Голубь и морс

Глава 5

До полудня: 2 часа 10 минут.

– Что я пропустил, господа?

В конюшню влетел граф Александр: парадная форма придавала ему вид целеустремленный и строгий.

Единорог безразлично взглянул на новое действующее лицо и отвернулся к стене денника. Афоня уже начал примериваться, как бы ему поудобнее прилечь на усыпанный сеном пол, и это был плохой знак.

Зато Пуся громко поприветствовал гостя из своей сумки, напугав тем самым графа – фон Миних вздрогнул и вопросительно посмотрел на Лизу. Та махнула рукой: потом, потом. Всё внимание сейчас следовало уделить единорогу. Она предложила Афоне воды, но единорог, похоже, хотел только одного – чтобы его оставили в покое.

Тогда Лиза взяла себе в помощники Лакшмана, они открыли ее ветеринарный чемоданчик и начали громко спорить по поводу того, какие препараты пригодятся для выведения лишнего кальция из крови единорога. Очевидного ответа на этот вопрос не было, поскольку ни один известный науке медикамент не сочетался с индивидуальными особенностями Афониного организма. Оставалось только гадать, какой укол с наименьшей вероятностью отправит единорога в моментальную кому.

Тем временем шеф наскоро ввёл графа в курс дела и продолжил расследование:

– Голубчики, давайте рассуждать логически, – сказал Филипп Петрович. – Мы выяснили, что единорог не получал ничего лишнего, пил воду и ел привычные кактусы. Иннокентий Федорович, откуда берется вода в поилке?

– Из центрального водопровода, – сообщил директор. – Подается во все стойла одновременно. Видите – такие же чаши установлены в каждом деннике. Все лошади пьют эту воду.

– Значит, с водой всё в порядке. Всё чисто, если вы позволите мне такой простой каламбур. В центре нашего внимания, дорогие коллеги, оказывается кактус. Сперва самое элементарное: не вскрыты ли вакуумные упаковки?

Иван принялся рыться в контейнере:

– Все целы.

– Значит, придется копать глубже. Откуда кактусы?

– Прямая поставка из Рио-де-Жанейро… – Иван покрутил в руках упаковку с зелеными кубиками. – Ферма Imortal opuntia, адрес Estrada do Pontal 577, Rio de Janeiro Brasil.

– Так это же Роберта Вяземского ферма, – с удивлением сказал граф. – Мы с ним год назад встречалась за стопкой текилы в одном грязноватом баре Рио. Он тогда закатил приличный скандал из-за дольки лайма в своей текиле, кричал, что жизнь у него и так кислая, аж скулы сводит…

– А «Воздушный замок»? – спросила Аврора. – Помните, какую истерику он устроил на финале шоу? Блиин еловый! Вынос мозга.

Студенты и директор школы активно закивали, видно, забыть такое было невозможно. Даже Лиза с Лакшманом заключили временное перемирие, потому что вдруг стало интересно.

– Голубушка, а ведь вы правы, – сказал Филипп Петрович. – Граф Вяземский тогда предъявил права на секрет философского камня, найденного в ходе реалити-шоу. Даже мой друг Гавриил не смог эти права оспорить – исследование базировалось на уникальной коллекции алхимических книг, собранных лично Вяземским. Если мне не изменяет память, дамы и господа, граф Роберт надеялся, что философский камень станет его личным ключом к бессмертию.

– Ага, только у него ничего не вышло, – с сарказмом заключила Аврора. – Толку от этого философского камня. Разве что свинец в золото может превращать. А шуму-то, шуму! Сколько сил на него потратили алхимики, лузеры средневековые! Чуть ли не целое тысячелетие его формулу искали. И где, спрашивается, эта хваленая вечная молодость?

– Может, в роге единорога? – предположила Лиза из своего угла. У Игоря была одна противная книженция под названием «Бессмертная воительница», на обложке которой изображалась толстая тетка в доспехах, приготовившаяся вонзить копье в несуразного единорога, больше похожего на взбесившуюся корову. – Может, ваш Вяземский специально напичкал свои кактусы раствором кальция, чтобы Афоня их слопал и отрастил себе рог немыслимой длины? А потом Вяземский этот рог аккуратненько спилил бы. Натёр его себе на тёрочке в утреннюю кашу – и вуаля! Бессмертие на завтрак! Человек без медицинского образования вполне мог такое придумать. Откуда ему знать, что от переизбытка кальция кости, волосы и уж тем более рога становятся хрупкими, как стекло.

Все уставились на Лизу, будто она внезапно заговорила по-китайски.

– Голубушка, – торжественно сказал Филипп Петрович. – Вы совсем не похожи на нашего романтика Карла – но эта идея вполне в его духе. Как удачно я встретил вас тогда в «Омеле»!

– Да, в этом что-то есть, – согласился граф. – Роберт вполне мог решиться на подобное, я бы не удивился. Вопрос вечной молодости его беспокоит не меньше, чем господина Головастикова… Вот если бы только мы знали наверняка, что кактусы с его фермы перенасыщены кальцием…

– У нас есть мобильная лаборатория, мы можем сделать раскладку химического состава, – сказал Иван. – Ребята, сколько времени на это уйдет?

– Часа два, – пожал плечами один из студентов.

– А давайте воткнем в кактус «Веретено» и поглядим, что будет, – предложила Лиза, которой не терпелось вновь продемонстрировать свои благоприобретенные технические умения.

– Ты инструкции принципиально не читаешь? – поинтересовалась Аврора. – Анализатор для этого не годится. Сломаешь дорогую штуку. Сглючит его.

– Уверена? – переспросила Лиза.

– Эпик фейл обеспечен, – кивнула Аврора. – Отсталым лузерам со мной лучше не спорить.

– В таком случае – кто теперь из нас отсталый лузер? – торжествующе сказала Лиза, выводя на бамбуковую перегородку результаты анализа химического состава кактуса. Она успела потихоньку активировать «Веретено» и уколоть мясистый зеленый кубик, пока Аврора ее отговаривала от этого не предусмотренного инструкцией шага.

– Аминокислоты, бета-каротин, всевозможные витамины, алкалоиды, – принялся перечислять Лакшман, глядя на светящуюся таблицу. – Святая корова! Сколько же тут кальция! И – да, и витамина Д, конечно, чтобы кальций принудительно усваивался.

– Я прямо сейчас беру билеты на ближайший самолет в Бразилию и лично разберусь с этим негодяем, – убежденно сказал Иван.

– Не совершайте опрометчивых действий, сударь, суд Линча запрещен законом. – Граф попытался остудить разгневанного богатыря. – К тому же нам следует собрать полную доказательную базу – пока что у нас на руках одни догадки, кроме разве что химического состава кактуса… Впрочем, я полагаю, у нас появились веские основания для принудительного звонка моему бывшему однокурснику. Как считаете, шеф?

– Звоните, сударь, – решительно сказал Филипп Петрович, дергая себя за ус.

Спустя несколько минут выяснилось два любопытных момента:

1. Граф Роберт Вяземский совсем не умеет обманывать.

2. Прямо сейчас он находится не в Бразилии, а на зрительских трибунах в нескольких метрах от Ищеек. Не желал, видите ли, пропустить выход единорога. Хотел посмотреть, как у Афони вырос рог. Подумал, а не пора ли уже собирать урожай. Принёс с собой на всякий случай ручной напильник. Бессмертие – дело такое, лучше с ним не тянуть.

– Я схожу на манеж, прибью этого Вяземского? – с мольбой в голосе спросил Иван у графа Александра.

– Исключено, – твердо отозвался фон Миних.

– Голубчик… – повернулся Филипп Петрович к Максу.

– Понял! – с готовностью отозвался Макс и повернулся в сторону выхода – аристократа-злоумышленника следовало брать тепленьким. – Лизавета, встретимся вечером в «Омеле»? – бросил он напоследок.

– А? Чего? Ну ладусики, давай встретимся… – растерянно согласилась Лиза, понимая, что опять она врёт, никогда она с ним больше не встретится, ни сегодня вечером, ни завтра, ни через сто лет. И вообще «Омелу» вместе с «Ореховым взрывом» в жизни больше не увидит.

Макс исчез в холле.

Двойные двери не успели за ним закрыться. В конюшню ворвался бесцеремонный торнадо, состоящий из пяти-шести человек (определить наверняка было невозможно) в голубых жилетах, украшенных знакомой молнией, с камерами и микрофонами наперевес.

– Разрази меня гром, – пробормотал Филипп Петрович. – Телевизионщики.

Глава 6

До полудня: 1 час 30 минут.

– Ну что ж, милые мои друзьяшки, а сейчас настало время прогуляться по конюшне, полюбоваться на участников сегодняшних лошадиных гонок… пардон, скачек. И начнем мы, конечно же, с мировой суперзвезды – я имею в виду вовсе не себя, ха-ха-ха! Я говорю о белом единороге Афоне. Давайте-ка заглянем к нему в стойло и посмотрим, как наш Афанасий готовится к встрече с Екатериной Николаевной, которая состоится всего лишь через полчаса… Ой, что это с ним? И что тут делают Ищейки?

Возле денника стало очень людно и тесно. Телевизионщики снимали с двух камер всё подряд: потухшего Афоню, уже опустившегося на передние колени; озадаченных ветеринаров – Лизу и Лакшмана; расстроенного директора; злого, как берсерк, Ивана; встревоженного графа Александра; ироничную Аврору; и совершенно спокойного Филиппа Петровича. Платон, судя по всему, в кадр не попадал – его наблюдательный пост находился слишком далеко от эпицентра суеты.

Ангел сумел-таки сложить два и два и интригующим шепотом поведал зрителям, что если уж все Ищейки собрались в одном месте, значит, боженьки, случилось нечто обалденно серьезное! Чем это вы тут занимаетесь, друзьяшки, спросил он у шефа Семёрки.

Директор школы беспомощно смотрел на Филиппа Петровича.

Шеф подкрутил седые усы и добродушно сказал в камеру:

– Светлого дня, господин Головастиков и уважаемые зрители. Седьмое отделение Личной Канцелярии благодарит вас за интерес к его деятельности. Помните, дамы и господа, что мы всегда ждём вас в здании Офицерского собрания на Литейном проспекте. Мы расследуем любые преступления против животных. Защитим пернатых и пушистых, ушастых и хвостатых от любых бед. Они веками служили людям, теперь настал наш черед…

Лиза поняла, что шеф цитирует телевизионную рекламу собственного Отделения. Помнится, именно с этого ролика и началось ее знакомство с Филиппом Петровичем.

– Господин Шевченко, дружочек мой разлюбезный, – перебил его Ангел. – Все и так знают, чем вы занимаетесь в обычном режиме. Мы с друзьяшками интересуемся, что происходит здесь и сейчас! Зачем вы тут все столпились возле единорога?

Филипп Петрович понятливо покивал:

– Этот единорог, дамы и господа, как и любой другой питомец, имеет полное право не только на вкусняшку – но и на уважение к его жизни и здоровью. Мы, Ищейки, призваны охранять права Афанасия, мы стоим на страже его интересов, блюдем их денно и нощно…

– Черт побери, – сказал в сторону Ангел. – Милый мой дружочек! Вы меня что, не слышите, что ли? Я спрашиваю, что вы, Ищейки, делаете здесь, в стойле у единорога? Ищейки ведь не станут болтаться просто так в конюшне! Вы наверняка что-то разнюхиваете!

– Вы задаете очень правильные вопросы, господин Головастиков, – одобрительно сказал Филипп Петрович. – Итак, почему же нас называют Ищейками Российской империи? Потому что у нас есть нюх, – он принялся загибать пальцы на левой руке, поблескивая Перстнем, – у нас есть скорость… И у нас есть безжалостность к преступникам. Но при этом, голубчики зрители, мы любим котиков! Верно, господин Пусентий?

Он поднес к камере сумку с Пуськой. Котяра немедленно начал тыкаться носом в сетку и урчать низким голосом, желая поохотиться за пушистым микрофоном, похожим на очень сытого хомяка.

– Боженьки, – вздохнул Ангел. – С вами просто невозможно разговаривать. Да и некогда. – Он повернулся к камере. – Милые друзьяшки, мне только что сообщили, что Екатерина Николаевна уже въехала на территорию гимназии, так что мы побежали ее встречать! По моей информации, Её Величество изволили сами сесть за руль императорского Русско-Балта… – Ангел увлек операторов, звукорежиссеров и ассистентов к выходу из конюшни. Пестрая эскадра «Всемогущего» с грохотом выкатилась в холл.

– Как? – всплеснул руками директор. – Государыня уже здесь?

Анненский бросился вслед за телевизионщиками.

– Поистине виртуозно, шеф! – Граф изящно поаплодировал. – «Давай ронять слова, как сад – янтарь и цедру, рассеянно и щедро, едва, едва, едва…»

– Если не бить в барабан, он будет молчать, – глубокомысленно вставил Лакшман.

– Благодарю, голубчики. – Филипп Петрович слегка поклонился, как артист после удачного выступления. – Телевизионщиков отвадили. Однако мы до сих пор не помогли бедняжке Афоне, так что радоваться рано. Елизавета Андреевна, какие прогнозы?

Студенты во главе с Иваном смотрели на неё с тревогой и надежой.

– Мы с товарищем Сингхом зашли в тупик, – признала Лиза, поглаживая гриву, которая, по воспоминаниям Лакшмана, раньше была шелковистой, а сейчас буквально ломалась под пальцами, как соломка. – Похоже, что любой стандартный препарат попросту прикончит Афоню. Проверенных лекарств для единорогов ни в одном из миров пока не существует. Остается ждать несколько недель, пока кальций самостоятельно выведется из организма и Афоня постепенно придет в себя.

Перстень Филиппа Петровича засветился небывалым, пронзительно-белым светом.

Запели трубы… А может, то были голоса других планет… В общем, Перстень шефа начал издавать некие немыслимые звуки.

– Сообщение от Ренненкампфа. Ох, не к добру…

Шеф казался раздосадованным. Не похоже было, чтобы он обожал общаться с главой Личной Канцелярии.

Филипп Петрович запустил над Перстнем полупрозрачное виртуальное послание небольшого формата, пробежал строчки глазами и помрачнел окончательно.

– Шеф, не томите, – сказал граф. – Что там?

– Гейм совсем овер? – предположила Аврора.

Лиза ничего не сказала, она думала, как помочь Афоне.

– Господин Ренненкампф ставит нас в известность, что он доволен интервью, которое я только что дал «Всемогущему», – сухо ответил Филипп Петрович. – По его словам, он высоко ценит тот факт, что я сумел избежать всенародного обсуждения плохого самочувствия единорога. Расследования, касающиеся государственной безопасности, не следует выносить в прямой эфир, пишет он.

Лиза не сдержалась:

– Нестыковка какая-то получается, Филипп Петрович – раньше ваш Ренненкампф ужасно радовался, когда наши расследования шли в прямом эфире, прямо-таки выпрыгивал из штанишек от счастья и тут же поднимал нас вверх по Рейтингу. А сейчас он, оказывается, категорически против того же самого прямого эфира и теперь бурно радуется, что нашу героическую деятельность не показали по телику. Ничего не понимаю.

– Голубушка, ничего странного в этом нет, – не согласился шеф. – Предыдущие расследования Седьмого отделения носили общий характер, они не затрагивали вопросов личной безопасности первого лица государства. А сегодня у нас с вами особо ответственная миссия, связанная с жизнью и здоровьем Государыни. Господин Ренненкампф совершенно прав, говоря о том, что мы могли взбаламутить сегодня весь народ, выдав в эфир двойную сенсацию: во-первых, тяжело заболел единорог, символизирующий российский прогресс, и во-вторых, того и гляди, Афоня не только упадёт сам, но еще и уронит Императрицу во время торжественного марша на манеже. Разве можно дарить такие подарки оппозиции и самозваным претендентам на престол, которые только и ждут, чтобы Её Величество оступилась? Поэтому мне и пришлось перед камерой выкручиваться, как шкодливому мальчишке, спрятавшему под подушкой коробку «Райских яблочек от Абрикосова». По мнению господина Ренненкампфа, мне это вполне удалось.

– Так круто же, чего вы скисли-то, – с недоумением сказала Аврора.

Филипп Петрович посмотрел на поникшего Афоню, помолчал, потом ответил:

– Потому что в последней части сообщения господин Ренненкампф требует, чтобы мы любой ценой взбодрили единорога и выставили на манеж. Императрице ничего не говорили. Она должна сделать тот самый почётный круг. Даже если после торжественного марша Афоня свалится замертво.