Муравечество

Наконец- то книга появилась здесь! Я так долго ее ждала. Я купида ее в бумаге, 3 года назад и все это время она стоит недочитанная, т.к ее невозможно никуда взять с собой.. там тяжелый кирпич. О самой книги, это психодел, ты как будто идешь по чертогам разума автора. С этой книгой нужно работать, в ней 100500 отсылок, очень мощная работа. Я буду читать заново ее и перечитывать

Дебютный роман уважаемого сценариста Чарли Кауфмана во многом напомнил "Американского психопата" Эллиса, но только вместо сатиры на "нового человека" восьмидесятых, Кауфман препарирует его "пробужденную" версию из 2020-ого, у которого главный ориентир - "жадность" сменился на "политкорректность", а пустота и отчуждение так никуда и не делись. Надо заметить, что автор совершил типичную для новичка ошибку, стараясь показать, что он - гусар не только в кино, но и в литературе, и отчаянно пытаясь понравится, вывалил на бедного читателя все свои идеи и концепты, которых тут набралось на средний руки Великий Американский Роман - аж 750 страниц. У "Энткайнда" есть прекрасные куски, интересные идеи, юмор и очень грамотный троллинг (в том числе и самого себя), и то, что пишет человек талантливый нет сомнений. Но вот чего у него нет - это цельной истории, которая вместо того чтобы в нужный момент начать закручиваться в плотную спираль безумия ( как это было у Эллиса) наоборот начинает бесцельно дрифтовать в сторону финишной линии, от чего чтение второй половины местами превращается в муку. Уверен, будь книга тоньше, эффект бы она производила значительно сильнее

Книга масштабная, эдакий талмуд, но стоит внимания, времени и прочтения. В ней прекрасно все: от дизайна обложки и иронично игривого названия до идеи и содержания.

Главный герой нелепый, жалкий и одинокий мужчина в кризисе среднего возраста, нееврей, сексист, расист, писатель, который ведёт постоянный диалог с самим собой и читатель как бы оказывается внутри Джона Малковича без Джона Малковича, ощущения деда на семейном празднике, пытающегося общаться современным сленгом и как-то вписаться в стремительно меняющийся мир, внутренне оставаясь неизменным. Этот конфликт обогащает текст особым юмором.

Книга раскрывает трогательную любовь автора к человеку, особенно к «маленькому» человеку. Здесь есть и про выработанную нечувствительность к насилию, когда за обычным ужином персонажи свободно обсуждают геноцид, в самом начале главный герой говорит про насекомых, которые размазываются по лобовому стеклу, используя их как метафору человечества, даже название книги нам намекает на это сравнение. Никого уже не волнует массовые смерти, они стали чем-то обыденным, люди прячутся за бесконечным стремлением эго к достижениям и где-то потеряли по пути сочувствие и любовь, отношения стали суррогатом, люди в них как куклы, и совершенно неважно, если вместо одного партнера придёт кто-то третий.

В тексте много отсылок на информационную культуру, здесь есть и ответы критикам на фильмы автора и отсылки к Платону и Бодрийяру. Можно даже поиграть в игру, кто найдёт наибольшее количество отсылок на фильмы. Наверно даже есть списки в интернете, если вы о них знаете, пожалуйста, поделитесь в комментариях.

Книгу портит графомания. Главный герой немного разваливается, но, наверно, это нюансы перевода или задумка автора, показывающая, что обычно скрывается за цинизмом, так как персонаж как масло и вода в начале и в конце книги, без плавного перехода.

Отмечу линию с психотерапией, то, как выглядит изнутри исцеление души, показано точно и красиво.

Чарли Кауфман — знаковая фигура в современном искусстве, прежде всего, как сценарист и режиссер, чье имя стало синонимом необычного, сюрреалистичного и глубоко личного взгляда на мир. Его работы в кино, такие как «Быть Джоном Малковичем», где границы между личностями стираются; «Адаптация», играющая с самим процессом творчества; или «Вечное сияние чистого разума», исследующее хрупкость памяти, — проложили путь для особого стиля, балансирующего на грани абсурда, экзистенциальной драмы и утонченного юмора. Свой дебютный роман «Муравечество» Кауфман представляет как логичное продолжение своих кинематографических экспериментов, перенося на литературную почву ту же виртуозную игру с формой, реальностью и сознанием. Рассматриваемое произведение погружает читателя в исследование тем, которые давно волнуют автора: постмодернистские поиски смысла в постмодернистском хаосе, природа постмодернистского искусства и критики, постмодернистская ненадежность памяти и самовосприятия. Чем больше постмодернизма, тем лучше.

Предмет романа разворачивается вокруг идеи поиска, доведенной до гротескных пределов. Главный герой, Б. Розенбергер Розенберг, — персонаж трагикомический: стареющий кинокритик, чья карьера давно миновала пик, а жизнь полна разочарований и забытья; его можно описать поговоркой «семь раз отмерь, один раз отрежь». Рутинное существование внезапно переворачивается после встречи со стариком, который утверждает, что снял трехмесячный немой стоп-моушн фильм, созданный... муравьями. Этот фильм, предположительно величайшее произведение искусства всех времен, герой видит лишь однажды, после чего запись уничтожается, а память о фильме начинает ускользать. Кауфман так описывал этот фильм:

Это комедия о том, что юмор — это кошмар… это критика комедии, если хочешь. Он постулирует грядущий конец комедии, необходимость ее отмены, необходимость научиться сочувствию, никогда не смеяться над людьми. Никогда больше не смеяться. Это фильм о расизме, созданный афроамериканцем, — я об этом упоминал? — в котором нет ни одного афроамериканца. И ты подожди, когда узнаешь почему! Это фильм о времени, и о направлении времени, и в то же время о бумеранге времени. Он об искусственности, вымысле и недостатке правды в нашей культуре. Он о подлости, Арвид. Он о теории растущего блока вселенной. Он о будущем и о прошлом, об истории и о будущем кинематографа. Он о тебе, Дэвис. Он обо мне. И я имею в виду в самом буквальном смысле. Он обо мне и о тебе.

Одержимость вернуть это утраченное видение толкает Б. в головокружительное, абсурдное путешествие, где логика и хронология рушатся, а его собственная биография переплетается с альтернативными реальностями. Герой борется не столько с внешними обстоятельствами, сколько с самим собой: с собственным старением, угасающим разумом, который стирает воспоминания, с экзистенциальной тревогой и страхом небытия. Это метафизическая схватка за сохранение собственной личности и осмысленности существования в мире, который кажется все более бессмысленным.

Послание, заложенное автором, многогранно и ускользающе, как и сам роман. «Муравечество» выступает не столько с готовым ответом, сколько с множеством едких вопросов, обращенных к читателю и к современному обществу. Кауфман исследует хрупкость нашего восприятия, показывая, как легко искажается память, как мы конструируем собственные версии прошлого и настоящего, чтобы выжить или оправдать себя. Роман — это горькая сатира на мир искусства, его иерархии, критиков, которые часто важнее самого произведения, и бесконечную погоню за хайпом или фальшивой глубиной, на немного политику. Через абсурдные ситуации и внутренних демонов героя автор говорит о всеобщем одиночестве, даже в эпоху тотальной связанности, и о тщетности попыток оставить хоть какой-то значимый след в истории. Это размышление о старении, угасании и неизбежности конца, облаченное в форму безумного карнавала. Автор не утешает и не дает простых решений, он лишь показывает мир в кривом зеркале сознания героя, заставляя нас увидеть в нем отражение собственных страхов и несовершенств.

Обратимся к названию романа, «Муравечество» (Antkind). Это слово само по себе несет несколько смысловых слоев, играя с английским оригиналом: «ant» – муравей, символ крошечного, незаметного существа, винтика в огромной системе, «kind» может означать «род», «вид», а также «добрый». Таким образом, «Муравечество» может быть воспринято как «род муравьев», «вид муравьев» или даже «добрый муравей» (что в контексте романа звучит иронично). Название напрямую отсылает к центральной загадке, фильму, якобы созданному муравьями, представляющему собой искусство совершенно иного масштаба и природы, выходящее за рамки человеческого понимания. Но оно также может символизировать само человечество, как бессмысленно суетливую, коллективную массу, чьи индивидуальные устремления теряются в масштабах вселенной.

Атмосфера произведения — это плотное, сюрреалистическое полотно, тканное из паранойи, меланхолии, абсурда и вспышек черного юмора. Она гнетущая и притягательная одновременно, напоминая кошмарный сон, откуда невозможно выбраться. Этот эффект достигается, прежде всего, через погружение в поток сознания Б. Розенбергера Розенберга. Его внутренняя речь хаотична, полна отступлений, противоречий и навязчивых мыслей. Отдельным, весьма своеобразным приемом служат бесчисленные сноски, которые порой занимают большую часть страницы и уводят повествование в совершенно неожиданные, зачастую не связанные с основной линией дебри, словно читаешь «1001 ночь». Эти сноски имитируют работу разума героя, который не способен удерживать внимание на одном предмете и постоянно сбивается с мысли. Автор активно использует прием гиперболы, доводя до абсурда черты персонажей, особенно представителей мира искусства, и ситуации, высмеивая их претенциозность и оторванность от реальности. Юмор в романе мрачный, циничный, часто основанный на уничижительной самоиронии героя и его неспособности понять происходящее. Книга, подобно лабиринту, предлагает погрузиться в мир, где привычные ориентиры отсутствуют, а реальность оказывается зыбкой и субъективной.

«Муравечество» Чарли Кауфмана — это колоссальное, амбициозное и совершенно неординарное произведение. Это вызов читателю, приглашение в головокружительное путешествие по самым темным и причудливым уголкам человеческого сознания. Роман демонстрирует безупречное владение словом, уникальный авторский стиль и смелость в исследовании сложных тем, балансируя на грани между гениальностью и безумием. Произведение успешно передает ощущение хаоса, тревоги и сюрреалистичности, характерные для лучших работ Кауфмана. Вместе с тем, следует отметить, что плотность текста, бесконечные отступления и порой избыточные сноски делают чтение утомительным. Роман временами кажется самоповтором, а его гигантский объем при некоторой фрагментарности повествования может вызвать ощущение потери нити или даже фрустрации. «Муравечество» — книга не для всех. Она адресована читателю, готовому к ментальным экспериментам, не боящемуся заблудиться в лабиринтах чужого сознания и не ищущему простых ответов. Это произведение, которое оставляет после себя множество вопросов и заставляет долго размышлять о прочитанном, даже если сам процесс погружения в этот муравьиный мир был не всегда комфортным или легким.