будущий врач! Кстати, ты закончила университет?

– Почти. Я брала академический отпуск.

– Зачем?

– Я ездила в Алтайский край со своим учителем.

Настя приподняла брови.

– С учителем? С каким учителем? Физкультуры или географии?

– Да нет же. С моим наставником Лаврентием. Он учит меня видеть четвёртое измерение.

– Ничего себе. У меня сразу два вопроса: а ты видишь третье? И разве этому можно научиться?

– Конечно. Спроси у мамы, если ты мне не веришь.

Настя вопросительно посмотрела на Наталью Васильевну. Та увлечённо плевала семечки и, казалось, не слышала этого разговора.

– Тётя Наташа, ау, – повторила она.

– Могу сказать одно: Ксюшенька очень способная, – она растягивала слова. – А давайте кушать! Где наши мужчины?

«Да уж, способная! В двадцать шесть лет учиться на четвёртом курсе. Девять лет коту под хвост!» – размышляла Настя. Она пристально посмотрела на троюродную сестру.

Колготки, затянутые под грудь, мешковатый старый свитер, растрёпанные и который день не видевшие шампуня волосы, отсутствие косметики – издали незнакомцу могло показаться, что это четырнадцатилетний пацанёнок. Ксения не обладала ни вкусом, ни желанием этот вкус приобрести. Её полностью устраивала её жизнь, со всеми трудностями и приключениями. Трудностями она считала отсутствие нужного амулета в магазине, а приключением – транспортировку старушки на другую сторону улицы. Ксения была убеждена, что она послана на эту землю, чтобы творить добро. Как именно его творить, она ещё не знала, но с пеной у рта доказывала всем своё призвание.

– То, что ты называешь призванием, на самом деле – норма у воспитанного человека, – Настя снова вступила в спор с сестрой. – То, что ты перевела бабушку через дорогу или покормила бездомного кота – это, безусловно, хорошо, но только из-за этого ты не можешь называть себя человеком добра. Такие вещи делают все люди, у которых под рубашкой не сухарик, а сердце, – Настя не унималась.

Ксения глазами метала молнии.

– Я на следующий год планирую благотворительную поездку по деревням. Мы с друзьями будем собирать вещи, продукты, технику и развозить малоимущим, – она с вызовом посмотрела на Настю.

– А степень материального благополучия вы будете определять по фасаду домов или заборов?

Диалог был прерван вошедшими в кухню мужчинами.

– Алчонок, ароматы сбивают с ног. Я такой голодный! Брат, вот твоё почётное место, садись, – полковник указал рукой на стул во главе стола.

– Дядя, гордитесь! Нам он не разрешает сидеть на этом стуле, – Настя поставила рядом с ним тарелку с горячим пюре и свининой.

Владислав Иванович равнодушно плюхнулся на стул, не оценив широкого жеста брата. Помимо встречи со знаменитым целителем, для него эта поездка была исключительно формальной. Родителей он не видел много лет, в принципе, как и всю родню. Владислав и раньше был нечастым гостем как в Минске, так и на родине, в Мозыре. А после последней ссоры и вообще думал забыть туда дорогу. Даже спустя четыре года он не простил родителей. Решение переписать дом на дочь стало для него унижением. Никто даже не предложил ему долю и не обсудил с ним это решение.

– Ну и что, что сестра ухаживает за родителями, ты такой же законный наследник, как и она, – как молитву перед сном, ежедневно повторяла Наталья Васильевна. – Ты обязан высказать им своё мнение. Как они могут так поступать с нами? Точнее, с тобой.

Слова эхом зазвенели у него в памяти. Может, родители и были правы? Может, зря столько лет он не переступал порог родительского дома? Вопросы один за другим всплывали у него в голове. Ведь Юля действительно сутками заботится о стариках. Да, пусть раньше она не была близка с ними, но сейчас её поведение заслуживает уважения.

– Влад, расскажи нам о ваших двухдневных планах в столице.

Услышав своё имя, он вздрогнул, как будто его вырвали из полудрёмы.

– Завтра ты нас отвезёшь к Зеленевскому, я правильно назвал фамилию?

Полковник кивнул.

– Надеюсь, он и правда так хорош, как о нём говорят! Откуда ты его знаешь?

– Свела судьба по службе.

– Ясно. А потом заскочим к родителям в Мозырь на два-три дня.

– Два-три дня, – повторил Александр Петрович, – немало ли времени оставляешь на встречу с родителями?

– Ты же сам понимаешь, бизнес, – откусывая сочный кусок запечённой свинины, сказал Влад, – надо ехать домой.

Ксения с отвращением посмотрела на отца, как будто он ел живую свинью, медленно отрезая от неё то ухо, то ногу.

– Что-то ты за четыре года так и не нашёл времени, чтобы погостить у родителей. Они ведь тебя ждут… – полковник с грустью посмотрел на брата.

Слова не тронули Владислава. Он никогда не испытывал к родителям тёплых чувств. Он не звонил им по вечерам, беспокоясь, как их здоровье. Супруга всегда говорила, что его семья – это она и Ксения, а все остальные – ненужное приложение.

– Они к нам не тянутся, почему ты должен им помогать? – изо дня в день повторяла она.

Но в глубине души он боялся этой встречи. Боялся посмотреть в бездонные голубые отцовские глаза. Боялся осудительного и одновременно жалобного взгляда матери. Боялся, что после четырёх лет он собьётся со счёта, пытаясь сосчитать морщины на лицах родителей.

– Давайте выпьем за встречу! – так и не ответив брату, сказал он.

Все одновременно подняли бокалы и рюмки. От прикосновений хрусталь зазвенел, и внезапно родившаяся мелодия разлетелась по уютной и светлой кухне.

Pulsuz fraqment bitdi.