Kitabı oxu: «Участь»

УЧАСТЬ

БАРЫШ ДУРМАЗ

Автор

Барыш Дурмаз

Редакционный директор

Елена Котова Вячеславовна

Дизайн обложки

Барыш Дурмаз

2025

1-е издание

УЧАСТЬ

Я всегда был несчастным. Но я думал, что с тобой моя жизнь изменится. Но ты такая же плохая, как и все остальные.

Киняс и Кайра, Хакан Гюндэй

Страшный сон

Август 2000 г.

В удушливое августовское утро, когда солнечные лучи, пробивающиеся через наполовину задернутую занавеску, раздражающе играли на её лице, а жуткие образы сна всё ещё переплетались с этим ощущением, она внезапно открыла глаза. С одной стороны, она пыталась привести в порядок своё замутнённое сном сознание, с другой – изо всех сил старалась не дать своим отяжелевшим векам снова сомкнуться, вытирая пот со лба тыльной стороной руки. Чтобы больше не мучить себя, она резко села, подняла занавеску, позволяя солнечному свету полностью осветить комнату. Затем она открыла окно, сделала глубокий вдох, на несколько секунд задержала воздух в лёгких и выдохнула. Взяв армейский нож, который она хранила в ящике письменного стола, она покинула комнату.

Скалка

Май 2000 г

Их относительно небольшой и скромный деревянный дом, состоящий из трёх комнат, снаружи окружали ровно стоящие грецкие орехи, чьи листья в ветреную погоду издавали гармоничный шорох. Осенью, после дождя, здесь витал освежающий аромат травы и земли, который придавал энергию. В этом месте находились настолько плодородные виноградники, что их урожая хватало на производство сотен бутылок вина для гостей, а рядом с домом располагался небольшой винный погреб. В саду, в зависимости от времени года, на отдельных участках выращивали различные овощи и фрукты. Этот дом хранил в себе не только её мать, проводившую большую часть дня за работой по дому и в саду, и её отца – дорожного полицейского, который обычно никогда не появлялся дома, а если и приходил, то в состоянии алкогольного опьянения, – но и её саму, а главное – воспоминания о наполненных насилием моментах, пережитых в этом доме.

До шестнадцатилетия Ирины оставалось четыре месяца. Из всех знакомых, с которыми она училась в одной школе, её единственной близкой подругой была Катерина. Возможно, из-за её всё более странного поведения в последнее время одноклассники начали воспринимать Ирину как холодную, бесчувственную девушку, которая не боялась делать то, что ей заблагорассудится. В её социальном окружении мальчики и девочки делились на определённые группы. Девочки из этих групп старались разными способами привлечь внимание мальчиков. Одни наносили косметику из маминой косметички, чтобы выглядеть взрослее, другие тратили часы на чтение книг, чтобы расширить свои знания и, погружаясь в мечты, представляли, как их интеллектуальное превосходство действует гипнотически на окружающих. Третьи, если их фигура была близка к размеру их матери или сестры, незаметно брали их красивые платья и носили их. Однако эти бессмысленные, на её взгляд, усилия сверстниц, направленные на то, чтобы понравиться и завоевать самого красивого парня из группы, казались Ирине нелепыми и бессмысленными. Главным виновником пустоты, которую Ирина чувствовала по отношению к противоположному полу, без сомнения, был её отец. Когда её сознание заполняли мысли, связанные с этой правдой, она ощущала лёгкое, но мучительное внутреннее беспокойство. Чтобы избавиться от него, Ирина, едва осознав, что это беспокойство начинает подтачивать её самоуважение, пыталась доказать себе и окружающим, что всё совсем не так, как ей кажется. Она бессознательно использовала защитный механизм: начинала вести себя вызывающе, привлекать к себе внимание, чтобы получать похвалу, которая временно утоляла её внутренние терзания и наполняла её чувством гордости за себя. Первый опыт, который можно считать началом цепочки событий, способных необратимо изменить её жизнь, появился совсем безобидно. Это были первые шаги на пути к самопознанию: Ирина начала осознавать те мимолётные и необъяснимые чувства, которые раньше возникали по отношению к её сверстницам, приводить их в порядок и даже использовать для достижения своих целей. Всё это начало развиваться после одного из событий в доме, которое послужило для неё эмоциональным триггером. Безусловно, такие черты её характера, как решительность и настойчивость, которые формировались в Ирине ещё в предыдущие годы, сыграли свою роль. Несмотря на то, что произошедшее событие не отличалось от других, уже давно ставших обыденными для всех членов семьи, благодаря растущей смелости Ирина начала принимать решения, которые нарушали привычный порядок вещей. Одно из таких событий недавнего прошлого вызвало у неё эмоциональное потрясение, в ходе которого она впервые осознала важность ситуации, в которой оказалась она и её мать. Однако это осознание сначала было поверхностным. Полное понимание пришло позже, после ряда тяжёлых событий, которые оставили глубокий след в её характере. Первое внутреннее беспокойство началось примерно за четыре месяца до того, как случился её переломный момент.

После школы, придя домой вместе с Катериной, она обнаружила, что её мать отправилась в больницу, чтобы осмотреть раны на спине, а отец уже три дня даже не переступал порога дома. «Кто знает, в каком аду он сейчас. С какими шлюхами он проводит время», – подумала она. Пожав плечами на свою мысль и не придав ей значения, Ирина схватила Катерину за руку и потянула её в свою комнату. Сразу слева от входа в комнату, на резной деревянной спинке кровати из орехового дерева, были расставлены разного размера матрёшки, окружающие символ Советского Союза – перекрещенные серп и молот с звездой наверху. На самой верхушке располагалась фигурка космонавта, ставшего первым человеком в космосе. Хотя с первого взгляда нельзя было понять, что это Юрий Гагарин, было очевидно, что эта фигурка вырезана вручную. Все эти элементы придавали кровати с четырьмя резными стойками оттенок патриотизма советских времён. Утренний солнечный свет, проникая сквозь окно, подсвечивал слегка пожелтевшие и начавшие стареть элементы, но это не лишало кровать её величия. Мягкий, наполненный хлопком матрас высокого качества завершал этот ансамбль. Справа от окна стоял небольшой письменный стол с ящиками, а в самом углу комнаты – зеркальный шкаф для одежды, почти полностью заполнявший оставшееся пространство комнаты. Отец Ирины, Дмитрий, с тех пор как начал воспринимать власть, данную ему работой в дорожной полиции, как свою личную, иногда брал взятки, то деньгами, то подарками. Даже часть мебели в доме была приобретена таким образом, без уплаты ни единого лея. Однако в последнее время его дела шли неважно. Особенно после распада Советского Союза, когда экономика Молдавии рухнула, прожить честно, только на зарплату полицейского, было невозможно. В отличие от своей матери Дины, Ирина с отвращением смотрела на всю мебель и вещи, купленные на взятки. Каждый раз, слыша благодарственные молитвы своей матери, она осознавала, что её увещевания ничего не меняют и что рано или поздно эта семья распадётся. Понимая, что у Дины нет характера, чтобы протестовать против своей ситуации, Ирина в одиночку боролась против своего отца.

Три дня назад произошло событие, которое стало для Ирины эмоциональным триггером. Оно вызвало в ней столь сильный гнев, что она не могла его подавить, а изнутри этот гнев словно разъедал её, расшатывая основы её душевного равновесия. Дмитрий, схватив скалку на кухне, несколько раз ударил Дину по спине, сопровождая удары бранью и оскорблениями. Скалка не выдержала и сломалась пополам, а Ирина, бросившаяся на отца, получила мощный удар кулаком по щеке. На следующий день после этого происшествия она была вынуждена наносить толстый слой тонального крема на лицо, чтобы скрыть синяк на щеке от одноклассников, и делала это на протяжении трёх дней. Но, как часто бывало, от Катерины ей нечего было скрывать. Затащив подругу в свою комнату, она толкнула её на кровать, сказав немного подождать, а сама начала стирать тональный крем с лица.

Когда Катерина увидела синяк на щеке подруги, она не смогла скрыть своего удивления:

– Как это случилось? В школе я ничего не заметила. Почему ты мне не рассказала?

– Дмитрий… Это произошло три дня назад. Он собирался уходить из дома. Наверняка снова отправлялся играть в азартные игры с друзьями или кутить с женщинами. У него в кармане было две тысячи леев. Он их проиграл. Когда понял, что денег больше нет, обезумел. Выйдя из спальни, начал выть, как волк, заблудившийся в лесу. Он позвал маму и стал спрашивать, где деньги. Бедная мама, откуда ей знать? Она даже не подозревала, что у него были эти деньги, ведь это деньги мерзавца. Дурак, наверное, проиграл всё, даже не заметив как. И всё ещё мнит себя хозяином.

Когда он не получил нужного ответа, он ринулся на кухню, как разъярённый бык, которого разозлил матадор. Схватил длинную скалку со стены и начал бить маму по спине. Я смотрела на это через щель в двери. Когда он начал бить маму, я подбежала к ним. "Не делай этого! Хватит уже!" – закричала я. Но ему было всё равно. Я закричала: "Убирайся из этого дома!" – и вцепилась в его левую руку. Этот ублюдок сломал скалку на маминой спине. Я не смогла справиться с его силой. Всё, чему я научилась на курсах кикбоксинга, оказалось бесполезным. Он ударил меня кулаком. Прямо в щеку. С тех пор моя скуловая кость до сих пор ноет. А затем, брызжа слюной, он выругался всеми словами, которые только знал, и вышел из дома.

Такие сцены повторяются годами, Катя! Та же самая жестокость, то же самое отвратительное мужское превосходство… Ни одной новой сцены. Меня тошнит. Меня тошнит от того, что делает этот ублюдок. Сейчас вырвет!

– Ты права! – перебила она. – Что бы ты ни сказала, ты права. Но ты никогда не сдаёшься, Ирина.

– Иногда, даже без видимых причин, он может начать оскорблять и становиться настолько агрессивным, что бедная мама оказывается в больнице. Она не может сопротивляться этой жестокости. «Если бы не твой отец, нам было бы гораздо хуже, мы бы погибли», – говорит она. У нас почти нет связи с родственниками. Почти все они эмигрировали в другие страны в поисках работы из-за проблем с деньгами. Мне не трудно поддерживать маму, утешать её, помогать ей держаться на плаву, заботиться о ней, как будто она мой ребёнок. Я совсем не жалуюсь на это. Единственное, что меня беспокоит, это ненормальность того, что происходит. Я хочу быть как мои сверстницы, Катя! Как другие. Но я потеряла свои чувства. Уже давно я утратила способность к эмоциональности. Что за жизнь, правда? Мне скоро исполнится шестнадцать, Катя. Я уже почти взрослая.

Из-за него я не могу испытывать положительных эмоций к мужчинам. Они все вызывают у меня отвращение. Поэтому я не могу построить здоровые отношения ни с одним мужчиной. Я задыхаюсь, Катя, задыхаюсь. С каждым днём я погружаюсь всё глубже. Пока все события в моём мире не будут под моим контролем, моя душа будет продолжать страдать. Я это поняла очень ясно. Этому нужно положить конец. Этому нужно положить конец…

Катерина уже привыкла слушать истории Ирины о жестокости её отца. Единственное, чем она могла её поддержать, как и прежде, – это выслушать и дать ей почувствовать, что она всегда будет рядом, несмотря ни на что.

Катерина усадила подругу рядом с собой, взяла её за руки и сказала:

– Это не будет продолжаться вечно.

Ирина смотрела прямо в глаза Катерине. После её рассказа мышцы её лица сильно напряглись, а синяк на щеке начал краснеть из-за нервного перенапряжения.

Долгое время никто не произносил ни слова. В течение этой тишины, которая казалась вечностью, Ирина впервые почувствовала, как тёплое и приятное чувство начало прорастать внутри неё, дополняя агрессивные эмоции, вызванные произошедшими ранее событиями. Она улыбнулась, сжала руки Катерины и, словно отдав себя на волю пустоты, бросилась в объятия этого нового чувства.

Она ощущала, как её длинные прямые чёрные волосы начали гореть от самых корней. Этот огонь спускался от волос к густым и чёрным бровям, скользил по её полным и слегка смуглым щекам, достигал увлажнённых языком губ, а оттуда, словно преодолевая её рост, переходил на её гибкие пальцы рук и ног. Её взгляд выражал, что она чувствовала, как горит всё её тело, как этот огонь проникает в каждую её клетку. Она была вне себя. Её слегка опущенные глаза были прикованы к тонким губам Катерины. Она едва сдерживалась, чтобы не наклониться и не зацеловать эти губы страстными поцелуями. Единственным препятствием был страх перед неизвестностью, осознание того, что она не уверена, насколько важным станет то, что произойдёт через мгновение, для неё самой и её подруги.

Может быть, чтобы найти ответы на некоторые вопросы в жизни, не стоит слишком долго думать. Нужно действовать, наблюдая за тем, какая из конфликтующих внутри эмоций возьмёт верх, позволяя этим чувствам самим найти свой путь. Если есть что-то, что можно завоевать, нужно смело двигаться вперёд, даже если придётся бороться за контроль и рисковать ради достижения своей цели.

Ирина, верная своей натуре, решила действовать и больше не сдерживала себя. Она наклонилась и прижалась к губам Катерины.

Осознать дыры в собственной душе и научиться их закрывать – задача не из лёгких. Жизнь – это извращённый дикий насильник, который, используя всю силу своей мужской природы, оставляет на душах большие и маленькие раны. Для того чтобы пережитые под этим насильником опыты обрели силу и смысл, нужно научиться закрывать эти раны. Каждая рана должна быть залечена, а если залечить её не удаётся, то её нужно залатать и тщательно замаскировать, надёжно защитив. В противном случае за каждой раной, словно наготове, стоят дети этого насильника – люди, которые будут пытаться проникнуть внутрь вашей души до самого конца жизни. Именно это и называют борьбой за выживание. Но главный парадокс и замкнутый круг начинается с тех, кто смог залечить свои раны. Они становятся настоящими детьми жизни, и, осмелившись бросить вызов трону своего отца, получают повышение до главных действующих лиц в новых потенциальных актах насилия. Дыры в душе Ирины напоминали молодые чёрные дыры, которые под собственным весом деформируют пространство. Несмотря на их небольшой объём, их тяжесть могла повергнуть в ужас любого наблюдателя с острым восприятием. Когда точка невозврата была пройдена, чтобы вырваться из их гравитационного поля, нужно было двигаться быстрее света. Эти дыры обладали такой силой, что могли поглотить не только саму Ирину, но и всё, что её окружало. Ирина, которая ещё не научилась полностью выходить за пределы их гравитационного влияния, как узница собственных острых эмоций, с жгучей страстью целовала губы своей подруги. Катерина, застигнутая врасплох неожиданным поступком Ирины, не знала, как реагировать. Её разум, казалось, не рождал ни положительных, ни отрицательных мыслей. Она просто подчинялась горячим губам Ирины, ничего не предпринимая в ответ. Ирина сделала шаг вперёд: она крепко схватила подругу за руки и прижала к стене. Беззащитное состояние Катерины и её неспособность найти в себе смелость вмешаться ещё больше заводили Ирину. В этот момент из-за двери послышались странные звуки. Губы Ирины молниеносно оторвались от губ подруги. Вся страсть и бурные эмоции исчезли так, словно их никогда не существовало, уступив место сильному чувству стыда. Ирина опустила голову. Она не могла взглянуть в глаза своей подруге. Наверное, её мать Дина вернулась домой. Оставив подругу одну в комнате, Ирина поспешила к матери.

Игра

Всю сумму, которую он отложил на сегодняшний вечер для игры, он уже проиграл. А ведь перед тем, как покинуть Руслана, он делал вид, что слушает распоряжения молодого начальника отдела дорожного контроля, хотя на самом деле не обращал на них внимания и лишь теребил края купюр в своём кармане, ожидая окончания разговора. Чтобы заработать эти деньги, он за весь день остановил тридцать автомобилей, выслушал раздражающие возражения водителей и сильно устал. Все эти деньги принадлежали ему. Бедным водителям, чтобы не иметь дела с этим деспотичным дорожным полицейским, приходилось выкладывать по несколько сотен леев за свои незначительные нарушения или даже за их отсутствие.

В Кишинёве, как правило, только немногие пытались осложнить дело, доведя его до суда, и угрожали полицейским. В таких случаях Дмитрию приходилось «делать, что нужно», и передавать эти деньги в бюджет государства, как он это называл «пожертвованием». Такая ситуация, конечно, его устраивала. Потери неизбежны. В Кишинёве, чтобы сводить концы с концами, нужно работать на трёх разных работах одновременно, а это, к сожалению, невозможно. И при всех своих усилиях и поте, даже небольшую сумму Дина не могла удержать.

«Может быть, деньги взяла Ирина. Надо было отлупить её, а не Дину. В отличие от матери, она не подчиняется, даёт отпор, не боится меня. Взяла все мои черты. Если бы была парнем, она бы точно стала мной. Но не повезло, в последний момент стала девушкой – маленькой шлюхой», – подумал он.

Погружённый в свои мысли, он свернул на переулок с двумя рядами старых советских домов. Эти каменные здания тянулись вдоль улицы, и под начинающим моросить весенним дождём, в это время, когда на улице почти не было людей, казалось, что в них никто не живёт. Лишь в нескольких окнах горел слабый, едва заметный свет, будто здания пытались заговорить: «Нет! Я здесь уже много лет, через меня прошло столько людей, и они всё ещё проходят. Вот доказательство». А усиливающийся звук дождя, вместе с зеленью деревьев, которые только начинали распускаться, завершал целостную картину улицы.

Из-за отсутствия денег он не мог позволить себе участвовать в сегодняшней игре, и это было ударом по его самолюбию. Он хотел закурить, но передумал, размышляя: «Руслан очень близок с новым сотрудником нашего отдела – Амиром Тимуром. Они практически не выходят из домов друг друга. Амир Тимур – толковый парень. К нему нужно держаться ближе. Нет сомнений, что вскоре его повысят до руководителя района. А на его место, кто знает, Руслана могут поставить. Тогда Руслан будет таскать меня, как шлюху, туда-сюда. Ещё и отнимет все мои деньги. Не то чтобы сейчас он их не забирает. Пока что у Руслана не хватает на меня силы, он боится меня. Но если всё изменится так, как я думаю, я лучше сбегу отсюда, чем буду работать под этим ублюдком». Подойдя к входной двери дома, он остановился. Его взгляд упал на сгнившую, покосившуюся деревянную дверь, которая еле держалась на своих петлях. Он постучал три раза. Инстинктивно он ещё раз проверил свои карманы. Денег не было! В этот момент дверь со скрипом открылась. Перед ним появилась пожилая женщина с морщинистым лицом, которое почти исчезло под слоями жира. Её массивное тело едва держалось на ногах, лицо было хмурым, а в глазах светилась явная усталость от прожитых лет. Она работала здесь сторожем за еду. Не сказав ни слова – ни по-русски, ни по-молдавски, ни по-румынски, – она повернулась, села на своё место и, надев толстые очки, которые ей почти ничего не помогали, принялась читать газету.

Внутри дома пахло замой. Он медленно начал подниматься по лестнице. «Кажется, квартира была на самом верхнем этаже», – сказал он себе.

Вчера ночью бордель, в котором они регулярно брали взятки, был закрыт до утра. По приказу начальства туда привезли самых молодых и красивых девушек Кишинёва. После нескольких партий русского покера и множества выпитых бутылок водки все начали пьянеть. Девушек, работавших в заведении, отправили отдыхать в свои комнаты, а с приглашёнными извне устроили секс-вечеринку. Всё это организовал и оплатил Амир Тимур, недавно назначенный начальником участка. После того как он перебрал с водкой и измотался, развлекаясь с женщинами, он собрал своих обессиленных подчинённых, чтобы похвастаться своими геройскими историями.

Когда его слушатели начали засыпать прямо посреди рассказа, он начал осыпать их ругательствами и угрожать отправить в самые дальние и заброшенные участки. Все знали, что он не из тех, кто бросает слова на ветер, поэтому его боялись. Услышав ругательства, все полицейские сразу же проснулись, выпрямились и начали осыпать его похвалами.

Все взятки, собранные на территории, подконтрольной его участку, поступали напрямую к нему. Поэтому он лично организовывал покерные вечеринки, выступал в роли банкира и с удовольствием кутил вместе с людьми, которых считал близкими. Дмитрий, однако, недолюбливал нового начальника. Через Руслана ему удалось немного сблизиться с Амиром Тимуром, и он несколько раз бывал в его компании.

Поднявшись наконец по лестнице, он подошёл к двери с номером «16» и постучал. На второй двери появился хозяин квартиры – Дима, худощавый молодой стажёр-полицейский с тонкими светлыми бровями и так впавшими глазницами, что из-за своей непропорциональной внешности он вызывал у женщин желание как можно скорее от него отойти.

Дмитрий, оставив обувь в узком пространстве между двумя дверями на полке для обуви, прошёл через вторую дверь и оказался в узком коридоре квартиры. Стены коридора были покрыты побелкой, а в правом углу шумел старый холодильник, который раздражающе гудел. Сразу за холодильником начиналась гостиная с закрытой дверью, откуда доносился гул голосов. На левой стороне коридора располагались три двери: одна вела в туалет, другая – в ванную комнату, а третья – на кухню. Квартира была довольно маленькой, но для одинокого человека вполне подходила. Дима указал на гостиную:

– Добро пожаловать… Все внутри. Проходите, пожалуйста.

Дмитрий не посчитал нужным что-либо отвечать и вошёл в комнату. За длинным прямоугольным столом сидели трое человек в форме, увлечённо обсуждавшие что-то. Они даже не заметили, кто вошёл, и продолжали свою горячую дискуссию.

Амир Тимур:– Ситуация в стране вам и так ясна, ребята. Недавно я узнал от своих близких друзей в высших кругах, что вскоре выбор президента страны будет передан от народа в парламент. Более того, в Конституцию тайно разрабатываются изменения, чтобы реформировать парламент. Румыния уже нависла над нами. Они пытаются спровоцировать нас со всех сторон. Если это произойдёт, больше всех выиграет Европа. Хаос будет расти и выходить из-под контроля. Наша экономика и так в плачевном состоянии. Люди буквально умирают от голода. Если им удаётся найти кусок хлеба, они уже счастливы. Уже много лет ведётся работа по объединению нас с Румынией. Разве это не предательство Родины?

Тудор:– Амир Тимур, вы абсолютно правы. Если народ, который уже страдает от экономического кризиса, потеряет ещё и право выбирать своего президента, ситуация станет ещё хуже. Это именно то, чего добиваются те, кто пытается разрушить наш внутренний баланс.

Руслан перебил Тудора и добавил:

– Господин, мы все очень скучаем по прошлым дням. Мы хотим жить в таком же равенстве и благополучии, без страха за будущее, как это было раньше. Думаю, все здесь присутствующие согласятся со мной. Вы ведь знаете, что мы делаем всё возможное, используя нашу силу, чтобы заглушить любые противоположные взгляды…

Руслан жестом предложил Дмитрию сесть, задумавшись на мгновение. Тем временем Амир Тимур, сделав глоток знаменитого молдавского вина, известного во многих странах, снова заговорил:

– Число наших граждан, покидающих страну, растёт с каждым днём. Их тоже можно понять. Что им ещё делать? Конечно, пусть бегут. Но бегством ничего не исправишь, ребята. Нам нужен такой лидер, как я, кто симпатизирует России. Вот если бы я стал президентом… Я бы быстро заставил замолчать всех, кто выступает за Европу.

В этот момент Дмитрий фальшивым кашлем перебил речь Амира Тимура, чтобы сменить тему. Все, включая Амира Тимура, обратили своё внимание на Дмитрия. Амир Тимур терпеть не мог, когда его перебивали, особенно если это делал кто-то из его подчинённых. Его раздражение всегда вызывало бурную реакцию.

Дым от сигареты, зажатой между толстыми пальцами Амира Тимура, рисовал зигзаги в воздухе. Дмитрий внимательно рассматривал этого широкоплечего, крепкого мужчину, который, казалось, был в конце своих сорока. Его зрачки были необычно расширены, а взгляд за голубыми глазами напоминал взгляд хищника, следящего за своей добычей. Тонкие губы почти исчезали под длинным, массивным носом, едва заметные над овальной челюстью. Лицо, испещрённое морщинами, было словно символом всех его команд и психологического давления, которые он применял на протяжении своей карьеры.

Амир Тимур, ловкий взяточник, умевший выходить сухим из воды даже в самых сложных ситуациях, использовал самые невероятные методы, чтобы скрывать свои махинации. У него также была слабость к несовершеннолетним девушкам. Он раздавал деньги нуждающимся, но всегда находил способ вернуть себе в десять раз больше.

Сделав ещё одну затяжку, Амир Тимур сказал:

– Мы как раз тебя ждали. Не сиди больше на диване. Подходи к нам. Давайте начнём игру.

Он дышал тяжело, что не ускользнуло от внимания присутствующих. Однако никто из них, вопреки ожиданиям, не выразил удивления или недовольства в адрес Дмитрия. Это дало остальным понять, что между Дмитрием и Амиром Тимуром существуют особые отношения, и они начали анализировать их границы.

Дмитрий поднялся с дивана, недавно покрытого новым чехлом, и сел на свободный стул за прямоугольным игровым столом. Его нервы были напряжены до предела. Руки, лицо и мышцы тела выдавали его состояние. Как он скажет, что у него нет денег? Признаться в этом сейчас, в такой обстановке, было бы для него унизительно. К утру весь отдел узнает об этом позоре. Конечно, никто не скажет об этом вслух, но шепот за спиной будет достаточно болезненным.

Потирая лоб, он пробормотал себе под нос:

– Надо придумать подходящую ложь. Сказать «я пришёл без денег»? Да ни за что.

Тем временем Амир Тимур сказал:

– Давайте начнём игру. Обсуждать состояние страны и её проблемы можно бесконечно. Продолжим после игры.

Дмитрий тем временем пожимал руки присутствующим, угрюмо смотря на колоду карт в центре стола. Едва слышно, так, чтобы никто не услышал, он пробормотал:

– Хватает вам взяток, чтобы весь мир скупить, а вы тут сидите и рассуждаете, как улучшить страну, ублюдки.

Его собственные взятки казались на фоне их аппетитов ничтожными. Во всяком случае, он сам в это верил.

Дима, который постоянно входил и выходил из комнаты, не находил себе места. Он тут же обновлял напитки и закуски, как только они заканчивались, чтобы угодить новому начальнику.

Тудор, сделав глоток водки, кивнул головой, подтверждая слова Амира Тимура:

– Вы правы, господин. В таком случае давайте начинать.

Дмитрий бросил обеспокоенный взгляд на Руслана, затем посмотрел на Амира Тимура и сказал:

– Для сегодняшней игры я хотел бы попросить у вас долг.

Губы Амира Тимура изогнулись в усмешке. Этот пренебрежительный жест не ускользнул от внимания Руслана и остальных.

– Играть в карты на долг? – спросил он, доставая из кармана две тысячи леев и протягивая их Дмитрию. – На этот раз я даю тебе в долг. Но пусть это больше не повторится. У нас много других, кого можно допустить к игре.

Дмитрий почувствовал, как его нервы напряглись ещё сильнее. Значит, деньги, которые он считал пропавшими, забрал этот мерзавец. Спокойствие Амира Тимура в ответ на его попытку скрыть эти деньги делало ситуацию для Дмитрия ещё более тревожной. Амир Тимур был человеком непредсказуемым. Дмитрий был уверен, что предпринял все меры, чтобы его начальник ничего не заметил, но, похоже, с этим новым руководителем эра сокрытия взяток от начальства подошла к концу.

Суммы, полученные взятками, всегда соотносились с количеством остановленных автомобилей за день. Средний размер взятки на один автомобиль был известен всем в отделе. Количество остановленных автомобилей могло быть известно только напарнику полицейского, если он его не выдал, или в официальных отчётах, которые передавались государству и не учитывали взятки.

Дмитрий почувствовал, как начинает болеть голова. Он одним глотком осушил бокал водки, который ему налил Дима. Ему нужно было что-то сказать. Повернувшись к Амиру Тимуру, он сказал:

– Господин… Думаю, наш парень Виталий передал вам неверную информацию. На следующем дежурстве я разберусь с этим. Обещаю, такое больше не повторится. Разве кто-то может что-то скрыть от вас?

Амир Тимур, польщённый, задумчиво посмотрел на Дмитрия. Его взгляд был полон презрения, смешанного с удивлением, похожего на то, которое бывает у грешника, пытающегося искупить свои грехи через мелкие добрые дела.

– Всем следует давать второй шанс, Дмитрий. Уверен, что Виталий в следующий раз будет внимательнее к своей работе. Ты старожил, верный своему делу. Даже бывший начальник Самир часто упоминал тебя с похвалой. Теперь на него заведено дело о взятках. Ты знаешь, как это бывает: если сверху принимается решение, завеса мгновенно поднимается, и всё становится видимым. Самир был мне близким другом, но, думаю, он не избежит заключения.

Амир Тимур сделал паузу, а затем добавил:

– Ладно, давайте начнём нашу игру.

Всем присутствующим был ясен подтекст этих слов. Дмитрий был близким другом бывшего начальника Самира. Никто не удивился, что причиной сдержанного поведения Амира Тимура был именно Самир.

Дима, который всё время суетился, снова налил всем выпить и начал раздавать карты. Все двигались, как по заранее намеченному плану. Все были готовы, будто во имя некой «священной цели», бросить даже последние чистые уголки своих душ в яму греха. Их стремление доминировать, возвышая себя через страх, заполняло их разум, заставляя каждого заключать сделку с дьяволом.

Дух дьявола, о котором говорится в священных книгах и древних религиях, ощущался в каждом, кто поддавался огню власти. Так человек, прежде чем столкнуться с другим человеком, сначала заключал сделку с дьяволом, чтобы обрести силу. А если эта сила не удовлетворяла, он искал поддержки у более могущественного существа. Таким образом, подобно сверхдержавам, вмешивающимся в дела развивающихся стран, человек, полный зависти и высокомерия, продавал свою душу, а затем и души других. Это завершало его духовную эволюцию, но при этом он сгорал в мощном пламени.

И это пламя не только уничтожало его самого, но и, как пассивное курение, отравляло всех вокруг.

Мазохист

Зал ожидания был переполнен. Резкий запах йодоформа пропитал каждый угол просторного помещения. Дина, с трудом найдя свободное место, села на стул и начала наблюдать за другими пациентами. Медсёстры, явно недовольные своей жизнью, медленно сновали из одной комнаты в другую. Диалоги родственников больных с медсёстрами и врачами смешивались с жалобными стонами некоторых пациентов, что при более пристальном внимании начинало вызывать головную боль. На соседнем стуле сидел мальчик с переломанной рукой и плакал, совершенно игнорируя попытки матери его утешить. Когда Дина услышала крики ребёнка, её охватила глубокая печаль. На мгновение забыв о боли от ран на спине, она закрыла глаза. «Что бы ни случилось, дети не должны страдать в этом мире», – подумала она. Если бы у неё была возможность, она бы охватила всех детей своей заботой и, не раздумывая, заслонила их собой от всей грязи внешнего мира. Её сострадание было настолько велико, что оно подавляло все остальные чувства в её душе, полностью подчинив её себе.