Kitabı oxu: «Человеческая книга», səhifə 3
Пер-АПА
Окна были затемнены, но мне было почему-то уже наплевать, я уже не боялся Пер-АПУ, как раньше. Наверное, я понял, насколько она безумна.
Приложив палец к панели, я почувствовал удар тока и отскочил.
– Идиот! Не видеть, что окна темны? – послышалась ругань из дверной панели. Но Пер-АПА внезапно радостно продолжала: – Наконец-то получиться ударить кого-то током! Заходить.
Дверь открылась, и я с сомнением прошёл вперёд.
Пер-АПА не перешла в робота. Она бегала по проводам, чем-то занимаясь.
– Я отвлекаю? – уточнил я, хотя это было уже неуместно.
– Поздно! – в подтверждение отвечал голос. – Ты уже прийти. Что ты хотеть? Дженни?
– Да, объект Дженни. У меня было продвижение. Мне удалось её рассмешить.
– Что, правда? Ну, я говорить, что ты не такой идиот, каким казаться.
Возможно, она стала щедра на комплименты, потому что была погружена в какие-то дела. В одном месте от проводов летели искры. Вся её комната была большим скоплением проводов и электроприборов. В остальном она была похожа на остальные лаборатории: специальные аппараты для переключения и отслеживания, большая панель «телевизора» и так далее.
– Но я тоже… смеялся.
Сначала Пер-АПА не поняла, что в этом такого. Затем она вдруг расхохоталась.
– Ты смеяться! Вот это да! Человек заставить тебя смеяться, кто бы мог подумать.
– Вы просто не понимаете, насколько это унизительно, поэтому я вам и рассказал.
– Я для тебя что, психолог?
– Я не жду от вас поддержки! – презрительно сказал я. – Просто я не мог больше терпеть стыд внутри. Лучше вы издевайтесь надо мной.
– Издеваться? Ха!
Внезапно сверкнула какая-то вспышка, и искры начали летать туда-сюда.
– У меня тоже прорыв в деле! – радостно сообщила Пер-АПА. – А издеваться над тобой… Да, разумеется. Кстати, ко мне заходить Вышка и спрашивать про тебя. Он замечать, что ты ко мне заходить. Он считать, твои визиты утомлять меня и мешать работать. Вот идиот! Все визиты меня утомлять. Ещё он думать, что я помогать тебе с Дженни.
– Надо же, он мне ничего не говорил, – пробормотал я.
– Все вы, как люди, начинать хранить тайны.
После разговора с Пер-АПОЙ я хотел зайти к Вышке и спросить, почему он спрашивает обо мне у неё, а не у меня самого. Последняя фраза Пер-АПЫ о тайнах прочно закрепилась в моей системе. Я решил обдумать это, как только переключусь с мыслей о Вышке.
Тем не менее, уже возле его кабинета, у меня резко начали звонить часы. Это была НиАР. Я нажал на кнопку, и часы транслировали звонок мне в уши через специальный провод (если вам интересно, часы – главное универсальное устройство на нашей станции, они мелкими проводами обхватывают всё наше тело, контролируя нашу жизнедеятельность и позволяя, с их помощью, использовать множество функций, как например, общение на расстоянии).
– Я слушаю, – спокойно сказал я.
– Объект 213Г-Ш-Ш пытался покончить с собой, – в голосе НиАР, звучавшем в моих ушах, к моему удивлению, слышался укор.
Я быстро взглянул на часы. Уведомление о деятельности объекта приходило в 13:40 (переведено для человеческих читателей). Я не обратил на уведомление внимания, думая, что он снова плачет или разговаривает по телефону.
– И что? – спросил я.
– Мы чуть не потеряли объект, – так, как будто это очевидно, ответила она.
– И что? – снова спросил я. – Смерть объекта иногда не мешает цели исследования.
Я слышал, что НиАР вздохнула, но она ничего не сказала и сбросила звонок. Я пытался понять причины её поведения, но не смог. Я снова вспомнил тайны, о которых говорила Пер-АПА.
Объект 213Г-Ш-Ш
В 14:12 (переведено для человеческих читателей) я пошёл в лабораторию объекта 213Г-Ш-Ш. В это же время мне пришло уведомление о деятельности объекта Дженни, но я решил отложить проверку.
Объект 213Г-Ш-Ш был в больнице. Это была неожиданная смена обстановки, совершенно другая атмосфера и эмоциональный фон.
Я оглядел лабораторию: кроме некоторых компьютерных работников (если вам интересно, чем они занимаются, я вам скажу – обычно они контролируют эмоции и внутреннее состояние, переписывая его на компьютере в специальный код, который может читать только наша раса).
НиАР в лаборатории не оказалось.
Я посмотрел на объект через большую панель. Лицо представителя мужского пола было очень бледным. Заметив блокнот на столе рядом с панелью, я открыл его. Почерк НиАР.
«13:40 (переведено для человеческих читателей). Объект резко вскочил с кровати, побежал в ванну. Достал какие-то таблетки. Принял большое количество, гораздо больше, чем обычно. Он упал без сознания. Показатели жизнедеятельности падают.
В это время, в течении десяти минут, телефон объекта постоянно звонил. До того, как принять таблетки, объект со злости (как предписывает система) разбил его.
После принятия таблеток объект лежит без сознания уже две минуты, и показатели жизнедеятельности становятся всё хуже. В дверь постучали. Постучали ещё раз. Послышался скрежет, дверь открылась, и в квартиру зашёл психолог объекта.
Примечание: у психолога были ключи от квартиры объекта.
Вопрос: близкие друзья?
Психолог заметил сломанный телефон, затем прошёл в ванную и увидел объект. Как предписывает система, психолог испугался. Он быстро достал свой телефон и позвонил в скорую помощь.
Через пару минут объект госпитализировали. После промывания желудка, он очнулся.
Примечание: психолог отменил свои сеансы ради того, чтобы быть рядом с объектом».
Подняв голову, я действительно увидел психолога рядом с объектом. Если вы человек, вам, возможно, будет интересно, так что я скажу: психолог – представитель мужского пола, с чёрными аккуратно уложенными волосами и пронзительным взглядом. Он был чем-то схож с объектом, возможно, проницательными карими глазами, а, может, впечатлением серьёзного человека, которое оба производили.
Но это только если приглядываться. Для меня все люди были похожи.
– Ты меня нашёл? – спросил внезапно объект, пронзив тишину лаборатории, нарушаемую лишь клацаньем клавиатуры.
Психолог, которому был задан вопрос, не смотрел в глаза объекту.
– Да, я. Ты не отвечал на мои звонки. До этого, пока мы разговаривали, я понял, что ты в критическом состоянии.
– Не надо было давать тебе ключ, – в упор смотря на собеседника, говорил объект.
Психолог повернул голову, они встретились взглядами и внезапно одновременно усмехнулись.
Я вздохнул, подвинул к панели кресло и сел, схватив блокнот.
«Критическое состояние.
Объект, кажется, шутит».
– У тебя должны быть сеансы в это время, разве нет? – спросил объект.
– Я их отменил.
– Не стоило.
– Я спасаю своего клиента. Можно сказать, у меня сейчас идёт сеанс.
– Всё это ради моих денег, да?
Они снова усмехнулись.
«Объект шутит. Возможно, шутками пытается разрядить обстановку. Другой вариант типичного поведения: пытается смеяться, чтобы не плакать».
Я взглянул на красные глаза объекта. Зачеркнул фразу про обстановку и подчеркнул второй вариант.
– Разумеется, – с небольшой паузой ответил психолог. – Как же иначе.
Из-за паузы сарказм показался неуместным. Я решил это не записывать.
– Я чувствую себя лучше, – произнёс объект. – Сеанс окончен.
Я всё ждал, когда психолог спросит нечто вроде «Зачем ты это сделал?», чтобы дать и мне ответы на многие вопросы, но либо ему ответ был известен, либо был настолько очевиден, что и спрашивать было бессмысленно.
– Неужели я первый твой клиент, который пытался покончить с собой? – снова подал голос объект.
– Честно говоря, да. Но я не хочу, чтобы ты думал, что я сижу тут из-за обыкновенной любопытности, в целях изучить и такие случаи.
– Ну, а если я всё же так думаю?
Психолог вздохнул и покачал головой.
– Я сижу здесь, потому что беспокоюсь о твоём здоровье и хочу помочь. И дело не в моей, свойственной докторам, любопытности, и не в твоих деньгах. Может, я сентиментален и старомоден, но я человеколюбив.
Объект лишь покачал головой и отвернулся.
«Объект не человеколюбив. Типичный пример разочарования».
Я подчеркнул последнее слово, закрыл блокнот, встал и вышел. Дело было очень нудное.
Объект Дженни
Я пошёл в лабораторию объекта Дженни. Я так и знал, что она будет принимать пищу, особенно учитывая уведомление об активной деятельности.
На голове у неё торчал невообразимый пучок, больше похожий на гнездо или растормошенный пчелиный улей. Такие причёски не делают даже представительницы нашей расы на праздники.
Я сел на кресло перед панелью и откинул голову, наблюдая за тем, как крошки единственной оставшейся сырной пиццы падают на стол из её рта.
– Дженни, – произнёс я от скуки вслух, пытаясь понять, что значит её имя.
Наши имена всегда что-то значат. Даже моё имя, Сентябрь, значит кое-что, правда не слишком оригинальное. Мои родители либо не обладали большой фантазией, впрочем, как свойственно всей нашей расе, либо не хотели ребёнка и все свойственные ему мороки, включая выбор имени. Учитывая, что родители отдали меня в Дом Учёных после моего рождения, то, очевидно, больше подходит второй вариант. Они назвали меня Сентябрём, потому что я родился в Сентябре.
Возможно, если вы не представитель нашей расы, вам будет интересно, что же это за Дом Учёных. Это что-то вроде человеческого детского дома, однако всё там гораздо лучше и более систематизировано (впрочем, как и всё остальное). В Доме Учёных не просто ухаживают за детьми без родителей, их готовят к научным станциям.
Меня готовили к этой. С детства я изучал людей. И с детства я знал, что сознания не существует. Я был уверен, что это уже доказали. Поэтому, когда меня отправили сюда с этой целью, я был крайне удивлён и разочарован.
Я вздохнул и сосредоточился на объекте. В это же время она встала, заглянула в мусорную корзину под раковиной и почему-то вздохнула, как будто пародируя меня.
Естественно, это была полная ерунда. Я увидел, что корзина переполнена, и всё понял. Тут же я подумал, что это мой шанс.
Быстро подскочив, я нажал на панель переключения и выбрал внешний вид. Люди почему-то до жути любят менять одежду. Я выбрал на панели светлую футболку и какие-то разноцветные шорты, похожие на домашние.
Объект тоже переодевалась, накидывая тёмную куртку и надевая штаны. Пучок она решила не распускать.
Подумав, я добавил на футболку пятно от кетчупа. Да, кажется, выглядит естественно. Также я набрал в поиске «наполненный мусорный пакет», и из аппарата сзади это появилось.
Объект уже взял свой мусорный пакет и вышел из квартиры. Я дождался, пока она спустится по лестнице на первый этаж многоэтажной квартиры (это, кстати, было новой информацией) и я пойму, где находится мусорный бак.
Он находился на улице, сзади дома, прямо рядом с чёрным выходом. Как только объект подошёл к двери чёрного выхода, я нажал на кнопку переключения и оказался рядом с дверью в её квартиру.
Я побежал, как говорят люди, как угорелый, пытаясь не уронить мусорный пакет. Я едва не упал с лестницы, но через пару секунд уже был на первом этаже и выходил к мусорному баку.
Объект, услышав, что дверь открывается, даже не подняла голову. Мне показалось, что она, наоборот, будто вжала голову в плечи, пытаясь спрятаться. Быстро выкинув мусор, она уже собиралась возвращаться, но тут краем глаза взглянула на меня и узнала.
Она остановилась, и на её лице я увидел раздражение. В свою очередь я постарался улыбнуться, но после этой спешки получилось не слишком естественно.
– Какая встреча! – воскликнул я. – Привет.
– Ты что, следишь за мной? – злобно рявкнула та.
– Что? Да я, блин, мусор выбрасываю, – подстраиваясь под её раздражённый тон, ответил я и показал в подтверждение на свой пакет в руке. Я удержался, чтобы не показать на пятно кетчупа на своей футболке и не сказать: «Видишь, я же даже в домашней одежде и совершенно не подозрителен».
Она посмотрела на мой пакет так, словно он в чём-то виноват, раздражённо покачала головой и двинулась к двери.
– Да почему ты такая злая? – от отчаяния громко произнёс я.
Она злобно бросила через плечо:
– Просто забей уже.
Я продумывал ход действий.
– Ты думаешь, я хочу к тебе подкатить? – хмуро сказал я и быстро крикнул: – Да я гей!
Это был, может быть, и не лучший выход из ситуации, но он сработал. Объект Дженни замер и, сдерживая смех, посмотрел на меня. Затем она, не отводя взгляда, прыснула и расхохоталась.
– Ну прямо крик души, – усмехнулась она, осматривая меня с ног до головы. – Ну… Уж извини, что была о тебе плохого мнения. У нас, интровертов, часто бывает предвзятое отношение.
Интроверт. Я был растерян, потому что не мог вспомнить, что это значит.
Объект внезапно снова рассмеялся.
– Ты что, не знаешь, кто такой интроверт?
– Я… не могу вспомнить.
Она усмехнулась и ушла, не сказав больше ни слова.
Вернувшись в лабораторию, я тут же начал искать информацию об этом странном слове. Оно казалось мне знакомым, но я всё никак не мог вспомнить его значение.
Когда же в компьютере я нашёл определение, то тут же схватил блокнот и написал огромными буквами на всю страницу:
«ИНТРОВЕРТ».
Я подчеркнул это слово красным маркером.
«…тип личности, сосредоточенный в большей степени на своем внутреннем мире и в меньшей степени на внешнем».
Мне казалось это таким очевидным ответом на все вопросы, что стало даже смешно.
Я побежал к Вышке, чувствуя себя гением. Он был в своём кабинете, как всегда, и принял меня сразу, хоть и не очень радушно.
– Да-да, – равнодушно ответив на мой кивок приветствия, бросил он.
Стараясь не слишком переключать на меня внимания, он работал в компьютере.
– Вышка, я считаю, что дело 358А-Г-М бессмысленно продолжать.
Вышка вскинул на меня глаза и нетерпеливо ждал продолжения. Я положил блокнот на его стол. Он взглянул на слово «Интроверт», жирно подчёркнутое красным маркером, и нахмурился.
– Да, я припоминаю. Один наблюдатель тоже упоминал об этом.
И он посмотрел на меня в ожидании продолжения, в то время как я надеялся, что больше никаких слов не потребуется.
– Но… ведь это объясняет отсутствие необходимости в общении.
– Во-первых, – вздохнув и откинувшись на спинку кресла, начал Вышка, – мы не доказали, что интровертами рождаются. Это дело сложно тем, что необходимо выяснить причину становления такового типа личности.
Я молча и с нескрываемым разочарованием слушал. Вышка снова переключил внимание на компьютер.
– Во-вторых, – продолжал он без всякой интонации в голосе, – ты забыл про отсутствие усталости от однообразия.
– Но ведь это тоже можно приписать к её типу личности.
– Сентябрь. – Вышка снова вздохнул. – Ты прекрасно знаешь, что нельзя анализировать без фактов. Нельзя делать то, что делает человек. Если ты предлагаешь решение, то позволь предоставить и доказательства.
– Да, Вышка. Я всё понимаю.
Неловко забрав блокнот с его стола, я вышел из кабинета. Мне припомнилось моё старое дело о девятилетнем мальчике, который поймал какое-то насекомое в лесу и думал, что это никем ранее невиданный вид. Узнав, что это обыкновенная божья коровка, только белого цвета, он, до этого хранивший насекомое в специальной баночке и подкармливающий, раздавил его ногой.
Объект Роберт
Я решил поспать два часа в промежуток между восемью и десятью часами, чтобы ночью наблюдать за объектом 213Г-Ш-Ш, имя которого я до сих пор не знал.
В пятнадцать минут одиннадцатого (переведено для человеческих читателей) я направился в лабораторию. До этого НиАР «любезно» сообщила мне, что объект настоял на выписке из больницы и уже едет домой.
Когда я пришёл в лабораторию, объект находился уже дома и лежал на кровати, пустым взглядом смотря в потолок. Внезапно я сравнил его взгляд со взглядом объекта Дженни и, неожиданно для себя, обнаружил различия.
До этого я даже не думал о различии взглядов людей, но сейчас внезапно задумался. Взгляд объекта Дженни, хоть и казался мне раннее пустым, всё же изображал какие-либо эмоции.
Взгляд объекта 213Г-Ш-Ш не изображал никаких эмоций. Я подошёл к компьютерным работникам, заглядывая в их компьютеры и читая код объекта, пытаясь узнать показатели жизнедеятельности. Из-за таблеток различные нервные клетки, отвечающие за эмоции, были приглушены, то есть находились в состоянии покоя и никак не влияли на объект.
Я записал об этом в блокнот.
Через пару минут у объекта зазвонил телефон. Это был другой телефон, не тот, который лежал у его кровати, в дребезги разбитый.
Звонил психолог. Я настроил «телевизор» на трансляцию телефонного звонка, сел в кресло перед панелью и приготовил блокнот.
– Здравствуй, Роберт. Как ты? – спрашивал психолог.
«Психолог действительно переживает о состоянии клиента.
Вопрос: насколько близкие они друг другу люди?»
Внезапно я вздрогнул, поняв, что психолог только что назвал имя объекта. Я даже не обратил на это внимания сначала.
На обложке блокнота я написал большими буквами «Роберт».
– Я? Нормально, – отвечал объект Роберт спокойно.
Его состояние действительно было спокойным, но не только компьютер со своим кодом понимал, что причиной тому были не только таблетки, но и психолог.
– Я был неприятно разочарован, узнав, что ты попросил выписать тебя из больницы раньше времени. Завтра понедельник, ты помнишь? У нас запланирован сеанс.
– Я помню, доктор. Помню.
– Я не доктор, Роберт, а всего лишь психолог.
– Мне всё равно. Вы спасаете людей.
Это растрогало психолога.
– Спасибо.
Я закатил глаза, поняв, что пауза затянулась (исключительно для меня, ни для психолога, ни для объекта молчание не было неуютным), и нетерпеливо ожидая продолжения. От скуки я записал:
«Комфортное молчание между собеседниками. Степень близости повышена».
– Ложись спать, Роберт, – настаивал психолог. – А утром не забудь выпить таблетки.
Объект ничего не ответил, но кивнул, будто его собеседник мог видеть этот кивок.
Объект Роберт сбросил трубку, бросил равнодушный взгляд на беспорядок в комнате и залез под одеяло. Он не плакал, но почему-то дрожал.
Я встал и взглянул на компьютеры. Действие таблеток начинало ослабевать. Но объект вскоре заснул, и дрожь прекратилась.
Я отложил блокнот и начал думать о понедельнике и о том, что в этот день объект Дженни выйдет на работу.
