Kitabı oxu: «Ревизор: возвращение в СССР 34»

Глава 1

Москва. Секретариат Президиума Верховного Совета.

– Что это такое? – взял я письмо в руки и начал читать.

Это оказалась типичная анонимка с какой-то ерундой про любовницу… Конверт без обратного адреса…

Положил письмо на стол и с недоумением посмотрел на Пархоменко, а тот пристально наблюдал за мной.

– Василий Николаевич, я даже оправдываться не буду, – проговорил я, – и объяснять, что всё это бред сивой кобылы…

– Это всё и без этого понятно, – хмыкнул Пархоменко. – Подумай лучше, кто тебя так не любит, что на работу тебе такие письма шлёт?

Значит, он не собирается давать какой-то ход этому письму? Ну, уже проще. Ещё раз посмотрел на письмо, почерк не узнал, на штампе Гомель… Был бы Святославль, на тещу первым делом бы подумал. Или на ее мать, будь там Украина. Я не забыл ее прошлый ход с телеграммой… Надеюсь, правда, и наш ответный ход с Васей ей тоже понравился. Но кто так не любит меня в Гомеле, интересно?

– Гомель, – задумчиво проговорил я. – Даже не был там ни разу в жизни… Я возьму это письмо, Василий Николаевич? – решил я показать его жене. Мало ли, и домой что-то подобное придёт.

– Бери, конечно, – с готовностью согласился он. – Разбирайся с этим безобразием. А то мало к кому следующий раз эта писанина попадёт.

– Спасибо, Василий Николаевич, – удивился я такой его доброжелательности ко мне, попрощался и вышел из его кабинета.

***

Как же хорошо, что я не стал раздувать из этой мухи слона, – подумал Пархоменко, как только Ивлев вышел из его кабинета. – На его лице ни тени испуга, смущения или чувства вины не отразилось, когда он это письмо читал. Наговор всё это, похоже, или у него стальные нервы… Но для стальных нервов опыт нужен, возраст у него еще совсем зеленый для такого. Так что, однозначно, вранье в письме этом. Правильно я решил сделать его своим должником! Он, наверняка, теперь будет считать, что мне обязан. Значит, при очередной встрече с Межуевым не скажет ничего плохого тому, даже если и зуб раньше имел. Для успешной карьеры важно не только то, что о тебе говорят, но и когда вовсе ничего не говорят…

***

Вернулся домой без настроения. Всю дорогу голову ломал, будет ли продолжение у этой истории с анонимкой? И откуда могут неприятности ещё прилететь? Если, например, в университет придёт вот такое письмо… А, там наплевать, там мне легко будет отбиться. Никто там не заинтересован в лишних скандалах, зная, кто мне рекомендации в партию давал… А вот если домой придёт!.. Тут, как говорится, могут быть нюансы. Даже самая лучшая жена на свете может быть ревнивой… Женщины очень уж эмоциональны по природе. Большинство мужиков сначала логику включают, но для женщин это редкость. Да и правило «нет дыма без огня» никто не отменял. Галия скажет, что все в порядке, а саму сомнения будут потихоньку одолевать. Ни к чему хорошему это не приведет точно.

Проверил почтовый ящик на всякий случай, ничего подозрительного не обнаружил и поднялся в квартиру. Открыл дверь как обычно, довольно резким движением, и тут же услышал обиженный рёв.

Стукнул дверью Руслана по голове. Подхватил его на руки, начал успокаивать…

– Что, получил? – выглянула из спальни Ирина Леонидовна с ползунками в руках. – А тебе говорили, не сиди под дверью. Привет, Паш. Всё. Они больше не сидят в твоём манеже, ползают по всей квартире. Так что двери теперь открывай очень аккуратно. А то пальчики под дверь попадут и будет бо-бо!

Блин, как-то такая концепция присмотра за детьми, которым и года нет, когда их под железной дверью оставляют, чтобы они по башке ей от отца получили, мне не близка. Посильнее бы ударил, так и сотрясение мозга ребёнок мог бы получить. Говорила… Разве они слова уже понимают? От няни я другого жду. Осмотрел внимательно сына, зрачки сравнил. Голову ощупал, крови нет, шишки тоже. Он орать, конечно, начал, но все же не так сильно, как если бы действительно серьезную травму получил. Вроде на этот раз обошлось.

А вот как детей отучить совать пальцы в любые щели рядом с дверью, вопрос действительно актуальный… А то в жизни всякое бывало… Помню, в прошлой жизни одноклассник с младшей сестрой поспорил, кто из них первый в ванную мыться пойдёт и остался без трёх фаланг на двух пальцах, сестрёнка дверью раздробила нафиг!.. Двери – это, конечно, очень опасный объект.

Сделал двери а-та-та, чтобы моего мальчика не обижала. Стал прикидывать, как с Ириной Леонидовной лучше поговорить на тему, почему дети не должны ползать бесконтрольно около входной двери. В чем проблема с ними в одной из комнат запереться? Русик, тем временем, успокоился, и я окончательно расслабился, поняв, что не травмировал его. Малыш помчался на четвереньках на кухню. Дети ещё раньше научились открывать шкафы на кухне, и мы начали завязывать их бинтиком. Пока это работало… Приполз Андрюшка, бросив трепать Тузика, и присоединился к брату в попытках открыть дверь под раковиной, чтобы достать оттуда яркое и привлекательно выглядящее мусорное ведро, предмет их давних вожделений… Дверца одиночная, привязать ручку не к чему, и мы дверь табуреткой стали прижимать.

Парни, не задумываясь и не напрягаясь, отодвинули табуретку у нас с Ириной Леонидовной на глазах. Точнее, не отодвинули, а отшвырнули, да так, что она упала. У меня волосы на затылке зашевелились, когда я представил себе, что они на ножку себе однажды, вот так, тяжелый табурет уронят.

– Ещё чуть-чуть, и они сообразят, как можно с табуретки на столы залазить, – совершенно спокойно произнесла Ирина Леонидовна, поднимая с пола табурет и шлёпая сорванцов по очереди по попкам.

Оба тут же разревелись. Ничего себе у нас няня! Всякие идеи аккуратно продумать разговор тут же вылетели у меня из головы.

– Ирина Леонидовна, да что же вы творите такое! Сначала ребенка у железной двери оставили, теперь шлепаете малышей почем зря.

Она удивленно на меня посмотрела, а потом сказала, уперев руки в боки:

– Так а как иначе? Всегда так детей воспитывали. Не зря же говорят в народе – пожалеешь ремень – потеряешь сына. Они же слов не понимают еще!

– Так если не понимают, зачем же вы Руслану сказали, что сам виноват, что у двери сидел? Что вас не послушал? Как он может понять что-то в таком возрасте? Он мир только начинает познавать еще, первые шаги по сути делает.

Ирина Леонидовна ничего мне не ответила. Но я понял, что обиделась. А я, кажется, начинаю понимать, почему у нее сын взрослый мужик, а такой несамостоятельный, все на мать оглядывается. Забила она его, похоже, с детства… Шаг влево не туда, куда мать велела, шаг вправо, как тут же отшлепают… И не удивлюсь, если что и похлеще было с физическими наказаниями, судя по процитированной пословице про ремень.

Тем временем Андрюха встал у табуретки и стал пытаться на неё залезть. Правда, у него ничего не получилось. Главным образом из-за того, что он на живот ложился и ножку закидывал, как на диван. А на табуретке места мало, зацепиться не за что! Как только кто-то из мальчишек додумается вставать на табуретке на колено, а не на живот, то всё, пиши пропало!

На столы начнут лазить, это ещё полбеды. А если на подоконники? Надо срочно придумать фиксаторы для окон. А то будем всё лето с закрытыми окнами сидеть. За двумя же сразу не усмотришь. Они как два ужа. Только что здесь были, глядь, а их уже нет.

Поужинал при хранящей гробовое молчание недовольной Ирине Леонидовне и принялся рисовать простейший фиксатор, который в народе называют «гребёнка». В смысле, будут называть. Там ничего сложного, две детали, правда, одна из них вращающаяся… Разговор с няней решил пока отложить. Самому собраться с мыслями надо, чтоб дров лишних не наломать. А то разозлился я сильно, столкнувшись с педагогическими навыками нашей няни, которой вообще-то уже доверять привык, а тут такое…

Чтобы привести чувства в порядок, сосредоточился на «гребенке». Нарисовать-то нарисовал, довольно быстро все вспомнил, а вот как теперь изготовить? Позвонил по старой памяти Карнабеде на приборостроительный завод и договорился, что подъеду к нему завтра.

Галия так и не вернулась ещё с работы, а мне уже надо было выдвигаться на завод «Полёт». Ладно, теперь, помимо анонимки, надо будет с ней еще и про особенности воспитания наших детей со стороны няни поговорить… Чувствую, вечер будет томным…

Выйдя во двор, увидел Альфредо в конце дома. Он вёл домой новую незнакомку. Миниатюрную, но фигуристую. Вот же неугомонный ловелас! Ничему его жизнь не учит. Подошел медленно к машине, дождался, когда они поравняются со мной, чтобы поздороваться.

Н-да… Вон, как она его под ручку бережно и крепко держит, грудью прижимаясь. Явно не к экзаменам готовиться идут…

– Знакомься, это Евлампия, – представил мне свою новую подругу Альфредо.

– Очень приятно, Павел, – был вынужден улыбнуться я, хотя в её взгляде интереса в свой адрес не заметил.

– Она очень добрая, – многозначительно произнёс Альфредо и повёл девушку дальше к своему подъезду.

Ну-ну… Очень добрая… Это ты узнаешь, когда эта твоя Лампочка скажет тебе, что беременна, и ты ко мне опять в ужасе прибежишь за помощью…

В голову полезли всякие ехидные ремарки на тему «Лампочка зажглась..» и «Лампочка перегорела…». Усмехнулся мысленно, выбросил их из головы и пошел к машине. Только сел в машину, завёл, как во двор вошёл Мартин и, увидев меня, помахал мне рукой. Пришлось выйти из машины, поздороваться.

– Привет! Видел новою красотку Альфредо? – протянул он мне руку.

– Как же, как же!.. Только что мимо прошли, – ответил я. – Небось, у лифта их ещё догонишь.

– Слушай, у меня дурное предчувствие! – признался Мартин. – Она ему улыбается, в глаза заглядывает, а на меня смотрит, как на пустое место, даже здоровается со мной только при нём. Вот, один в один, как его Инга последняя! Честное слово! Я не преувеличиваю.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул я через левое плечо. – Если я ещё раз приведу к сестре мнимую беременную, которая начнёт ей деньги предлагать, меня никакие подарки не спасут! Придётся в этот раз Альфредо жениться.

Мы рассмеялись с Мартином, и он направился к себе, а я поехал на часовой завод.

***

Северная Италия. Больцано.

Диана решила развлечь детей и вышла с ними во двор. Качели были только одни, и она уговорила Дамира уступить их сестре.

– Не расстраивайся, ты же мужчина, – начала она успокаивать его, видя, что он растерянно оглядывается по сторонам. – Хочешь, мы с тобой сколотим для птичек домик? – предложила Диана.

Мальчишка тут же охотно согласился и Диана, взяв его за руку, пошла к работнику Эль Хажжей, который приглядывал за домом. Она попросила у него инструменты, гвоздей и каких-нибудь дощечек.

Они провозились несколько часов, выпиливая, выстругивая и подгоняя дощечки друг к другу. И маленькая Дана забыла про качели, и садовник про свои дела. Потом ещё Фирдаус к ним присоединился. А чуть позже Жазира пошла посмотреть, куда пропали дети, и тоже зависла, наблюдая за работой Дианы.

Наконец, её устроило то, что у неё получилось. Это не был классический скворечник, сколько и каких дощечек у садовника нашлось, тем и пришлось довольствоваться. Но дети были в восторге. Да и взрослые удивлённо покачивали головой.

– Ты не перестаёшь меня удивлять, – заметил, глядя на Диану, Тарек за обедом. – Где ты научилась так с деревом работать?

– На уроках труда в нашей школе, – улыбнулась она. – Мне было скучно шить и готовить с девчонками. Я ходила с братом в школьную мастерскую. Я даже на токарном станке точить умею.

– Во у меня жена даёт! – с гордостью сказал Фирдаус, слабо представлявший, на самом деле, как выглядит токарный станок и с какой стороны к нему подходить, но при этом невероятно довольный женой.

***

Москва. Оздоровительный комплекс Часового завода «Полёт».

В бане народ разбирал рыбу, что Ригалёв по нашим заказам привёз. Получил свою часть и сразу отнёс в машину, чтобы не забыть. Собрание началось немного позднее из-за этого, но никто не нервничал, все были расслаблены и довольны. Я бы тоже так хотел, но денек сегодня выдался не сахар.

Первым взял слово Захаров, похвастался, что его предложение по комбинатам школьного питания одобрено межведомственной комиссией и Гришин дал указание приступить к разработке этой программы.

– Так что, идея хорошая и все это признали, – с довольным видом взглянул он на меня.

– Осталось воплотить её в жизнь, и на этом пути возможны проблемы. – предупредил я. – Сейчас такое сопротивление начнётся! Это ж сколько народу кормушек своих лишатся? Раньше домой сумки по пятнадцать кило каждый вечер таскали, а теперь придется жить на зарплату на новой работе…

– Ничего, продавим, – уверенно ответил он.

– Просто может начаться партизанская война, саботаж, – возразил я Захарову. – Тут надо стратегически и тактически к вопросу подходить. И разъяснительную работу среди родителей по будущим нововведениям заранее начинать. А то повара сейчас начнут им внушать, что их дети от этого всего только пострадают, голодными ходить будут.

– Вот ты этим и займись, – серьёзно посмотрел он на меня. – Напиши статью, распиши пользу… А мы устроим чтения и обсуждения твоей статьи на родительских собраниях в московских школах и детсадах.

– Сделаю. Но мне тогда с программой надо ознакомиться, – кивнул я, соглашаясь.

– Не проблема, – тут же согласился Захаров. – Как что-то будет готово, сразу подключишься.

Я еще раз кивнул, а он, осмотрев собравшихся за столом, продолжил:

– У нас хороший опыт получился на нашей автобазе с доставкой сборных грузов. Можно сейчас включить нашу автобазу в эту новую программу. Будут развозить готовое питание по объектам. Как считаете, это нам на пользу пойдёт?

– Это расширение автопарка, – прикинул я. – Первоочередное снабжение всем необходимым… Так же?

– Ну, естественно, это же дети! – поддержал меня Захаров.

– Мы уже строим новую ремстанцию на территории нашей автобазы, – продолжил я. – Специально закладывали увеличенные мощности… Думаю, идея с развозом детского питания нашим транспортом очень даже хороша. Это позволит нам в перспективе шире развернуться.

– Все согласны? – окинул нас взглядом Захаров. Возражений не последовало. – У тебя есть ещё что-то по твоим объектам? – взглянул он на меня.

– Только вопрос замены оборудования на камволке, больше ничего. Они подали заявку на новую линию взамен выбывшей из строя…

– Да-да, я помню. Держу на контроле, – ответил Захаров с деловым видом, и я кивнул, дав понять, что у меня больше нет вопросов.

Остальные отчитались о своих объектах. Проблем глобальных ни у кого не было. Бортко доложил, что на меховой фабрике открылся розничный магазин… Когда всё налажено, тикает как часики, это успокаивает и притупляет бдительность.

– Товарищи, – поднял я руку, как в школе, – можно ещё пару слов? Я тут решил после некоторых событий провести аудит на одном из своих объектов на предмет утаивания части доходов… Короче, есть проблема, товарищи. Бухгалтера я сам натаскивал, у него в бумагах все чисто, там ничего не выявить. Если и идут какие-то махинации за нашими спинами со стороны руководства, то это можно обнаружить, только схватив за руку. С этим я ничего сделать не смогу, не мой профиль…

Я развёл руками.

– А что, есть какие-то конкретные подозрения? – возбудился сразу Мещеряков.

– Нет. – ответил я. – Узнал вот, что группировку Володина на перешедшем к нам предприятии обворовывали минимум на треть, и забеспокоился, чтобы у нас такого не было.

Тут, конечно, начались многочисленные вопросы. Как и что там у Володина было? Все рассказал. На все вопросы ответил. Затем продолжил в тишине, слишком уж все были задумчивы, ознакомившись с такой вот перспективой…

– Да, я в профилактических целях просто затеял проверку, чтобы не расслаблялись. Но вот что я понял, товарищи. Пока наши подопечные не спалятся на сбыте той части продукции, что от нас утаили, мы не узнаем о том, что они вообще приворовывали. И тут главный вопрос, кто их спалит? Мы сами или компетентные органы?

Лёгкий ропот пронёсся за нашим большим столом. Сел на своё место, мол, я закончил. Дал вам пищу для размышления, думайте…

– Подожди, – удивлённо посмотрел на меня Бортко. – А что ты предлагаешь?

– Давайте обсуждать, – ответил я. – Но учтите, что бы мы ни предприняли, это будет достаточно затратно. Дороже, чем обходятся обычные профилактические меры. Это же надо или внедрять кого-то на объекты. Или выборочно тотальный контроль объектов устраивать. При этом у нас пока реальных подозрений и нет, только опасения. А реальные подозрения могут появиться только в случае значительного уменьшения доходов или отсутствия расчётного роста доходов. А люди же тоже не дураки и допускать ничего подобного не будут. Будут грамотно приворовывать, и никто этого не заметит ни по каким цифрам… Сам их, блин, этому научил! А учу я хорошо…

– Так. Ну хорошо. Контролировать затратно, – переглянулся с Захаровым Бортко. – Но совсем не контролировать слишком рискованно?

– Согласен, – кивнул Захаров, задумчиво глядя на меня. – Юрич, твои предложения?

– Надо подумать… Говорите, за руку схватить можно только на сбыте? Трудно и маловероятно… Без наводки мы за такие дела не брались.

– И что же делать? – обеспокоенно спросил Сатчан. – Ждать, пока левак где-то случайно всплывёт и на нас выведет?

– Тут ещё знаете, какой момент может быть, – задумчиво проговорил я. – Что они свой левак будут через розничные магазины гнать, что мы открываем сейчас при предприятиях.

– Ну, это уже не так страшно, – успокоился Сатчан.

– Не скажи, – возразил ему Ригалёв. – Любое воровство надо пресекать.

– Согласен, – поддержал его Бортко. – А то почувствуют свободу, безнаказанность, а к чему это приводит, мы, вон, уже видели. Главному инженеру затрапезной фабрички и первый секретарь райкома не указ!

– Подумай, Паша, – посмотрел на меня Захаров. – Что тут можно сделать?

– Без дополнительных затрат ничего, – покачал я головой. – А так, есть варианты. Можно, к примеру, считать весь материал, проходящий через проходную. Сверять затраты материала на выпуск, остатки материала… Тут суть в том, что фактическое поступление надо фиксировать. То есть охрана на воротах своя должна быть.

– Ну вот! Уже какая-то конкретика, – воскликнул Мещеряков. – Посчитать фактически проходящий через проходную материал. Это запросто. И не так и дорого.

– И, кстати, если делать это открыто, – добавил Захаров. – Вот вам и дисциплинирующий фактор. Кто из них знает, что мы там потом с этими цифрами делаем?..

– Главное туману побольше напустить, – рассмеялся Бортко.

– Вот, я всегда говорю, что безвыходных положений не бывает! – воскликнул Нечаев.

Похоже, товарищ здорово струхнул, – подумал я, еле сдерживая улыбку. Рабочая часть совещания на этом закончилась и сразу несколько рук потянулось к бутылкам.

Уже проходя вдоль стола и прощаясь с коллегами, слышал, как Гончарук потрясённо делился с Осиповым, что он очень рад, что к нам перешёл. Мы на таком глубоком уровне все вопросы прорабатываем!..

Уже в раздевалке, собираясь, подумал, что хоть одной проблемой уже меньше. Как любит повторять Сатчан, доложи начальству, сними с себя ответственность. Теперь это их головная боль.

Приехав домой, пригляделся к жене. Облегченно выдохнул, вроде всё нормально. А то же могло так случиться, что она утром почту проверила и на анонимку ещё одну уже успела напороться. Но всё обошлось. Выложил сразу рыбу. Дети уже спали. Галия читала про Болгарию, а как я пришёл, метнулась на кухню меня кормить. Так, с чего начать? С появившихся у меня серьёзных сомнений по поводу правильного выбора нами няни, или анонимки? Ладно, начну с того, что первым сделало мой день не таким хорошим.

– Дорогая, похоже, какие-то нападки на меня начались, – положил я перед ней письмо анонима. – На работе сегодня начальник мне передал. Представляешь, кто-то в Кремль это отправил.

Глава 2

Москва, дом Ивлевых

Жена прочла письмо, удивлённо подняв брови. Поджала было губки, и я уже решил, что она начнёт сейчас куролесить.

– Кто же это такой неравнодушный? – неожиданно спросила она. – И почерк незнаком… Но явно женский…

– Почему ты сказала «неравнодушный»? – удивился я.

– Обидел ты кого-то, похоже. Очень злое письмо. Ты разве не обратил внимания?

– Правда? Не обратил… Первый раз лично анонимку на себя читаю. Думал, так и должно быть.

– Да нет! Мне приходилось получать анонимки, когда у Сатчана работала. Разные они бывают, конечно. Но с оскорблениями и в Кремль!.. Это ты кого-то сильно задел, – покачала Галия у меня перед носом письмом.

– А знаешь, ты права, – согласился я. – Понять бы только, кто на такое решился? А что почерк женский, так это вовсе не обязательно означает, что письмо от женщины. У злодеев обычно есть жены или подружки, что с готовностью в таком деле помогут…

– А есть уже идеи? – прищурилась жена.

– Есть. Но проблема в том, что я много кому дорогу перебежал… Не звонить же каждому и не спрашивать, не вы ли на меня анонимку прислали давеча? Никто и не признается, а людям идею подам, что надо самим также сделать… Глупо выйдет.

– Ты Эмму Эдуардовну предупреди, что на тебя такая анонимка может прийти, чтобы она тебя подстраховала в университете. – подсказала жена.

– Спасибо, и верно. – благодарно кивнул я. А сам подумал, что еще Мещерякову надо сказать тоже.

Решив, что эту тему мы исчерпали, решил поднять вторую. И рассказал, как сегодня чуть ребенку голову дверью не проломил. Лазил возле двери без всякого присмотра. А потом при мне Ирина Леонидовна детей еще и отшлепала…

Галия намного сильнее разозлилась, чем когда анонимку увидела. Впрочем, может одно на другое наложилось. Если бы с приятной темы общаться начали, может, так сильно бы не реагировала.

– При мне она никогда так не делала! Как же так? Мы с братьями дрались между собой, конечно, но родители у нас никогда рукоприкладством не занимались. Отец бы любому взрослому, кто полез бы нас лупить, голову бы оторвал.

– И я считаю, что это перебор. Даже для больших детей. А у нас малыши еще совсем. И в связи с этим у меня сразу вопрос. Что будем делать? Я уже высказал свои претензии Ирине Леонидовне, и она явно обиделась.

– Эх, не надо было мне на работу выходить… – вздохнула Галия.

– Надо было. Не вышла бы, когда такое место предложили, – потом бы всю душу себе растравила бы, что упустила такую возможность. Да ты и ожила сразу, как на работу вышла, вон как порхаешь, вся такая красивая, и воздушная! Иван не обидится, как думаешь, если мы от услуг его матери откажемся?

– Думаешь сразу отказываться?

– Не сразу, а как замену найдем. Думаю, бесполезно надеяться, что после простого разговора няня тут же изменится и перестанет руки распускать. Ты бы видела, как она привычно малышей шлепала, руки действовали быстрее, чем мысль. Так что им еще не раз достанется, чтобы она нам ни пообещала. Да и тем более, судя по ее характеру, ничего она обещать и не будет. Просто молча уйдет и дверью хлопнет…

– Хорошо, я тогда соседок поспрашиваю, кто готов ее заменить. Тем более, так и так все к тому шло. Как Ксюша родит, Ирина Леонидовна все равно нас бросит, будет ей с ребеночком помогать.

– Тогда так и скажи, что у нее скоро самой внук появится, вот мы и ищем кого на замену. Хорошо?

– Конечно. Я же новую няню хочу найти, а не с соседкой поссориться!

Фух, провел два непростых разговора с женой, которые как угодно могли повернуться, и пришел с ней к полному согласию. Не зря на Галию сразу запал, все же интуиция меня редко обманывает. В молодости у меня такой интуиции не было, но, когда прожил в общей сложности шесть десятков лет, многих людей читаешь сразу, как раскрытую книгу. Я ведь не сидел в офисе большую часть своей жизни, а все по разным объектам ездил. И кому они только не принадлежали! Важно было вовремя понять, принимать заказ у клиента, или честная работа будет чревата тебе проломленным черепом… Раз я выжил в профессиональном поле и помер то ли от инфаркта, то ли в банальном ДТП, с результатами вскрытия, я, понятное дело, не был ознакомлен, то значит, интуицию смог развить…

Главное, что Галия не предательница. Не жеманная стерва. И что учится хорошо всему. Как вспомню, как она радостно болтала в офисе о чем угодно, не подозревая, как рядом исходит ядом Белоусова. А теперь вот каждое слово свое продумывает наперед. Думаю, наше с женой взаимопонимание с каждым годом будет только углубляться…

Сидел, думал. Вот оно как бывает в жизни. Оксана открылась мне с неожиданно приятной стороны. По Загиту у меня и так вопросов не было. Приятно было видеть, как бережно он брал в свои огромные лапищи наших малышей. Какой пикантный момент – пожарный с супругой, оба родом из провинции, руки в отношении своих детей никогда не распускали. А соседка-москвичка из интеллигентной семьи сына, будущего кандидата наук, вот как, оказывается, воспитывала… Вот тебе и столичная интеллигенция.

Так… и самый важный вопрос. Кто же и с какой целью это письмо отправил? С Галией я это, понятное дело, под прослушку из КГБ не стал обсуждать. Так что теперь молча взял лист бумаги и стал записывать.

Регина. Могла? Без всякого сомнения. Уж у этой кобры яд так с клыка и капает…

Теща моя обожаемая… Как жаль, что это чувство так взаимно… Могла, конечно, хотя ее почерк Галия бы узнала сразу.

Самедов? Запросто. Не знаю, в каком чуме он там сидит, но явно не переполнен радостными чувствами из-за смены климата и работы. И женщину найти, которая письмо напишет, ему тоже не проблема. Придумает что-нибудь, типа, что переживает за хорошую подругу, которую муж бьет, да еще и обманывает. Ему это письмо быстро из женской солидарности напишут… только, конечно, Севера и Гомель между собой плохо сочетаются. Но в чем проблема запечатанное письмо в другом конверте старому другу в Гомель отправить, попросив, не вскрывая, с почты в Москву отправить?

А ведь есть еще и Дружинина Екатерина Андреевна с кожгалантерейки… Такая милая профорг, создавшая для работников фабрики филиал ада, и моими усилиями низвергнутая оттуда. Куда-то, не знаю куда, но явно не в такое хорошее место, как у нее было. Есть у нее мотивация? О да. Такие особы очень мстительные, этот типаж мне прекрасно знаком по прошлой жизни…

Ну а двоюродный дядя Галии Епихин? Сейчас, конечно, мы с ним чуть ли не в приятельских отношениях. Но есть люди, которые улыбаются тебе только с целью ближе подобраться и нож под лопатку увереннее загнать… Хотя все же на него подумаю в последнюю очередь.

А есть же еще и Светочка Костенко! И это письмо как раз в ее стиле. Уж очень она тоже в Кремль хотела попасть тогда…

М-да… ну а с другой стороны, если у тебя нет врагов, то ты, получается, ничего в жизни и не сделал… Буду утешаться этим, ведь, судя по списку недругов, который я тут навскидку за пару минут накатал, сделать я успел уже немало.

Москва, Лубянка

Только вернувшись с совещания, полковник Третьяков был вызван к своему начальнику. Генерал Комлин, с которым он пока что общался только дважды, сразу его спросил:

– У тебя же майор Румянцев в отпуск в Ленинград собирается?

– Да, с понедельника.

– Отлично. Давай его ко мне, двумя днями раньше отправим в Ленинградское управление. Там как раз за пару дней и управится, и сразу и в отпуск уйдет.

Генерал мог бы и позвонить, – раздраженно подумал Третьяков, возвращаясь в свой кабинет, – он, получается, из полковника посыльного устроил, чтобы майора найти…

***

Румянцев никак не ожидал такой подставы. Мало того, что и так весь в мыле бегал, пытаясь успеть все до отпуска, так еще и внезапно оказалось, что выезжать придется на два дня раньше по служебному поручению. Какая-то дамочка, которую во время войны немецкая военная разведка завербовала шпионить против СССР, с повинной пришла. А причина – она в толпе во время короткой поездки в Москву своего куратора увидела бывшего из Германии. Давно война была, но необязательно тот капитан, что ее в 1943 завербовал, уже в отставке… Немцы сейчас в ФРГ холят и лелеют бывшие гитлеровские кадры. Так что вот и дело ему нашлось перед отпуском, показания у нее снять, да побольше информации собрать. Фоторобот уже местные коллеги сделают в Ленинграде, и пока Румянцев будет в отпуске, его товарищи начнут тщательно проверять всех немцев, что в указанные даты в Москве были. И начнут с сотрудников немецкого посольства, на случай, если он по его линии столицу посещал.

Да еще и Третьяков на него почему-то вызверился, словно он сам себе это дело попросил. А дома жена наверняка разозлится, узнав, что в Ленинград одна с тяжелым чемоданом поедет… Вот сто процентов не успеет она собрать свои вещички, чтобы он его с утра прихватил с собой.

Едва успел вспомнить перед тем, как домой бежать, про кубинскую поездку Ивлева. Третьякова на месте не было, он сам видел, как тот уходил домой. К счастью, Соловьев еще не ушел…

– Глеб, завтра к Третьякову зайдешь, скажешь, что мой Ивлев запрос сделал по поводу поездки на Кубу, что мы ему обещали. На него, жену и двоих детей.

– Тот самый Ивлев, что лекции читает у нас? Ничего себе запросы!

– Не тебе, старшему лейтенанту, такие вопросы решать, кому и что у нас положено, ясно? Твое дело сходить к полковнику и напомнить, что мы взяли перед ним на себя такое обязательство при Воронине. Он просил ноябрем, на три недели. Не забудь!

– Обижаете, Олег Петрович!

***

И что буду делать по поводу этой анонимки? Сначала нужно с Мещеряковым переговорить. А там видно будет…

Вышел погулять с Тузиком, привычно пробежался до дальнего телефонного аппарата.

Мещеряков был дома, и я быстро описал ему ситуацию. С особым акцентом, что хотелось бы убедиться, что это не очередной ход со стороны Регины Быстровой, или первый ход со стороны Дружининой Екатерины Андреевны. Потому что ни та, ни другая, явно этим не ограничатся…

– Да уж, Павел, бурная у тебя жизнь… Я думал у меня в молодые годы была бурная, но ты явно забрал у меня майку лидера…

– Можно подумать, я сам счастлив, когда на меня анонимки присылают, – сказал ему.

– Да я все понимаю…

– Тем более нам в любом случае нужно бы держать в поле зрения обеих этих… девушек.

– И ведь тоже верно, одна уж точно себя проявила по полной программе! Ладно, озабочусь и сообщу тебе о результатах.

– Доброй ночи, Андрей Юрьевич!

Позвонил еще и Некредину, пока не забыл. Начало десятого, конечно, но сомневаюсь, что он расстроится из-за моего звонка. Так оно и оказалось, антиквар был очень любезен, и согласовали с ним доставку сейфа ко мне домой с самого утра.

На следующий день начал дела со звонка Карнабеде прямо на завод. Услышал ответную заинтересованность, и назначил встречу через два часа. Как раз успею сейф принять.