Kitabı oxu: «Я могу всё. История жизни»

Редактор Юрий Минаев

Редактор Иван Баерсдорф

© Антон Достоевский, 2018

ISBN 978-5-4490-2192-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Часть 1

Август 2009 года

– Привет, меня зовут Шарлиев. А тебя? – бодрым голосом представился мальчик четырнадцати лет.

Он выглядел худощавым и носил на руке новый браслет с драконом, на который время от времени посматривал. Его звали Тимур, но он любил, когда его называют по отцовской фамилии. Мальчик очень гордился своим папой и практически боготворил его.

– Я Джон, – ответил тихо толстоватый паренек, который был выше первого на голову, но чуть младше по возрасту.

Он был одет в большую майку и носил кепку на голове, по своему обыкновению в тот момент он ел пирожок.

– Ты впервые в этом лагере?

– Да. А ты? – переспросил тот с набитыми щеками.

– Джонни! Я положила тебе два чистых полотенца и на всякий случай рулон туалетной бумаги, – прокричала из машины его мама, ненадолго прервав их разговор.

– Спасибо, мам, пока! – ответил Джон, дожевывая свою плюшку.

Родители уже сели в машины и постепенно отъезжали от базы отдыха, сигналя на прощание своим детям. Охранник закрыл железные ворота, а организаторы отдыха повели ребят на территорию пансионата «Сверчок». На той базе отдыха был сквер, где изредка прогуливались пенсионеры, отдыхающие там, то по одному, то под ручку с женами. Там была просторная аллея с лавочками, в центре которой стоял памятник Ильичу. Детей построили в шеренгу. Перед ними стояла группа педагогов, которые приехали на преддипломную педпрактику от педвуза в роли вожатых.

– Итак, ребята, Ваши родители могут не волноваться! – сказала молодая девушка в красном шейном платке. – Здесь вы проведете свои лучшие каникулы! Наш лагерь – чудесное место! Вы в этом обязательно убедитесь, а сейчас мы пойдем в корпус, где расселимся по комнатам. Скажите обязательно нам, если кто-то хочет жить вместе.

Идя по территории дома отдыха, вся группа подростков постепенно разделилась на несколько частей, каждая из которых направилась к своему корпусу. По всей территории висели небольшие колонки, в которых играла старая бодрая музыка. Ребята уже постепенно начинали знакомиться между собой, как гром гремели колесики их чемоданов по старому асфальту.

– А ты откуда, Джон? Странное у тебя имя, – сказал Шарлиев.

– Я англичанин, но родился здесь. Мои предки когда-то переехали жить из Англии в Москву, а чтобы это не забыть, у меня в семье специально оставляют английские имена, – рассказывал паренек.

– Ух ты! А ты знаешь английский? – спросил тот.

– Нет, но очень хочу его выучить. Скажи, а у тебя имя есть? Шарлиев – это ведь фамилия, – поинтересовался Джон.

– Есть, Тимур, но меня все по фамилии называют. Не переживай, – он махнул рукой и улыбнулся.

– Я буду звать тебя Шарли, ты не против? – он посмотрел на друга.

– Не против, мне так даже больше нравится! – усмехнулся Тимур. – Как будто я француз, а ты англичанин. Это круто! Давай вместе жить?

– Давай, – ответил тот и достал из кармана печенье.

– Будешь есть? У нас же обед скоро, – сказал Шарлиев.

– Ну я просто есть хочу уже, – ответил тот и начал жевать всухомятку.

Ребят к тому моменту уже их привели в корпус. Это было белое трехэтажное здание с балконами и зеленой входной дверью. Внутри висели пожелтевшие большие часы, на полу лежали протоптанные коврики с узорами. На ту смену в лагерь приехало человек 60, среди которых были ребята и девочки разных возрастов: от 12 до 16 лет. Вокруг царила советская атмосфера: союзные гербы, каменные корпуса, скрипящий деревянный паркет.

По их просьбе, двух мальчишек поселили в одной комнате. Они открыли дверь, которая со скрипом сама закрылась. Чемоданы сразу поставили каждый к своей кровати. Из интерьера был холодильник, куда Джон положил колбасу и сушки, две койки, на которые ребята кинули свои вещи с дороги и неработающий старый телевизор. Иногда в лагерях их специально отключают, чтобы дети могли насладиться жизнью без подобных городских атрибутов, но тот телевизор просто не работал.

– Общий сбор около входа! – прокричал кто-то из старших в коридоре.

– Что это значит? – спросил друга Джон.

– Пойдем, нам расскажут, что мы будем тут делать! – бодро ответил Тимур и взял кепку из сумки.

– А! Выходить уже? – переспросил Джон.

– Да, идем, бери ключ.

Детей позвали на общий сбор. Вожатые змейками выводили группы подростков, которые кричали, смеялись и всячески показывали свою радость оказаться вне дома с родителями, а среди себе подобных. Было солнечно. Всех привели в один из корпусов, в котором располагался актовый зал. В этом помещении пахло стариной, на сцене висел пыльный бардовый занавес, который, видимо, повидал многое. Стулья были отремонтированы, но по их внешнему виду можно было сказать, что и им не один десяток лет. Участники расселись по местам, зал оказался заполнен едва наполовину.

– Здравствуйте, ребята! – сказала крупная женщина в объемном сарафане, стоящая на сцене.

Рядом с ней стояли вожатые в красных платочках.

– Мы приветствуем всех вас на нашей базе отдыха! Разрешите представиться, меня зовут Марина Геннадьевна, я заведующая лагерем, – сказала она сильным командным голосом и прокашлялась.

– Курит, видимо, – хихикнул парень, сидящий рядом с Шарлиевым, чавкая жвачкой, и все, кто услышал это, тихо засмеялись.

– Ведите себя хорошо, – продолжала она, – и слушайтесь своих вожатых, мы уже распределили вас на отряды. Хорошего вам отдыха! Ну все, я пойду работать, а ваши вожатые, вот они, кстати, стоят, – указала рукой она на группу молодых людей, – сами вам представятся и назовут, кто у кого в отрядах. Всего вам доброго! – договорив, она спустилась со сцены и, не спеша, направилась к себе в кабинет.

– Минутку внимания, – громко сказала учительским тоном одна из вожатых и снова все затихли. – Меня зовут Аня! Я ваша вожатая и сейчас каждый из нас огласит списки своих отрядов пофамильно. Так что слушайте внимательно! Итак, со мной в отряде эти три недели будут: Романов, Жигалова, Шарлиев, Хопкинс, Снегирева… – перечисляла вожатая фамилии из своего отряда.

– Отлично! Мы и здесь будем вместе! Дай пять! – сказал Шарлиев и растекся белоснежной улыбкой на все лицо.

Закончив, она передала слово следующим вожатым, и те сделали то же самое. В конце знакомства один из вожатых вышел на середину сцены.

– Ребята, очень важный момент! – сказал он. – В этот раз в лагерь приехало ровно 62 человека! Здесь у нас действуют неукоснительные правила! Если их кто-то нарушит, то моментально будет вызван к заведующей на разбирательство! А она у нас строгая! – обернулся он к вожатым, и те ехидно захихикали.

Правила лагеря оказались донельзя скучными и общепринятыми в любом цивилизованном обществе. Однако все понимали, что их не будут выполнять по всей ответственности, пока кто-то не будет пойман с поличным. Огласив все правила, вожатые выпустили зазевавшихся подростков на улицу на полчаса перед обедом. На выходе из корпуса Джон стал отправлять маме сообщение, что все в порядке.

– Ха! Это что у тебя, пейджер? Да ты продвинутый! – спросил один из подростков, увидев Джона.

– Да, – ответил тот задумчиво набирая сообщение.

– А что такое? – подошел Шарлиев.

– А ты что лезешь, тебе лет-то сколько? – огрызнулся тот на него.

– Четырнадцать, – сказал с недоумением тот.

– А мне 16. Так что отдохни, – оттолкнул тот Шарлиева.

– Не трогай его! – сказал Джон. – Он мой друг.

– А что… а что если трону? Маме своей напишешь по пейджеру? – ответил старший, неумело прикурив сигарету, и начал отдаляться с компанией своих знакомых, дав кому-то из них подзатыльник. – Еще увидимся, толстый и тонкий! – прокричал он.

– Дроган! А ну-ка подойди ко мне сюда! Быстро, я сказала! – закричала одна из вожатых, увидевшая сигареты у подростков, чем спровоцировала их бегство.

– Вы не слушайте их, они постарше, вот и задираются, – подошла миленькая и улыбчивая представительница работающего в лагере педотряда. – Наша цель – научить вас всех уважать друг друга и ценить…

Дальше Шарлиев и Джон перестали слушать, как и свойственно мальчикам в их возрасте. Они одновременно понимали, что этому парню надо как-то отомстить. Пока не было ясно как. Они направились прогуляться по территории.

– У тебя что, и правда пейджер? – спросил Тимур.

– Ну да. А что, его и разбить не жалко. Мама дала, чтобы я на связи был, – сказал Джон и опять достал что-то пожевать.

День пролетел быстро, хотя участники лагеря почти ничем особым и не занимались. Вечером их ждала дискотека.

– Ты не сказал, ты тут первый раз или как? – спросил Джон, поедая бутерброд с колбасой.

– Я два раза тут уже был, но никого не помню, – сказал Шарлиев, надевая черную рубашку. – Одну вожатую помню, но не точно. На дискотеку идешь танцевать?

– Не знаю, давай сходим, но я не люблю дискотеки.

– Почему? – спросил Тимур.

– Я не умею танцевать, – ответил тот и засмущался.

– Хочешь, я научу, это легко! Смотри, встаешь так…

Шарлиев взял под руки товарища и стал показывать, как танцевать с девушкой медленный танец.

– Я знаю, что можно и по-другому, но я видел, на свадьбах так все танцуют.

– Так, мы выходим на дискотеку… – вошел один из старших. – Ох, мальчики, да вам уже не надо на дискотеку? – язвительно сострил юный педагог.

Парни моментально покраснели и разошлись. Он усмехнулся, закрыл дверь и ушел дальше созывать народ на танцы.

– Эй, Кать! Не поверишь, что я тебе расскажу! – послышалось из-за двери.

– Черт, это провал. Теперь все будут думать, что мы того, – удрученно заметил Шарлиев.

– Да уж, – напористым голосом сказал Джон, – не надо было! Нам тут три недели еще обитать, а мы уже опозорились.

– Никогда не сдавайся. Мне так отец говорил, – сказал Шарлиев, – дожевывай свой бутерброд, надень что-то нормальное, рубашку, может, и пойдем посмотрим, как там.

Ребята вышли из номера на мероприятие. Уже смеркалось. Стоял теплый вечер. Сверчки начинали стрекотать, что добавляло немного сельской атмосферы, но, несмотря на это, все подростки, преимущественно прибывшие из Москвы, расфуфыренные и надушенные, подходили к актовому залу, где и должна была начаться дискотека. Войдя внутрь, они обратили внимание на едкий запах старого дерева, который врезался в нос каждому, кто входил.

– Вот это совдеп! Ну и вонь! – сказал Шарлиев.

– Это что?

– Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Эпоха такая была. Я про нее читал, – ответил Шарлиев.

– Ты умный, – сказал Джон и смущенно улыбнулся.

– Уже заигрываем, голубки? – вышел из-за угла Дроган с компанией.

– А тебя уже наказали за нарушение правил? – попытался в ответ съязвить Джон.

– Да для меня не существует правил, мелкий. Я уже 5-й раз в этом лагере, – снова чавкая жвачкой, произнес он.

– Будьте осторожны сегодня ночью, – сказал один из подошедших за Дроганом старших. После этого они, расхохотавшись, направились в другой конец зала к кучке ярко накрашенных подружек.

– Что они задумали? – спросил Джон.

– Думаю, они хотят прийти и намазать нас пастой или еще какую свинью подложить, – ответил Шарлиев.

– И что нам теперь делать? Ведь они старше и больше нас, – заметил Джон.

– Сила не в силе, а в уме. Или как-то так. Ну суть ты понял, – сказал твердо Тимур.

– Это кто сказал? – спросил он.

– Мой отец. А что?

– Ты постоянно будешь говорить, как он? – хлопающими глазами спросил его друг.

– Нет, просто он был моим родным стариком, всегда и всюду меня всему учил, – ответил Шарлиев, – таких больше нет.

– С ним что-то случилось?

– Он был моряком, а однажды ушел в море и не вернулся, – скорбно говорил мальчик.

– Прости, – извинился тот.

– Ничего.

Они решили зайти в туалет, чтобы умыться и сделать свои дела. Даже там пахло нехарактерно для уборных, а стоял аромат старого лакированного дерева. Этот запах был просто повсюду. Стены уже дребезжали от громкой музыки в стиле сельских дискотек. Вернувшись в зал для танцев, двое увидели веселившуюся толпу ребят, а в стороне парочку подружек, которые посматривали на них и улыбались, переглядываясь между собой.

– Они красивые, – сказал Джон. – Но я к ним не буду подходить.

– Почему? – спросил Тимур.

– Постоянно потеют руки, когда я волнуюсь, – ответил тот.

– Я знаю один прием, дружище, – ответил он, – пойдем покажу. Они вернулись в уборную, где Шарлиев взял туалетную бумагу и свернул ее в комок, а потом сделал такой же второй.

– Если потеют руки, то можно сделать такие два комка и положить их в карманы, —сказал он.

– И зачем это делать? – спросил с усмешкой Джон.

– Да для того, чтобы салфетки впитали пот с твоих рук, – ответил тот.

– О! Это же гениально! – воскликнул Джон и схватил два комка бумаги. – Это тоже папа?

– Да. Пойдем, там уже первый медляк начался, нельзя теряться, – сказал Тимур и предложил товарищу жвачку. Они вышли из туалета.

В зале находилось много людей, и возле тех двух девушек кружила компания из старших. Скорее всего, им предлагали станцевать, а те явно отказывались, мотая головой. Ребята решили выждать момент, пока постояв в стороне. Спустя полчаса поставили опять медленный танец.

– Это наш шанс, я беру на себя светлую, а ты брюнетку, – проговорил уверенно Шарлиев, и они пошли к девчонкам. Вдруг будто из воздуха появилась та компания ребят.

– Что, это мы опять целовались за углом? – спросил один из них.

Шарлиев прикусил нижнюю губу и со всей мочи врезал ему по лицу. Тот упал. Дискотека закончилась.

Спустя пятнадцать минут Джон и Шарлиев сидели у директрисы в кабинете, где стоял рабочий стол, какие-то горшки с цветами и пахло сигаретами. Ее на месте пока не было. С ребятами сидела их вожатая Аня и страшно тряслась. Это была ее первая смена, и она не могла понять, как перестать зевать от волнения. Послышались громоподобные шаги по коридору.

– Ну что, дорогуши, доигрались? – начала еще из-за двери директриса. – Я уже устала повторять, – она села за свой стол, скрипнув старым стулом, и закурила неимоверно вонючие сигареты, – что правила для всех одни! Никаких драк! А ты где была, Аня? – спросила она вожатую.

– Я была в номере, – отрывисто сказала Аня, прикрывая засос на шее.

– А кто за детьми следил на дискотеке? – спросила директриса, затягиваясь.

– Наверное… Женя… – волнительно промямлила та.

– То есть ты не знаешь? Как же так?! Так вот почему я в десять вечера, вместо того чтобы смотреть свой сериал, должна сидеть и выяснять, что произошло? – гневно кричала она. – Знаешь, Аня, это первое и последнее предупреждение! Я вас тут держу не для того, чтобы вы развлекались, а за детьми смотрели! Все ясно?!

– Да, я все поняла. Этого больше не повторится, Марина Геннадьевна… – ответила она.

– Вот и славно! Я же тебя уволю, Аня, и твоя помощь институту не зачтется. И сессия твоя незакрытая так и останется незакрытой. А теперь идти всем спать! Бегом я сказала, – скомандовала та, и все трое, подпрыгнув, вышли из ее кабинета. Заскрипела старая тяжелая дверь, и Аня нервно вывела ребят из корпуса.

– Еще раз вы кого-то пальцем тронете, – начала она, – я вас выставлю к родителям обратно в Москву! Ясно?! Мне тут проблемы не нужны из-за вас! Бегом в корпус!

Они распрощались.

– Ну вот. Такой у нас лагерь, дружище, – сказал Шарлиев, пока они шли по тропинке аллеи к корпусу. – И хрен знает, что он вообще воспитывает в детях. На нас еще и обидеться все могут за сорванные танцы.

– Да я это понимаю, – сказал Джон, – это жизнь. А круто ты его отделал на дискотеке-то. Научишь?

– Спасибо. Попробуем, компаньон, – улыбнулся Шарлиев и толкнул друга легонько по плечу. Ребята пошли в номер.

– Кстати, нам еще надо придумать, как проучить ночных шутников. Не забыл? – напомнил тот, закрывая дверь.

– Но как? Нам проблемы не нужны. Я не хочу в Москву, – ответил Джон, разбирая постель.

– Придумаем что-нибудь. Надо умыться. Ты пока отдохни, – бросил Тимур и зашел в ванную.

Вечер продолжался, за окнами номеров по всей территории пансионата было тихо. Пахло соснами, и пели сверчки. В номерах горел свет, девочки обсуждали дискотеку и новые знакомства, а мальчики пытались перебить запах курева перед вечерней проверкой. Никто и не думал держать зла на друзей за прерванную дискотеку, потому что это был только первый день, и все еще толком не были знакомы. Начиная с первого дня около одиннадцати часов весь вожатский состав проходил по корпусам и смотрел, все ли на месте. Участников спрашивали про место и нравится ли им еда в столовой. Они также разносили булочки с кефиром в качестве пайка перед сном.

– Всем спокойной ночи! Бегом чистить зубы! А ты почему еще не помылся? – слышалось из коридоров.

Через полчаса все стихло. Ночь прошла спокойно. Уже утром все узнали, что Аню директриса все-таки отправила домой, застукав ее на подъеме мирно свернувшейся в комочек в постели у другого вожатого, которому потом и отдали отряд уехавшей Ани. Тот день выдался жаркий, народ обливался из надувных шариков, бегая повсюду. На жаре летали слепни, где-то рядом слышался шум электричек. За два часа до обеда всех повели купаться на речку, чтобы уборщицы перестали ругаться на мокрые полы в корпусах. Дети начали играть в подвижные игры вроде волейбола. Конечно, в рамках того, насколько волейбол получался у подростков.

Та речушка находилась недалеко, была небольшая и отлично освежала в жаркие дни. Находясь на пляже, парни обращали внимание на девочек, а девочки загорали, слушая кассетные плееры. Кто-то играл в бадминтон. Вожатые топили друг друга в реке. Директриса тоже была рядом и постоянно кого-то отчитывала за курение или отсутствие головного убора. Она сильно заботилась об этом.

Подойдя к воде, Джон снял штаны, под которыми были плавки.

Он ходил в майке по пляжу и изредка покупал мороженное в местном ларьке.

– Пойдем купаться, Джони! – предложила одна из подружек с дискотеки. – Тебе не жарко в этой майке?

– Я быстро сгорю, мне так мама говорила всегда, чтобы я не снимал майку на пляже, – ответил он, слегка измазавшись в мороженом.

– Да! Пойдем купнемся, хватит сидеть на пляже! – продолжал начатую тему Шарлиев.

– Я с вами, – сказали еще несколько симпатичных девчонок, и Джон уже никак не мог им отказать.

Он со скорбью отдал мороженое псу, которого Марина Геннадьевна подкармливала, ожидая, что однажды он ее защитит от злоумышленников, но тот был крайне пугливой дворнягой, затем снял майку и пошел купаться с ребятами.

– А ты сильный, – сказала одна из девочек Шарлиеву. – Я видела, как ты вмазал этому хаму.

– В смысле хаму? – смутился Джон, заходя в воду.

– Да он уже достал нас приставать с глупыми вопросами. Постоянно пошлые штуки, смех идиотский. Мы тут в первый раз, а уже встречаем каких-то неадекватных… – сказала она, и девочки рассмеялись.

– Вот оно как. Ну, значит, правильно ему досталось, – сказал Шарлиев и нырнул в воду с головой.

– Эй, силач! Шарлиев! – закричал в тот момент один из старших с берега, стоявший рядом с Дроганом. – На турник слабо с нами пойти, а? В лесенку сыграем.

– А ну не отрывай их от купания, Степанов! Не задирайся! А то все отцу расскажу, – прокричала командным голосом директриса и продолжила убаюкивать своего четвероногого друга.

– Да я и сам хотел туда пойти, Марина Геннадьевна, все в порядке. Пойдем, Джонни-бой. Это дуэль. Ни шагу назад, – улыбнулся Тимур и вышел из воды.

Они подошли к турнику. Старшие уже подтягивались. Дроган стоял с ухмылкой, но сам ничего не мог сделать, рассказывая всем, что на днях выбил плечо и не мог подтягиваться, чтобы не навредить себе. Как это иногда бывает.

– Теперь твоя очередь, как тебя там, Ширшиев? – сказал один из них.

К турнику стали подходить компании других ребят и девчонок.

– Шарлиев меня зовут. Ты не сказал, сколько надо подтянуться.

– А просто так не можешь, слабо? – поддел его Макс, стоя недалеко.

Тем временем у турника собрался аншлаг посмотреть на перепалку между старшими и новичками.

– Ты не знаешь, о чем говоришь. Сила ничего не решает! – попыталась защитить Шарлиева одна из девочек, но тут же встретила насмешки в свою сторону.

– У! Смотрите, как сальцо-то засияло. Пирожки аж видны! – закричали подростки, указывая на двоих, и большинство присутствовавших засмеялось.

– Давай уйдем, Шарли, – предложил ему Джон.

Он смотрел с жуткими глазами на друга.

– Помнишь, я про папу рассказывал? – шепнул тот другу.

– Ну да.

– А помнишь, что я тебе сказал перед дискотекой? – только договорил Шарлиев и мигом оказался на перекладине, сделав выход на две.

– Никогда не сдаваться… – тихо проговорил, удивившись, Джон.

Тут все до единого затихли. Было слышно, как поют птицы и журчит течение реки. От такой резкой тишины Марина Геннадьевна встала с лежака и подошла к перекладине, на которой Шарлиев отжимался уже седьмой раз, словно прирожденный гимнаст, а затем с легкостью сделал офицерский выход.

– Батюшки, Тимур! Это кто тебя так научил? – спросила она.

Шарлиев спрыгнул, отряхнув руки, и, как профессиональный актер, сказал: «Можно расходиться», – с суровым выражением лица. Кто-то даже захлопал: шоу было завершено. Джон восхищался увиденным. Он впервые обрел такого друга. Каждый день, проведенный с Тимуром, приносил ему все больше уверенности в себе. Первые дни летели быстро, и ребята уже начали общаться с новыми знакомыми из разных компаний и примерно понимали, кто есть кто. В один из дней к ним подошел Макс.

– Эй, Шарли, – обратился тот, – нужно поговорить.

– Меня только Джон так называет, – с ходу осадил его Тимур.

– Ладно, не суть, пойдем отойдем, – они отошли от столовой, откуда тогда выходили с обеда.

– Дело вот в чем, пара девчонок хотят встретиться с вами. Наедине. Ну ты понимаешь зачем, – хитро проговорил тот, подмигивая.

– Я тебя видел раньше, но, может, ты представишься мне еще раз? Как тебя зовут-то вообще? – спросил Шарлиев. – И с чего мы должны тебе верить?

– Я Макс Дроган. Слушай, зачем мне врать, а? Вы же славные ребята. Я это сразу понял, – объяснял тот.

– А почему они тогда сами не подходят? – перебил его Джон.

– Слушай, ты вообще с девушками-то общался, а? Они же стесняются, дружище! Вы мне понравились, вот я и хочу вам помочь все устроить. Ну понимаете. Так что думайте сами.

– Если так, то пусть приходят сегодня к нам в номер, мы в 14-м живем, – сказал Тимур насторожившись.

– Я передам. Супер! А я пошел. Меня не должны видеть с вами, – проговорил тот и начал уходить к другому корпусу.

– Увидимся, Макс. Спасибо, – сказал тому в след Джон, и они тоже направились в номер.

Начался тихий час, и всех ребят разогнали по номерам. У кого-то работал телевизор, кто-то слушал музыку, кто-то бегал тайком курить.

– Что ты думаешь об этом Максе, Джонни? – спросил того Шарлиев. – Думаешь, он говорит правду?

– Думаю, да, ну а какой смысл ему врать? – ответил Джон, ковыряя в носу.

– Может, он хочет многоходовочку какую-то провернуть. Не думал об этом? – спросил тот.

– Думаешь?

– Ладно. Пораскинем потом над этим, – сказал Шарлиев и отвернулся на бок вздремнуть.

После полдника грянул гром и началась гроза с проливным дождем. Все, кто были на улице, побежали в корпус. Играя в настольные игры на первом этаже в холле и выжидая окончание ливня, один из подростков заметил что-то в окне.

– Смотрите! Это Шарлиев и Джон бегут! Голые! А там ливень стеной! – закричал паренек небольшого роста, облокотившись на подоконник.

Буквально весь лагерь с изумлением обернулся и увидел, как двое друзей хохочут и бегут в чем их мать родила по территории пансионата. Кто-то, кстати, и выбежал к ним, сбросив одежду, но, понятное дело, то были мальчики. Все, кто видел происходящее, смеялись и восхищались самоотверженностью ребят. Окна выходили на сосновый бор, по которому голыши бегали кругами, держа руки на причинном месте. Сделав пару кругов под ливнем и немного запыхавшись, ребята умопомрачительно смеялись. Так никто из них не смеялся до этого. На общий сбор они вошли уже одетые и отогретые. Вожатые стояли серьезные, хотя пара из них скрытно улыбались, смотря на ребят. Возможно, никто из них не смог бы так сделать, тем более в их возрасте и с их долей ответственности, или просто завидовали их беззаботности. Ребята сидели большим полукругом в обширном холле, и как только герои последних событий вошли, все взорвались аплодисментами и криками.

– Тишина! Тишина, я сказала! – прокричала учительским голосом одна из вожатых в квадратных очках. – От лица всего педотряда я призываю вас извиниться перед всеми.

– Простите, – промямлили ребята и тихо сели в полукруг.

– Вы понимаете, что это была из ряда вон выходящая выходка, молодые люди? – сказал, пытаясь показаться заумным, другой вожатый. – После ужина директриса будет ждать вас у себя.

– Черт, опять дышать этим дымом, – прошептал Шарлиев, сделав усилие, чтобы не смеяться в голос: минута была напряженная.

Вечером уже почти по традиции они сидели в том пропахшем дымом кабинете. Директриса выглядела уставшей и даже слегка заикалась, изредка потряхивая рукой с зажженной сигаретой.

– Так, мальчики, – сказала она тихо строгим голосом, – это уже вторая ваша выходка за смену. Что это вы у меня тут удумали творить все что вздумается, а? В Москву захотелось, да? Но к родителям я вас, конечно, не отправлю. Уже до конца смены осталась-то вон… неделя.

Она посмотрела на старый календарь.

– Поэтому будем привлекать обоих как нарушителей к наказанию в виде обязательных работ. Все ясно?

– Да… – ответили они.

– Вот и славненько, я передам вожатым задание для вас. И чтоб больше не нарушать! А то у меня без вас проблем много, еще и с двумя сопляками возиться буду. Оно мне надо? Вот скажите?! – она договорила и снова закурила сигарету.

Мальчишки вышли из корпуса, в котором находился ее кабинет. Горело только ее окно. Вокруг было уже темно. Все было пронизано волшебной магией ночи, и им хотелось куда-то бежать и никого не слушать, в кого-то влюбляться, ругаться, срываться и всячески показывать себя, но они осознавали, что шутить с этой женщиной не стоит. И к тому же она вела себя как мудрая управляющая, несмотря на свои порой грубые высказывания, а поэтому медленно ползли к номеру по привычной тропинке между сосен.

– Исправительные работы… Что-то рано. Я думал хотя бы человека убить для этого надо, – отшутился Шарлиев.

– Что ты несешь?! – рассмеялся Джон, и они продолжили путь молча, думая каждый о своем. Тимур о девочках, которые должны были прийти, а Джон о том, чем бы перекусить. В ту теплую ночь после отбоя к ним в номер должны были прийти девчонки, о которых говорил Макс. Само собой, друзья надеялись, что они будут веселыми и красивыми.

– Глупо было не узнать, кто эти девчонки, Джон, – заметил Шарлиев.

– Да ладно тебе, хоть какие – и то интересно…

Войдя в номер, оба они синхронно плюхнулись со вздохом на свои постели и стали разговаривать обо всем, о чем только можно было представить. Тимур рассказывал про отца и про то, как ходил с ним в походы, а Джон рассказывал про свои первые успехи в спорте, к которому Шарлиев его приучал за эти дни.

– Что это за коробка у тебя стоит в сумке, Джон?

Тимур указал на небольшую запакованную коробочку, точащую из сумки.

– Это мне мама сунула старое радио. Говорила под него засыпать будет легче.

– Ух ты! Да у тебя мама-то не промах! Его же можно использовать для улучшения романтической обстановки, так сказать… – вскочил Шарлиев и стал разбираться с устройством, отмачивая разные шутки, над которыми Джон заливался хохотом.

– Ты серьезно? Думаешь, что это нам поможет с девчонками? – он уселся на постель.

– Ну, я видел так в фильмах делали. И проходило, – разворачивал пленку на радиоприемнике Шарлиев. – Посмотрим, что тут ловит…

Тихо заиграла нежная музыка.

– Это джаз, Джон? – спросил Шарлиев, сломав язык, выговаривая это.

– Не знаю, но мне нравится. Такая успокаивающая, – ответил тот.

– Смачно отвисаем, коллега, – с усмешкой сказал Шарлиев и плюхнулся обратно на кровать.

– А что мне надеть? – начал ходить по комнате Джон в поисках чего-то подходящего.

На дворе была ночь. Шарлиев и Джон были в номере, как и многие другие ребята. Некоторые компании гуляли по территории. Кто-то смотрел телевизор в холлах. Досуг в этом лагере был не сильно разнообразный, а скорее принуждающий выдумывать что-то свое, чтобы развлечься.

– Привет, мальчики, – сказала та симпатичная девушка с дискотеки, вошедшая в номер. За ней зашла ее подруга. Дверь защелкнулась.

– Мы вас ждали, проходите – вскочил с места Джон.

Он стоял прямо, как солдат на утренней поверке. Так он хотел сгладить неимоверное волнение. И он, и его друг впервые вот-вот должны были начать самое интимное общение с представительницами прекрасного пола, которое было в их жизни, и поэтому страшно волновались.

– О, это у вас джаз? – спросила одна и села на ближайшую кровать.

– Да, – сказал Шарлиев и сделал погромче старый приемник, который немного шипел.

– Меня зовут Кристина. А это Вася, но она стесняется. Это ничего. Мы же пришли знакомиться, так? – она улыбнулась и поправила волосы рукой.

– Привет, – скромно улыбнулась вторая девушка и моментально покраснела.

– Будьте как дома, – сказал Джон. – Я поставлю чайник.

– У вас есть чайник?

– Мы предусмотрительные парни, – сказал гордо Шарлиев.

Девочки были чуть старше парней, но в целом они держались одинаково. Было видно, что Кристина более раскованна и умело общалась, а Вася по своему обыкновению была девственно стеснительна и краснела при каждом неловком моменте, но была довольно симпатична, с полным лицом веснушек и красивыми хлопающими глазами.

– Может, пойдем гулять? – предложил Джон. – После чая. Как вы считаете?

– Я за, – сказал Шарлиев.

– Мы за, – сказала Вася, помешивая ложкой сухой сахар в кружке. – Знаешь… Шарли… Я видела, как ты подтягивался на турнике. Сначала, честно говоря, я не подумала, что ты такой спортивный. А, кстати, ты умеешь отжиматься?

– Да, – ответил он с привычным тоном.

– А Джон? – спросила Кристина, не сдержавшись.

– И Джон, – ответил Шарлиев.

– Покажите нам! Пожалуйста! Пожалуйста! – закричали обе.

– Так. Ну что, десять сделаем, Шарли? – спросил Джон.

– Да без проблем! – ответил тот, снимая майку.

К тому времени Шарлиев приучил Джона отжиматься после каждого подъема, что дало хорошую подготовку для этого случая. Они приняли упор лежа, пока подруги с восторгом наблюдали.

– Слушайте. А давайте в лесенку поиграем? Вы же спортивные? – предложил стоя в упоре лежа Тимур.

– Это как?

– Ну смотрите, – сел он на пол. – Мы отжимаемся, а вы будете приседать.

– Легко! – сказала Вася, мечтая как-то проявить себя. – Ну а что, мы же тоже ого-го! – посмотрела она на Кристину.