Kitabı oxu: «Пицца»

Şrift:

ISBN 978-5-0062-6019-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Я всегда была большим любителем поесть. Это началось с раннего, еще беспамятного для меня детства. Бабушки часто закармливают своих внучек, но в моем случае им особо и стараться не пришлось, ведь я любила покушать отчаянно. Мучное, жирное, сладкое, шоколадное, румяное, подгорелое, копченое, полукопченое, словом всякое – лишь бы вкусное. Помню, однажды в детстве на даче мы, дети, разыгрывали перед взрослыми музыкальный спектакль под музыку из «Незнайка на Луне» и там была партия двух сытых мальчиков, которую доверили исполнить мне и моему троюродному брату. Ах, и с каким же упоением я пела «На палочках петушки и с повидлом пирожки»! Так врезалось в память, что эту незамысловатую песенку я помню до сих пор, хотя прошло уже больше двадцати лет. Еще вспоминаю смущенные взгляды мамы и бабушки, в то время как все остальные зрители хихикали или открыто хохотали, они две мои голубушки не знали, куда подевать глаза от смущения, так органично их сытый, румяный как сам пирожок ребенок вжился в образ.

И тогда-то должно быть на позднем вечернем совете они и решили «за меня взяться». Никакой сгущенки, булок, майонеза, конфет. Абонемент на год в бассейн и в тренажерный зал. В бассейн меня голодную и ноющую таскал папа, а в тренажерном зале я находилась под неусыпным контролем мамы. Вот так из симпатичного пончика-пирожочка-булочки получилась миленькая оформившаяся девочка десяти лет, чуть более круглолицая, чем остальные детки и чуть более дисциплинированная, чем они же. Она, дисциплина, стала моей постоянной спутницей с тех пор, как за меня «взялись». Мама говорила мне так: «Ты должна себя контролировать и держать ротик на замке». Тут подразумевалось не общеупотребительное значение этого выражения – помалкивать, а другое, употребительное для меня – поменьше есть. А папа поддакивал и если мне все-таки удавалось раз в месяц схитрить и пропустить поход в бассейн или зал, пока они с мамой то задерживались на работе, то были заняты домашними хлопотами, он вставлял свои веские «пять копеек»: «Да, а в бассейн и зал ты должна ходить, как по расписанию, как в школу. Пропустила – двойка, еще раз пропустила – кол». Хотелось ему напомнить, конечно, что у нас уже нет колов, но разве стоило спорить с папой?

В животе проиграла третья по счету трель, пока еще не назойливая, но уже отчетливо намекающая: «Дорогая хозяйка пора бы уже. Покорми меня, пожалуйста!».

Я зыркнула на Кирилла и Аню, они спокойно расставляли по полками новые шампуни. Я хотела дать им еще какие-нибудь указания, но не находила, что бы такое указать. Прекрасные ребята, улыбчивые и добрые, да к тому же верные и трудолюбивые, каких лучших работников может еще пожелать неугомонный, немного нервический хозяин, точнее хозяйка, как я. Да и не неугомонная скорее, а поспешная, как в словах, так и в выводах. В чем в чем, а в этом мне дисциплины мне не хватало всегда!

Вот и вчера ни за что ни про что накричала на Кирилла. Клиентка написала отрицательный отзыв о нашем магазине, ее заказом занимался Кирилл, и я конечно сразу вскипела и разнесла его в пух и прах. Бедняжка, он стоял и краснел, пытался что-то возразить, но я не давала ему и слова вставить. А потом Аня набрала эту самую клиентку и, о боги, оказалось, что ошибки никакой со стороны Кирилла и не было, а сама клиентка и ошиблась, она конечно принесла извинения, я же стояла посреди кабинета дура дурой и со всей остротой чувствовала, как же это плохо, когда тебе тридцать лет, а мозгов не прибавилось, а так и осталось, как в десять лет.

Естественно я промычала Кирллу какие-то извинения, но ситуация меня не отпускала. Я знала, что он, как и я, любитель вкусно покушать. И самое приято-извинительное, что я могла для него сделать – это заказать на офис его любимую пиццу из нашей обожаемой до слюнепускания пиццерии. Ее я открыла год назад. Мы как раз с Толиком вернулись тогда из летнего отпуска в Грецию. Толик весь наш отпуск постоянно ныл, что все там дорого и что мы уже потратили уйму денег. Однажды, когда денег оставалось по его словам уже катастрофически мало, мы попробовали с ним по кусочку пиццы, пока плавали на пароме вдоль берега Закинфа. И мне, и Толику на этом пароме стало плохо от качки, и от разъедающего кожу ядреного июльского солнца. Весь утренний наш завтрак благополучно и совсем неживописно ушел за борт парома в самые пенные гребешки волн, на которые до того я так сентиментально любовалась и представляла, что плыву по ним одна, совсем одна даже без Толика. Потом нам с ним стало полегче, и уже на обратном пути полегче видоизменилось в «Очень хочется кушать!». Делать нечего – купили в паромном баре по куску пиццы, хоть Толик кряхтел и бухтел, как пожилая сварливая старушка – он, видите ли, не питается фаст-фудом, а я такая нехорошая его заставляю. Умял он, правда, пиццу за милую душу, а я, что и говорить, за милейшую. И такая она оказалась вкусная, такая сочная и подслащенная от спелых помидор, тягучего сыра и неизвестного соуса, что как-то само собой мы с ним порешили, что в целях экономии и потому что где-где, а на отдыхе можно себе позволить немного вредной еды, выберем до конца отпуска пиццу ежедневным своим блюдом. Как же мы там ей отъелись! И ничуточки не растолстели. Солнце пекучее, наверное, все сжигало, ну и еще бесконечные экскурсии, без которых Толику отдых не отдых и курорт не курорт.

Как бы там ни было, но после этого не самого, по правде сказать, приятного отпуска моим самым приятным и самым лелеемым воспоминанием осталась сытная, жирненькая пицца с воздушным ободком. По вечерам я вспоминала ее вкус, сидела и вздыхала, если Толика не было рядом, и с тоской думала: «Как жаль, что у нас такую пиццу не делают!». Я была уверена, хоть я раньше и не являлась поклонницей пиццы, что в нашем городе достойных пиццерий нет. Мы заказывали когда-то с Иннусей, моей лучшей подружкой, пиццу известного мирового бренда и она вроде как показалась нам съедобной. Но теперь-то, зная вкус настоящей объеденной пиццы, я понимала, что в наших местных мировых брендах от пиццы только название и коробочка, а остальное так – набить желудок тестом с мясом.

И вот однажды сидела я так вспоминала до состояния голодно-мечтательного обморока, что прям хоть опять в Грецию едь, залезла на популярный местный форум и зацепилась глазами за название пиццерии, которую все обсуждали «Пицца Синица». И отзывы, отзывы на нее были всё самые хвалебные и положительные, было правда несколько и отрицательных, но скорее технического характера: то не то положили, то пиццу холодную привезли, то курьер не улыбался, то неправильно дал сдачу. Но это такая ерунда, тем более для меня, у которой самой интернет-магазин косметики, и уж я то знаю, что без накладок бизнеса не бывает вообще. Зато какие были фото пиццы, выложенные на форуме, просто как в Греции, еще лучше! Ох, и я загорелась!

Первый раз я, несмотря на свой пыл, решилась на заказ только через месяц. Возможно от того, что до сих пор дисциплинированно ограничивала себя во всем, ну или по крайней мере старалась. Мы с Кириллом принимали товар, его, товара, оказалось неожиданно много и так же непредвиденно затянулось и время приемки. Мы рассчитывали управиться в час, а на часах было уже три часа и конца нашей работы, пока не намечалось. В офисе жаровня, душно, запахи косметики и бытовая химии щиплят в носу, половина комнаты завалена коробками, тело потное и уже без сил, во рту сухо, а в животе очень-очень голодно. Словом, тут-то я и решила, что без моральной и физической поддержки нам никак не закончить эту утомительную приемку.

Когда «Пицца Синица» приехала, и курьер достал ее из сумки по всей комнате разошелся запах вкусноты и уюта. Он заглушил ароматы эфирных масел, мыла, кремов, шампуней и он пробудил в нас с Кириллом зверское желание побыстрее выпроводить курьера и приступить к пицце. Уже по одному запаху я тогда поняла, что эта пицца окажется вкуснейшей, бесподобной, одним словом мечтой!

Так оно и вышло. Я была так ненасытна, что не обращала внимания на такие мелочи, как тянется сыр, сколько положено начинки, достаточно ли помидор и соуса, то, что с такой придирчивостью обсуждается знатными пиццеманами. Мне это все было, извиняюсь, фиолетово. Помню только, что было изумительно, непередаваемо вкусно и тепло во рту. Ветчина, курочка, сыр, кусочки помидор, оттеняющие другие вкусы своей кисловатой сочностью и облегчающие поедание пиццы и в придачу сладковатый, с мельчайшим намеком на терпкость соус с базиликом, божественное сочетание, незабываемое!

С тех пор мы стали заказывать «Синицу» постоянно, но не часто. Я помнила о дисциплине, знала, к чему приведет ежедневное пиццопринимание и потому установила себе жесткий график – не чаще одной пиццы в месяц. Его я придерживалась легко и мне даже нравилось, что такое вот оттягивание удовольствия дарит еще большее наслаждение, когда ты, наконец, позволяешь своему желанию удовлетвориться.

Но сегодня мне предстояло нарушить утвержденный график. Я с сомнением посмотрела на ребят. Все-таки перед Кириллом я как-никак виновата, да и хотелось их порадовать. Решено – закажу для них пиццу в офис, их любимую «Пикантную» с огурцами и перчиком. Но одной пиццы на троих, а точнее четверых буде маловато, мы же с Кириллом знатные поглотители еды. Четвертая сотрудница— его невеста Настя, она работает в другом магазине, через пару павильонов от нас. Естественно – в моем магазине. И Толика. Это наш, так сказать, совместный проект, и на удивление, несмотря на наши с Толиком частые разногласия, вполне успешный.

Решаю сделать ребятам сюрприз, заказав пиццу уже вне офиса, все равно одной пиццы на четверых будет мало, да и мне вовсе не улыбается ждать курьера еще 45 минут, лучше доехать до одной из пиццерий самой и там забрать свою, только мне предназначенную с пылу с жару пиццу в юморном пакете с изображением молодого еще Игоря Николаева с усами и пышными волосами.

«Ну все, ребята, до завтра, я домой».

– «Хорошо до свидания» – прощаются они со мной с улыбками.

И вот я уже на морозе, слабом белорусском семиградусном морозе, под поднимающим настроение блеском солнца сверху и его отражением от снега снизу. Повсюду все светится от солнца, и я ощущаю хоть и пощипывающий, но приятный холодок. В машине неслышно работает двигатель, внутри еще не нагрелось, даже пар идет изо рта, но нагреватель сидения начинает работать без задержки, и я постепенно оттаиваю. Звоню в любимую «Синицу» и заказываю одну пиццу своим работникам и вторую себе на самовывоз. И сразу две приятные эмоции вспыхивают на моем лице одной довольной улыбкой: уже представляю себе радость ребят и их благодарные речи, а я знаю, что они очень обрадуются, ведь я их удивляю вот так уже не в первый раз, а вторая оттого, что я уже прямо-таки чувствую свою пиццу у себя во рту, представляю, как я привезу ее домой, быстренько сниму куртку, шапку, открою коробки и там – Ах!

Ну все, хватит пускать слюнки! Пора ехать за пиццей!

2

Сложно найти в рабочее время хоть одно свободное место в столице, еще и перед небольшим бизнес-центром, а моя пиццерия располагалась именно в таком. Но я нашла и сразу два! На одно из них и въехала с легким недоразумением. Паркуюсь я всегда с недоразумениями, обычно не аварийноопасными, но, тем не менее, явно показывающими, что я в парковке, если не полный ноль, то где-то рядом с этим. В общем, места было предостаточно, поместиться мог бы и автобус, но я все равно умудрилась заехать колесом на пограничный бордюр. Ну что ж, со своей рассеянностью и полным отсутствием ощущения габаритов машины я научилась мириться, теперь я только хихикаю над этим или в особых сильно экстремальных случаях зову на помощь прохожих: «Посмотрите пожалуйста, не задеваю ли я эту машину», а иногда их и просить не приходиться, видя мое напряженное и красное от беспомощности лицо, мужчины обычно сами улыбаются понимающей улыбкой, молчаливо подразумевающей однако «Когда же вы уже водить научитесь!», смело выступают перед моей машиной и, аккуратно сгибая ладони и шевеля пальцами, показывают, куда же мне ехать.

Ну, куда мне ехать с такими навыками мне и самой понятно. Я подхихикнула и в этот раз со своей неумелости и такая вот подхихикивающая, улыбающаяся натянула на голову свою любимую шапку молочного цвета с помпоном и отправилась за пиццей. На дворе тишина, чудь поодаль пробежал торопящийся курьер с термосумками, а как тут не торопиться, не приехал за сорок пять минут будь добр – пиццу клиенту в подарок, вот и бегают, и стараются. Выхожу на парковку самого бизнес центра, тут машин тоже мало, могла бы с легкостью стать и здесь, хотя решаю про себя, лучше не рисковать. Мало ли что. Иду, в общем, наслаждаюсь погодой и предвкушением пиццы. И даже не подозреваю, что за мной наблюдают. Да еще как! Так наблюдают, что, несмотря на холод, открыли двери машины и пялятся во все глаза. Я конечно взрослая девочка, но даже меня это обескураживает. Сразу собираюсь, подтягиваюсь вся и серьезнею мигом. Иду и сама уже «пиллингую» боковым зрением. Машинка по моим понятиям классная, черная, отмытая до блеска, еще больше бросающегося в глаза на солнце, внедорожник. Внутри определенно лица мужского пола. Только вот мужчины ли, мальчики ли или парни определить сложно. Естественно играет ритмичная клубная музыка. Кто бы сомневался!

Прошла мимо них и сразу – прямиком к окошку моей любимой пиццерии. «Так-то и так я за пиццей», а они мне «подождите еще, пожалуйста, пару минуточек». В первый раз со мной такое. Раньше к моему приезду все уже стояло и дымилось за окошком. «Ладно, – думаю, постою подожду». Какая-то девушка курит тут же на площадке, по ступенькам то и дело снуют курьеры с пиццами. Перегибаюсь через перила и умиротворяюсь от вида двора, усыпанного солнечным снегом – уютные, малоэтажные дома из кирпича, небольшая детская площадка, тонкие ветки голых кустов, кое-где накрытые белыми шапками, а за ними яркое солнце, первозданная красота чистого зимнего неба, успокоение. Их машину вместе с ними я не вижу, она скрыта боковой стеной. Кто-то ловко за моей спиной взбегает по ступеням, оглядываюсь: острый взгляд на меня, потом стук в окошко, просит там что-то и благодарит. Отслеживаю его обратный путь – о да он оказывается пассажир блестящей машины. По виду такой молоденький, совсем мальчик. «Понятно, папа с сыном приехали», – решаю про себя. Жду дальше. А морозец-то пусть и небольшой, но дает о себе знать, пальчики хоть и в толстых перчатках, уже дубеют на кончиках. Отчего же пиццу не отдают – мой резонный вопрос, но не хочу лезть опять в окошко, отвлекать девочек и возмущаться, настроение такое хорошее, можно и обождать.

Опять слышу шаги, точнее вижу шаги по крылечной лестнице. Снова молодой парень. Он бросает на меня боковой цепкий взгляд и отчего-то мне становится неудобно. Может оттого, что они сидят в теплой машине, а я торчу тут, на холоде, как марфушенька-душенька? По ступенькам он не всходит, а взбегает, легко и непринужденно. И так же легко он и одет – только модный синий костюм, к тому же с распахнутым пиджаком. «Не околеет он так?» – быстро проносится у меня в голове. Он подходит к окошку, стучится, вежливо интересуется, готова ли их пицца, а я стою – глазею. Костюм сшит идеально, и сидит тютелька в тютельку по фигуре, такой модный мужской костюм с узкими брюками и изящным приталенным пиджаком. Фигура у парня отличная, но вся какая-то слишком тоненькая и легковесная, как на мой вкус. И да, непонятно, он вообще кто, мальчик, парень или мужчина, наконец. Я склоняюсь к мальчику-парню, но кто поймет, тем более лица его я почти не рассмотрела. Ах, да и какая разница, кто! Были у меня уже когда-то мальчики-парни – безответственные, ленивые и инфантильные. Спасибо, накушалась! Уж тем более в двадцать девять-то лет!

Их пицца оказывается готова. Неожиданно отчетливым и благодушным тоном на прощание девушкам в окошке он говорит: «Спасибо большое!». Меня эта благодарность трогает. Я всегда сама так люблю говорить. Толик обычно буркнет «Пасиб» и то в лучшем случае, а то и вовсе лишь кивнет головой или промолчит. А мне важно поблагодарить от души. Мама с папой с детства приучали меня к работе, хоть мы ни в чем и не нуждались. Я работала и продавцом, и официанткой, и даже уборщицей. И как же хорошо я знаю, до чего приятно, когда тебя на твоей маленькой должности с твоей никудышней зарплатой искренне по-человечески благодарят.

Он, этот мальчик-парень, грациозный как эльф, убегает так же быстро, как и появился, бросив, правда напоследок, насколько я успеваю заметить, тот же цепкий взгляд в мою сторону. Но мне уже не до того. Как так: их пицца уже готова, а я стою тут уже десять или пятнадцать минут, а моей все нет и нет? Стучусь в окошко и спрашиваю, где же, где же моя пицца запропастилась? Оказывается, они мне звонили на телефон, сообщить, что пицца уже готова. «Ну, – думаю, – лучше бы окошко открыли и позвали. Телефон-то я в машине оставила». Ладно, главное, что пицца уже в моих изрядно примороженных пальчиках, и они скованные до этого момента морозом, теперь становятся мягкими и податливыми от нагретой коробки. И самое прекрасное, что уже сейчас, даже не заглядывая в пакет, даже не залезая в коробку, я чувствую этот запах, запах вкусной пиццы и моей предстоящей радости!

Черного автомобиля, естественно, на стоянке уже нет, и я ловлю себя на мысли, что мне даже как-то досадно. Некая связь, что ли установилась между мной и теми ребятами, пока мы каждый ждали своей пиццы. «Связь заядлых любителей пиццы!» – смеюсь про себя. Подхожу к машине, открываю замок и вдруг улавливаю боковым зрением яркий блеск черного автомобиля – он проезжает мимо меня в том же направлении, куда собираюсь ехать я. «Вот, -думаю еще с большей досадой, – надо было сидеть в машине и так пялиться, а потом бегать туда-сюда в костюмах, чтобы вот так запросто Бжих и уехать! Хоть бы замедлились и посмотрели бы на прощание».

Сажусь в машину и меня разбирает азарт. А что если я успею еще их догнать? Сама же говорю себе: «Да зачем тебе все это надо? Два неоперившихся птенца! Скорее всего, на маминой машине. И ножки у того последнего такие тонкие! Детский сад!». Но все доводы и про ножки, и про рожки остаются неучтенными, я бросаю пиццу на соседнее сидение, где все же не забываю включить подогрев, нажимаю на газ, к моему счастью позади меня на дороге свободно, и разгоняю машину во весь опор, который позволяет городская дорога и спящие полицейские, и несусь по следам только что проехавших здесь незнакомцев. Проезжаю один поворот, где они могли бы оказаться, второй, третий и начинаю терять надежду. Дальше кольцевая, и если они выехали туда, то шансов на нашу встречу нет никаких. Мечты мечтами, а реальность реальностью и в моей реальности видимо не посчастливиться оказаться места красивому романтичному сюжету про нечаянную встречу, нечаянное «нашли друг друга» на дороге и дальнейшее нечаянное знакомство.

Проехав кольцевую, с легким привкусом разочарования я съезжаю с неё на нужную мне дорогу. Это трасса на Витебск. Живу я в ближайшем к пригороде, в московском направлении, по соседству с родителями. Включаю музыку на полную и смотрю на пиццу – «Какое дело мне до этих ребят, если совсем-совсем скоро мне будет так вкусно!». Солнце светит, пицца греется рядышком, дома меня ждет уют и комфорт, а сейчас еще я найду на флэшке свою любимую мелодию и тогда… Подъезжаю к светофору и резко, откуда-то справа, передо мной выруливает черный сверкающий автомобиль. Я не верю своим глазам. Как, где, откуда и почему они выехали? Справа от дороги только строительный гипермаркет, вряд ли они успели бы что-то там купить, да и тем более с горячей просящейся побыстрее ее съесть пиццей. Других людей в машине, кого они могли бы забрать по дороге, нет. Значит, они где-то стояли и ждали. Кого, чего?

Все это я обдумываю, двигаясь за ними в соседней полосе. Едем быстро, здесь ограничение 110, но я усиленно рассуждаю сама с собой, поэтому неосознанно замедляюсь и не свожу глаз с их автомобиля. Сейчас, совсем скоро через какой-нибудь километр будет поворот в наш поселок, они, судя по всему, сворачивать туда не собираются, ведь несутся в крайней левой, но если свернут. О тогда все будет ясно! Они чуть впереди от меня настолько, насколько позволяет еще один автомобиль, я неспешно начинаю перестраиваться в крайнюю правую полосу для поворота, хоть расстояние до него еще вполне приличное. Возможно, просто хочу показать им, намекнуть, мол, «эй ребята не провороньте, куда я сейчас заверну, и успейте нырнуть туда же следом за мной». Перестроилась, но приходится тащиться за каким-то грузовиком. И пускай я в парковке полный профан, но уж в езде я себя мню если и не профессионалкой, то уж ничем не уступающей хорошим водителям мужчинам, хотя иногда и признаю, что мнение мое возможно излишне самоуверенное. Попутно замечаю, что они вроде и не собираются совершать никакого маневра, обидно, но признаться честно, предсказуемо. Какой мечтательной глупышкой надо быть, чтобы поверить в то, что они действительно поедут следом за мной. В такое я верила лет пять назад и даже два года назад, но ни разу, машина которая, как мне казалось, преследует меня, взнузданная горячим порывом своего хозяина, не оправдывала моих смелых ожиданий. В самый сладчайший предвкушаемый мной момент, когда становилось бы очевидно, что я не ошиблась в своих предположениях, она сворачивала в совершенно противоположную сторону или что еще хуже с безразличным видом обгоняла меня и проносилась мимо, даже не удостоив легким притормаживанием.

Обгоняю грузовик и на пару секунд занимаю снова среднюю полосу и в этот же самый момент, как я ее занимаю, лоснящийся черный автомобиль безукоризненно ловко и быстро меняет полосу в направлении «моего поворота». И я теперь за ним, за ними, потому что и мне уже настало время поворачивать. В поворот я въезжаю прямо следом за ними, они замедляют ход и теперь расстояние между нашими машинами настолько несущественное, что я отчетливо вижу их головы через лобовое стекло. Я смущаюсь, мне становится жарко, щеки горят, шапка жмет голову, хоть она очень мягкая, шарф душит шею, а тело просто вспревает под курткой. Мне необходимо себя чем-то занять и отвлечься, и я не нахожу лучшего места и времени, как опасный участок дороги с крутым заворотом на въезде в поселок, чтобы начать раздеваться. Одновременно с этим процессом подбавляю газа, ехать за ними невыносимо, я встраиваюсь в соседнюю полосу и хочу опередить их. Шарф уже наполовину размотан, я приближаюсь справа к их машине и вот-вот должна с ними поравняться. Впереди светофор и на нем красный свет, и мы оба замедляем ход! И уже, выравниваясь с ними и держа в руке наполовину размотанный шарф я вижу, что у них открыто водительское окно. «Кошмар!». Глупая паника заставляет меня бесцельно шарить пальцами по кнопкам бортового компьютера. «Смотри хоть куда-нибудь, но только не поворачивай голову направо!». Мне так интересно и так страшно одновременно, а что если они просто открыли окно, чтобы проветриться, а я как дурочка начну на них смотреть? «Да конечно, больше им делать нечего, проветриваться в десяти градусный мороз!». Или, может быть, окна запотели – «В такой машине???». Ох, светофор переключается на оранжевую круглую мину с серьезным видом, который изображает просто прямая черная палочка вместо рта и двое глаз в виде черных круглых точек. В этот-то момент я сдаюсь и бросаю беглый взгляд направо. Там, справа, в машине на меня в упор смотрят умные серьезные глаза. Без дурацких улыбок и ухмылок, которые я втайне боялась увидеть. На меня просто смотрят. Это так странно, я тоже смотрю на него. Протяжный нервный гудок сзади. Резко отворачиваюсь и рву машину вперед. Паника разрастается еще больше, и теперь я безрезультатно пытаюсь расстегнуть куртку и даже ее снять. Я превышаю скорость, еду на восьмидесяти, хотя здесь ограничение шестьдесят. «Главное оторваться, главное оторваться» – стучит у меня в голове. Взглядываю в боковые зеркала, зеркало заднего вида, проверяю, где они, точнее он, второго я даже и не усмотрела, да и он, второй тоже был занят похоже своими делами. Машины не видно, но сзади в метрах трехстах едет большая группа автомобилей, и я уверена, я чувствую нутром, что никуда он не свернул, что он там в этой группе, едет поодаль, шифруется и продолжает за мной наблюдать. На следующем светофоре мои подозрения подтверждаются. К моей панике к этому моменту добавляется еще неизвестно откуда взявшийся страх. Светофор здесь долгий. Они стоят в соседней крайней левой полосе, на корпус одной машины от меня. Загорается стрелка для поворота направо. Правостоящие спокойно следуют по ее направлению. Мы же продолжаем стоять, для меня светофоров больше не осталось, ведь следующий дом мой и мне нужно только свернуть направо, в карман, через каких-то сто метров. И я понимаю, что шансы на то, что черный сияющий автомобиль, притаившийся сзади, свернет в этот же карман следом за мной очень и очень велики. А дальше… Дальше ситуация может перерасти в одну из моих оживших фантазий. Но дикий страх сковывает меня, я боюсь, я не хочу этого или хочу, я не знаю. Загорается оранжевый, потом практически сразу зеленый, все трогаются с места, я следом за всеми, и я уже еду и вдруг – бросаю быстрый взгляд в правое зеркало и, не увидев помехи, молниеносно перестаиваюсь на правый поворот и на всей скорости въезжаю на ненужную мне улицу, по ненужной мне дороге, по неведомой мне причине. Остальной поток машин проезжает прямо, как и следовало ожидать. Я еду еще метров пятьсот до разворота налево, внутри сначала чувствую облегчение, а потом оно вдруг сменяется отрезвлением и недоумением – зачем я это сделала?

Пицца оказалась горячая и очень вкусная. От свежести и теплоты она растекалась в руках, курица и мясо были нежными мягкими, тесто тонкое, воздушное и совершенно не сухое, а даже немного размокшее, но не от недопекания, а от обилия начинки. Пожалуй, вкуснее этой пиццы я еще ничего ни разу не пробовала, «Синички» постарались на славу и испекли для меня настоящий идеал. Но к своему удивлению я почти без аппетита съела лишь пару кусков и почувствовала, что насытилась. Внутреннее возбуждение меня то и дело подрывало и подводило к окну. Что я надеялась в нем высмотреть? Двух ребят в сверкающей черной машине, ездящих по окрестностям в лучах еще высокого, но готовящегося к закату оранжевого солнца и высматривающих непредсказуемую, шарахающуюся людей девушку? Пустые надежды, тем более для двадцати девяти лет! Я вздохнула и пошла заваривать чай, но не удержалась и опять метнула внимательный взгляд из окно на дорогу. Ничего, пусто, только зеленый длинный автобус, громко кашляя, неспешно тянется по строго очерченной белой линией крайней правой полосе.

«Ну, в конце концов не так много людей живет в нашем поселке. И еще меньше тех, у кого такие машины, как у меня, а среди них еще меньше девушек. Если сильно захочет отыскать, то найдет способ и отыщет, а если нет, что ж… значит – не судьба!».