Kitabı oxu: «Розы на стене»

Глава 1
Гюнтер

Любовь родственников иной раз слишком навязчива, особенно печально, что родственники уверены, что имеют полное право говорить гадости, прикрывая это девизом «Для твоего собственного блага». Очень удобным девизом, им что хочешь прикрыть можно. Ах да, еще «Для блага семьи»…

Я сидел в гостиной тетушки Эльзы, леди Эдин, единственной, слава Богине, сестры отца, делал вид, что пью чай и внимательно слушаю. Даже кивал время от времени. Тетушке этого достаточно: ей не нужен собеседник, хватает благодарного слушателя. Она вывалила все последние сплетни, преимущественно касающиеся помолвок, браков и рождений, и уверилась, что плавно подошла к разговору, ради которого и приглашала. В отличие от меня, она даже не притворялась, что пьет чай – жидкость в ее чашке наверняка остыла, ложечка сиротливо поблескивала на блюдце, а ненадкушенным печеньем в руке тетушка размахивала в особо патетических местах. Наверное, думала, что печенье придает ее речи убедительности. Или намеревалась в случае отказа постучать им мне по лбу – такое за ней тоже водилось.

– Поэтому я и считаю, что ты не должен жениться на ком попало.

Я чуть приподнял бровь, показывая удивление.

– Тетя, о чем вы? Я пока жениться не собираюсь.

– Вот именно. – Она выразительно посмотрела и наконец отставила мешающую чашку. – Не собираешься, а должен. В двадцать пять, мой дорогой, пора бы подумать о долге перед семьей.

– В самом деле? – Я чуть потянулся. Не люблю долго сидеть без движения. – И где это я успел задолжать?

– Гюнти, это не смешно! – Тетя взмахнула печеньем прямо перед моим носом. – Ты обязан завести наследника! Не дело, если Герстле тебя опередят!

Тетушка подпустила в голос возмущения и трагических ноток. Муж моей сестры Эрики ей ужасно не нравился, так как вызывал неприятные воспоминания, а поэтому – столь глубокое отвращение, что его никогда и никуда она не приглашала. Кроме того, леди Эдин так и не простила Эрике, что та упустила возможность выйти за наследного принца, пусть даже по прошествии времени выяснилось, что ни к чему хорошему это не привело бы: Эвальд влюблен не был и тогда, а уж после того как встретил свою истинную пару, потерял интерес ко всем, кроме Асиль… Нет, право, хорошо, что я не оборотень и не завишу от своей второй половины.

– Я только порадуюсь за Эрику. И за Берта тоже, если он вдруг решит осчастливить меня племянником или племянницей. В конце концов, тетушка, у вас есть и собственные внуки…

Я понадеялся, что разговор перейдет на тетушкиных внуков, которых та очень любила, и неприятная тема не получит дальнейшего развития.

– Но ты – не они. – Тетю не так легко заставить свернуть с выбранного пути. Если уж она что-то твердо решила, будет добиваться намеченного всеми возможными способами. Она отложила печенье к ложечке, а я понял, что мы подходим как раз к тому, из-за чего затевался разговор. – Гюнти, ты наследник, ты должен ответственно отнестись к подбору пары. На тебе ответственность за род Штаденов. Девушка должна быть из хорошей семьи и с Даром.

– А еще красивая и с большим приданым, – продолжил я. – Не могу же я, как ответственный за род, согласиться на меньшее? Поэтому когда встречу такое совершенство, сразу женюсь. Но пока, увы…

И даже руками развел, показывая свое огорчение.

– Я бы сказала, что пока ты будешь ждать, когда счастье свалится тебе в руки, успеешь состариться, – ехидно отметила тетя. – Но поскольку я до этого не доживу, а смотреть, как ты спускаешь дарованное Богиней, не могу, я лично озаботилась твоим будущим и нашла такое совершенство. Все при ней: и внешность, и Дар, и деньги, а главное – прекрасное происхождение и соответствующее воспитание.

Я криво улыбнулся. Вкусы у нас с тетей очень уж отличаются, и то, что она считает совершенством, вряд ли является таковым на самом деле. Да и уже устроенный ею союз оптимизма не вызывал: мой старший кузен женился на кузине по отцу. Со стороны брак виделся прекрасным: Кристиан наследовал от дяди не только титул, но и почти наверняка пост в представительстве при туранском дворе, принцессой которого была мать жены. Но сама жена, прехорошенькая куколка, была столь глупа, что возникало подозрение, что ее отец вовсе не граф Эдин, во всяком случае, мне сложно понять, почему он не выделил дочери хоть немного столь необходимой той мозгов. Кристиан хоть как-то уживался с супругой только потому, что с радостью отправлялся в самые далекие представительства Гарма, такие далекие, которые не могут обеспечить комфортных условий для его любимой жены. Бедняжке приходилось безвыездно торчать в Гаэрре или родовом поместье, на что она многословно жаловалась. Но мне почему-то всегда было жалко не ее, а Кристиана…

– Боюсь, тетя Эльза, что уже я окажусь недостаточно хорош для такого совершенства.

– Боишься? Я думала, нашим военным страх неведом. Гюнти, ты обязан на ней жениться.

– Тетушка, – расхохотался я. – Мы с девушкой даже незнакомы. Вполне возможно, что при первой же встрече мы испытаем к друг другу такое отвращение, что и второй не понадобится, а ты уже говоришь об обязательствах.

– Ты и не понравишься? – снисходительно сказала она. – Гюнти, не рассказывай сказки, захочешь – влюбится.

– Преувеличиваешь.

– Ничуть. Не поверю, что она в тебя не влюбится.

Уверенность тетушки умилила, но не настолько, чтобы пойти навстречу планам, не совпадающим с моими.

– Тетушка, если она столь хороша, то ее родные явно захотят ей партию получше, чем твой скромный племянник. Представляешь, как будет страдать бедная девушка, если влюбится в меня, а встанет у алтаря с другим?

– Не думаю, что опять подвернется бесхозный герцог, – едко заметила тетушка. – И потом, не заметила, чтобы Матильда так уж страдала.

Прием был запрещенный, но упоминание бывшей невесты не слишком продвинуло мою дражайшую родственницу к цели. Злость на собеседника не способствует взаимопониманию. Но тетя права, Матильда не страдала. Моя бывшая невеста выходила замуж в уверенности, что в наших отношениях ничего не изменится. «Гюнти, ты же понимаешь, такой шанс выпадает один раз в жизни, – ничуть не стесняясь ни обнаженного вида, ни своих слов, говорила она. – Неужели ты считаешь, что я недостойна быть герцогиней? От жизни нужно брать все самое лучшее. Ты тоже женишься на какой-нибудь богатой родовитой дурочке, но любить-то мы все равно будем друг друга. И кто знает, не будет ли следующий наследник герцогства иметь твою кровь?» Тогда я ничего не сказал, молча оделся и ушел, но отвращение получил не только к Матильде, но и к браку…

– Не думаю, что имеет смысл об этом говорить.

Голос прозвучал столь холодно, что, пожалуй, даже у отца не получилось бы лучше. Но увы, тетушку таким не приморозишь. У нее иммунитет к семейной магии Штаденов.

– Гюнти, пришло твое время отрабатывать то, что в тебя вложили, – заявила она. – Думаешь, твой перевод в столицу было так легко устроить? Знаешь, чего мне это стоило? И все для того, чтобы у тебя появилась наконец возможность выбора.

Надо же, а я и не думал, что обязан своим нынешним унылым существованием тетушке. Инор Лангеберг так убедительно говорил, что не может использовать для охраны дворца кого попало и что каждый военный с Даром обязан отбыть эту повинность. Вот я и отбываю уже целых две недели…

– Спасибо.

Я постарался вложить в короткое слово как можно больше язвительности, но тетя приняла благодарность за чистую монету.

– Одного спасибо недостаточно. Гюнти, Штадены должны занять прочное место при дворе. И если уж у Эрики ничего не получилось, то ты обязан сделать для этого все.

– Уверен, вполне достаточно прочного места Эдинов.

– Гюнти, неужели тебе так сложно познакомиться с красивой девушкой? – тетя придвинулась и положила руку мне на плечо этаким дружеским жестом. – Не такая это уж большая жертва ради семьи.

Да уж. Согласишься – затаскают по непристроенным девицам, соответствующим положению Штаденов, откажешься – тетя покоя не даст. Воевать с женщинами у меня всегда получалось плохо, особенно, с теми, кто искренне желает добра. Но своему сыну она добра желала не меньше, и что из этого вышло?

– Думаю, будет прилично зайти к ним с визитом в эту субботу, – деловито предложила тетя, посчитавшая молчание согласием.

– Почему в субботу?

– Ближайший день, когда мы наверняка сможем увидеть Ульрику, – тетя Эльза улыбалась с изяществом голодного тигра, который уже почти вцепился в кусок мяса, остался последний рывок.

– И чем же так занята в остальные дни прекрасная Ульрика?

– Леди Ульрика Штрауб учится на целителя. Не правда ли, прекрасная профессия для спутницы военного?

Граф Штрауб? Отвечающий за финансы Гарма? Не высоко ли замахнулась тетя?

– Красивая, богатая леди, которая еще и целитель, согласна выйти замуж за навязанного жениха? И что с ней не так? Извини, дорогая, но покрывать чужие грехи браком не собираюсь.

– Как ты мог подумать, что я подсуну родному племяннику некачественную невесту? – возмутилась она. – Только самое лучшее. Ульрика пока ничего не знает. Мы договорились с ее родителями.

Появился соблазн навестить эту Ульрику и сообщить о матримониальных планах родственников в ее отношении. Целительницы отличались независимостью, так что ей наверняка проще отбиться от жениха, чем мне от невесты. Только вот, захочет ли? Уверенность, что с ней что-то не так, не отпускала. Матильдин герцог тоже наверняка считал, что женился на чистой девушке. Еще бы, с ее невинными голубыми глазами и скорой целительской помощью перед первой брачной ночью, она кого угодно в чем угодно убедила бы…

– Гюнти, только подумай, как рванет твоя карьера. Станешь не последним лицом в дворцовой охране, если не первым, – разливалась тетя. – Не захотят же Штраубы, чтобы их единственная дочь моталась по отдаленным гарнизонам? В ближайшее время получишь майора. Будете жить в столице. Тебе давно пора остепениться. А то подловит тебя какая-нибудь безродная девица, и все – шанс упущен.

– Я не имею дел с безродными девицами.

И с родовитыми тоже. Зачем вообще иметь дело с девицами, если не собираешься жениться? А я не собирался. Во всяком случае пока. Предложением Матильды я так и не воспользовался, но и без нее хватало скучающих замужних дам.

– И замечательно, – расплылась в улыбке тетя. – Нас ждут на обед в эту субботу. Учти, граф Штрауб – не та персона, к которой можно не прийти с назначенным визитом. Причина должна быть очень, очень веской…

– Тетушка, договаривалась ты, не я. Тебе и придумывать отговорку. – Хотелось пустить пару шаровых молний или хотя бы разбить в мелкие щепки этот гадкий стул с зеленой обивкой, который так не подходил к остальному убранству тетушкиной гостиной, что она наверняка и не расстроилась бы. Но увы, маг должен уметь держать себя в руках. Так что единственное, что я себе позволил, – почти незаметным пассом испарил остывший чай и встал с не такого уж удобного дивана. – Всего хорошего, тетушка. Не буду мешать тебе думать.

– Гюнти, ты не можешь поступить так со мной! – только и успела она прокричать, пока я аккуратно прикрывал за собой дверь.

Да, визит к тете – всегда серьезная тренировка по владению собой. Я бы ввел ее в список обязательных занятий для тех, кто учится в Гармской Военной академии. Выдержишь – и больше никто и ничто не выведет тебя из равновесия. Встречная красотка стрельнула глазками, я ответил восхищенным взглядом: мне ничего не стоит, а ей приятно. Похоже, переусердствовал: застыла на месте в надежде на знакомство. Но увы, сегодня не ее день. Красотка была сразу выброшена из головы, поскольку было над чем подумать и без нее. В этот раз тетя втравила меня очень уж серьезно. В одном она точно права: Штрауб – не та персона, которую можно проигнорировать. И если моя любимая родственница о чем-то действительно договорилась за моей спиной с графской семьей, отдуваться придется мне, а не ей. «В ближайшее время получишь майора». Здесь как бы опять лейтенантом не стать. Ну и удружила тетя! Собственно, она оставила мне три варианта: либо жениться, либо убедить Ульрику, что мы не подходим друг другу, либо сделать так, чтобы графская семья решила, что я нежелательный зять.

Орк бы побрал эту Ульрику! Не могла найти себя жениха, не вмешивая меня в это неблагодарное дело? Впрочем, девушка, может, ни сном и ни духом. Вдруг она действительно мила и скромна? И тетя лишь ценой огромных жертв со своей стороны договорилась с ее родителями? Сделала мне огромное одолжение, а я не ценю.

Мало данных, чтобы на что-то решаться.

Артур Кремер! Вот кто нужен! Торчит в Гаэрре уже год и наверняка в курсе местных сплетен. Не сказать чтобы мы были особо дружны, но учились вместе и пару раз выпивали. Сейчас он как раз на дежурстве. Да, короткий нынче получился выход в город…

Искать Кремера долго не пришлось – сидел в выделенной дежурным комнатушке. В отличие от тетушки, заводить длинных прелюдий я не стал, спросил сразу.

– Ульрика Штрауб? – Кремер неприятно хохотнул. – Конечно, знаю. И очень близко. Можно сказать, изнутри. – Он опять хохотнул. – И не только я. Леди необычайно любвеобильна. Папаша уже отчаялся ее сплавить. Сам понимаешь, ему абы кто в зятья не нужен, а не абы кому не нужна такая…

… любительница вливать свежую кровь в древние роды. Возможно, матильдиному герцогу это было жизненно необходимо, но вот Штадены без вливания со стороны всякой дряни обойдутся. А значит, подходит только пункт третий. Штраубы должны решить, что жили раньше без такого зятя, как я, проживут и дальше.

Что ж. План созрел буквально за несколько минут. Идеальный план, позволяющий не только распрощаться с сомнительным счастьем получить в супруги леди Штрауб, но и убраться отсюда подальше, чтобы тетушке не пришло в голову найти еще кого для моего блага.

– Поможешь? – спросил я Кремера, почти не сомневаясь в ответе.

– Познакомиться с Ульрикой? – неудачно пошутил он, наткнулся на мой возмущенный взгляд и подавился очередным смешком. – Что сделать-то надо?

Я пояснил. Кремер сначала не поверил, потом долго отговаривал. И все же я сумел убедить, поэтому через час сидел перед главным придворным магом, инором Лангебергом, делая вид, что чрезвычайно смущен пикантным происшествием. Единственное, что удивило, почему разбирается он, а не тот, кому это положено по должности.

– Капитан Штаден, – укоризненно выговаривал маг, – как это вас угораздило завести интрижку с женой непосредственного начальника, да не просто завести, а столь глупо попасться? Майор рвет и мечет, требует для вас трибунала. Мне почему-то кажется, что вы не столь и виноваты…

Он сделал паузу и вопросительно посмотрел.

– Что вы, инор Лангеберг, если кто и виноват, так только я. Собственно, супругу майора и винить-то не за что…

Бедная инора, какое она испытала разочарование: время я рассчитал точно, Кремер не оплошал, поэтому мы с дамой успели только раздеться, а больше ничего и не успели, как ворвался ее муж, горя апоплексическим румянцем и жаждой мщения. Как только его удар не хватил на месте от представившейся картины? Хотя, хорошо, что не хватил: менять одну потасканную невесту на другую не слишком интересно.

– Вы же понимаете, капитан, что такое нельзя оставлять безнаказанным?

– Готов понести любое наказание, в самом отдаленном гарнизоне.

– Что ж, считайте ваше желание выполненным. – Инор Лангеберг протянул конверт. – Кстати, лорд Штрауб наводил о вас справки. Как вы понимаете, о случившемся ему тоже донесут.

Я кивнул. Нет, от лорда Штрауба случившееся скрывать ни в коем случае не стоит.

– Иной раз, пытаясь избежать одной неприятности, вы получаете куда более серьезные, – едва заметно усмехнулся маг. – Капитан, будет у меня для вас еще одно задание. И отнестись к нему очень серьезно…

Из кабинета я выходил в весьма хорошем расположении духа: на обед к Штраубам никак не попадаю, поскольку буду в назначенное время очень далеко от Гаэрры, да и не уверен, что приглашение осталось в силе. Улыбался я ровно до того момента, когда вскрыл конверт и прочитал, куда же меня отправляют. Траттен. Эмоции оказались столь сильны, что я невольно поделился ими с окружающим миром и уже успел порадоваться, что выходя плотно закрыл дверь к инору Лангебергу, как у меня над ухом раздался его довольный голос:

– А вы думали, капитан Штаден, что все будет легко? И не мечтайте – направление не поменяем.

Вот ведь мерзкий старикашка, даром что сильнейший маг Гарма…

Глава 2
Фридерика

Я поставила последнюю точку в докладе и потрясла уставшими пальцами. А ведь, кроме доклада, нужно набросать еще с десяток вопросов к нему. Разумеется, с ответами, чтобы Ульрика не выглядела совсем дурой. Вопросы раздавались по одногруппникам, которые по очереди спрашивали о якобы непонятном, а Ульрика старательно зачитывала ответы. И все довольны. Одногруппники – что поддерживают полезные знакомства. Дочь гармского министра финансов – что не нажалуются папе на плохую успеваемость. Преподаватели – что заслужили одобрение этого же самого папы, а значит – дополнительное финансирование. Я – что получу так необходимые деньги. У меня, к сожалению, не было такого полезного отца, да и любого другого тоже. Родителей десять лет назад унесла лихорадка, которая нахлынула столь неожиданно, что целители не успели поставить барьер вовремя. Из моих родственников тогда выжила только старшая сестра. Она и заменила мне и мать, и отца. Но увы, сестры тоже уже год как нет…

Я встряхнула головой, отбрасывая ненужные сейчас грустные воспоминания, и торопливо застрочила вопросы. Пяти должно хватить. Или шести? Конечно, преподаватели не слишком придираются к леди Штрауб, но нужно создать хотя бы видимость ее успеваемости. И если на практических занятиях это намного сложнее, то на устных достаточно не слишком вслушиваться в то, что она лепечет. Последнее для создания видимости немаловажно, так как на прошлом докладе Ульрика в ответ на вопрос зачитала ответ совсем на другой. Нет, пяти все же хватит, решила я. В пяти запутаться сложнее, чем в шести.

– Много учиться – вредно для здоровья. Вам это уже наверняка говорили на занятиях.

Кристиан столь аккуратно сел на стул рядом, словно боялся ненароком испачкаться библиотечными знаниями. Действительно, знания, они такие – если прилипнут, все, пиши пропало, никуда уже от них не деться. Впрочем, его это не должно пугать – в аспирантуре даже первого года обучения лишних знаний не боятся, особенно, по смежным дисциплинам. А у нас они точно смежные: Кристиан специализировался на целительских зельях. И как утверждал, очень успешно.

– Вряд ли это можно назвать учебой, – усмехнулась я.

– Опять за Штрауб что-то пишешь?

– Написала, – гордо ответила я, поскольку как раз поставила последнюю точку в последнем ответе.

– Это надо отметить чем-нибудь совместным.

Я уже сбилась со счета, сколько раз он меня приглашал за почти два года, что ухаживал. Я даже пару раз согласилась, правда, мы были не вдвоем, а в компаниях, но все равно зря. Кристиану это подарило определенные надежды. Хотя он и до подаренных надежд усиленно отваживал от меня остальных поклонников, где магией, а где и вульгарными кулаками. Уверена, соперники предпочитали кулаки, поскольку Кристиан очень изобретателен в плане применения полученных в академии знаний. Его творческому подходу преподаватели поражались настолько, что даже не всегда наказывали, тем более что чаще страдала гордость противника, чем что-то еще. Во всяком случае ни порчи имущества, ни вреда здоровью ни разу не было доказано. «Через две недели вернет свой собственный цвет», – обычная отговорка Кристиана. В отношении покраски противников он был особенно изобретателен, цвета выбирал наиболее отвратительные или проявлявшиеся неровными пятнами, которые сразу наводили мысли о заразных кожных заболеваниях или еще о чем похуже. Почему-то вернуть пострадавшим нормальный цвет никакими методиками не удавалось: ни антидотами, ни ускорением метаболизма. Кристиан хитро говорил, что завязано на времени, а преподавательница алхимии пыталась выпросить у него столь полезный рецепт. Пока безуспешно.

– Чем, например?

– Ммм… – протянул он задумчиво, уставился в потолок, потом просиял, словно на него оттуда сошло откровение, и повернулся ко мне. – Походом в Храм?

– Инор Фальк, это уже не смешно.

– Конечно, не смешно, – проворчал он. – Проживать жизнь вместо Штрауб – этак вообще веселиться разучишься. Не понимаю, и зачем ее папаша настаивает на обучении?

– Мало ли. Может, рассчитывает сэкономить на целителях?

Кристиан неприлично фыркнул, показывая, что оценил шутку.

– Разве что в их семье вообще никто не будет болеть. Ладно, если еще эта дура поставит неправильный диагноз, а если попытается использовать полученные знания? Жертва помрет в жутких лечениях… Я бы ей и злейшего врага не доверил, не то чтобы близких людей.

Я промолчала. Блажь родителя одногруппницы и для меня была загадкой. Возможно, лорд считал, что так дочь занята хоть каким-то делом, а целительство тихо, безопасно и в перспективе полезно для семьи? Сама Ульрика прекрасно обходилась бы без учебы, поскольку такое унылое времяпрепровождение не входило в круг ее интересов. Прямо скажем, очень узкий круг: драгоценности и развлечения. Но поскольку она зависела от финансовой родительской помощи, пренебрегать отцовскими требованиями не могла.

– А ты, выполняя за нее задания, способствуешь возможному убийству, – так и не дождавшись от меня отклика, продолжил Кристиан.

– Не преувеличивай. Вряд ли Ульрике придет в голову заняться целительством. А мне нужны деньги. Знаешь, когда рассчитываешь только на себя, и медяшка не лишняя, а Ульрика платит хорошо.

– Я давно предлагаю рассчитывать и на меня тоже, – он нахально захапал мою руку и поцеловал. – Фридерика, ты же все равно выйдешь за меня, так к чему…

– Не выйду.

Руку я отобрала и насмешливо посмотрела на нежеланного ухажера. Но показанной уверенности не было. Я не была влюблена в Кристиана, но не была влюблена и в кого-то другого. Словно это чувство нарочно обходило меня стороной. Кристиан потихоньку подбирался все ближе и ближе, завоевывая новые уступки с моей стороны. Иногда казалось, что и в аспирантуру он поступил исключительно для того, чтобы быть рядом. Но, возможно, я себе неимоверно льстила, и у него были планы, никак со мной не связанные.

– Ладно, если не в Храм, то, может, ко мне в гости? – не сдавался он. – Обещаю чай и прекрасную подборку книг по целительским зельям. Если, конечно, не найдем занятия поинтереснее…

– Шутишь? Что может быть интереснее целительских зелий? – в деланном удивлении округлила я глаза. – Разве что информация о новых целительских методиках.

– Это значит, идем ко мне? – оживился он.

– Нет, конечно.

– Фридерика, ты разбиваешь мне сердце.

– Ты наверняка умеешь делать зелье для склеивания, – я была безжалостна. – Глядишь, и диссертацию на нем защитишь.

– Увы, у меня уже другая тема.

И хоть разговор о его будущей диссертации у нас заходил не впервые, тему Кристиан так и не называл, всегда напускал туману, из-за чего создавалось впечатление, что он занимался чем-то запрещенным. Но я уверена, что это не так. С запрещенными методиками он не связывался принципиально. Забавно, но за все время Кристиан ни разу не пытался меня приворожить, хотя с его знаниями и умениями это не составило бы труда. Когда я как-то в шутку спросила почему, он невозмутимо ответил, что неинтересно, когда тебя любят временно и не по-настоящему. Правда, моя соседка по комнате скептически сказала, что просто он не дурак и уверен, что такое не пройдет незамеченным, и не хочет пока рисковать. Но Эвелина ко всему относилась с большим предубеждением, особенно к Кристиану: тот всегда приходил не вовремя и мешал заниматься не только мне, но и ей. Он на такие мелочи никогда не обращал внимания. Вот и сейчас библиотекарь уже неодобрительно косилась в нашу сторону. Не стоит ее нервировать, она всегда так внимательно относится к моим просьбам. Я захлопнула ненужные больше книги и отнесла на стойку. Там не задержалась: быстро сдала и пошла на выход. Меня ждали комната в общежитии и недоделанные собственные задания на завтра. Действительно, нельзя же выполнять только за Штрауб – этак и самой можно под отчисление попасть.

– Так что с сегодняшним вечером? – не унимался Кристиан, увязавшийся за мной.

– А что с ним? – я огляделась. – Прекрасный весенний вечер, как по мне.

Вечер действительно был прекрасный. Солнце клонилось к закату и на земле лежали густые тени, но еще было светло. И тепло. А еще одуряюще пахло цветами, которые радовались возможности наконец распуститься и показать себя во всей красе. Вазон около входа в общежитие казался залитым цветочной волной. Пролетела бабочка, мягко махая крыльями. Кристин проводил ее взглядом и повернулся ко мне.

– Сидеть в помещении в такой – преступление.

– Как хорошо, что законодательно за это не наказывают.

– А я думал, погуляем, поговорим о твоей практике…

– О моей практике? – тут я невольно заинтересовалась и даже задержалась на крыльце.

В прошлом году практика была общей, но в этом нас должны распределить по лечебницам. От нашего желания мало что зависело, и все же хотелось туда, где можно научиться хоть чему-то, а не просто тоскливо просиживать отведенное время. Кристиан проводил совместные исследования сразу с несколькими лечебницами, поэтому его слова я восприняла как намек на вполне определенное место. Наверняка очень хорошее место, с одним большим «НО»: Кристиан не делает ничего просто так.

– Я почти договорился, что она будет в Центральной гаэррской лечебнице. Но, как понимаю, этот вариант тебе неинтересен: ты же проходишь практику вместо Штрауб у дворцового целителя?

– Думаешь, ее туда допустят? – привычно удивилась я, а потом до меня дошла первая половина его слов и я удивилась еще больше: – В Центральной? Но они же никого на практику не берут?

Кристиан довольно ехидно ухмыльнулся.

– Глупая шутка, – рассердилась я.

Надо же, я почти приняла за чистую монету, что он настолько обо мне позаботился, и уже приготовилась благодарить, а он…

Кристиан сделал честные-пречестные глаза, но я ему ни капельки не поверила. Как же, договорился он с Центральной лечебницей, знаю я его: сейчас наверняка потребует осязаемой благодарности в виде поцелуя, а потом, когда появятся списки, заявит, что лечебница передумала. Или что там незапланированный срочный карантин. Или что пришло срочное предписание из дворца – студентов не брать. Впрочем, в Центральной гаэррской лечебнице и без всяких предписаний студентов в последнее время не брали: недавно поставленный новый Главцелитель заявил, что здоровье пациентов для него важнее тренировок недоучек. Интересно, как при таком подходе он собирается пополнять кадры?

– Фридерика, могу ли я рассчитывать на благодарность? – прожурчал Кристин мне в ухо и привлек к себе с явным намерением поцеловать. – Маленькую благодарность, совсем крошечную…

Я отстранилась и насмешливо сказала:

– Вот когда будет за что благодарить, тогда и вернемся к этому разговору.

– И когда это тогда? – не торопился меня отпускать Кристиан.

– Когда вывесят списки по практике.

– Тогда ты заявишь, что это уже не новость или найдешь какую другую причину.

Я рассмеялась. Он выглядел таким расстроенным, что его маленький обман не получился…

– Кристиан, торжественно обещаю: если в вывешенных списках напротив моей фамилии будет Центральная гаэррская лечебница, я тебя непременно поцелую.

– Два раза? – с надеждой уточнил он.

«Хоть три», – хотела сказать я, но что-то в его взгляде удержало от опрометчивого обещания. Слишком он был торжествующим, Кристиана если немного и расстроила невозможность получить поцелуй сейчас, то он явно собирался сделать это чуть позднее. А значит, он знал что-то, чего не знаю я. Печально, но обещание уже дано. Нужно как-то смягчить.

– Один. И в щеку.

– И ты это считаешь достаточным за возможность попасть в Центральную лечебницу?

– Возможность, она у всех есть, – парировала я. – Но вероятность попадания уж больно низкая. Спокойной ночи, Кристиан.

И быстро, пока он не придумал еще что-нибудь, прошла в общежитие.

– Спокойной ночи, – донеслось вслед.

Ночь действительно выдалась спокойной, и вся следующая неделя тоже. Ульрика с успехом прочитала доклад, с не меньшим успехом зачитала ответы на вопросы к нему, получила заслуженное «отлично» и заплатила мне за работу. Я начала прикидывать, какую из дыр заткнуть полученными деньгами, как в аудиторию влетела запыхавшаяся староста и завопила:

– Списки на практику вывесили!

И мы толпой бросились к деканату, словно от скорости что-то зависело, словно тому, кто прибежит первым, и достанется лучшее место. Хотя распределение уже состоялось, и нас гнало лишь желание узнать, насколько кому повезло.

К удивлению, напротив моей фамилии действительно значилась Центральная гаэррская лечебница. Но это не порадовало, поскольку практика начиналась на полтора месяца позже, чем у остальных из группы. Интересно, зачем это нужно Кристиану? То, что это его рук дело, я даже не сомневалась, стоило лишь вспомнить его ухмыляющуюся физиономию. Нахлынули предчувствия грядущих неприятностей. Смутные и неопределенные, но все же я сейчас предпочла бы поменяться местом практики с кем угодно.

– Да они охамели! – раздался возмущенный вопль Ульрики. – Меня, леди Штрауб, и в какую-то дыру?! Уверена, папа этого так не оставит. В конце концов, здесь есть кем затыкать дыры.

И она ворвалась в деканат, горя праведным гневом, даже не подумав предварительно постучать. Я проводила ее задумчивым взглядом. Конечно, нас здесь целая группа для затыкания провинциальных дыр, только вот что-то подсказывало, что ничего у нее не получится, что направление отнюдь не было случайным и наверняка согласовано с ее отцом…

Я перевела взгляд на ее фамилию, чтобы узнать, какой же город вызвал столь сильные эмоции у леди Штрауб. Вчиталась. И…

– Рика, тебе нехорошо? – Эвелина заботливо вглядывалась в мое лицо. – Ты так побледнела. Но у тебя же практика в Центральной лечебнице.

– Просто здесь немного душно, – я попыталась улыбнуться. Губы не слишком слушались.

Чуть раньше казалось, что я соглашусь поменяться с любым из группы. Но нет. С леди Штрауб я не поменяюсь никогда и ни за что.