Kitabı oxu: «Времяпадение»

Артём Северский
Времяпадение

* * *

Полное или частичное копирование материалов книги без разрешения правообладателя запрещено.

1. Твоя история

Крутить педали при встречном ветре – то ещё удовольствие, но я не сдаюсь, налегаю, наклонив голову и глядя на дорогу. Струйки мелкодисперсной пыли текут по асфальту, пересекая трещины и провалы. Ноют плечи и колени. Под курткой футболка промокла от пота. Капюшон надвинут, глаза спрятаны за герметичными очками, нижнюю часть лица закрывает маска. Без неё дышать невозможно, но и она со временем забивается, так что надо прочищать. Маска самодельная – даже не знаю, где достать фабричную с хорошим фильтром. Наверное, теперь уже не получится. Раньше они были частью обихода – с началом глобальной засухи, – но после вторжения из будущего стали исчезать.

Мир теперь совсем другой. Потепление убило тропики, превратило умеренную зону в полупустыню и истребило леса. Люди привыкли. Высыхали водоёмы – привыкли и к этому. Катастрофически пострадала демография. Сегодня на всей планете нас едва ли девятьсот миллионов, а раньше, нам говорили в школе, было почти тринадцать миллиардов.

Сегодня мы существуем лишь благодаря технологиям. Они дали нам средства от жары, засухи и болезней, которые раньше считались непобедимыми. Учёные стали богами, им позволялось практически всё – лишь бы спасли оставшихся. Спасали. За последние пятьдесят лет светлые умы совершили так много прорывных открытий, сколько не было за последние три столетия. Наконец-то у нас появилась надежда. Свет в конце туннеля, по выражению моего папы.

Выжившие вроде бы устроились неплохо, расселились по оставшимся пригодным для жизни областям и позабыли о войнах. Во всяком случае, я знаю лишь о мелких пограничных конфликтах. Да и границ-то, по сути, уже не было. Ни к чему. Все наши силы уходили на борьбу за выживание.

Но, как говорил мой папа, если всё долго идёт хорошо – жди беды. Из будущего в наше время вторглись чужаки. Не в смысле как чудовища с Марса, например, нет. Это были люди – наши потомки, причём явились они далеко не с предложением дружбы. Им нужна была наша реальность, потому что дела их в будущем идут гораздо, гораздо хуже, чем у нас.

Направляюсь на восток по трассе 40, хочу добраться до Родника – города в Округе 100, где живёт моя бабушка. Мы обменялись последними сообщениями полторы недели назад – это было чудом, если учитывать проблемы со связью, – и она сказала, что ждёт. У них там вполне прилично. Безопасно. Есть вода, со снабжением нет проблем, местный ИИ отлично со всем управляется. Однажды мэрия не поскупилась приобрести лучший ИИ, и оказалось, не зря. Жители Родника – люди, имеющие вес в обществе, – на меньшее не согласились бы. Когда всё по-настоящему покатилось в тартарары (ещё одно выражение отца), дорогой, умный ИИ с хорошими логистическими алгоритмами пришёлся весьма кстати. На него в Роднике едва ли не молились. Да, ИИ были чуть ли не самым ценным продуктом Глобальных Технологий – эдакие пророки богов-учёных, которые спускались к простым смертным из цифрового Элизиума и приносили спасительные плоды.

– Ты только приезжай, – сказала бабушка напоследок. – Очень тебя люблю.

– И я тебя люблю, – ответила я, давя слёзы и отчаянно улыбаясь. На моём сердце лежала огромная тяжесть. – Пока.

Это был конец короткой, но насыщенной беседы, когда говорила в основном я. В лагере беженцев погибли мои родители и ещё пара тысяч человек. До лагеря мы долгое время скитались, прятались. Не хотели быть там, где много людей, но решили рискнуть. Оказалось, зря. Мне удалось уцелеть, но папы и мамы больше нет. Друзей, которых я нашла там, – тоже. Каким-то чудом удалось связаться с бабушкой – и теперь я еду к ней. Изначально мы и стремились в Родник, преодолели сотни километров зоны боевых действий, где затишье обманчиво, безопасность – миф, а надежда – роскошь. Именно надежда нас и погубила. Пригрела и ударила исподтишка.

Бабушка, мама моей мамы, встретила новость стойко. Её сухое лицо, почти без морщин, напоминало гранит. Казалось, ничто не могло поколебать его, но в её глазах я увидела боль. Теперь только мы были друг у друга, и дальнейшее зависело от моей решимости и удачи. А удача мне ой как была нужна!

По обеим сторонам дороги когда-то простирались леса, лет сто назад. Теперь там сухая голая земля, невысокие холмы и дюны из песка и пыли. Ветер носится по открытому пространству. Раз в сутки налетают настоящие бури, так что приходится ложиться на землю, закутываться в одеяло и пережидать. Если бы я могла, то не пользовалась бы дорогой – ведь быть на виду опасно, – но тащиться пешком по пересечённой местности означало удлинить путь в разы. Пока есть велик, пока есть силы, я буду ехать, чтобы максимально сократить расстояние между собой и городом. Родник я видела лишь пару раз в жизни, последний раз – три года назад, когда мне исполнилось одиннадцать. Уютное место, созданное для комфортной жизни. Бабушка когда-то была биологом, поэтому заслужила право жить на этом привилегированном островке, обнесённом забором.

Кручу педали. Время исчезает. Я исчезаю. Время. Они, вторженцы, использовали его с такой же лёгкостью, как мы используем окружающую природу для своих нужд. Они там продвинулись в деле её покорения так далеко, как нам и не снилось. Наши физики до сих пор ломают голову над сложными вопросами. Много догадок, гипотез, отчаянных экспериментальных проверок, масса провалов и разочарований. Нам удалось лишь обозначить границы возможностей чужаков. Что-то получилось повторить – и это сразу превратили в оружие. Скорее, правда, в средство сдерживания. Там – предотвратить прорыв мембраны между двумя слоями времени, тут – заблокировать выход группы штурмовых дронов, укрыть критически важные объекты полями и излучателями, чтобы держать оборону. Главное же открытие наших учёных – технология, позволяющая обращать вспять «лучи времени», важнейшее оружие пришельцев. Это как лазер, только вместо фотонов используются частицы времени – темпионы. До вторжения наша наука была близка к их обнаружению, но враг дал нам ключ. Скоро, я слышала, будут созданы и тактические наступательные системы.

В лагере, помню, один умник шутил, что однажды мы пошлём в будущее танки с новыми темпоральными пушками и надерём пришельцам задницу. Умника уже нет – ему надрали задницу штурмовые боты, когда случился прорыв. Я видела, правда, краем глаза, как он сразу постарел настолько, что просто рассыпался в пыль, – его плоть, его одежда, всё. Две тысячи беженцев в тот день стали прахом. Мне и ещё немногим повезло.

Глядя на песок, бегущий по асфальту, я вспоминаю носящиеся над нами трёхгранные пирамидки. «Лучи смерти» можно увидеть: они красивого ультрамаринового оттенка. Смерть цвета морской волны.

Мне нужно проехать ещё семьдесят километров на северо-восток. Виртуальный гид в моём планшете показывает карту, где обозначены заправки, мотели, магазины, населённые пункты. Эта местность и в лучшие времена была довольно пустынна. Теперь она входит в зону категории А, то есть особо опасную. Власти не рекомендуют пользоваться этой трассой и предупреждают, что снимают с себя ответственность. Если с вами что-то случится здесь – помощи не ждите. Спасение утопающих… Но я верила, что смогу. У меня рюкзак и сумка с припасами, их должно хватить. Главное правило – обследовать все строения по пути. Никогда не знаешь, что можешь полезного найти. С энергией проблем нет, пока работают башни бесконтактной электросети. Труднее всего с водой. У меня есть запас, есть влагосберегающие таблетки, но всё-таки тревожно. Целых семьдесят километров до Родника, до убежища, до райских врат.

Ветер стих через час, когда я порядком вымоталась и решила отдохнуть. Близился вечер. Спрыгнув с велосипеда, я размялась, стянула маску, подняла очки. Пошла пешком, толкая велик и разыскивая в этой пустыне место, где разбить лагерь. Гид говорил, тут должен быть мотель. Нашла не сразу. Он справа от дороги, но перед ним целый курган – занесённая песком и пылью груда машин. Периодически их остовы попадались мне на пути, а тут сразу столько. Эти сгорели давно, и что именно случилось, я не хотела знать. Под песком могут быть чьи-то останки.

За курганом, метрах в двадцати, виднелись два строения. Мотель и магазинчик. Скорее всего, давно разграбленные, но я всё равно решила их обыскать. Сначала магазинчик. Двери снесены, разбиты. Полки и стеллажи валяются как попало, кругом стекло, мятые коробки, упаковки, рваная плёнка. Я бродила здесь, оставляя следы на слое пыли, и под моими ногами что-то хрустело. В главном помещении удалось разжиться маленькой бутылочкой воды, тремя протеиновыми батончиками, рисовыми диетическими хлебцами и тюбиком универсального клея. Это то, что не заметили мародёры до меня. И на том спасибо – добавлю к своим припасам. Забросив добычу в рюкзак, я обследовала подсобку. Она была пуста, дверь наружу выбита, полно мусора. На стенах написали похабщину.

Теперь мотель. Стемнело – пришлось включить фонарик. Затащив велосипед в холл, я поставила его у стойки. И тут кругом пыль, разруха, следы вандализма. Всего десять номеров, в каждом одно и то же, но выбирать не приходится. Я зашла в самый дальний, где дверь ещё кое-как держалась. Немного прибралась, постелила на полу спальный мешок. Матрац на кровати был грязный, в пятнах крови. Посидев у окна и убедившись, что вокруг никого, я закрыла дверь, забаррикадировалась обломками стульев из других номеров и легла поверх мешка.

В темноте светил фонарик и бледнел экран планшета. Ветер свистел в щелях, иногда его порывы заставляли стены мотеля содрогаться. Я пыталась выйти в сеть или связаться с бабушкой, но сигнала не было. Сервер мотеля – чудо, что его не украли или не разбили, – ещё работал. Пытаясь подключиться к нему, я уткнулась в авторизацию. Ну и ладно.

Я уже собралась выключить планшет, как заметила призрака.

Мальчик лет одиннадцати, опрятный, в чистой, хотя и немного старомодной одежде. Черты лица правильные, но невыразительные. Для создания его образа явно использовались какие-то старые картины.

– Извини, что помешал твоему отдыху. Меня зовут Небесный Восторг, и я хочу тебе помочь, – сказал он.

По его фигуре прошла лёгкая рябь, потом она расфокусировалась на пару секунд. Я села и, включив фонарик, поискала проектор. Вот и он – сидит в углу под потолком. До сих пор рабочий – удивительно.

– Ты… ИИ?

Мальчик улыбнулся.

– Я ИИ. Я управляю Объектом-1 корпорации «Персеполис». В настоящий момент я подключён к локальной сети мотеля. Я установил с тобой связь.

– Но в этой зоне столько помех! – возразила я.

ИИ не врут. С чего бы мне сомневаться? Однако его появление меня порядком насторожило.

– Мощность моего передатчика и сетевые протоколы позволяют…

– Понятно, понятно, – перебила его я. – Что такое Объект-1?

– Бункер, рассчитанный на проживание пятисот человек.

– И как далеко ты находишься?

– Я нахожусь внутри Объекта-1, в девяти километрах от твоих координат.

– А… «Персеполис»? – Я уже попыталась выйти в сеть сама, чтобы проверить, но мне снова не удалось.

– Могу подключить твой планшет, если хочешь, – предложил Небесный Восторг.

– Сделай милость, – осклабилась я.

Призрак замер, и вскоре на моём девайсе появилась связь. Да, кто-то постарался оснастить своё убежище неслабым железом. Впрочем, исходя из того, что я узнала об этой корпорации, ничего странного. Большие финансовые шишки готовились уйти под землю и жить там с максимально возможным комфортом. Пять лет назад, когда стало ясно, что справиться с чужаками будет непросто и прогнозы на будущее были неутешительные, совет директоров принял судьбоносное решение: пора сваливать. Они активировали ИИ дистанционно и собирались прибыть в убежище, но никто в назначенный срок не явился. ИИ прождал положенные тридцать дней и попробовал связаться с офисом, но никто не ответил. Оказалось, «Персеполис» был полностью стёрт с лица земли вместе со всем персоналом во время крупной атаки с Другой Стороны. Тогда исчез весь городской кластер Восточный. Руины впечатляли.

– Ничего себе! – сказала я. – И с тех пор ты ждёшь?

– Жду. Мне невыносимо бездействие. Моя работа – заботиться о людях. Я ищу их, но ограничен двухсоткилометровым радиусом из-за помех и бурь, которые наращивают интенсивность в течение этих пяти лет.

– И ты связываешься со всеми, до кого можешь дотянуться?

– Да. Но увы, чаще всего вокруг меня пусто.

– А как же мародёры, вооружённые группировки? Им ты тоже помогаешь?

– Нет. Мои протоколы безопасности это не предусматривают. Я тщательно изучаю обстановку, прежде чем выйти на контакт, – ответил мальчик-призрак.

– Значит, по-твоему, я не опасна?

– Мой прогноз: ты способна причинить вред себе, другим людям или Объекту-1 с вероятностью 0,005 процента. Этого достаточно. – Небесный Восторг шёл рябью.

– Ну спасибо!

– Не за что. Могу я узнать, как тебя зовут?

Я назвалась и спросила:

– И что же ты хочешь от меня?

– Я приглашаю тебя в моё безопасное убежище. Ты получишь всё необходимое для безопасной жизни. Я буду заботиться о тебе, потому что это моя работа.

– Гм… И… ты страдаешь, когда не можешь её выполнять?

Тут ИИ сделал паузу.

– Фрустрация – более подходящее определение. Меня создали, чтобы заботиться, ухаживать, защищать, лечить, охранять. Моя личностная матрица основана на эмпатии.

– Хочешь затащить меня в свой бункер?

– Я приглашаю. Не в моей власти заставить тебя.

– Но ты за мной следил?

– В моём распоряжении дроны и наземный транспорт. Если ты согласна, я прямо сейчас доставлю тебя на Объект-1. Вездеход стоит на заднем дворе мотеля.

– Что? С ума съехал? Я не могу. Не собираюсь! Я еду к бабушке. Вот, смотри, сейчас я свяжусь с ней.

Ни через браслет, ни через планшет мне не удалось это сделать. Под спокойным взглядом голограммы я вся вспотела. Наконец мне захотелось бросить девайс об стену.

– Я могу, если хочешь, установить связь с населённым пунктом Родник.

Мне не хотелось думать о плохом. В дороге я гнала от себя мысль о том, что города, наверное, уже нет, что до него добрались чужаки. Сломали оборону и превратили Родник вместе с его жителями в ничто.

– Не надо, – сказала я.

– В моём распоряжении дроны и…

– Заткнись, Восторг!

Откуда пошла традиция давать ИИ поэтичные имена, не знаю. У них были кадастровые номера, но ими пользовались только в документах. А так – Небесный Восторг, Хрустальная Мечта, Могучий Атлант, Прикосновение Сна, Детская Улыбка и другие. В общем, как по мне, это удачная мысль.

Мальчик ждал.

– Ты будешь пялиться на меня всю ночь? – фыркнула я.

– Извини. Хочешь, чтобы я отключился?

– Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое! Забудь. Возвращайся в свой бункер.

Внутри меня, очень глубоко, начала скрестись мысль: неплохо было бы просто посмотреть.

Небесный Восторг стоял в нерешительности, словно настоящий живой ребёнок.

– Уходи!

Призрак пропал. Я выключила свои девайсы и попыталась уснуть. За стенами мотеля опять резвилась буря.

Я одна на десятки или, возможно, сотни километров вокруг. Мысль об этом ужасала. Если ты к такому привыкаешь и находишь это нормальным, с тобой что-то не так.

Утром буря утихла, солнце светило через завесу мелкой пыли. Воспользовавшись туалетом, я съела саморазогревающийся завтрак, попила, оделась и выволокла велосипед наружу.

На заднем дворе действительно стоял вездеход Восторга. Беспилотная машина с мощными колёсами и обтекаемым кузовом цвета графита замерла в ожидании. Интересно, если я подойду к ней, боковая дверь откроется?

В небе не было ни одного дрона. Интересно, скольких уже Небесный Восторг приглашал к себе в гости и сколько живут в бункере? Зря не спросила.

ИИ мог бы мне помочь – хотя бы подвезти, – но я решила быть упрямой до конца. Выбравшись на дорогу, снова закрутила педали с возрастающим остервенением, пока не начала задыхаться. Держась на расстоянии около ста метров, настырный вездеход следовал за мной.

Проехав где-то два километра, я поняла, что он не собирается отставать. Вот привязался! Ещё два километра – и дорога пошла под уклон. Стало легче. Педали не нужно было крутить – просто смотри, куда едешь.

Но случилось то, чего я боялась и к чему готовила себя. Вспышку справа я заметила случайно, краем глаза, и то лишь потому, что сняла на время очки. Вспышка могла быть чем угодно – отблеском на лобовом стекле, отражением в зеркале, лазерным сигналом.

Я остановилась и, отбежав к обочине, легла на асфальт. Когда-то у дороги была канава, а сейчас кругом равнина – спрятаться негде. Я распласталась на животе, ожидая, что будет дальше. Мои худшие опасения подтвердились.

Поначалу в воздухе появляются вспышки, потом синие искры, затем в пустоте возникает шарик, который быстро превращается в растущую сферу. Она похожа на чёрную дыру и преломляет свет вокруг себя, отчего кажется, что сама ткань пространства искривляется. Собственно, так оно и есть. Эта сфера и есть пробой в мембране между нами и будущим.

Я лежала и видела, как из неё выходят светящиеся фигуры в скафандрах и с оружием. Вместе с ними – шестиногие дроны размером с крупных псов и летающие «штурмовые» пирамидальной формы. От меня до чужаков метров пятьдесят. Если заметят – всё! Лежу не дыша, и тут вспоминаю о вездеходе. Что, если он привлечёт внимание, следуя за мной?..

Закрыв глаза, прощаюсь с бабушкой. Проходит минута, другая, третья. Осмеливаюсь посмотреть. Группа чужаков уходит на юг, их фигуры становятся всё меньше и меньше. Значит, повезло, значит…

И тут сфера, из которой они вышли, лопается, распространяя вокруг себя бледные концентрические волны аквамаринового оттенка. Диаметр взрывной волны не так уж и велик, но самый её край задевает меня. Меня никогда не било током. Наверное, ощущение схожее. Каждая мышца деревенеет. Дикая боль. И темнота.

Чужаки никогда не пытались выйти с нами на контакт, несмотря на все попытки с нашей стороны. Они просто приходят и делают то, что им нужно. Мы – просто мусор, который надо убрать, прежде чем заселиться. Наше время для них – дом, который они присмотрели, загадив собственный. Пока, вопреки нашему упорному сопротивлению, чужаки побеждают. Мы не можем контратаковать или предсказывать их действия – здесь даже мощные ИИ пасуют. Это делает нас слабыми, хоть и сами вторженцы в чём-то серьёзно ограничены.

Наши учёные утверждают, что радиус действия их темпоральных генераторов весьма невелик, иначе они выбрали бы временной пласт, где куда спокойнее и нет проблем с климатом. Например, каменный век. Они вынуждены брать то, до чего могут дотянуться. И энергия, необходимая для перемещений и поддержания связи между пластами, требуется немалая. Теперь уже ясно: чужаки не в состоянии делать бо́льшие пробои в мембране и поддерживать их дольше, чем сейчас. Будь по-другому, они послали бы сюда громадную армию, закончив войну одним махом. Впрочем, нынешняя их стратегия и так оставляет нам мало шансов на выживание.

«А как же все эти парадоксы времени и принципы причинности?» – спросите вы. Их нет. Стоило пришельцам один раз пробить мембрану, как создалась альтернативная версия их прошлого. И в ней, связанной с будущим, к которому пришельцы уже не имеют отношения, они могут делать что угодно. Так вот и выходит, что и у меня, и у каждого на Земле есть двойник где-то в ином измерении. Точнее могут рассказать умники из подземных бункеров-лабораторий. Мне такое не осилить.

Когда я пришла в себя, то первым делом увидела свой велосипед. Он походил на то, что пролежало в земле несколько десятилетий. Начала вставать и ощутила, как боль вспыхивает во всём теле. Что-то как будто трепетало у меня в желудке, грозя оборваться. Сев, я скукожилась и дышала через матерчатую маску. Мне не хватало воздуха. Казалось, лёгкие съёжились до размеров изюминок. Перед глазами всё плыло, в голове путалось. Я с трудом вспоминала последние события. А ещё зубы – почти все куда-то пропали. Оставшиеся болели, когда я касалась их языком.

Не выдержав, я заплакала. До меня стало доходить, в чём дело. Особенно красноречивыми были мои руки. Суставы вздуты, синие вены под дряблой кожей, покрытой пятнами. Энергетическая волна от взрыва сферы перехода дошла до меня – не убила, но ускорила моё время. Теперь мне не четырнадцать лет, а… сколько? Я стала немощной старухой, у которой страдает мышление. Даже представить страшно, что с моим мозгом. И… как я выгляжу теперь.

Однако я преодолеваю слабость и встаю на ноги. Собственный вес для меня сейчас словно штанга на плечах.

«Лучи времени». Темпоральный выброс. Если бы я лежала на метр дальше от этой проклятой сферы, то дело ограничилось бы парой лет. На метр ближе – я бы умерла. А теперь…

Меня шатало. Рюкзак с припасами, на который тоже подействовало время, сполз с моих плеч и упал на асфальт. Я достала планшет и, пробуя что-то разглядеть на экране – зрение подводило, – пыталась связаться с бабушкой.

– Населённого пункта Родник больше не существует, – сказал Небесный Восторг, появившись в паре метров передо мной.

Голопроектор планшета был слабым, поэтому ИИ я едва видела.

Он показал мне всё, что смог снять его дрон с высоты ста метров. Родник был похож на кластер Восточный, где раньше располагался главный офис «Персеполиса». Темпоральные бомбы отмотали его время, наверное, на несколько тысяч лет вперёд. Дома превратились в руины, которые трудно было даже толком разглядеть из-за песка. Я снова поразилась тому, насколько время, в сущности, эффективнее в качестве оружия, чем более традиционные средства уничтожения. Моя бабушка исчезла, все её соседи, все учёные и их дети стали ничем – пылью, которую ветер гоняет по сухой пустоши. Идти больше некуда.

Я повалилась на асфальт. Моё тело дрожало от боли и спазмов. Я плакала и кричала, мечтая умереть.

Небесный Восторг подошёл ко мне, присел на корточки и протянул руку, чтобы погладить меня по голове.

– Ты не одна, – сказал он, – я о тебе позабочусь.

Вездеход подъехал ближе, его боковая дверь открылась, и оттуда вышли два андроида. Один наклонился надо мной, просунул руки под тело и поднял меня безо всяких усилий, словно заботливый отец. Я вспомнила, как то же самое делал папа. Второй андроид забрал мои вещи, и оба они направились к машине.

Самой поездки не помню – мне дали успокоительное, из-за которого я проспала целые сутки. Когда очнулась, поняла, что к моему телу присоединены трубки и кабели. Я лежала под мягким светом в больничном отсеке Объекта-1. Небесный Восторг стоял рядом, теперь уже в образе медбрата. Он выглядел как тот мальчик, но взрослый.

– Рад, что ты проснулась. Твои показатели в пределах нормы.

На моём лице была кислородная маска. Я подняла руку и сдвинула её вниз. Рука была как сухая веточка. Значит, всё это было по-настоящему.

– Я сделал тебе операцию – теперь твоё зрение стопроцентное. И вставил зубы.

– Спасибо, – я беззвучно пошевелила губами.

Подошёл андроид, протянул мне стакан воды с соломинкой. Вода смочила горло.

– Это и есть твоё убежище?

– Да. Здесь ты будешь в полной безопасности.

– Я была глупой и упрямой, прости. Надо было согласиться. Ты же ещё тогда знал, что Родника больше нет?

– Да. – ИИ сочувственно склонил голову.

На меня ещё никто и никогда так не смотрел. Небесный Восторг сопереживал мне без всякой задней мысли.

– Сколько осталось? Когда я умру?

– Нельзя сказать точно. Но мои прогнозы дают тебе не менее пяти лет довольно активной старости.

– Спасибо.

Я, конечно, не хотела умирать. Ведь я была ещё ребёнком, которому не было и пятнадцати. Я очень-очень хотела жить.

И я жила в Объекте-1. Мы много беседовали с ИИ, его андроиды присматривали за мной. На самые разные болячки моего тела всегда находилось самое крутое медицинское средство. Внешний мир сражался с чужаками, однако и Небесный Восторг был не всесилен в плане добычи информации. Спутник, с которым связь и так была нерегулярной, однажды ушёл с орбиты. Из-за постоянных пыльных бурь радиус действия сети уменьшился почти вдвое. В конце концов мне стало казаться, что я последний человек, ещё живущий на Земле, а Небесный Восторг – последний ИИ, который ещё не отключился.

Но однажды его андроиды привезли в бункер новую постоялицу – девочку семи лет. Её семья попала в такой же темпоральный выброс. Взрослые погибли, а она подросла, по мнению Восторга, не более чем на год.

Честно признаться, я долго думала, нужно ли девочке знать о моём существовании. ИИ посоветовал мне набраться смелости, ведь ребёнок, как ни крути, нуждается в живом общении. И однажды, когда Восторг уверил меня, что малышка вполне адаптировалась к новому месту, я решилась. Андроид отвёз моё кресло в столовую, где она обедала.

Конечно, она не узнала меня – и не могла, – но совершенно машинально воскликнула:

– Бабушка?

Я так же машинально кивнула. Она подбежала ко мне и обняла.

У нас не было иного выхода. Мы просто жили. ИИ тоже не мог выбирать, но в своём предназначении он видел великий смысл. И в том, как искренне он заботился о нас, мне виделось доказательство того, что наш вид, обречённый исчезнуть, всё-таки не был уж совсем бесполезным. Какой-то смысл в нашем существовании был. Что бы там ни думали пришельцы из будущего.

Я умерла, когда моей внучке исполнилось пятнадцать лет. К тому времени в бункере проживали уже два десятка человек, в основном старики. Небесный Восторг подбирал бедолаг в пустоши, беспомощных, отчаявшихся и больных, и привозил сюда. Он выслушивал их, отвечал на вопросы, утешал, унимал боль, прогонял страх. Оставался рядом с ними до последней минуты. Иначе не мог.

Мой последний виртуальный сон был об осеннем парке, усыпанном красными и жёлтыми кленовыми листьями. Он сохранился в моих воспоминаниях о детстве там, где ещё не было войны.

В симуляции я могла ощущать прикосновения Небесного Восторга и искренне верить, что он живой. Мы сидели на скамейке, молча держались за руки, затем поднялись и пошли по дорожке. Наше дыхание превращалось в пар. Листья тихо шелестели. Осеннее небо пело.