«Полутораглазый стрелец» kitabından sitatlar, səhifə 2
Кульбин торжествовал. Он размяк от умиления и договорился до того, что в лице нас троих, отныне, несмотря на все наши различия, тесно спаянных друг с другом, он видит… Пушкина. За Пушкина обиделся я один: и Северянин и Маяковский явно обиделись каждый за себя.
Пафос отрицания, иконоборчества, в широком смысле, всегда заключает в себе нечто подкупающее.
Гениальные творцы искусства никогда не опережали теорией практику, а строили теорию на основе ранее созданных вещей.
Искусство - искажение действительности, а не копирование ее. Фотография тем и плоха, что никогда не ошибается.
Во что превратилась бы вся наша живопись, если бы в один прекрасный день мы вдруг проснулись со способностью различать сверх семи основных цветов солнечного спектра еще столько же? Самые совершенные холсты утратили бы свою глубину.
В позе раненого гладиатора возлежал на турецком барабане Маяковский, ударяя в него всякий раз, когда в дверях возникала фигура забредшего на огонек будетлянина...
Между Ксаной трех измерений, сидевшей рядом со мной, и ее плоскостным изображением, рождавшимся там, у окна, незримо присутствовала Ксана хлебниковского видения, которою он пытался овладеть на наших глазах.
Василий Брюсов привычно жевал страницами «Русской Мысли» поэзию Маяковского и Лившица.Брось, Вася, это тебе не пробка!..
Нимфоманическое РондоБольная девственностью, ты,
Как призрак, бродишь в старом доме,
Лелея скорбные цветы,
Тобой взращенные в содоме
Нимфоманической... Далее
Из-под стола вас любил, как пес: тебя, концом сандалии
Почесывавший мне рубиновую плешь,
Тебя, заботливый, в разгаре вакханалии
Кидавший мне плоды: «Отшельник пьяный, ешь!»Остроты стертые, звучали необычней вы,
Мудрее... Далее
