Kitabı oxu: «Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7», səhifə 3

Şrift:

Глава 5

В коробке из тонкой фанеры, обернутой бумагой, лежал пистолет. Очертаниями он напоминал ПМ, но был немного меньше, с черной рукояткой. Рукоятку можно было бы назвать почти гладкой, если бы не одно но: на накладке красовался красный герб ГКБ СССР. На затворной раме была выгравирована и обелена памятная надпись: «Майору Фомину С. С. за отличную службу. В. М. Хворостов». Надпись оканчивалась размашистой подписью. Далее, на золотой табличке, приклепанной к ствольной коробке, я рассмотрел серийный номер оружия. Он повторял то, что выгравировали на раме.

– Наградной, – Сказал Женя задумчиво. – КГБшный.

– Откуда он у Кулыма? И почему тут? – Удивился Фима.

Меня же вся эта история ничуть не удивила. Я аккуратно взял пистолет из коробки.

– Ты с ним поосторожней, Витя, – нахмурил брови Женя.

Пистолет явно не чистили. Его просто обернули в промасленную бумагу, и теперь на черненом металле рамы и ствольной коробки поблескивали оставшиеся от бумаги пятнышки.

Когда я щелкнул рычажком сброса магазина, магазин скользнул мне в руку.

– Семь патронов, – быстро посчитал я. – Одного не хватает.

– Что это все значит? – Удивился Фима.

– Это значит, – ответил я. – Что не всегда компроматом могут быть только документы.

Все было очевидно. Видимо, «влиятельным работодателем» был либо С. С. Фомин, либо В. М. Хворостов. Кто-то из этих людей направил сюда своих прихвостней, чтобы вернуть это оружие, оказавшееся у Кулыма. Но самое интересное, «работодатель», видимо, был из КГБ. Вернее, из теперешнего ФСК. Проблема так проблема.

– И что ты теперь будешь с этим делать? – Спросил Женя, осматривая пистолет в моих руках.

Я вернул магазин на место.

– Отдам эту дрянь Фурсову. Пусть подавится.

– Но Фурсов говорил о каких-то документах, – возразил Женя, – или ты хочешь сказать, он сам не знал, что искал?

Я нахмурил брови. Попросил Женю подержать ствол.

– Странный он, – осматривая пистолет, сказал Женя. – Что-то не могу припомнить марки. Похож на ПМ, но патрон другой. А сам он меньше, компактней. Может показать кому? Может, Степаныч знает?

– Покажем Степанычу, – согласился я, внимательно прощупывая дно коробки.

Когда я заметил, что оно двойное, постарался подцепить его ногтем. Тонкая картонка отошла, и я вынул ее, бросил на коврик.

– А вот и документы, – сказал я.

Вернее, это был документ. Единственный заламинированный листок рукописного текста – а именно, протокол свидетельских показаний некоего Варламова Николая Владимировича.

– Здесь фигурирует этот самый Фомин, – сказал я. – Указывается, что он застрелил какого-то Губарева.

– В пистолете не хватает пули, – догадался вдруг Фима. – Видать, из этого добра.

Он кивнул на наградной пистолет в руках Жени.

– Значит так, – я вернул лист внутрь коробки, прикрыл дном и взял у Жени пистолет. – Это не наше дело. Если уж козлы хотят забрать компромат, пусть забирают и проваливают. Главное, что б под ногами не болтались.

– Фурсов считает, что ты хотел его прикончить, – заметил Женя.

– Плевать, что считает Фурсов, – я покачал головой. – Если он получит этот компромат – отвалит. А это сейчас главное. Нужно отдать им то, чего они хотят, пока эти придурки не натворили непоправимого. А черт их знает, что они могут придумать.

Я поехал домой, только когда развез Фиму и Женю по домам. Степаныча мы беспокоить сейчас не стали. Насколько я знал, в свой выходной, он уехал с мужиками на какое-то дело. В одном из хуторов, что расположились в Новокубанском районе, под Армавиром, новоявленные братки стали прессовать какого-то пасечника. Дело у мужика шло на лад, он нашел сбыт меду, который собирал почти круглый год с нескольких крупных передвижных пасек, и этим заинтересовалась местная братва. По старой памяти Степаныча позвали на разборки, и он со старым коллективом, существовавшим еще до Обороны, погнал на выручку медовому бизнесмену. Знал я также, что вместе с ним отправилось несколько ребят, работавших в нашей охранной фирме. Конечно, отправились они с моего разрешения. Правда, с условием, что сильно безобразничать они не станут.

Потому и показать пистолет Степанычу не было сейчас никакой возможности. Однако я не переживал по этому поводу. Все же и на Фурсова выходу у меня не было. Все мои мысли занимало то, как именно можно связаться с этим ФСКшником. А то обстоятельство, что он именно ФСКшник, у меня не вызывало никакого сомнения.

Когда я приехал домой, сразу почувствовал неладное. Как только я пересек порог, услышал разрывающийся от звонков домашний телефон. К звонившему в холостую аппарату никто не спешил подходить. И это был второй тревожный момент. Марины не было дома.

Я торопливо снял обувь, повесил свою кожанку на вешалку в прихожей и быстро пошел в зал, к телефону. Не успел я взять трубку, как звонок закончился.

Потом я наскоро стал осматривать комнаты. Был шанс, что Марина прикорнула где-нибудь в спальне, однако девушки, как я и предполагал, не было дома. И тут меня ждало два варианта развития событий: или она не послушалась меня и вышла, или случилось что-то недоброе. Природная чуйка подсказывала мне, что ближе подходил именно второй вариант.

Когда телефон зазвонил снова, я пошел к аппарату. Взял трубку.

– Летов слушает, – привычным делом ответил я.

– Алло, – раздался на том конце незнакомый голос.

Признаюсь, я думал, что услышу Фурсова, однако говорил точно не он.

– Виктор?

– Кто говорит? – Спросил я строго.

На том конце на мгновение замолчали. Кажется, собеседник о чем-то задумался.

– Не так важно, кто говорит, – ответил он, наконец. – Важно, Летов, что у тебя есть кое-что, что нужно нам. А у нас – что нужно тебе. И…

– Вы про «компромат», – перебил его я. – Значит так. Кто бы ты ни был, ты очень серьезно про#бался. Зря ты решил, что можешь похитить мою невесту и остаться безнаказанным. А что касается компромата, если б ты, придурок, не делал глупостей, получил бы его просто так уже сегодня. Мне не нужно это барахло. Я и так собирался отдать его вам с Фурсовым, чтобы вы побыстрее отвалили. Но теперь разговор будет другим.

От моего напора говоривший, кажется, замешкался. Я слышал, что он отстранился от трубки и забормотал что-то неразборчивое. Кажется, похититель с кем-то советовался.

– Ты напал на нашего человека. Хотел его убить, – сказал он наконец.

– Это были братки. Верь или нет, но я с ними никак не связан. Те дебилы пришли в Грааль, думая, что смогут подмять ресторан под себя. Их тоже застало врасплох то, что там оказался Фурсов. И поверь мне, если бы я хотел его прикончить, он был бы уже мертв.

– Ты не в том положении, чтобы бочку катить, – говоривший, кажется, разозлился. – Твоя женщина у нас. Если хочешь увидеть ее целой и невредимой…

– Только попробуй ее тронуть, – сказал я холодно. – Если с ее головы упадет хоть волос, будь уверен, я найду вас обоих и убью.

На том конце вдруг началось какое-то копошение. Зашуршало. Я услышал неразборчивые слова двух голосов. Люди были явно возбуждены и спорили за трубку.

– Летов, это Фурсов, – прозвучал вдруг знакомый голос. – Скажи, то, что ты говорил моему хм… Коллеге, правда? Про братков в Граале.

– Правда. До сегодняшнего дня я не знал, где компромат. Теперь он у меня на руках.

– М-да… Кажется, мы поторопились, – проговорил Фурсов. – Скажи, ты готов мирно обменять девушку на документы?

При слове «документы», я несколько смутился. Однако, естественно, не подал вида. В прошлый раз Фурсов тоже постоянно твердил только о документах. Ни о каком пистолете не шла речь. Казалось, Фурсов и сам о нем не знал. Или же, старался не упоминать намеренно. Сказать сейчас, в чем тут было дело, точно я не мог.

– Готов.

– Хорошо. Я извиняюсь, что пришлось пойти на такие крайние меры, Витя. Если ты готов провести все мирно, мы тоже готовы. Когда, где?

– Сегодня, – сказал я. – Парк у кинотеатра «Родина».

Фурсов явно замялся.

– Там многовато людей по вечерам, – сказал он.

– Тем меньше вероятность, что вы выкинете глупость. Вы же хотите просто спокойно обменять Марину на ваш «компромат»?

– Хотим. Признаюсь, похищение не совсем входило в наши… вернее, в мои планы.

– Ну вот и хорошо, – я кивнул. – Родина. Через час. Я буду на месте со всем компроматом, который вас интересует. До встречи.

С этими словами я положил трубку.

Вечер был относительно теплым. Настолько теплым, насколько может позволить ранняя осень.

Здание закрытого кинотеатра развернулась на пересечении улиц Советской Армии и Новороссийской. Перед ним развернулась небольшая площадь со все еще работающим фонтаном. На обшарпанных лавочках сидели люди. Молодежь гуляла по площади, заходила в небольшой парк, развернувшийся за кинотеатром. Тут и там играли дети.

С собой я взял Фиму и Женю. Так. Для подстраховки. Оставив машину в парковочном кармане, у ларька под большой вывеской «табак», мы направились к парку. Заветную коробку я нес под мышкой.

– Вон он сидит, – сказал Женя. – Тот мужик, что заявился в контору тогда.

Фурсов и правда сидел на лавочке. Был он не один, а с еще одним парнем в бежевой куртке-плащовке. Причем последний лопал мороженое, купленное в лотке, что стоял у здания кинотеатра. Марины с ними не было.

– Подождите тут, – сказал я, когда не увидел девушки.

Я сунул коробку Жене.

– Я пока пойду один. Сделайте вид, что мы не вместе.

Я направился к ФСКшникам. Фурсов узнал меня почти сразу.

– Где девушка? – Спросил я не здороваясь.

Крепкий и высокий мужик, лопавший мороженное, выглядел недовольным. Его некрасивое вытянутое лицо имело острые скулы и широкую челюсть. От этого бледноватые щеки казались немного впалыми. Мужчина поднял на меня взгляд своих маленьких, широко посаженних глазок. Однако он так ничего и не сказал. Говорил Фурсов.

– И тебе привет, Летов. Твоя девчонка в безопасности. Сидит в нашей машине. Где документы?

– Покажите мне Марину, – сказал я холодно.

– А ты покажи документы, – пробубнил недовольно второй мужик.

Я обернулся, глянул на Женю. Тот, правильно растолковав мой сигнал, направился к нам в сопровождении Фимы. Приблизившись, передал мне коробку.

Фурсов со вторым переглянулись. Встали. Вместе мы направились к их машине. Когда Фурсов отомкнул водительскую дверь и запустил руку в салон, чтобы отпереть и пассажирскую, я уже смотрел в испуганные глаза Марины.

Девушка прислонилась ладонями к стеклу, жалобно подняла брови.

– Выходите, Марина Иосифовна, – проявил свою осведомленность Фурсов. – Извините, что так получилось. Мы не хотели, чтобы до этого дошло. Да и вообще, вышло небольшое недоразумение.

– Витя! – Марина тут же бросилась ко мне на шею. Я обнял ее за талию.

– Женя, отдай им коробку, – сказал я.

Корзун тут же послушался. Протянул коробку с пистолетом Фурсову. Когда тот получил коробку, немедленно полез внутрь. Он открыл крышку, отбросил ее под ноги. А потом его лицо переменилось. Настоящее замешательство заблестело в глаза.

– Это че? – Спросил он недоуменно и достал наградной пистолет. – Летов? Какого хрена? Что ты нам притащил?

Глава 6

– Тихо-тихо, – вмешался вдруг второй. – Все правильно.

– Чего? Какого хрена, Вася? – Удивился Фурсов, осматривая ствол. – Но мы же пришли за…

– Показания в коробке? – Спросил у меня второй.

– В коробке, – сказал я, – там есть двойное дно.

Второй мужик, которого назвали Васей, настороженно зыркнул на нас.

– Проверю, – сказал он угрюмо.

Потом он медленно достал складной нож, вытащил лезвие. Полез в коробку, стараясь поддеть дно клинком. Когда у него вышло, он приподнял дно, заглянул под него.

– Вот и хорошо, – сказал Вася, убедившись в наличии протокола.

Он торопливо вынул документ, выбросил коробку в клумбу, под дерево.

– Я рад, что мы нашли общий язык.

– Если что, не серчай, – улыбнулся Фурсов как-то заискивающе. – Мы не думали, что твою девочку придется…

– Чья это была идея? – Перебив его, спросил я.

Марина, прижимающаяся к моей груди, бросила ФСКшникам опасливый взгляд.

– Ты о чем? – Нахмурил брови Фурсов.

– Кто похитил Марину? Ты, Фурсов, из вас двоих явно хороший полицейский. Он решил? – С этими словами я кивнул на второго.

– Это была крайняя меря, – выступил вперед мужик по имени Вася. – Мы решили, что ты напал на нас. Братков своих натравил.

– Нет, не натравливал.

Я аккуратно подтолкнул Марину встать за мной. Шепнул ей тихо, что все будет хорошо. А потом тоже выступил к Василию.

– Зря ты это, – сказал ему я.

– Что… Зря?

Ответом Василию стал удар под дых. Мужик согнулся, упал на колени, схватившись за живот.

– Ты че творишь?! – Крикнул Фурсов и потянулся за пистолетом.

Марина, испугавшись, прикрыла губы руками. Женя тут же украдкой наставил на Фурсов наган. Фима вынул нож. Фурсов, быстро оценив обстановку, замер с рукой в кармане. Кажется, наградным, что он держал в левой, Фурсов и не думал пользоваться. Его приятель Вася поднял слезящиеся от удара глаза.

– Я вас не трону, – сказал я. – Берите свои документы и идите своей дорогой. Но мою женщину никто не смеет трогать. Ясно?

– Ты… Сукин… – Начал было Василий.

– Тихо, Вася, – остановил его Фурсов. – Ты давай, не быкуй. Компромат у нас. Хватит уже разборок, домой пора. Я и так один раз чуть не сдох. Мне уже достаточно.

– Правильный ход мысли, – кивнул я.

Он посмотрел на Василия свысока, добавил:

– А с тобой мы еще перетрем насчет пистолета.

Василий глянул на меня настоящим зверем. Потом с трудом, без чужой помощи, встал. Проворчав что-то себе под нос, он без лишних разговоров сел в машину. Хлопнул водительской дверью.

– Не скажу, что работать было с тобой приятно, Летов. Но я рад, что мы договорились, – сказал Фурсов.

– Это взаимно, – холодно ответил я.

Фурсов обошел машину сзади, сел на пассажирское. Сдав назад, оба ФСКшника уехали в сторону Черемушек.

– Ну что ж, хорошо то, что хорошо кончается, – прокомментировал Фима, глядя им вслед.

***

– Вася, ты про ствол знал? – Ледяным тоном спросил Фурсов.

Неронов смолчал, не отрываясь от дороги. Он упер взгляд в своих злых маленьких глазок в бегущий под днище машины асфальт.

– Знал, спрашиваю?!

– Какого хрена ты под Летова ложишься?! – Взорвался вдруг Неровнов. – Какого хера ты не дал мне его прямо там прижать?! Он на сотрудника при исполнении попер!

– При каком исполнении?! Отпуск у нас! Да и что мне нужно было сделать?! Дать тебе его прям там застрелить? И что б тогда было?! – Крикнул в ответ Фурсов. – А вот что: перестреляли нас обоих как воробьев, и точка!

Вася Неронов уставился на Фурсова остервенелыми глазами. Тот, глубоко дыша от злости, стал сверлить его взглядом в ответ. Наконец, взяв себя в руки, сказал:

– За дорогой следи.

Вася хмуро выдохнул. Снова уставился вперед.

– Нам было поручено сделать все без шума и пыли. Без лишней пальбы. Вот мы и сделали, – сказал Фурсов. – Все тихо, мирно. Если б ты еще не поторопился, вообще бы было все в ажуре.

– Не поторопился, значит, – угрюмо ответил Вася Нерон. – Да тебя ж бандюки чуть не застрелили. На тебе два трупа. И че теперь?

– Генерал разберется. – Суховато ответил Фурсов.

– Разберется… Ага…

– Ты про пистолет знал? – Спросил Фурсов немного помолчав.

Вася не ответил.

– Ну? Ты чего как воды в рот набрал?

– Знал.

– А почему ни ты, ни Семен Семеныч мне про него ничего не сказали?

– А ты как думаешь, почему? – Спросил в ответ Нерон.

Теперь замолчал Фурсов.

– То-то же. Сам знаешь, что доверие Семен Семеныча ты подорвал. Что отправил он тебя со мной, чтоб ты в его глазах отмылся. Вот он тебе все до конца и не выдал.

Фурсов поджал губы. Достал наградной ПСМ, стал рассматривать.

– Это из него Генерал…

– Да. Из него. Потому пистолет приказано уничтожить.

– Так поехали уничтожать, – пожал плечами Фурсов. – Давай утопим его где-нибудь…

– Не сегодня, – вдруг ответил Нерон.

– Почему не сегодня? – Удивился Фурсов.

– Нужно сперва заехать домой. Генералу отзвониться, что все на мази. Да и…

– Что и?

– Летов мне, походу, ребра сломал нахер, – солгал Неронов. – Болят, дышать не могу. Надо сгонять в травмпункт, пусть просветят. Обезбола еще куплю. Время у нас все равно есть. Завтра с утра стволом и займемся. Все равно в Краснодар только вечером.

– Давай я сам съезжу, – сказал Фурсов. – Сам от всего этого дерьма избавлюсь.

– Без меня генерал не велел, – зыркнул на него Вася. – Хочешь вернуть его доверие? Ты ж помнишь, что ты тогда, в командировке в афгане натворил?

– Забудешь тут, – проговорил Фурсов, когда воспоминания яркими картинками промелькнули в его голове.

Фурсов внутренне вздрогнул, вспомнив искаженное лицо того лейтенанта. Кто ж знал, что официренок приходится генералу племянником?

– Если б я тогда не выстрелил, этот сопляк навел бы такой паники, что вся рота сдалась бы духам. И что? Взяли б наш штаб. А там секретного было до жопы. Завтра же америкосы уже рылись бы в наших документах. Там выбор был небольшой: парня пожалеть или сдать им к еб#ням всю агентурную сеть.

– Мог бы в рожу ему дать.

– Так я и дал. А он че? Только сильней орать…

– Дал бы еще раз, – зло отрезал Нерон. – Короче. Без меня ни шагу. Генерал приказал. Завтра спокойно уничтожим компромат и домой. Там уже сам с Фоминым будешь говорить. Если решит, что ты нормально сработал, останешься в органах.

– Ну лады, – вздохнул Фурсов, откинувшись на пассажирском сидении.

***

– Ты прости, дядь Сереж, – замялся молодой Ваня Ильин, – ты не подумай, я тебя с квартиры не выгоняю. Просто ко мне дружбан пришел. Он по делу. Не хочет лишних ушей.

Сергей Волков, подполковник КГБ в отставке хмуро засопел.

– Не ту дорожку ты выбрал, Вано, – сказал он парню, что прощался с ним в дверях квартиры.

Ваня Ильин был сыном одного старого покойного друга Волкова. Сергей знал его буквально с пеленок, и ему было горько, что Вано прибился к бандитам.

Подумать только, этот мальчишка ведь был когда-то пионером, отличником. В семье думали, что у парня большое будущее. А потом завершилась перестройка, развалилась страна, и теперь казалось, что мало у кого вообще было будущее.

Родители Вани умерли: мать от инсульта, а отец, год назад спился. Теперь Волков, считай, был самым близким человеком этому парню.

Волков был умен. Он понимал, что раз уж мальчишка влип в эту историю, так просто, нахрапом, его не вытащить. Все зналии, что стать бандитом не так уж сложно. Гораздо сложнее перестать им быть. И часто, обратный билет выдают только мертвецам. Вот Волков и не давил на Ваню.

Не давил он так же и потому, что устал. Казалось ему, что все, чему служил он всю жизнь, чему отдал собственное здоровье, рухнуло. Рухнула огромная и великая страна, которой он посвятил всего себя. В тот день, в день развала СССР, Волкову показалось, что рухнул и он сам. Отставка была лишь вопросом времени. Старик всей душой отвергал новое, отвергал самые мельчайшие изменения, что происходили в комитете госбезопасности. Новая страна, «новая» спецслужба. Старику больше не было там места. По крайней мере, бывшие коллеги настоятельно ему на это намекали. Особенно генерал Фомин.

– Опять ты за свое, дядь Сереж, – понизил голос Ваня. – Мы уже сто раз на эту тему говорили. Сейчас только так: хочешь жить, умей вертеться.

Волков тяжело вздохнул. Он почувствовал, что возражать у него нету сил.

– Береги себя, Вано, – только и сказал Волков.

Украдкой он глянул поверх плеча Вани. На кухне сидел крепкий молодой мужчина. Лысый, с массивной челюстью, он обратил на Волкова свой тяжелый взгляд.

– Вано! – Позвал мужчина. – Чего ты там копаешься? Щас этот припрется.

– Ладно, дядь Сереж. Пора мне. Я зайду, как будет время. Давай.

Ваня торопливо закрыл дверь перед носом Волкова. Старик нахмурил брови.

– М-да… – Проворчал он.

Волков чувствовал себя бессильным. Бессильным и бесполезным. Потому он понимал, что сделать сейчас ничего не может. Не сможет помочь Ване. Правда, иногда у Волкова промелькивала мысль, что собственное бессилие ему только кажется. Однако под натиском обстоятельств он гнал ее прочь. Старый особист уже давно не верил в себя. А также не знал он, что или, может быть, кто сможет эту веру ему вернуть.

Старик принялся медленно спускать по лестнице не первый этаж. Преодолев оба пролета, он вышел на улицу. Было свежо. Накрапывал мелкий дождик. Волков застегнул осеннее пальто до горла, придерживая шляпу, пошел по двору. Потом он сел на лавочку. Достав из внутреннего кармана трубку, посмотрел внутрь, под светом уличного фонаря. Постукал ею о лавку, чтобы выбить гарь.

Когда к подъезду подкатила машина, Волков напрягся. Совершенно автоматически старик стал наблюдать за подозрительной тачкой. Профдеформация. Ничего не поделать.

Когда из старенькой ауди девяностой модели вышел мужчина, Волков внимательно в него всмотрелся. Его характерная «подпрыгивающая» походка и телосложение показались Волкову знакомыми. Когда мужчина вошел в свет фонаря, висевшего над входом в подъезд, Волков нахмурил брови.

– Неронов? – не удивился, а заключил старый особист, – А ты тут чего забыл?

Худощавый Василий Неронов по прозвищу Нерон, огляделся, прежде чем войти внутрь, а потом торопливо исчез в темноте подъезда.

***

Когда в дверь постучали, Вано насторожился, но все же открыл ее.

– Здорова, Нерон, – расслабившись, сказал он приглушенно. – Проходи давай.

Василий вошел в маленькую хрущевку, осмотрелся. Кроме Вани, по прозвищу «Длинный», был тут еще один. Здоровяк Восьмёра сидел за столом. Нерон знал, что свое погоняло Восьмера получил, потому что потерял в одной драке сразу два пальца на правой руке. В рукопашной сошелся он с братком из Мясухи. А у последнего был нож. В тот день висевшие на коже пальцы Восьмеры ампутировали в больнице. Мясуховского же и вовсе не нашли. Оба братка, с которыми приехал встретиться Нерон, были из Черемушкинских. И у них с Васей имелся один занятный договор. Договор, которого братки не выполнили.

– А где остальные? – Спросил Нерон, чутко осматриваясь.

– Какие остальные, ты че? – Встал Восьмера. – Остальных, сука, мля, пострелял твой дружок в Граале! Какого хера ты…

– Очень хорошо, – перебил его Нерон и достал из-за пазухи наган с глушителем.

Восьмера и пикнуть не успел, как наган дернулся в руках ФСКшника. Щелкнуло. Пуля сбрила Восьмере темечко, и тот, разбрызгивая содержимое собственной головы, упал на кухонный стол.

– Нерон, ты чего?! – Только и успел крикнуть Вано Длинный.

Нерон не мешкал. Он просто прижал мальчишку к стене, подсунул еще теплый глушитель ему под подбородок.

– Прошу… Не убивай!

– Какого хера ты сбежал тогда из Грааля?

– Так Фурсов всех наших положил и…

– Долг надо исполнять до конца, – сказал Нерон и нажал на спуск.

Наган хлопнул. Кровь фонтаном выбилась из макушки Длинного и забрызгала пожелтевшие обои. Парень тут же обмяк, и Нерон отошел, позволив ему рухнуть под стену. Протерев рукоять нагана платочком, Вася взял его за глушитель через ткань и аккуратно примостил оружие в руке Длинного. Потом ФСКшник отправился на выход.

***

Утро было серым и промозглым. Кубань несла свои свинцовые воды куда-то под старостаничный мост. Осенние дожди напитали реку силой. Она разрослась, забурлила. Воды ее окрепли, ускорив свое течение.

Фурсов покинул ауди. Хмуро глянул на Неронова, всю ночь пропадавшего в травмпункте.

Обрывистый, покрытый ковром зеленой травки берег реки пустовал. Если летом, во всех прибрежных кустах прятались любовники, ставя свои бедненькие, а иногда и не очень, машины в укромных местах, то теперь тут не было ни души. Кубань к осени теряла всякий романтичный флер. Становилась серой и угрюмой. Становилась враждебной. Казалось, она может сокрыть в своих водах все, что бы ты ей ни отдал.

– Здесь? – Спросил Фурсов.

– Ну, – ответил Неронов. – Но сначала уничтожим документы.

Он глянул на заламенированный листок, слегка скользкий от просочившегося к нему оружейного масла. Тем лучше. Быстрей сгорит.

Оберегая зажигалку от ветра, Василий чиркнул ею. Стал жечь уголок листка. Фурсов же вынул наградной ПСМ. Глянул на яркий, на черной поверхности пистолета герб КГБ. Потом взгляд Фурсова упал на воды реки Кубань. В этих местах, в Армавире, она казалась очень чужой. Совсем не такой, какой протекала по Краснодару.

Сам не зная, почему он об этом подумал, Фурсов замахнулся, желая отдать пистолет реке. Когда прогремел выстрел, Фурсов вздрогнул.

– Ай, мля… – Выдал вдруг согнувшийся Неронов. Он выронил загоревшийся листок, глянул на стрелка.

Сергей Волков, неизвестно когда подкравшийся к ним, вышел из-за их машины. В руках у старика был тот самый Наган, которым Неронов ночью убил тех двух братков. Прежде чем потерять сознание, именно эта мысль, мысль о револьвере, проскользнула у Нерона в голове.

– Сука… Волков… – Протянул он и опрокинулся в воду.

– Вася! – Крикнул ему Фурсов.

Он на миг обернулся. Увидел всплеск, успел заметить, как его напарник скрылся в темных водах реки.

– Зачем вы приперлись в город? – Строго спросил Волков, держа Фурсова на мушке.

Фурсов не ответил, застыв с пистолетом в руках.

– Туши, – не дождавшись ответа, приказал Волков. – Туши, ни то пристрелю.

Фурсов торопливо затоптал огонь на листе. Как-то виновато уставился на Волкова.

– Пистолет, – Волков протянул руку.

Фурсов было глянул на наградное оружие его Генерала.

«Выкину его нахер» – промелькнуло у него в голове.

– Попытаешься выбросить его в реку – получишь пулю.

Удивившись тому, что Волков будто бы прочитал его мысли, Фурсов кинул пистолет старому КГБшнику. Волков ловко поймал оружие. Не снимая с Фурсова прицела, осмотрел пистолет.

– Вот значит как, – сказал он. – Значит, вы за этим явились. А я думал, пистолет, из которого генерал застрелил того бедолагу, потерялся. Отвечай, поскуда, зачем вы прикончили Ваню?

Голос старика был твердым. Ни единой эмоции нельзя было прочитать по его тону. Фурсова это напугало.

– Какого Ваню? – Удивился он.

Волков нахмурился.

– Понятно, – констатировал он какой-то одному ему понятный факт. – Откуда у вас пистолет? Сами бы вы, дебилы, его не нашли. Кто вам помог?

Фурсов не спешил отвечать, держа руки над головой. Волков же, взвел курок револьвера. Вытянул руку, устремив дуло прямо в голову Фурсову

– Я человек старый. Мне терять нечего.

Фурсов испугался. Он чувствовал, как рубашка липнет к покрывшейся испаренной спине, чувствовал, как дрожат от страха пальцы.

– Сергей Константинович, ну зачем вам все это надо? Ну и сидели бы на пенсии, – жалобно спросил Волков.

– Вопросы тут задаю я. Кто отдал вам пистолет и пропавший протокол допроса? А ведь именно он там, на земле, дымиться, так ведь?

– Он.

– Кто?

Фурсов сглотнул подкативший к горлу ком.