«Улыбнись мне, Артур Эдинброг» kitabından sitatlar

трагедиями и случайностями , а вместо

Может быть, у нас получится как-то договориться о том, что мы будем

Очередное утро началось с того, что в меня швырнули тюбиком солнцезащитного крема. – Подъём! – грозно воскликнул Артур после того, как я, к его вящему изумлению, проигнорировала прилетевший снаряд. – Мы не в армии, эй! – простонала я, ещё глубже закапываясь под подушку. – Можно как-нибудь понежнее?.. – Понежнее было в семь утра, когда я сказал тебе «Доброе утро». Чуть менее нежно – в девять, когда я спросил: «Разве не ты сама хотела тренироваться?» А сейчас уж, прости, время крайних мер под назв

Жить надо в согласии со своими желаниями. Вот только разобраться в них, как и в некоторых своих чувствах, – задача не из лёгких.

Мало кто из нас по-настоящему готов столкнуться с древним, под кожу лезущим, душу вытряхивающим неодобрением – ты не такой, как мы, вали отсюда, да пошустрее, ты странный, а странности хороши за стеклом.

Возможностей во вселенной куда больше, чем проблем.

Когда рана в бою смертельна, когда страшная болезнь доконала, или когда ты старик, и смерть – ожидаемая, но нежеланная, всегда нежеланная, – подобралась так близко, что жадно лижет тебя в затылок. Когда наступает такой момент, колдун может отдать последний приказ своему фамильяру. Он звучит очень просто: «Умри за меня».

Мои восторженные мурашки группой фанаток сопровождали каждое его движение

Наверное, так и свершаются все великие дела? Ты просто не знаешь, что какая-то вещь считается невозможной, упрямо берёшься за дело, не сдаёшься (не видишь для этого причин), и в конце концов вселенная – лёгкая на подъём дама – пожимает плечами: а почему бы и нет? – А почему бы и нет, – с улыбкой откликнулся Артур.

Память – сильнейший из фильтров реальности. Но настроен он у всех по-разному, в соответствии с темпераментом: у  кого-то на хорошее, у кого-то – на плохое