Kitabı oxu: «Фаталити. Цена его успеха»

Предисловие:

Дорогие читатели, это обновленная версия книги с новыми главами, диалогами и событиями. История стала глубже и ярче, сюжет – более динамичным, а герои обрели новые грани.

Я благодарна каждому, кто вновь решил уделить время этой книге и надеюсь, вы, как и новые читатели, получите удовольствие от прочтении и ощутите те эмоции, которые я вкладывала в каждую строку.

Спасибо за вашу поддержку и вдохновение!

Плейлист:

Orxan, Ragda – Не забуду

MONA – Босая

Amel Bent – Tourner la tête

Numen – Loti

Egzod, Maestro Chives, Neoni – Royalty

Azee – Fahrenheit

Kayar – The rising sun

Сулима – Прости

Sofia Carson – loud

МОТ – По буквам

Leyla Blue – Company

Ghostly Kisses – Empty Note

The Bootleg Boy, Alexa Cirri & RNAQ – You're Not In Love With Me

Jani Beats – Ke Harru

Kate Linch – I Love you

Одиночество прекрасно лишь тогда, когда за дверью пустой комнаты тебя ждут объятия любимых рук. Когда же пустота повсюду – одиночество становится проклятием.

Глава 1

Иногда прошлое зовет нас назад, чтобы напомнить, как далеко мы ушли и как сильно изменились.

ИЛИАНА

Я стою у ворот дома, где прошло мое детство, и чувствую, как над головой будто вороны летают. Предчувствие надвигающейся катастрофы постепенно поглощает рассудок.

Я заставляю себя открыть калитку и войти во двор. Осматриваюсь вокруг и с грустью отмечаю, что жизнь здесь давно остановилась. Все так, как и было раньше. Тот же покосившийся забор, облупившаяся краска на стенах дома, будка для собаки, которая умерла еще задолго до моего ухода. Деревянный стол, который был сломан, теперь прогнил насквозь. Сорняки, от которых я всегда старалась избавиться, теперь густо заполонили двор. Мусор, грязь и моя досада от увиденного сгущают тучи над головой.

Глубоко вздыхаю, пытаясь подавить разочарование. Все же я надеялась, что женщина, которую я когда-то называла мамой, изменилась. Что она сумела наладить свою жизнь, а вместе с ней – и этот дом. Но увы.

На крыльце появляется бабушка. Такая яркая и живая. Совсем не для этого места. При виде ее лица я расплываюсь в улыбке. Поднимаюсь по скрипучим ступеням и заключаю ее в объятия. Она пахнет так же, как всегда: легкий аромат ландыша, смешанный с чем-то родным, домашним, что невозможно описать словами.

Именно ради нее я нарушила свою клятву и прилетела в город, который клялась никогда не возвращаться. Но сделала это только для того, чтобы забрать ее отсюда навсегда.

– Ба, – крепко прижимаю ее к себе. – Как же я скучала по тебе.

– И я, милая, – отвечает она тихо, но в голосе звучит столько радости, что у меня на глаза наворачиваются слезы.

Мы не виделись больше полугода, и с каждым разом тоска по ней становится только сильнее. Наверное, это от понимания, что бабушка стареет и времени рядом с ней становится все меньше.

И когда вчера она сообщила мне по телефону, что две недели назад перенесла инфаркт, у меня земля ушла из-под ног. Ба рассказала, что мама забрала ее к себе, чтобы ухаживать за ней, но с каждым днем ей становилось только хуже. Это, впрочем, неудивительно. Моя мать способна только на разрушение. Она не знает, что такое забота, ласка и помощь. Поэтому я очень разозлилась на бабушку за то, что она не рассказала мне обо всем сразу. Я не позволила бы ей провести ни дня под крышей этого дома и давно занялась бы ее здоровьем.

– Почему ты молчала? – спросила я у нее.

На что получила:

– Не хотела тебя обременять собой и этим городом…

Я была в ужасе от ее ответа. Бабушка – самый дорогой для меня человек, и услышать от нее такое было настоящим оскорблением. Но я решила не мусолить эту тему. Потому что единственное, что действительно важно – это восстановить ее здоровье.

Я прилетела первым же рейсом, не раздумывая ни секунды. По дороге нашла хорошую клинику и забронировала дом поблизости от нее. И сейчас мы поедем именно туда.

Тамарочка мягко улыбается мне, словно ничего страшного не произошло. Но я вижу усталость в ее глазах и тонкие морщинки вокруг них, которые стали глубже за последние месяцы.

– Мне не верится, что ты здесь, – разглядывает меня с нежностью.

Мне не верится вдвойне. Однако я решаю промолчать.

– Зайдешь? – раздается резкий прокуренный голос у порога, и я оборачиваюсь на него.

Как удивительна жизнь. Я стою перед женщиной, которая меня родила и когда-то давно растила, но не чувствую к ней ничего. Передо мной будто стоит чужой человек.

– Нет, – отвечаю я спокойно. – У нас еще много дел.

– Заезжайте, как будет время, – бросает она равнодушно и тут же переводит взгляд на бабушку. – Позвонишь мне.

Эльза даже не дожидается нашего ухода. Просто разворачивается и исчезает за дверью дома, закрыв ее за собой.

Я беру сумку бабушки, помогаю ей спуститься и веду к такси, которое нас ждет у ворот.

– Стоило зайти, – произносит она, когда мы уже садимся в машину. – Она скучает по тебе, хоть и не показывает.

– Я не намерена сейчас говорить об этом.

Не хочу бередить старые раны. Зачем? Чтобы снова стало больно?

– Кто-то ведь должен быть умнее, Илиана. Она твоя мать…

– Для меня это давно ничего не значит, – отрезаю холодно, взяв бабушку за руку. – Лучше расскажи, как ты?

– Ты прилетела и стало намного лучше, – признается она с улыбкой. – Как хорошо, что ты здесь…

– Как только решим все вопросы с твоим здоровьем, я заберу тебя к себе. И это больше не обсуждается, – сообщаю твердо.

На протяжении трех лет я уговаривала ее переехать ко мне. Она всегда находила оправдания и причины, почему пока не может переехать. Но теперь я не намерена церемониться. Я не оставлю ее здесь одну или куда хуже – под присмотром моей матери.

Бабушка молчит, но я вижу, что недовольна моими словами. Знаю: где-то глубоко в душе она продолжает надеяться, что я вернусь в Краснодар. Но я также знаю, что это невозможно.

Мы заезжаем в поселок, где я арендовала дом. И с губ вырывается смешок. В спешке я даже не обратила внимания на адрес и название места, где мы будем с бабушкой жить.

Какая ирония судьбы. Еще пятнадцать минут назад я находилась в месте, которое хранит все мои самые мрачные воспоминания. А теперь я оказалась там, где когда-то проживала светлые и счастливые моменты своей жизни.

– Я помню это место, – с легкой досадой признается бабушка, разглядывая дома за окном.

Нам обеим грустно. Потому что знаем правду. И она тяготит душу.

Мы проезжаем мимо высоких ворот, за которыми скрыт светлый дом с людьми, которых я до сих пор люблю и по которым сильно скучаю.

– Кажется, здесь они жили? – спрашивает бабушка.

– Да.

– Уверена, они были бы рады тебя увидеть, – делиться со мной своими мыслями, пытаясь поддержать меня.

– Как наивно предполагать, что они обо мне еще помнят, – усмехаюсь я, стараясь скрыть тоску.

– Наивно предполагать обратное. Уверена, как я скучаю по их сыну, так и они скучают по тебе.

Я не хочу продолжать этот разговор. Отворачиваюсь к окну и достаю телефон из сумки. Звоню риелтору, сообщаю, что мы подъезжаем. Девушка отвечает, что уже ждет нас.

Я с предвкушением жду, когда бабушка увидит наш временный дом. Он действительно прекрасен: светлый интерьер, уютная обстановка и большой задний двор с бассейном и цветущими клумбами. Уверена, бабушке необходимо именно это: свежий воздух, отдых и отсутствие каких-либо забот.

– Какие планы на сегодня? – интересуется она.

– Сейчас немного отдохнем, затем позавтракаем, а потом поедем в клинику. Я уже записала тебя на прием к врачу. А вечером мне нужно будет встретиться с Алексеем.

Когда я поняла, что мне придется вернуться в этот город, я решила позвонить моему бывшему тренеру. Он сразу помог мне найти риелтора и, между делом, предложил встретиться, так как у него есть ко мне деловое предложение. Я не смогла отказать. Впрочем, и причин для отказа у меня не было.

Но как только мы закончили разговор, и я положила трубку, под ребрами зашевелились кошки. Они царапали изнутри, скребли острыми когтями и настойчиво шептали: «Не езжай!», «Не встречайся!», «Забирай бабушку и улетай!».

И как бы я не пыталась убедить себя, что это просто нервы, вызванные внезапным возвращением в город прошлого, тревога меня не покидала.

Она продолжает висеть в воздухе и гложет меня.

Машина плавно останавливается возле нужного дома. Выйдя из салона автомобиля, я осматриваюсь. Солнце щедро заливает светом окна окружающих домов. Улица кажется все такой же тихой и мирной. Сделав над собой усилие, я вымученно улыбаюсь и прохожу к двери бабушки, чтобы помочь ей выйти из автомобиля.

– Надеюсь, что хотя бы вторая половина этого морально тяжелого дня пройдет спокойно, – бормочу себе под нос.

Но кошки между ребер шепчут с мрачной уверенностью:

– Не пройдет.

***

– Завтра сходи в магазин и купи себе одежду поприличнее. Не заводи народ на новые разговоры, – строгим голосом произносит бабушка, отодвигая чашку с чаем, пока я кручусь у зеркала и спешно собираюсь на встречу с тренером.

Ей пришлось не по вкусу мое короткое шелковое платье, и она даже не пытается скрыть свое недовольство.

– Ты правда думаешь, что меня волнует чье-либо мнение? – закатываю глаза.

– Уверена, что тебе все равно, – сухо парирует она. – Но мне нет. Не хочу, чтобы о тебе дурно говорили.

– Кто захочет сказать что-то плохое, всегда найдет повод. А я хочу оставаться собой и носить то, что мне нравится.

Я прохожусь по себе оценивающим взглядом. Понимаю, что бабушка отчасти права и для предстоящей встречи мой нынешний образ слишком откровенен. Я подхожу к чемодану и начинаю искать что-то подходящее. Единственное, что более менее подходит – это объемный пиджак мужского кроя. Я надеваю его на плечи, поправляю рукава и снова смотрюсь в зеркало. Теперь образ кажется более сдержанным и уместным.

– Уже выгляжу приличнее, правда? – улыбаюсь я и поворачиваюсь к бабушке.

Она внимательно оглядывает меня с ног до головы, одобрительно кивает и улыбается в ответ.

– Да, так намного лучше. Спасибо тебе.

Бабушка поднимается с дивана, подходит ко мне и целует в лоб.

– Пусть эта встреча пойдет всем во благо, – сердечно желает она.

– Спасибо, ба. Постараюсь вернуться как можно скорее.

Я крепко обнимаю ее и целую в щеку на прощание. Затем быстро надеваю мюли и торопливо выбегаю из дома, так как такси уже давно ждет.

Устроившись на заднем сиденье машины, я тут же утыкаюсь взглядом в окно и всю дорогу наблюдаю за сменяющимися картинками. Все кажется одновременно знакомым и чужим. Город дышит мне в лицо, как будто хочет напомнить: он жив. Каждая улица, каждый взгляд прохожего, каждый едва уловимый запах из приоткрытого окна – все кричит, что призраки прошлого здесь. Они никуда не исчезли. Это только в моей памяти все сгорело дотла. Но реальность оказалась другой.

Город выжил. Вместе со всеми призраками.

Через полчаса машина останавливается у назначенного места. Я выхожу из такси и замираю на мгновение, пораженная масштабом здания перед собой.

Поразительно, как многое может измениться за шесть лет. Я стою перед панорамным зданием высотой в сорок этажей. Когда-то здесь находилось заброшенное строение с выбитыми окнами и облупившимися стенами, которое все местные жители обходили стороной, боясь наткнуться на алкашей и наркоманов. А теперь, судя по дорогим припаркованным автомобилям, отель «Hillton» – самое элитное место в городе.

Сделав глубокий вдох, я направляюсь внутрь здания. На ресепшене девушка с дежурной улыбкой сообщает, что ресторан, куда меня пригласили, находится на последнем этаже.

Я подхожу к лифту и вызываю его. Когда двери открываются, прохожу вперед и нажимаю на кнопку сорокового этажа. Двери начинают закрываться, но позади раздается мужской голос:

– Придержите дверь, пожалуйста.

Воздух в кабине моментально исчезает. Горло пересыхает, а внутри будто кто-то выключает свет. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит этот голос. Я его узнаю из тысячи.

Нажав на кнопку открытия дверей, я медленно разворачиваюсь лицом ко входу в надежде, что ошиблась. Что это простая слуховая галлюцинация. Но нет. Передо мной стоит мужчина, который должен находиться за тысячи километров отсюда.

Ираклий Дадиани – известный музыкант и певец, кумир миллионов, мечта женщин. А для меня когда-то – целая Вселенная. И навсегда – мужчина моего сердца.

Я жду, что он пройдет вперед, но он молчит и продолжает стоять в дверях лифта, разглядывая мое лицо. В его глазах читается смесь удивления, шока и недоумения. Он узнал меня, но, как и я, явно не был готов к этой встрече.

Взяв себя в руки, делаю безразличный вид, отступаю к стене лифта и опираюсь на холодные перила, чтобы не выдать дрожь в руках.

– Я не кусаюсь, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю подумать. Голос звучит ровно и спокойно, хотя внутри все бьется в истерике.

Не могу оторвать от него глаз. Его выразительные карие глаза, прямой нос и любимая короткая борода – все на месте. Я помню каждую черточку на его лице…

Ираклий входит в лифт, хочет нажать на кнопку, но, увидев, что горит сороковой, убирает руку. Встает ко мне спиной, и я замечаю, как напрягаются мышцы на его шее. Он то сжимает пальцы в кулак, то разжимает их. Этот жест заставляет меня невольно улыбнуться. Что-то в нем осталось неизменным – он всегда так делал, чтобы успокоиться.

– Смотрю, у тебя стерлись все грани, и блядский сценический образ теперь всегда с тобой, – небрежно швыряет мне эти слова Дадиани, продолжая стоять ко мне спиной.

– Раньше ты был другого мнения о моих образах, – с трудом сохраняю спокойствие.

– Раньше и о тебе я был другого мнения, – отбивает он холодно и добавляет язвительно: – Едешь к клиенту?

Видимо, намекает на эскорт.

– Ты и впрямь меня недооцениваешь, раз считаешь, что в этом городе у меня могут быть клиенты.

Он лишь усмехается, оставляя меня без ответа.

Сердце отчаянно стучит и хочет вырваться из груди. Поразительно, как устроен этот глупый орган. Ты увозишь его за три девять земель, даришь ему новых людей, новые эмоции. А оно продолжает отбивать имя человека, которого нельзя помнить и нельзя любить.

– Рада за тебя, Ираклий Дадиани, – произношу, не сдержавшись. – Ты достиг своей мечты.

– Завидуешь?

– Искренне радуюсь.

Он оборачивается впервые за все это время и смотрит на меня.

– Не могу ответить взаимностью.

– Потому что я не получила свою заветную мечту или просто презираешь меня? – стараюсь улыбнуться сквозь ком в горле.

Ираклий меняется во взгляде. Смотрит, а в глазах десятки знаков вопроса. Он ведь не знает, как сложилась моя жизнь. До этого момента, возможно, и не знал, жива ли я. И вот я перед ним. Кто я для него? Незнакомка. Это я могла вбить в поисковике его имя и фамилию и узнать о нем все. Обо мне же – только закрытые страницы социальных сетей.

Он вновь отворачивается, так и не сказав ни слова. В груди все каменеет от боли. Мое падение стало взлетной полосой для его карьеры. Я отдала и потеряла все, что было мне дорого, чтобы он был там, где он сейчас. Но в его реальности все иначе.

И за это он меня ненавидит.

Лифт останавливается. Механический голос в кабине сообщает, что мы приехали на сороковой этаж. Двери разъезжаются в стороны. Я делаю шаг вперед, но замечаю, что Ираклий остается на месте. Он стоит неподвижно, словно задумавшись.

Я замедляю шаг, сровнявшись с ним. Внутри меня происходит что-то странное. Прежде чем я успеваю осознать свои чувства и желания, пальцы сами тянутся к руке Дадиани и касаются ее. Случайное, почти невесомое прикосновение… Но оно словно взрывает пространство вокруг. Кончиками пальцев я ощущаю тепло его ладони, и этот момент кажется бесконечным. Весь мир замирает, звуки исчезают.

– Думаю, тебя заждались, – бьет по сознанию резко и болезненно.

И я, словно очнувшись ото сна, отдергиваю руку и делаю несколько быстрых шагов вперед. Я стараюсь взять себя в руки, глубоко дышу, но хаотичные мысли в голове путаются.

Что это, мать его, только что было со мной?

Я подхожу к стойке ресепшена, где меня встречает девушка с доброжелательной улыбкой.

– Добрый день. Меня ждут, – приветствую ее и называю имя тренера.

Она быстро проверяет информацию в списке, затем поднимает на меня взгляд и жестом приглашает следовать за ней. Мы проходим вглубь ресторана, где царит приятная атмосфера. Мягкий свет, негромкий гул голосов и тихая музыка на фоне.

Как вдруг, будто осколком стекла прямо в грудь, мой взгляд цепляется за нее.

Светлые локоны, фарфоровая кожа, губы, выгнутые в невинную улыбку. Ангельская куколка. Уверена для многих эта девушка само очарование. Но для меня она навсегда останется воплощением персонального ада.

Мне не нужно складывать два и два. Не нужно думать, к кому поднимался Ираклий. Ответ передо мной.

Грудную клетку резко сжимает стальными обручами. Мне становится тяжело дышать, ноги слабеют.

Они вместе. Они все еще вместе…

И пока она сидит и не сводит глаз с панорамного вида на город, открывающегося с террасы ресторана, я не свожу глаз с нее.

Той, кому теперь отдано сердце Ираклия Дадиани…

Глава 2

ИЛИАНА

ВОСПОМИНАНИЯ

10 ЛЕТ НАЗАД

Однажды мне позвонила бабушка и сообщила, что ее сбила машина. Мы с ней были близки с самого моего детства, а после развода родителей она стала для меня и матерью, и отцом. Услышав эту новость, я оставила все свои дела и поспешила на автовокзал, чтобы как можно скорее оказаться рядом с ней. Я знала, что кроме меня о ней некому позаботиться. Мама отказалась ехать в деревню, сославшись на то, что у нее вечером запланирована «важная встреча». Чтобы не расстраивать бабушку, я соврала ей, сказав, что мама занята на работе. Однако прекрасно понимала, что под этой «встречей» скрывалось очередное свидание с однодневным мужчиной.

Добравшись до больницы, я сразу же направилась в палату, где лежала бабушка. Мы не виделись целый месяц, и я очень скучала по ней. Увидев ее в таком состоянии, мне не удалось сдержать эмоций. Я тут же потянулась к ней, обняла и расплакалась.

– Ну как ты так, ба?

– Ой, ну чего ты плачешь? Смотри, как хорошо я выгляжу, – она поправила свою прическу и широко улыбнулась, будто ничего не случилось.

– Врач сказал, что у тебя сломана нога! – вытирая слезы, я недовольно посмотрела на нее.

– Ну и что с того? Полежу хоть, отдохну. Прекрати хандрить, лучше фруктов поешь, – бабушка кивнула в сторону тумбочки, где стояла тарелка с неуклюже нарезанными фруктами.

Я подошла и взяла кусочек яблока, так как не ела с прошлого вечера.

– Это тетя Света нарезала? – спросила я, разглядывая неровные ломтики.

– Боже упаси тебя так шутить, – рассмеялась она.

Тетя Света – это ее соседка и лучшая подруга. Она всегда отличалась особым перфекционизмом, у нее все должно было быть идеально. Она могла часами развешивать белье или накрывать на стол, добиваясь абсолютного порядка. Поэтому я прекрасно понимала, что фрукты нарезал кто-то другой.

– Так кто тебя навещал? Поклонник? – улыбнулась я.

Но бабушка не успела ответить. В палату вошел молодой парень. Высокий брюнет с обаятельной улыбкой. Первым делом я подумала, что это медбрат.

Ошиблась.

– Вот он-то меня и угостил, – с довольным видом указала на него бабушка. – Знакомься, это Ираклий. Это он меня сбил.

Только моя бабушка могла с такой радостью знакомить меня с человеком, который буквально сломал ей ногу!

Ее веселое настроение мне абсолютно не передалось. Я нахмурилась и встала в позу. Все обаяние парня мгновенно испарилось в моих глазах. Я почувствовала, как во мне закипает злость, и была готова броситься на него с кулаками.

– Вам кто права выдавал? – нервно воскликнула я. – Вы слепой или умственно отсталый?

– Илиана! – строго одернула меня бабушка. – А ну ка подбирай выражения!

– Так я и подбираю, – отрезала я, не сводя с него взгляда.

Что-то в этом Ираклии меня зацепило, и я не могла оторвать глаз от его лица. В нем было что-то раздражающе притягательное: то ли спокойствие, то ли уверенность. То ли все вместе.

– Вообще-то, это я виновата. Я переходила дорогу в неположенном месте, да еще и по сторонам не смотрела. Так что извинись перед молодым человеком. Он привез меня сюда и вот уже несколько часов не отходит.

– И не подумаю извиняться, – упрямо скрестила руки на груди.

– Ничего страшного, Тамара, – мягко улыбнулся парень, обращаясь к бабушке. – Уверен, я бы в такой ситуации выражался куда более резко.

– Какое благородство, – язвительно заметила я, не скрывая своего раздражения.

Он, не обращая внимания на мой тон, достал из пакета несколько упаковок мороженого, протянул одно мне и улыбнулся.

– Вы любите мороженое?

– Не из ваших рук, – угрюмо буркнула я и села на стул рядом с бабушкой.

– А я съем шоколадное! – с радостью отозвалась ба.

Ираклий угостил ее и затем пошел по всей палате, предлагая мороженое другим пациентам. Я молча наблюдала за этим. Он явно умел располагать к себе людей. Даже, на первый взгляд, строгая соседка вдруг начала улыбаться и благодарить его за угощение.

Когда он вернулся к бабушкиной кровати, он произнес:

– Ну что ж, раз ваша внучка уже здесь, я пойду. Но мы с вами будем на связи, Тамара.

Они тепло попрощались, и парень вышел из палаты. Я проводила его взглядом, а после посмотрела на бабушку все еще не понимая, как можно быть такой спокойной и доброжелательной после случившегося.

– Скажи честно, это ведь он был виноват? – прошептала я, глядя на нее.

– Мы оба были виноваты, – также тихо ответила она. – Я пыталась перебежать дорогу в неположенном месте, а он отвлекся на телефон. Но зачем мне портить жизнь молодому человеку? Уверена, для него сегодняшний день станет уроком.

– Каким еще уроком? – я закатила глаза, смотря на нее, как на чрезмерно доверчивого ребенка. – Что за пакет мороженого ему все сойдет с рук?

– Думаю, он сделал для себя другой вывод и впредь будет внимательнее на дороге.

– Ты слишком наивная!

– Время покажет, моя дорогая.

И время действительно показало. Бабушка оказалась права.

Ираклий вынес правильный урок из того происшествия. За последующие четыре года, что мы были вместе, он ни разу не отвлекался за рулем на экран телефона. Если ему нужно было ответить на сообщение или переключить внимание на что-то другое, он всегда парковался у обочины. Он мог разговаривать по телефону через гарнитуру, но его глаза всегда были устремлены на дорогу.

Когда бабушку выписали из больницы, я отпросилась из школы и несколько недель жила у нее, помогая по хозяйству. Я собирала во дворе дрова, топила печь, готовила еду и убирала дом. По вечерам я мчалась в город на тренировки по танцам, так как тренеры говорили, что единственная уважительная причина отсутствия на занятиях – это смерть.

Через неделю после выписки бабушки к нам приехал Ираклий. Он привез целый грузовик дров, которых должно было хватить на всю зиму.

– Так вот какая она – стоимость твоих водительских прав? – ядовито спросила у него. Но под слоем недовольства я чувствовала благодарность за такую помощь.

Ираклий никак не отреагировал на мою колкость. Сделал вид, будто меня вовсе не существует.

Весь день он провел у нас: складывал дрова и переделал всю мужскую работу во дворе. А в конце пообещал бабушке, что вскоре соорудит поленницу. И он сдержал свое слово.

Каждый день он приезжал к нам и вместе с соседскими парнями работал во дворе. Помимо постройки для дров он взялся за всю мужскую работу и в доме, которая накопилась после смерти дедушки. Бабушка была безмерно счастлива такой заботе.

А я?

А я, чем чаще видела Ираклия, тем сильнее привыкала к его присутствию. Я ловила себя на пугающей мысли, что мне нравится наблюдать за тем, как он с другими соседскими парнями сооружает место для дров; нравится, когда он в хорошем настроении, много шутит и улыбается; нравится сидеть с ним за одним столом и слушать, как они с бабушкой говорят обо всем на свете. При этом я всегда делала вид, что читаю книгу и не заинтересована в нем и во всем происходящем вокруг.

Где-то через две недели, когда мне необходимо было возвращаться в город, Ираклий был у нас в гостях и вызвался отвезти меня. И бабушка без моего ведома согласилась на его предложение.

– Плохая идея доверять любимую внучку тому, кто недавно сбил человека, – съязвила я.

– Думаю, ты единственная внучка, иначе вряд ли была бы любимой, – это был первый раз, когда Ираклий отбил мой удар.

И мне, чтоб его, понравилось и это.

Я уже готовилась вступить с ним в перепалку, но бабушка вмешалась и попросила нас обоих не препираться в ее присутствии.

В итоге она уговорила меня поехать с Ираклием ради ее спокойствия. Я решила не спорить с ней и спокойно собрала вещи, попрощалась и вышла из дома вместе с парнем.

– Какую музыку любишь? – поинтересовался он, когда мы выехали со двора.

– Разную. Все зависит от настроения.

– Неужели у тебя бывает разное настроение? Даже хорошее? – улыбнулся он.

– Знаешь, сейчас я бы с радостью послушала тишину, – заявила высокомерно. – Организуешь?

– Как скажешь, мисс Каприз, – ответил он с легкой усмешкой, убавляя громкость музыки.

И до конца поездки он больше не проронил ни слова. Ираклий молча довез меня до дома, мы попрощались, и я быстро вышла из машины. Еще около пяти минут я стояла у ворот дома и собиралась с силами, чтобы войти во двор. Мне совсем не хотелось встречаться с мамой.

Наши с ней взаимоотношения сложно было назвать семейными. Их вообще трудно описать каким-либо добрым словом. Мне было всего шесть лет, когда папа ушел от нас. Я очень скучала по нему, ведь мы были близки – как с ним, так и с мамой. Мой мир разрушился в один миг, и я как никогда нуждалась в маминой поддержке. Мне была необходима ее любовь и уверенность в том, что она всегда будет рядом и никогда меня не оставит, как это сделал папа.

Однако вместо поддержки и заботы мама направила на меня всю свою боль, обиду и ненависть. Она стала истязать меня физически и морально, обвиняя во всем случившемся. По ее мнению, именно из-за меня отец нас бросил. Она была уверена, что мое появление лишило их возможности проводить время вдвоем и наслаждаться друг другом. Именно из-за моего рождения она поправилась и перестала нравиться ему.

Со временем я стала виновата и в других ее несчастьях. Мама говорила, что если бы не я, она смогла бы окончить университет и стать тем человеком, о котором всегда мечтала. Ей казалось, что без моего появления на свет она обязательно была бы счастлива с папой и жила бы насыщенной жизнью, полной ярких событий и впечатлений.

Сейчас это все не имеет никакого значения. Я выросла, научилась анализировать и понимать, что каждый сам ответственен за свою жизнь. Но тогда, будучи подростком, я была раздавлена ненавистью собственной матери и старалась изо всех сил избегать с ней встреч.

В тот вечер я надеялась тихо зайти в дом и сразу пройти в свою комнату. Но мои планы рухнули, когда мы столкнулись с Эльзой в коридоре. Она говорила по телефону, кричала и выглядела взбешенной. Я испугалась и хотела выйти на улицу, чтобы избежать конфликта, но было уже поздно. Ее взгляд остановился на мне, и она отключила вызов.

– Вернулась?! – спросила она с явным отвращением. Затем схватила со стула почтовый пакет и швырнула его в меня. – Тебе тут посылка пришла! Дрянь малолетняя! За моей спиной с ним общаешься, да?!

Я растерянно подняла пакет с пола, не понимая, о чем она говорит. На нем было имя отправителя – моего отца. У меня подкосились ноги. Я поняла, что это обернется страшным скандалом. Хотела объясниться, но не успела даже открыть рот. Мама сорвалась на крик и набросилась на меня.

Она кричала так громко, что у меня звенело в ушах. Я пыталась защититься, прикрывая лицо руками, и повторяла, что не общаюсь с папой. Но она не слушала. Ее ярость захлестнула все вокруг. Она била меня, называла предательницей, мразью и усыпала еще десятками оскорблений, которые ранили сильнее любого удара. Мама всегда была мастером унижений – ее слова били прямо в сердце.

Последней каплей стала лампа, которую она швырнула в меня. Лампа разбилась о пол, а один из осколков рассек мне ногу. Боль была резкой и жгучей. Я в ужасе выбежала из дома и побежала, не оглядываясь. Мне хотелось орать во все горло, но я проглатывала крик вместе со слезами и задыхалась.

Мне было страшно, больно и горько до невозможности. Нога кровоточила, и боль становилась сильнее с каждой минутой. Но еще сильнее болело внутри – от осознания того, что моя собственная мать способна на такое.

Я не знала, куда идти или где спрятаться. К бабушке ехать я не могла – не хотела ее расстраивать. Звонить тренеру или другим знакомым было стыдно. На ум пришли соседи, но на дворе была ночь, и я боялась их тревожить.

Сняв с себя легкий кардиган, я завязала им рану на ноге, чтобы хоть немного остановить кровь. Я сидела у соседского дома еще около получаса, надеясь, что в каком-нибудь из окон загорится свет. Но ничего не происходило. И я понимала: если мама выйдет искать меня и найдет здесь, последствия будут еще хуже.

В итоге я решилась сделать то, чего совсем не ожидала от себя. Я взяла телефон и позвонила единственному человеку, который мог помочь в тот момент. Не знаю почему, но уже тогда мне казалось, что он поймет меня правильно и не станет осуждать.

– Алло, – удивленно ответил на звонок Ираклий.

– Я не отвлекаю? – уточнила я, услышав на заднем фоне шум голосов.

– Нет, говори, – он вышел из помещения, и стало тише.

Я глубоко вдохнула, стараясь сдержать слезы.

– Я могу кое о чем попросить?

– О чем?

– Ты мог бы приехать и забрать меня? Мне некуда идти и некому позвонить…

Мое отчаяние было невозможно скрыть, как бы я ни старалась. Позже Ираклий признался, что в тот момент испугался за меня, ведь еще пару часов назад я даже не хотела с ним разговаривать.

– Ты где? Что случилось?

– Я недалеко от дома… Поругалась с мамой. Не хочу возвращаться обратно.

На том конце провода повисла пауза. Затем он заговорил строго:

– Илиана, не веди себя, как ребенок. Что значит «не хочу возвращаться домой»? Куда ты собираешься пойти в такое время?

– Можно я переночую у тебя в машине? – спросила я тихо.

– Ты с ума сошла?! – возмутился он. – Иди домой! Не капризничай. Подумай о маме! Что с ней будет, если она поймет, что ты сбежала?

Я не смогла сдержать эмоций после этих слов. Не выдержала и разрыдалась прямо в трубку. Слова про маму звучали как издевка. Она ведь была бы счастлива, если бы узнала, что я исчезла или, чего доброго, умерла. И от этого осознания мне стало больно вдвойне.

– Ладно… Извини, что побеспокоила, – с трудом выговорила я и сбросила вызов, не дав ему ответить.

Я сидела на холодной лавочке у соседского дома, раздавленная и опустошенная. Хотелось кричать от боли и обиды, но вместо этого просто обняла себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Решила, что останусь здесь на ночь и буду молиться. Другого безопасного места у меня все равно не было.