Kitabı oxu: «Джонни Уокер. Супершпион КГБ»

© Сырков Б.Ю., 2024

© ООО «Издательство «Вече», 2024

* * *

Памяти моего отца

Сыркова Юрия Борисовича (1930–2023)

Пролог

В 1953 году шестнадцатилетний Джонни Уокер жил вместе с родителями и двумя братьями в городе Скрэнтон в Пенсильвании. Он учился в средней школе и подрабатывал билетером в кинотеатре «Рузвельт». Его любимым фильмом некоторое время был «Отныне и во веки веков». Всем и каждому Джонни с восторгом говорил, что ничего лучше в «Рузвельте» еще не показывали. Потом он посмотрел «Отныне и во веки веков» в компании своего друга Джоуи Лонга, и на следующий день они долго хихикали, подробно обсуждая эротические сцены из фильма. Больше всего им понравился эпизод на пляже, в котором Берт Ланкастер и Дебора Керр вот-вот должны были заняться любовью. Это было так сексуально.

За 3 недели, в течение которых «Отныне и во веки веков» ежедневно показывали в «Рузвельте», фильм уже успел порядком надоесть Джонни. И тогда он переключился на игру в титьки. Правила этой игры и ее название придумал сам Джонни. В ней с удовольствием участвовали Джоуи и братья Джонни – Артур и Джеймс. 25 очков было положено тому из них, кто первым разглядит на балконе кинотеатра молодого человека, пытающегося полапать свою спутницу за грудь, 50 очков – если удавалось увидеть, что он этого добился, и целых 100 очков – если он преодолевал все преграды в виде свитера, блузки и всей прочей одежды, чтобы добраться до «земли обетованной». Для друга и братьев Джонни навсегда осталось загадкой, как он выбирал самый подходящий момент, чтобы невзначай осветить фонариком парня с девушкой и установить степень успешности его поползновений. Джонни утверждал, что прекрасно видит все происходящее в кинозале «Рузвельта» во время показа фильмов. Поэтому неудивительно, что осенью 1953 года именно он заметил на балконе зрителя с ружьем, которое тот держал под своим креслом.

Был разгар осеннего охотничьего сезона. В окрестностях Скрэнтона местные шахтеры охотились на оленей, чтобы пополнить запасы мяса в своих холодильниках. Скорее всего, какой-то охотник вернулся в Скрэнтон без добычи и решил поднять себе настроение просмотром художественного фильма. Рядом с ним не было спутницы, с огорчением отметил Джонни, а значит, сыграть в любимую игру в титьки не получится.

Вскоре после начала демонстрации фильма охотник пересел на задний ряд. С ружьем он обращался так, как будто это был обычный предмет вроде зонта, и на новом месте снова засунул его под кресло. Из кармана расстегнутого пальто охотник вынул бутылку и сделал из нее глоток. Джонни направил на него луч своего фонарика в качестве предупреждения о том, что распитие спиртных напитков в кинотеатре запрещено. Но охотнику было наплевать на какого-то щуплого юнца-билетера с фонариком, и в ответ он поприветствовал Джонни, демонстративно приподняв руку с бутылкой в его сторону, а потом опять отхлебнул из нее.

Джонни не хотел связываться с подвыпившим охотником. Поэтому он направил луч своего фонарика немного ниже и смог получше разглядеть ружье, лежавшее под креслом. Это был дробовик огромных размеров. Крупнее оружия Джонни, уже успевший в своей жизни немного поохотиться, не видел. С таким дробовиком можно было запросто подстрелить медведя или слона.

Джонни выключил фонарик и вышел в фойе, сделав вид, что ничего не заметил. По окончании сеанса он встал на выходе из кинозала и заметил, как оттуда, пошатываясь, появился охотник. Скорее всего, он опорожнил одну бутылку со спиртным и принялся за вторую. Но важнее было другое: при охотнике не было дробовика. Джонни немедленно поднялся на балкон. Дробовик лежал там под сиденьем рядом с пустой бутылкой из-под виски и коробкой патронов. Сначала Джонни подумал о том, что надо бы догнать охотника и отдать ему забытый дробовик с патронами, ну или, по крайней мере, отнести опасные находки директору «Рузвельта» Килкаллену. Но потом он решил поступить иначе.

Джонни сказал Килкаллену, что задержится и закроет кинотеатр, когда будет уходить. Он завернул дробовик в свою красную фирменную куртку, которую носил в кинотеатре, засунул патроны в карман и принес домой. Родителей дома не было. Джонни показал дробовик и патроны младшему брату Джеймсу, с которым делил комнату:

– Я сделал замечание какому-то охотнику, квасившему во время киносеанса, а когда тот стал огрызаться, вышвырнул его вон, отобрав у него дробовик и патроны.

– Офигеть! – воскликнул Джеймс.

На следующий день на уроке геометрии Джонни только делал вид, что внимательно слушает учительницу, объяснявшую, что такое гипотенуза. В прошлом году он получил итоговую двойку по геометрии, и все шло к тому, что в этом году его оценка будет не лучше. Джонни было наплевать. В 17 лет он собирался бросить школу, поступить на службу в морскую пехоту и отправиться в Корею убивать коммуняк. На кой ляд ему сдалась эта гипотенуза! И Джонни углубился в написание письма своему другу Джоуи про якобы избитого охотника и отобранный дробовик с патронами, на стволе которого был выбит год производства – 1893. Письмо заканчивалось словами: «Это старый армейский карабин, всего лишь однозарядный. Чтобы зарядить его, надо открыть затвор и вложить туда патрон. Он очень круто выглядит».

Когда Джонни и Джоуи встретились после школы, чтобы доставить подписчикам вечерний выпуск газеты «Скрэнтон Таймс», то решили в ближайшую субботу пройтись среди холмов за городом, пострелять там из дробовика и на деле убедиться в его крутизне.

Все оставшееся время Джонни посвятил составлению плана будущего субботнего путешествия с дробовиком по загородным холмам. В его воображении это был никакой не прогулочный маршрут. Генерал Джонни Уокер командовал диверсионным отрядом морской пехоты, перед которым была поставлена боевая задача по уничтожению китайского батальона, обосновавшегося в крепости на вершине горы в Корее. Этот диверсионный отряд состоял всего из трех бойцов – самого Джонни, старшины Джоуи Лонга и рядового Джеймса Уокера.

План предстоящей атаки Джонни нарисовал синим карандашом на карте, позаимствованной на заправочной станции. Экипировка «диверсантов» состояла из закамуфлированных фляжек, купленных в скрэнтонском магазине, который торговал военным обмундированием, а также пары переносных раций, заказанных Джонни по объявлению в книжке комиксов и присланных ему наложенным платежом по почте. За спиной Джонни болтался дробовик, который он называл базукой.

К полудню атака завершилась. Американские морские пехотинцы одержали блестящую победу. По словам Джонни, поднимаясь наверх к вражеской крепости, он не менее десятка раз вступал в рукопашный бой с коммуняками и всякий раз без ущерба для себя продолжал путь, оставляя след из сломанных рук, ног и шей. Что касается дробовика, то стрельба из него произвела неизгладимое впечатление на Джонни. Он палил из дробовика по стволам деревьев и после каждого выстрела утверждал, что подбил еще один танк противника. Это сильно раздражало Джоуи.

– Ты промахнулся на целый километр, – пожаловался он.

– Фига с два. В самое яблочко.

– Подойди поближе и сам посмотри.

– Спроси Джеймса, если ты мне не веришь.

Джеймс, преданный на все 100 процентов своему командиру, с готовностью доложил:

– Конечно, он попал, Джоуи. Ведь все знают, что Джонни – отличный стрелок.

Когда Джонни, Джеймс и Джоуи спускались с холма, они заметили оленя.

– Смотрите, там, рядом со скалами, – тихо сказал Джеймс.

– Дайте мне дробовик. Я его подстрелю, – попросил Джоуи.

Джонни отрицательно покачал головой, взял в руки дробовик, прицелился и выстрелил. Пока Джонни перезаряжал дробовик, олень скрылся из вида.

– Я его ранил, – уверенно сказал Джонни.

– Ни черта ты его не ранил, – огорченно заметил Джоуи. Он уже представил себе, как будут рады родители, когда он принесет домой свежую оленятину, а тут случился такой облом.

– Говорю тебе, что я его ранил, – сказал Джонни. – У меня сегодня выходной. Я выслежу этого оленя и докажу тебе, что говорю правду.

Джонни и Джоуи препирались до самого Скрэнтона. Около «Рузвельта» они остановились, Джоуи слез с велосипеда, чтобы отдать Джонни портативную рацию.

– Ты мерзкий лжец! – прокричал Джоуи.

– Нет, я говорю правду! Я попал в оленя! – проорал Джонни изо всех сил в ответ. Они еще некоторое время вопили друг на друга, пока в рядом стоявшем доме не открылось окно и оттуда не раздался грубый мужской голос:

– Вы, два ублюдка! Если вы не перестанете шуметь, то я выйду и надеру вам обоим задницу! Заткнитесь немедленно!

Это был отец Джонни. Он запустил в сына пустой бутылкой из-под виски, целясь в голову. Джонни едва успел прикрыть голову руками, и бутылка, скользнув по его руке, отлетела в сторону, упала и разбилась на тротуаре. Убегая со всех ног, Джонни и Джоуи еще долго слышали, как истошно вопил Уокер-старший. Они остановились, только когда пробежали целый квартал. Джоуи дрожал от страха, а Джонни был готов заплакать.

– Я еще доберусь до этого подонка! – воскликнул он.

Джоуи положил руку на плечо Джонни:

– Не переживай, приятель! Ведь сегодня тебе улыбнулась удача, и ты подстрелил оленя!

– Клянусь, что так оно и было! И одно это значительно больше, чем мой отец успел сделать за всю свою жизнь.

Уокер-старший

Многие браки заключаются в надежде на лучшее будущее. После того как, по выражению Маяковского, «любовная лодка разбилась о быт», постигшее разочарование делает семейную пару, отправившуюся в плавание по бурным волнам житейского моря, грубыми и безжалостными по отношению друг к другу. Так произошло с Джонни Уокером-старшим и Маргарет Скарамуззо. Он вырос в большой семье ирландских эмигрантов, поселившихся в Пенсильвании. Мужчины работали на шахтах, но Уокер-старший избрал для себя музыкальную карьеру. Он играл на пианино в придорожных закусочных, расположенных вдоль федеральной трассы недалеко от Скрэнтона. В одной из таких закусочных Уокер-старший и познакомился с Маргарет.

Отец, мать, три брата, четыре сестры и сама Маргарет говорили между собой только по-итальянски, а в их доме над диваном в гостиной висела огромная фотография папы римского. В Скрэнтоне насчитывалось всего несколько мест, где проходила жизнь Маргарет и ее близких родственников – дом, церковь и семейный рыбный магазин. Незамужние сестры могли похвастаться солидным приданым, а для их будущих мужей было зарезервировано место в семейном бизнесе. Но Маргарет с черными, как смоль волосами, голосом церковной хористки и заразительным смехом считала, что ее жизнь не должна ограничиваться домом, церковью и торговлей рыбой. Ее неудержимо манили американские просторы, расположенные за холмами, которые окружали Скрэнтон. В Уокере-старшем Маргарет нашла единомышленника, разделявшего ее стремление вырваться за пределы Скрэнтона. Она мечтала стать знаменитой эстрадной вокалисткой, а Уокер-старший вполне подходил на роль руководителя аккомпанирующего ей музыкального ансамбля. И они начали готовиться к отъезду из Скрэнтона, чтобы воплотить в жизнь свои мечты.

Поначалу все шло довольно неплохо. Уокер-старший нашел себе работу в Вашингтоне в кинокомпании «Братья Уорнеры» – правда, всего лишь в качестве коммивояжера, но ведь это все равно был шоу-бизнес. Рабочие дни недели он проводил в поездках по южным штатам, продавая фильмы владельцам местных кинотеатров. На выходные Уокер-старший старался возвращаться к жене. Через несколько лет он с огорчением пришел к выводу, что Маргарет суждено петь в церковном хоре и нигде больше. А руководимый им аккомпанирующий ансамбль обречен на существование лишь в его собственном воображении.

Тем временем деловая карьера Уокера-старшего в «Братьях Уорнерах» достигла пика. Он обзавелся собственным домом в городе Ричмонд в Вирджинии и тремя сыновьями – Артуром, Джонни и Джеймсом. Распрощавшись с мечтой о светлом будущем, ради которой вступил в брак, Уокер-старший от отчаяния запил. Сыновья стали избегать своего вечно пьяного отца, который пускал в ход кулаки, когда был недоволен их поведением. Следы от его побоев и ремня не проходили по несколько дней. А если Уокер-старший не ночевал дома, и по возвращении жена осмеливалась спросить, где он пропадал, то доставалось и ей.

В 1943 году, после очередной семейной ссоры, Маргарет приняла лошадиную дозу снотворного. Уокер-старший был изрядно пьян и спокойно отнесся к попытке самоубийства жены. Прежде чем уйти из дома по каким-то своим делам, он сказал восьмилетнему Артуру и шестилетнему Джонни:

– Не давайте ей заснуть, или она умрет.

Перепуганные мальчики заставили Маргарет постоянно пить кофе и ходить по дому. В результате она выжила.

В 1944 году едва не погиб сам Уокер-старший. Он направлялся из Вашингтона в Ричмонд, когда его «форд» на полном ходу лоб в лоб столкнулся с другим автомобилем. Уокер-старший потерял много крови. Полицейские, извлекавшие его из искореженного «форда», думали, что он скоро умрет. Но ему удалось выкарабкаться. Ходили слухи, что в момент столкновения Уокер-старший был пьян. Чтобы замять дело, ему пришлось потратить почти все свои сбережения и продать дом в Ричмонде. Через некоторое время его уволили из «Братьев Уорнеров» за пьянство. Уокер-старший устроился на работу в такси, но и там продержался недолго. Пьянство стало для него основным и единственным родом занятий.

Маргарет забрала троих сыновей и вернулась в Скрэнтон. Уокер-старший последовал за ней. На остатки сбережений они снимали скромную квартиру в доме, где располагался кинотеатр «Рузвельт». В новогодние праздники Маргарет удалось заработать немного денег, фотографируя детей на коленях у Санта-Клауса в местном универмаге. Весной 1945 года Уокер-старший устроился в «Рузвельт» на малооплачиваемую работу. Он начал посещать собрания общества анонимных алкоголиков и вскоре стал ведущим ночной музыкальной программы на местной радиостанции «Голос Скрэнтона». Радиослушателям Уокер-старший представлялся как ночной скиталец Джонни Уокер и ставил грампластинки по заявкам людей, страдавших бессонницей, или работников ночной смены. Музыка была преимущественно эстрадной. Только иногда он переключался на джаз, если считал, что никто на него не пожалуется и ему это сойдет с рук. В радиостудии стоял орган, на котором Уокер-старший импровизировал на тему какой-нибудь популярной эстрадной песни, а по окончании импровизации транслировал ее оригинал. Радиослушателям такой трюк нравился, и Уокер-старший обзавелся поклонниками. У него был очень мягкий баритон, который прекрасно подходил для ведения ночных радиопередач в качестве диктора.

Когда осенью 1953 года Уокер-старший бросил пустую бутылку из-под виски в своего сына, его жизнь в очередной раз дала трещину. Он снова запил и стал поколачивать сыновей. Маргарет подозревала его в измене. Эти подозрения подтвердились: из местного госпиталя по почте пришел счет на имя Уокера-старшего за уход по беременности и родам. Маргарет закатила ему грандиозный скандал, но счет оплатила. В знак благодарности Уокер-старший удостоил ее только пьяной ухмылкой.

Юность

Поздними вечерами юный Джонни лежал в кровати в спальной комнате, которую делил с братом Джеймсом. Рядом с подушкой он клал микрофон из карболита, подключенный к радиопередатчику, стоявшему на столе возле окна. От его ламп исходило приглушенное оранжевое свечение. Джонни собрал радиопередатчик из набора, купленного на деньги, которые заработал, разнося газеты. На крыше он установил высокую деревянную мачту с антенной. В хорошую погоду на нее удавалось принимать радиостанции, вещавшие из Кливленда. Однако по ночам Джонни предпочитал им «Голос Скрэнтона». Он приглушал звук до минимума, чтобы не разбудить Джеймса, и с удовольствием слушал ровный и чувственный голос отца, иногда повторяя за ним в микрофон:

– С вами Джонни Уокер-младший – тот самый ночной скиталец…

Первым решил уйти от родителей старший брат Артур. В Скрэнтоне он регулярно становился чемпионом в составе городских юношеских команд по футболу и бейсболу, играл на трубе в музыкальном ансамбле и главные роли в любительских спектаклях, прислуживал в алтаре и хорошо учился в школе. Артур встречался с красавицей Ритой Фрич, дочерью ночного дежурного в почтовом отделении. Но уже в первый год своего обучения в Скрэнтонском университете девятнадцатилетний Артур неожиданно заявил друзьям, что бросает учебу, чтобы поступить на военно-морскую службу. Отвечая на их недоуменные вопросы, он сказал, что хочет повидать мир. Только много позже он поведал истинную причину, по которой покинул родной дом: «Когда отец возвращался домой, мне приходилось спускаться на первый этаж и принимать удар на себя. В это время мои младшие братья прятались на втором этаже, и я должен был терпеливо сносить все, что пьяный отец вытворял со мной – хлестание ремнем и прочее. Я с трудом сдерживал свои эмоции».

Вскоре бросил школу и Джоуи Лонг, став морским пехотинцем. Шестнадцатилетний Джонни, не обладавший какими-либо талантами и не любивший учиться, не знал, чем заняться в отсутствие старшего брата и лучшего друга. Утешение он нашел в письмах, которые отправлял Артуру и Джоуи по 3–4 раза в неделю. Письмо Джоуи обычно начиналось так: «Дорогой Джоуи, я только что написал письмо Артуру и поэтому решил написать тебе тоже». Примерно такими же словами Джонни обращался и к Артуру: «Дорогой Артур, я только что написал письмо Джоуи и поэтому решил написать тебе тоже».

В школе, в которой учился Джонни, если кто-то из его одноклассников начинал вести себя неподобающим образом, то классная руководительница обливала его из ведра со святой водой и объявляла всему классу:

– В него вселился дьявол!

Джонни ненавидел свою школу. По этому поводу в одном из своих писем он написал: «Дорогой Джоуи, мне становится все труднее и труднее продолжать школьную учебу. Как бы я хотел быть вместе с тобой на Пэррис-Айленде¹. Ты по мне скучаешь?»

Килкаллен повысил Джонни зарплату. Но без Артура и Джоуи работа в кинотеатре «Рузвельт» частично потеряла в глазах Джонни свою притягательную силу. В письме Джоуи Джонни сообщил: «Сегодня вечером покажут фильм «Пороховая река». В воскресенье и понедельник у нас был хороший фильм. Называется «Лагерь для военнопленных № 17». Он про американских военнопленных в Германии во время Второй мировой войны и про один из лагерей для них в Германии. Бесплатные билеты в кинотеатр, которые мне выдают, чтобы я их раздавал, остаются неиспользованными».

Джонни был невысоким, худощавым и улыбчивым парнем с прической в стиле «помпадур»². Он купил себе старый драндулет, покрасил в блестящий голубой цвет, подрегулировал двигатель и назвал «Голубой метеор». После этого Джонни познакомился с девушкой: «У меня новая подружка, ее зовут Мэрилин. Напиши мне, если хочешь, чтобы я прислал тебе что-нибудь сексуальное. Ну, ты сам понимаешь что».

А чтобы не было никаких сомнений, о чем именно шла речь, семнадцатилетний Джонни дополнил текст своего письма рисунком обнаженной женщины с телом, по форме напоминавшем песочные часы. Месяц спустя он объявил в письме Артуру об очередной своей победе на любовном фронте: «У меня теперь другая подружка. Она родилась на Миссисипи в одном из южных штатов. Беда в том, что примерно через неделю она возвращается обратно, поэтому я ищу ей замену». В следующем письме Артуру Джонни написал: «Не помню, сообщал я тебе или нет про свою новую подружку, поэтому рассказываю о ней. У нее милое личико. Она очень симпатичная и весьма сексуальная».

В отсутствие Артура и Джоуи Джонни почти ни с кем не общался. Он ходил на работу в «Рузвельт» или оставался у себя в комнате, слушая радио. Однажды вечером от нечего делать Джонни зашел в кондитерскую недалеко от дома. Там он встретил парня, которого все звали Козерогом и считали очень крутым. Козерог не ходил в школу. Несколько предыдущих случайных встреч с ним произвели большое впечатление на Джонни. Разговор зашел про автомобили. Джонни похвастался, что его «Голубой метеор» – самая быстрая машина в Скрэнтоне. Козерог ответил, что слова ничего не стоят без проверки на практике, и вскоре он и Джонни мчались на «Голубом метеоре» по направлению к Питтстону – городу в пятнадцати километрах от Скрэнтона. Козерог сказал, что у него там была знакомая девушка. Ее не оказалось дома, а может, и не было никакой девушки, а Козерог специально все выдумал. Он сказал Джонни, что совершает налеты на магазины и готов биться об заклад, что за последние 2 недели сумел таким способом заработать гораздо больше, чем Джонни за месяц в «Рузвельте». Козерог предложил ему поучаствовать в очередном ограблении. Джонни никак не прореагировал на это предложение. Но Козерог не унимался и стал подначивать Джонни, обвиняя его в трусости.

В итоге Джонни и Козерог вломились в закрытую на ночь заправочную станцию, но не нашли там ничего, чем можно было бы поживиться. Для Джонни это было не так уж важно. Он обрел вкус к подобного рода вещам и не собирался останавливаться на достигнутом. На следующей заправочной станции Джонни и Козерог предприняли еще одну попытку ограбления. Там им досталась небольшая сумма наличными. По пути к выходу Джонни прихватил с собой 2 шины, которые бросил на заднее сиденье «Голубого метеора». Поймав кураж, Джонни и Козерог вынесли все, что смогли, с соседней стоянки подержанных машин – несколько канистр с маслом и полиролью, а также жестяную коробку. К их огорчению, денег в ней не оказалось, а лежали только какие-то деловые бумаги. На полном ходу они выбросили эти бумаги в окно «Голубого метеора» и вернулись в Скрэнтон.

Там Джонни и Козерог решили не останавливаться на достигнутом. Новой жертвой ограбления должен был стать магазин одежды, а потом – соседний с ним магазин похоронных принадлежностей. Несмотря на поздний час, Джонни и Козерог не отважились ломать входную дверь в магазин одежды, боясь привлечь к себе нежелательное внимание. Они проникли туда с заднего двора через широкую вентиляционную трубу. Джонни и Козерог ползли по ней в полной темноте, пока не не попали в какую-то комнату. Включив свет, они обнаружили, что находятся в туалете. Входная дверь была закрыта снаружи и слишком массивная, чтобы выломать ее. Джонни и Козерог поползли обратно по вентиляционной трубе. Оказавшись снова на заднем дворе, Джонни споткнулся обо что-то и наделал много шуму.

Проходивший мимо офицер полиции Уильям Шайгельски услышал подозрительные звуки и заметил убегавших Джонни и Козерога. Он приказал им остановиться, а когда они не выполнили его приказ, выстрелил по ним. Джонни потерял Козерога из виду, перепрыгнул через забор на стоянку для автомобилей, на которой был припаркован «Голубой метеор», вскочил в него и дал газу. Увидев резко стартовавший «Голубой метеор», Шайгельски остановил проезжавший мимо автомобиль и приказал водителю:

– Следуйте за той голубой машиной!

Джонни был уверен, что сумеет легко уйти от погони на своем «Голубом метеоре» и уж тем более от пешего полицейского. Поэтому он решил больше не привлекать к себе внимание правоохранительных органов и, как законопослушный американский гражданин, остановился перед светофором, на котором загорелся красный свет. Ночка выдалась бурной, и слегка расслабившийся Джонни на время утратил контроль за событиями, происходившими вокруг него. Поэтому он очень удивился, когда увидел в зеркале заднего вида полицейского, выбравшегося из остановившегося позади автомобиля. Не дожидаясь, пока включится разрешающий сигнал светофора, Джонни рванул с места. Там, где только что стоял его «Голубой метеор», осталось лишь дымное облако из выхлопных газов и горелой резины. Но полицейский успел прострелить задний бампер «Голубого метеора» и так просто сдаваться не собирался. Он сел обратно в автомобиль и скомандовал водителю броситься в погоню.

Джонни почувствовал себя героем фильма с захватывающим сюжетом. По безлюдным улицам Скрэнтона он быстро добрался до ближайшей скоростной автомагистрали, на которой его «Голубому метеору» не было равных. И через несколько минут Джонни оставил далеко позади преследовавший его автомобиль. Только теперь он осознал, что рисковал быть убитым или тяжело раненным за какие-то жалкие несколько долларов и канистр с маслом и полиролью. И чего этот мент так обозлился на Джонни? Что плохого он ему сделал?

Остаток ночи Джонни провел в пути. К утру он добрался до Уильямспорта – города в ста пятидесяти километрах к юго-западу от Скрэнтона. В местной закусочной, куда Джонни зашел, чтобы выпить кофе, он разговорился с одним из посетителей, двадцатидвухлетним маляром. Джонни рассказал ему, что в Уильямспорте проездом и едет к бабушке. Маляр пригласил Джонни переночевать в «Голубом метеоре», припарковав его рядом со своим домом. Третью ночь маляр разрешил Джонни провести в доме на кушетке. В знак благодарности Джонни подарил маляру две шины, украденные в Скрэнтоне со стоянки подержанных автомобилей.

– Баш на баш, – сказал он.

Предоставленный самому себе, Джонни занялся приукрашиванием обстоятельств бегства из Скрэнтона в своем воображении. Нечто подобное он уже видел на экране «Рузвельта» в фильме «Враг общества» с участием Джеймса Кэгни. Джонни представлял себя крутым парнем, сбежавшим от тупых полицейских. И пусть они его разыскивают. Надо будет – сбежит от них еще не раз. Преисполненный собственной важности, Джонни совершил роковую ошибку: он позвонил знакомой девушке в Скрэнтон, сообщил ей, что с ним все в порядке, и оставил свой обратный адрес.

1 июня 1955 года Джонни был арестован полицией в Уильямспорте прямо напротив магазина, торговавшего поздравительными открытками. На него донесла девушка, которой он звонил в Скрэнтон. Через два дня Джонни перевезли в Скрэнтон и поместили в местную тюрьму. На первом же допросе он сдал своего подельника. Три недели спустя судья Отто Робинсон, председательствовавший на заседании суда по делам несовершеннолетних, на котором Джонни и Козерог предстали в качестве обвиняемых, сказал им:

– Вы двое – самые обычные воришки. В вашу пользу свидетельствует единственный факт: вас еще ни разу не привлекали к уголовной ответственности.

Робинсон приговорил Джонни и Козерога к бессрочному содержанию в исправительной колонии для несовершеннолетних. Артур, специально приехавший на судебное заседание, на котором рассматривалось это дело, встретился с Робинсоном во время обеденного перерыва. Моряк-подводник, одетый в безукоризненно белую форму, выглядел и держался так безупречно, что казался живым воплощением бравого служаки из рекламного объявления с призывом стать военным моряком. Рассказав Робинсону про пьяницу и тирана Уокера-старшего, Артур предложил не отправлять Джонни в исправительную колонию, а разрешить ему поступить на военно-морскую службу. Дескать, там Джонни быстро вправят мозги.

Во второй половине дня Робинсон вновь встретился с семнадцатилетними Джонни и Козерогом в зале для судебных заседаний и сказал, что назначает им испытательный срок:

– Примерно через год вы достигнете призывного возраста, и вас спросят, привлекались ли вы к уголовной ответственности. Такой же вопрос зададут и нам, а мы ответим, что однажды вы попали в небольшую передрягу, но с тех пор твердо встали на путь исправления. На военной службе воришки не нужны. Я даю вам, парни, реальный шанс исправиться. Не совершайте больше никаких ошибок. Оставайтесь честными американскими гражданами. Выучите наизусть 10 библейских заповедей, соблюдайте их и больше никогда не попадете в беду.

Джонни отказался возвращаться в школу и на работу в кинотеатре «Рузвельт». Он заявил, что эта часть его жизни осталась позади и что теперь хочет подождать наступления призывного возраста. В июле 1955 года в письме Джоуи Лонгу Джонни написал: «Я решил больше нигде не работать, а просто побездельничать».

Поэтому остаток лета Джонни ничего не делал, ожидая, когда ему исполнится 18 лет и по почте придет призывная повестка. Он хотел любой ценой вырваться за пределы Скрэнтона. Но его опередил Уокер-старший. В августе 1955 года, через несколько дней после того, как Джонни стукнуло 18, Уокер-старший исчез. Он не пришел на работу, ни о чем не предупредил жену, детей и коллег на местной радиостанции, на которой вел ночную музыкальную программу. Уокер-старший не оставил записки и забрал с собой все деньги. Ходили слухи, что он покинул Скрэнтон в компании молодой женщины по имени Дороти.

25 октября 1955 года Джонни сел в Скрэнтоне в автобус, который должен был отвезти его в военно-морской учебный центр «Бейнбридж» в Мериленде. Расположившись на автобусном сиденье, Джонни сразу же закрыл глаза. Он не хотел видеть опостылевшие ему сельские пейзажи родного штата. Ведь впереди его ждала полная удовольствий и приключений жизнь взрослого самостоятельного мужчины.