Kitabı oxu: «Ген превосходства»

Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)

Главный редактор: Мария Султанова

Руководитель проекта: Анна Туровская

Арт-директор: Татевик Саркисян

Художник: Анастасия Децына

Корректоры: Наташа Казакова, Наталья Сербина

Младший редактор: Марина Плукчий

Компьютерная верстка: Белла Руссо

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

© Найдер Д., 2025

© Оформление. Zerde Publishing, 2025

* * *

Посвящается моей маме

Посвящается светлой памяти моего аташки

Глава 1

Свет, излучаемый панелями строительных блоков, прорезал завесу окутывавшего жилые металлические стеллажи дыма из фабричных и заводских труб, что возвышались над многослойными спальными районами младших классов. Районами, где никогда не было видно звезд.

Здесь ни в какое время не воцарялась тишина. Кеотхон¹ был густонаселенным и шумным, словно живой пчелиный улей, не останавливающийся ни на миг.

Особенно явно теснота и густонаселенность классов ощущались по окончании смены. Рабочие заводов сменяли друг друга, передавая рутинную, эвтонами² сложившуюся эстафету, и понуро брели в потемках к своим жилищам – металлическим капсулам в блоках высотой шестьдесят и более этажей. В этой массе людей самого примитивного генотипа было трудно кого-то выделить: обычные трудяги с блеклыми лицами, тусклыми волосами и болезненной на вид кожей, натянутой на хрупкий человеческий скелет и вялые мышцы, в серых казенных комбинезонах и такого же цвета кепках с красными эмблемой и значками принадлежности к низшему классу.

Среди себе подобных к дому шла, ссутулившись, молодая девушка, представительница утраченной мононации. Гены говорили о низком статусе ее класса красноречивее любых слов: из-под кепки выбивались черные короткие волосы, едва прикрывавшие уши, узкие темно-карие глаза равнодушно смотрели из-под козырька, а худощавое тело скрывало в скованных движениях усталость, столь чуждую и незнакомую представителям старших, высших, классов.

Девушка, спрятав в карманы иссушенные, в кровоподтеках руки, одновременно разминала шею и мечтала ощутить во рту привкус зистиата³, который избавит от пульсирующей боли в мышцах. По крайней мере, до следующей смены. Губы потрескались и кровоточили, кожа на лице стала дряблой и уже покрылась заметными морщинками, хотя ей едва перевалило за второй эвтарк⁴. Все это от токсичных паров на производстве – участи каждого, кто вынужден, за неимением лучших вариантов или лучших генов, отрабатывать свое место в первом, низшем, классе.

Спустя пару рабочих кварталов с бесконечно и хаотично строящимися заводами и фабриками брюнетка приблизилась к стеллажам из огромных железных плит с неоново-красной подсветкой над каждой массивной электронной дверью. Она ловко преодолела несколько лестничных пролетов с зиявшими дырами, пропасть в которых местами достигала тридцати этажей. Эти дыры она смогла бы перепрыгнуть и с туго завязанными глазами после жаркой попойки. Добравшись до нужного уровня, миниатюрная «первичка» оказалась около двух капсул, подошла к левой, над которой была выгравирована фамилия: «Фэй». Сканер сетчатки глаза тотчас идентифицировал ее, позволив двери со скрежетом отъехать в сторону.

Внутри было тускло, сыро и пахло остатками переработанных продуктов. Внизу, вдоль стен, проходили ржавые трубы, а с потолка свисали толстые провода красного и зеленого цветов. Не разуваясь, девушка шагнула в единственную комнату, размер которой не превышал и двадцати квадратных метров. Здесь располагались все основные удобства: два коричневых стареньких дивана с выпирающими пружинами, чайный столик (подделка под древесину, весьма неумелая, но нынешнее поколение уже мало представляло, как должна выглядеть мебель из дерева), украшенный затейливой резьбой – мифическим зверем, которого предки называли драконом.

Небольшое окно было закрыто металлической пластиной. У двери слева стоял морозильник. К нему и направилась девушка. Она с немалым усилием распахнула вечно застревавшую дверцу и наклонилась к нижней полке, доставая черную баночку с зеленоватой жидкостью внутри.

– Это зистиат, – донесся с дивана хриплый бас.

Девушка закатила глаза, предчувствуя нежеланную полемику.

– Знаю. И что с того?

Голос ее, звучащий очень юно, будто у подростка, никак не сочетался с изможденным и потрепанным внешним видом.

– Мне нужно напомнить, что тест на совместимость уже через два цикла⁵?

Мужской голос становился все менее спокойным и все более раздраженным. Брюнетка хорошо знала нрав отца и уже привыкла к тому, что заводится он с пол-оборота. Еще чуток – и перейдет на атакующий, агрессивный рев.

Она так и стояла у морозильника, спокойно отпивая зистиат и воображая, с каким блаженством провалится в небытие и как перестанет чувствовать боль в мышцах. Но сейчас вынуждена была препираться с отцом: ведь так просто он не отстанет.

– Я достаточно хорошо осведомлена о сроках проведения теста, отец, так что оставь меня в покое, будь добр, – жестко процедила брюнетка, стараясь не сжимать банку слишком сильно. Нервы после тяжелого рабочего дня были на пределе.

– Давай, пей свою отраву, если хочешь завалить тест в третий раз! И погубить нас всех! – недовольно рявкнул в ответ мужчина, наконец показавшись с дивана.

Глава семейства Фэй был калекой: чтобы подняться, ему приходилось вставлять вместо ног металлические палки, на которых удавалось передвигаться только с помощью костылей, челюсть его тоже была заменена дешевым имплантом, уже наполовину заржавевшим, а вместо левой руки был вживлен короткий отросток, в длину едва доходивший до локтя. Мужчина возвысился над диванами и столиком, выставляя вперед непропорциональное тело: тонкое и узкое с правой стороны, с левой же оно, наоборот, было припухлым и заплывшим жиром. Здесь это называли деформацией внутренних органов и скелета: заболевание, характерное для людей первого класса, чьи организмы не справляются с проблемами экологии и окружающей среды, которая разрушает их изнутри.

Седые длинные волосы старика были собраны на спине.

– Подумай о сестре, роды уже через пару ниципцев⁶, – кашляя, хрипло потребовал отец, топнув одной своей палкой вместо ноги, и чуть не повалился на спину.

В этот миг из уборной выскочила девушка в легком бежевом платье, которое скрывало ее округлый живот, подбежала к родителю и помогла ему, бросив виноватый взгляд на сестру.

– Не надо, пап, ты снова докучаешь Виви…

Мужчина разразился сильным кашлем и скорчил гримасу боли. Все это нагоняло на его младшую дочь, Вивиан Фэй, уныние и тоску, мысли ее блуждали по лабиринтам собственной внутренней боли, и грезила она лишь о теплом кислотном душе и стареньком диванчике.

– Да чтоб тебя, перестань ты потягивать эту дрянь! – вновь грозно изрек отец, собирая в себе крупицы гнева, накопленные за день. Вивиан не повела бровью, сделала еще один мощный глоток, видя, как лицо отца становится пунцовым. – Что ты предлагаешь нам делать, если снова не пройдешь тест?! Как мы будем жить? Еще и с ребенком!

Девушка допила жидкость, со скрежетом смяла пустую банку и с рвущимися наружу злостью и отчаянием швырнула ее в мусорный отсек в стене. В капсуле эхом разнесся гул упавшей банки.

– Ты хочешь сказать, с несанкционированным ребенком! – надрывный гневный вскрик Вивиан повис в воздухе. Процесс был запущен, рубильник включен, и назад пути не было. Она ощущала клокочущие в груди ненависть и презрение к их сложившемуся положению.

– Ви… – робко пробормотала ее сестра, длинноволосая девушка с мягкими чертами лица, одновременно поглаживая разъяренного отца по спине. Она чувствовала эту волну негодования и возмущения, исходившую от обоих с первых минут встречи.

Вивиан же никак не отреагировала на слабый призыв сестры, чувствуя лишь кипящую внутри злость.

– Кто просил Лилу поступать так с нами?! Оставлять этого незаконного ребенка?! Это его существование ставит нас под угрозу, а вовсе не наличие зистиата в морозильнике! – Девушка яростно ударила кулаком по дверце морозильника. Послышался треск во внутреннем кондиционере. – По закону я вовсе не обязана покрывать чужую несанкционированную беременность, ее легко можно было избежать.

Гневный упрек был адресован старшей сестре, которая это остро чувствовала. Наступал ее черед заступиться за себя в разгоревшемся скандале трех родных людей, которые давно не чувствовали себя единой семьей.

– Ты ведь знаешь, Ви, если бы я сунулась за абортом в подпольные клиники, они могли бы донести на меня за крупное вознаграждение, – отчаянно и беспомощно залепетала Лила, все еще поддерживая отца. Старик ни за что бы не присел, приняв это за свое поражение. А Вонг Фэй всегда был очень упрямым человеком с нетерпимым отношением к любому проявлению слабости или жалости. Лила продолжала оправдываться: – Меня бы ликвидировали за неутвержденное законом сношение и…

– Ах да, тот самый незаконный половой акт, к которому тебя принудил начальник! А твой ухажер, как там его? Бедолага Уиндли что, совсем к этому непричастен? Ну и где это он сейчас, а? Почему не заботится о своей второй половинке, пережившей такое потрясение?

– Прекрати, Ви! Или, клянусь генами, я отделаю тебя так, что к следующей смене тебя привезут на носилках, – взревел отец.

Этот крик гнева и ярости не прошел даром: мужчина тут же закашлялся и склонил голову вниз. Но садиться не собирался.

– Вивиан, ты же знаешь, как все произошло. – Лила похолодела, и ее тон стал непоколебим. – Впрочем, я не прошу тебя верить мне. Хочешь думать, что виновники – мы с Уиндли, хорошо. Вот только он бы не ушел, если бы был отцом ребенка. И ты это прекрасно знаешь. – Лила помогла отцу вытереть платком слюну с подбородка, затем строгим, цепким взглядом оглядела Виви и грозно добавила: – Знай, что я не собираюсь терпеть насмешки и упреки в свой адрес. Не смей так легко смешивать мое имя с грязью. – Она нахмурилась и выпрямила спину, несмотря на то что поддерживать отца в ее положении было непросто.

Виви знала, что сестра не стала бы обманом прикрывать сбежавшего женишка.

Версия Лилы не нуждалась в доказательствах или подтверждении. За нее тоже красноречивее любых слов говорили гены: хоть сестра и была одной из «первичек», людей с примитивными генами первого класса, все же она выделялась на фоне других привлекательной внешностью и фигурой, которую отмечали про себя руководители и начальники местных заводов и фабрик.

С Лилой всегда обращались как с бабочкой, случайно залетевшей на территорию токсичных паров и металлических дебрей, поэтому она была генетически максимально ограждена от жуткой экологии, с которой не справлялись обычные хрупкие людские организмы. Но за это ей пришлось платить иную цену.

Рука, которой Ви ударила по морозильнику, болела и пульсировала, отвлекая ее от обвинений в адрес сестры и возвращая к собственным насущным проблемам: нервные окончания, мышцы – все в организме девушки было давно повреждено и ослаблено работой на вредном производстве. В том месте, куда пришелся удар, наливался огромный синяк.

Вивиан вздохнула: она уже адски устала расплачиваться за все невзгоды, что довелось пережить ее несчастному, обездоленному семейству, едва сводившему концы с концами.

– Я вкалываю за нас троих на изнурительных двадцатичасовых сменах без выходных, – тихо и смиренно начала девушка свою исповедь. – Там, где таких людей, как мы, – слабых, с немодифицированным телом, – преследуют физическое истощение, травмы, хронические болезни, инвалидность или шизофрения.

Она опустила голову и прикрыла ладонью глаза, которые болели уже даже от тусклого света. Ви чувствовала, что сестра и отец внимательно за ней наблюдают, оба притихли, вслушиваясь в ее слова. Девушка вздохнула и нашла в себе силы выговорить все до конца:

– Я получаю облучение радиацией и отравление токсичными парами больше положенной нормы и просто наблюдаю за тем, как это убивает меня. А происходит это быстро. И я лучше вас понимаю, что тест и получение СМЧ⁷ – мой единственный выход спастись, поправить здоровье и устроить нашу жизнь. Но я не вынесу нагрузок, если вы будете нападать на меня из-за обычной генетической добавки, ведь это единственная вещь, которая держит меня на плаву в последнее время. Я пью зистиат, чтобы наутро не ощущать невыносимую боль в мышцах и продолжать свою работу без перебоев, ясно? Я тоже хочу лучшего для всех. Вы не можете мне помочь, так можете хотя бы не мешать?

Отец дернул носом и бросил:

– Не провали тест в этот раз, дочка, иначе последующие два года обернутся истинным проклятьем генов для нас.

Ви заметила, как он вытаскивает из уха маленький слуховой аппарат – единственную вещь, способную вернуть ему слух, но лишь на весьма короткий срок, ведь эта штуковина высасывает электроэнергию из капсулы как ненормальная, а семья и так порядочно задолжала электрокомпании, на которую работает Вивиан.

Отцу приходилось урезать время общения с окружающими, чтобы не обесточить капсулу и не погрузить ее во тьму, до тех пор, пока младшая дочь не отработает бесплатные смены, чтобы это компенсировать. Вонг Фэй мешком рухнул на диван, отвергнув предложение Лилы о помощи и самостоятельно освободившись от всех металлических палок.

Вивиан только теперь смогла позволить себе расслабиться и тяжко выдохнуть. Она прошагала мимо диванов к закрытому пластиной окну и несколькими грубыми рывками распахнула его, позволяя грязному и пыльному воздуху ворваться внутрь. Перепрыгнув через подоконник, она оказалась на небольшой террасе, которая соединяла сразу четыре уровня соседних жилых стеллажей. Под берцами дрожали металлические прутья, старые и ржавые, между которыми виднелась пропасть, а на ее дне копошился рой жителей блока. Она знала, что ни инвалид-отец, ни беременная сестра, берегущая здоровье незаконно зачатого ребенка, не сунутся в это укромное место. Тут она могла насладиться одиночеством, столь редкой для нее роскошью.

Весь горизонт и небосклон были усеяны грандиозными сооружениями, уходящими в пелену газовых и паровых столбов вперемешку с заволакивавшими черное небо тучами и облаками. На стройках мигала сварка и вспыхивали искры пламени, токсичные газы зеленоватого оттенка закрывали собой фасады металлических стеллажей и зданий, архитектурно более привлекательных, в которых было даже стекло, – это были госучреждения.

Первый класс никогда не спал, ведь приходилось отвоевывать себе право на жизнь под этим мрачным небом. На что еще годятся их жизни, ограниченные несколькими эвтарками и слабым здоровьем? Виви вспомнила слова отца о проклятье генов. Когда «первичники» и «первички» говорили о темных, смутных временах, полных горестей, болезней и лишений, они сетовали на свои слабые гены, которые оставили им люди-предки – раса, бежавшая с родной планеты Земля много эвтонов назад, часть которой пожелала остаться чистокровной и не смешиваться с представителями других рас. Их потомки позже назвали свою чистокровность наказанием, а времена, когда пришлось страдать от болезней и эпидемий, – проклятьем генов.

Будь предки первого класса сговорчивее, дальновиднее и мудрее, они укрепили бы свое биологическое потомство смешением крови и генов и добились бы физиологического превосходства. Но это сделали другие – ставшие прародителями людей более высоких и привилегированных ныне классов, у которых не бывает жуткой ноющей боли в мышцах, колик в животе от переработанных продуктов и употребления вторсырья или такого явления, как недосып.

Ви горько усмехнулась в пустоту, присев на хрупкие, как и ее кости, прутья, и прижала к груди колени. Да, только у людей низшего, ее, класса появились выражения «проклятье генов», «кара крови» и прочие страшилки-ругательства. Теперь единственным способом сравняться возможностями и способностями с людьми более высокого ранга стал СМЧ. Тест на прохождение совместимости с СМЧ уже через два цикла. Вивиан ощутила мерзкое волнение.

Со стороны окна послышался мягкий голос Лилы:

– Ви, войди внутрь, грязный воздух оседает. И тебе нужно поесть.

Девушка сделала пару глубоких вздохов, по сути, ускорявших ее гибель, и вернулась в капсулу, плотно закрыв за собой пластину.

На «древесный» столик Лила поставила железный поднос с не возбуждающей аппетита едой – той, что осталась после обеда представителей высших рангов. Да, объедки. Но иначе семья бы не выжила, ведь ни у кого из этих троих не было СМЧ – никто из них не представлял какой-либо ценности для общества.

На соседнем диване похрапывал глава семейства. Пока Вивиан неохотно пережевывала пищу, Лила смотрела на нее с состраданием и жалостью.

Ви знала этот взгляд и совсем не была ему рада. Совесть грызла ее за сказанное ранее, а Лила жаждала разговора по душам. Через минуту тишина в капсуле была нарушена ее мягким голоском:

– То, о чем ты говорила… Ты имеешь право злиться, ведь мы на тебя столько взвалили…

– Вы здесь ни при чем, – отрезала младшая сестра, делая глоток серой воды. – При любых обстоятельствах я бы работала на заводе. Ну, может, смены бы себе урезала на пару часиков.

– И все же, – упорно выдавила сестра, сцепив руки в замок и сложив локти на коленях, – в твоем-то возрасте ты должна быть здоровее. Если бы я… уберегла нас от этого… Если бы сейчас работала с тобой и добилась прохода на тестирование…

– Лила, к чему все эти «если»? Как это поможет? – прозвучало слишком рассерженно и резко, жестче, чем Вивиан намеревалась. Она поняла это по проступившим слезам в глазах сестры и по ее растерянному, испуганному взгляду.

Лила была очень эмоционально нестабильна в последнее время, любое повышение голоса могло вызвать у нее бурную истерику. Вот еще один минус «простого» человеческого организма – игры гормонов во время взращивания эмбриона: высшие расовые ранги давно не страдают от этого и перенесли свою репродукцию на иной уровень, недоступный для застрявших в зябком и хилом теле низших людей.

Ви смягчила рассерженный взгляд, но сестра уже взяла себя в руки и смахнула непрошеные слезы. Однако ее голос все еще дрожал:

– Мне следовало сознаться городским властям. Позволить им… разобраться с этим, – Лила не хотела опускать глаза на крупный живот, чувство вины душило ее.

Виви старалась быть добрее к сестре, но вырвавшиеся слова все равно прозвучали резко и остро, как лезвие ножа:

– Мы уже обсуждали это не единожды, Лила. И сошлись во мнении, что не собираемся терять тебя из-за надругательства, в результате которого ты понесла. Я не стану извиняться за то, что назвала его ранее незаконным и несанкционированным, потому что одни гены знают, какие еще невзгоды оно принесет нам, но позволять другим вершить твою судьбу и распоряжаться, жить тебе или не жить, я не стану ни за что и никогда, ты поняла меня?

Длинноволосая брюнетка кивнула, сжав пальцы Ви в своей мягкой руке. Тусклый свет энергощита на потолке высветил ее лицо, уже не такое прекрасное и беззаботное, как прежде, – с тяжелыми синяками под глазами, впалыми щеками и острыми скулами.

– Давай больше никогда не будем возвращаться к этим разговорам. И к сожалениям.

– Хорошо.

Чуть позже Вивиан засыпала на диване рядом с сестрой под привычный аккомпанемент гудящего морозильника и звуков стройки, доносившихся с соседних блоков. Сон подкрадывался очень медленно, беспокойство ледяными пальцами касалось Ви, заставляя тонуть в страхах и сомнениях, напоминая о тяжком бремени и неизвестном будущем.

* * *

В день теста Вивиан старалась вести себя непринужденно и раскованно, будто это рядовой день на предприятии, таких дней она прожила уйму – почти с половину эвтарка. Пыталась не придавать значения и не накручивать себя, ибо знала, что если начнет осознавать масштабы принятой на себя ответственности и важности этого события, то просто сломается под весом высоких ожиданий и надежд на светлое будущее.

Так уже бывало раньше, дважды: четыре года и два года назад девушка получала шанс на встречу с СМЧ, проходила все необходимые процедуры и допускалась к тесту, но оказывалась непригодна. Сильно нервничала, волновалась и была не уверена в себе. Возможно, чип сканировал и анализировал все эти показатели, выдавая отрицательный результат на совместимость. Можно было лишь гадать, что именно влияло на окончательный результат тестирования, но Вивиан считала: уверенность и спокойствие не повредят. В третий раз она должна была заполучить чип, просто обязана стать совместимой: до следующего теста могла попросту не дожить.

Перед выходом из капсулы отец не стал разговаривать с дочерью, не было никаких напутственных слов или банальных пожеланий успехов. В их мире ничего не зависело от таких пожеланий. Виви считала, что, должно быть, он сказал все, что хотел, в первые два раза, а теперь решил лишь покорно и молчаливо ждать результата. Лила, напротив, всегда была щедра на добрые слова, ее глаза лучились надеждой и верой в лучшее. Напоследок она крепко обняла сестренку, а ее плотный живот уперся в Виви. Девушка испытала смешанные чувства от этого прикосновения: лишнее напоминание о том, какие муки ждут этого малыша в случае провала тети, и надежда, что все наладится и все проблемы решатся, если она наконец-то пройдет испытание.

Чуть улыбнувшись сестре, девушка быстро натянула на голову кепку, скрыв беспокойство и нервозность этим движением, вышла наружу и растворилась в толпе спускавшихся со своих уровней людей.

* * *

Тест проводился во второй половине дня. На заводе Вивиан отозвали от котла, за который она отвечала, поставили замену и провели в стеклянный коридор, ведущий в лабораторию, куда завезли СМЧ. Предварительно за ниципц до этого она, как и все претенденты, подавшие заявку, сдала анализ крови и анализ ДНК, а также прошла все необходимые медицинские тесты на состояние физического и психического здоровья. За две недели до теста состоялось основное испытание – собеседование, по итогу которого выдавался допуск к тестированию на совместимость с СМЧ.

Теперь заветная пара минут – и она окажется перед чипом под защитным стеклянным колпаком. Пять секунд перед ним – и Ви узнает, пригодна ли она для трансформаций и улучшений, которые чип дарует своему носителю.

В длинной очереди, выстроенной по номерному знаку каждого работника, Ви оказалась позади своего приятеля, дружелюбного и славного Рокко, который очень рано облысел и совсем осунулся, став чуть ли не ниже ее.

Он обернулся, как только их выстроили, и подмигнул девушке:

– Еще одна попытка, да, Ви?

– Верно, Рокко, – кивнула та в ответ с тенью улыбки на лице.

– Как там поживает мистер Фэй?

Печаль в озорных глазах паренька не скрылась от Виви, но она решила ответить учтивостью на учтивость:

– Отлично, спасибо. Как Арни?

Оба знали ответы на свои вопросы, потому это был лишь формальный ритуал обмена любезностями. Виви уже многое знала о судьбе безбашенного мальчишки, младшего брата Рокко, который, судя по слухам, бросил работу на стройке и примкнул к банде рецидивистов, устраивавших шабаш и забастовки.

Кривая ухмылка заиграла на лице Рокко, и он скромно пожал плечами:

– Дурные гены попутали этого блудного сына, честное слово, портит нам родословную.

Ви наклонилась чуть вперед и заговорила шепотом:

– Надеюсь, у вас с родителями не будет проблем из-за него?

– Будут, конечно же, – горько посетовал парень, – поэтому мне и нужно поскорее добраться до СМЧ. Сама же понимаешь, с ним надежнее.

Он вновь подмигнул девушке, а та уверенно кивнула. Она лучше всех понимала положение приятеля: в семье неразрешимые проблемы, постоянные конфликты. Другое дело, будь у них человек с СМЧ. Как говорится в старых пословицах: «Гены решают все – так уж заведено», «Кем родился, с тем нужно и ужиться».

В коридоре замигал синий свет. Это был старт. Тестирование запустили. В лабораторные двери впускали по трое, выводили их почти сразу, через минуту-другую, так что очередь продвигалась быстро. Редко когда вошедший не выходил обратно к своим. На памяти Ви такое было лишь пару раз, когда она проходила свое первое тестирование. Прямо перед ней завели двух молодых парней и одну пожилую, хорошо сохранившуюся женщину. Два парня вышли спустя пять минут, а женщина осталась внутри. СМЧ допустил ее к себе, и она была отправлена в отдельную комнату для процедуры вживления. Чуть позже чип достался малолетке, который работал от силы ниципц. Тестирование было поистине штукой непредсказуемой.

У СМЧ были свои параметры, которые нигде и никогда не разглашались. Пока очередь была далека от Ви, девушка старалась припомнить старые байки на эту тему, чтобы отвлечься и не нервничать. Их покойный сосед по уровню мистер Бон любил повторять, что СМЧ выбирает тех, кто ровнее и тише ступает к экспериментальному колпаку. Его супруга же верила, что все дело в частоте вдохов и выдохов. Иной раз девушка слышала в пабах и на базарчиках разговоры о том, что, мол, один из выбранных поделился секретом успеха: достаточно не пить жидкости три дня и организм придет в мистический баланс с СМЧ. Легенда была так популярна, что в один год многие молодые энтузиасты скончались от обезвоживания.

Ви перепробовала все советы из тех, что ей доводилось слышать, еще в самый первый свой отбор. В особенности те, что давал ей Буггида, старый приятель семьи, ушедший с завода сразу после получения СМЧ и открывший свое собственное дело. Ничего не сработало. Стоявший позади колпака независимый экзаменатор, эксперт по чипам и наносхемам, с пронизывающим до самых костей взглядом кинул взор на чип и жестко объявил: «Непригодна, следующий». Этот леденящий душу приговор потом еще долго преследовал ее в ночных кошмарах.

Вынырнув из воспоминаний, Вивиан внезапно осознала, что вот-вот настанет их с Рокко черед пройти в лабораторию. Электронная дверь отъехала в сторону, из нее вышла очередная разочарованная троица, уступая дорогу следующим. Изящная женщина в темно-сером брючном костюме обладала невообразимым, янтарно-бирюзовым, цветом волос. Волосы были собраны в тугой пучок на затылке. Ви замерла, разглядывая, как причудливо цвет распределился по ее прическе: от светло-янтарного у лба к темно-бирюзовому в пучке.

Дама посмотрела перед собой алыми глазами, внешние уголки которых были украшены рубиновыми ромбиками, и черкнула что-то на сенсорном голографическом экране, подключенном к ее ладони. Затем невозмутимо молвила:

– Дальше, проходите, пожалуйста.

Проходя мимо нее, Ви беззастенчиво вгляделась в пропорциональные черты лица и изумилась: зрачок женщины был похож на гипнотизирующую запятую дымчато-багрового цвета, окруженную яркой алой радужкой со светящимися крапинками, будто микроскопические рубины, а лимб, обрамляющий ее и выделяющийся на белоснежной склере, был широким и густо-черным, как бездна. Руководитель тестирования на этот раз, похоже, была выходцем из четвертого класса. Вивиан впервые видела кого-то столь высокого ранга, на минуту у нее испарился весь кислород в легких. Пришлось приложить небывалые усилия, чтобы заставить себя спокойно пройти в процедурное помещение.

Слегка замявшись на входе, вся компания прошествовала внутрь белоснежной двухэтажной лаборатории. На втором этаже, за стеклянными стенами, собрались наблюдатели в белых халатах: они лицезрели происходившее внизу. Ви не помнила, чтобы во время двух предыдущих тестирований их было так много. Посередине полупустого помещения стояли три аккуратных столика с тремя колпаками. За каждым колпаком вне гравитации витал тот самый ключ к здоровью, лучшему образу жизни и перспективной работе: микрочип цвета человеческой кожи.

Женщина-экзаменатор с панелью управления на ладони зашла за колпаки и скомандовала:

– Каждый встаньте напротив своего колпака, пожалуйста. Думаю, вы знакомы с процедурой. Не займет больше пяти секунд.

Возможно, все дело было в бликах или игре теней, а может, в чересчур взбудораженном состоянии, вызвавшем стимуляцию мозга и буйную фантазию, но «первичке» показалось, будто язык женщины светился желтоватым сиянием. Ви, последовав инструкции, послушно приблизилась к крайнему левому колпаку и затаила дыхание.

В лаборатории раздался громкий щелчок, какой-то механический прибор пикнул, от чего присутствовавшие «первичники» вздрогнули. Экзаменатор лишь недовольно дернула бровью и обернулась на источник шума: репродуктор, встроенный в угол лаборатории, ожил, заговорив бархатным мужским голосом:

– Прошу прощения, достопочтенная Олиминдрия, за вмешательство в процесс, но сегодняшнее тестирование соблаговолил посетить великодушнейший представитель нашей незабвенной Элиты, коему мы должны оказать все необходимые почести согласно протоколу о посещении тестирования высшими расовыми слоями.

Все застыли в немом ужасе. Первые несколько секунд приглашенные на тестирование работники пытались уловить смысл услышанного. Осознание неизбежности встречи с представителем высших разумов ударило по каждому из них минутой позже, заставляя содрогнуться и присесть от неожиданности в плохо скрываемом порыве провалиться сквозь уровни. Никто из правящей верхушки не появляется просто так перед гражданами низших классов. Если Ви до этого старалась держать себя в руках, то теперь она побледнела и чуть было не задохнулась от подступившего к горлу рвотного позыва.

Помещение наполнилось тяжелой энергетикой, будто радиоактивность котла, около которого работала Ви, увеличили в десять раз. Подавляющая аура вынуждала низших пребывать в предобморочном состоянии от резкого перепада давления в воздухе. У Виви кровь зашумела в ушах.

Дверь на втором этаже неуклюже брякнула, будто тоже не выдержав напряжения. За стеклом наверху появилась величественная фигура чуть выше двух метров ростом. Все кричало о ее превосходстве и совершенном строении: идеальные пропорции, длинные и крепкие руки, крепость костей которых явно была такой, что ни одна тяжесть не могла бы их переломить, даже если все стены и потолок завода рухнут. Длинные ноги не переступали, а буквально возносили тело над землей, словно действовали по собственным законам физики, для которой нормой была левитация. Невозможно было уловить, как это существо делает плавные, быстрые шаги. Мощная, широкая грудная клетка была обтянута перламутровой экзокожей, прикрытой белоснежным пиджаком. Длинная шея, словно искусственная, вытягивалась и поворачивалась незаметно, плавно, будто обтянута была не кожей, а мягкой, податливой глиной. Однако такая шея могла бы удержать мраморную колонну. Вытянутое лицо было высечено идеально: аккуратный нос с узкими ноздрями, припухлые губы розоватого оттенка. Но больше всего поражало не это.