«Рулетка судьбы» kitabından sitatlar
Видела ее спину и платье толком не разглядела: только что оно темно-синегошелка с муаровыми разводами. Не очень модное. Что позволительно дамам после тридцати, когда жизнь уже прожита.
Старые московские барыни не признавали новомодных сумочек, в которых разве мышь можно засунуть. Они носили настоящие, размером с небольшое колесо. Солидной даме – достойный ридикюль
Святки в Москве требуют не только железного здоровья, но и покорности судьбе. Который год начальник московской сыскной полиции Михаил Аркадьевич Эфенбах сначала ждал любимый праздник, а потом не мог дождаться, когда же кончатся мучения. В праздничные дни Рождества, начиная с 25 декабря 10 (26-е и 27-е тоже неприсутственные 11 ), Эфенбах не принадлежал себе и полицейской службе, а принадлежал целиком семье. Вернее, жене. Если совсем уж откровенно, ее родственникам. У дражайшей супруги имелся нескончаемый запас тетушек, дядюшек, племянников, племянниц, кузенов, кузин и прочих родственников, которых требовалось непременно навестить, поздравить и подарить подарочки. Ну как же без них!
Были бы у Се́нюшки де́нежки, был бы не Се́нюшка, а Семен
Тут же под боком отыщется плут, который тебя переплутует… Только и лезет тому счастье, кто глуп, как бревно, ничего не смыслит, ни о чем не думает, ничего не делает, а играет только по грошу в бостон подержанными картами!
не ожидала подобного поворота. Она взглянула на Пушкина с интересом. – Служу в сыскной полиции, занят с утра до позднего вечера, единственный неприсутственный день, воскресеньемою
– Вчера вечером Настасья Тимашева не поехала на рулетку. Знаете почему? Она поскользнулась на прогулке и получила рану на лице… Вот здесь. – Агата показала на себе.
Общежитие в Мерзляковском переулке предназначалось для барышень, которые хотели зарабатывать на жизнь своим трудом. Вместо привычной стези жены или матери, прачки или модистки, актрисы или певицы, бланкетки или воровки, они избрали путь учительниц словесности, математики, физики, истории, иностранных языков и гимнастики. О чем можно было
просматривался переулок. Незаметно, что кто-то прячется в темноте. Он не стал поднимать городового свистком, а быстро
прохвосты, – сказал старая дама, являя живость ума.
