Kitabı oxu: «Оттенок ультрамарина. Стихи о любви и жизни. Современная русская поэзия»

© Данил Рудой, 2019

ISBN 978-5-0050-0993-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Апрельская любовь

«Апрельская любовь»

 
Мы знакомы давно: нас друг другу представил апрель:
Мы вдвоём были так одиноки в толпе суетливой.
Тотчас мысли мои опьянил поэтический хмель,
Ваш божественный лик озарился улыбкой счастливой.
 
 
Но потом, спохватившись и строго взглянув на меня,
Вы добавили взгляду тона нержавеющей стали,
Поздоровались сухо, но голос, печально звеня,
Подсказал мне, как сильно Вы быть одинокой устали.
 
 
Я влюбился для Вас. Потекла в бесконечность вода,
Я впервые склонил непокорную голову низко —
Вы боялись однажды меня потерять навсегда,
И поэтому не подпускали к себе слишком близко.
 
 
Вы корили меня за исканье ненужных дорог
И пытались скрывать, что за мною торопитесь следом;
Прогоняли к чертям, выставляя взашей за порог,
А потом возвращали и снова кормили обедом.
 
 
Вы меня не пытались постичь – я хранил свой секрет;
Я всегда оставался для Вас до конца непонятным.
В прах рассыпались горы, и минули тысячи лет,
Но опять, как и прежде, я в обществе Вашем приятном.
 
 
Вдохновленный цветущей сиренью и новой весной,
Я готов поразить Вас своим упоительным планом:
Я смиренно прошу стать навеки моею женой,
Чтобы наш черновик наконец обернулся романом.
 

апрель 2005

«Весна»

 
Весна! Природа торжествует:
Теперь пришла её пора.
Весной резвится и ликует
Половозрело детвора.
 
 
В лучах согретые гормоны
Из кожи юной рвутся вон.
Забыты напрочь все законы,
Весной для всех один закон:
 
 
Добиться! Наконец добиться!
Наперекор и вопреки!
Застыли в хищной жажде лица,
Глаза горят, как угольки.
 
 
И рты от жажды приоткрыты,
А за заборами зубов,
Слюною вязкою покрыты,
Висят лохмотья языков.
 
 
И на щеках горит румянец
От радиации небес,
А сверху толстым слоем глянец
На щеки давит, будто пресс.
 
 
К лицу подобрана одежда,
В ней весь весною данный вкус:
Застыла голая надежда
В разрезах – кто одет, тот трус!
 
 
Срывайте к чёрту вашей тряпки,
Явите формы красоту!
Подняли кошки кверху лапки —
Хвала весеннему коту!
 
 
Поют под окнами артисты
В мерцанье уличных свечей:
Мы – половые активисты,
И не хватает нам ночей.
 
 
Не обвиняйте нас в Пороке,
На обвиняйте нас в Грехах.
Мы, возрождения пророки,
Сжигаем ханжество в кострах.
 
 
Мы ставим жизнь земную раком,
Мещанство, пошлость бьём под дых,
Клеймим провал любовный браком —
Мы ищем доблестей иных.
 
 
Мы презираем показуху
Из оголённых женских спин.
Они чужие нам по духу,
Чем с ними – лучше уж один.
 
 
Кричащий громко быстро хрипнет,
На нет срывая голос свой,
А тот, кто к этим шлюхам липнет —
Слабак, а вовсе не герой.
Мы видим в сексе сердца действо,
А не зарядку и не спорт.
В нём нет спортсменов и судейства,
Постель – не поле и не корт.
 
 
Она скорей театра сцена:
Над нею свет софитов стих,
И это больше не арена,
А гавань – только для двоих.
 
 
Прекрасным леди мы желаем
Хотя б чуть-чуть себя беречь,
Чтоб насладиться страстным раем
С готовым в рай с собой увлечь.
 
 
Держите – кровь в разумных рамках
И перед чувствами ответ,
Тогда очнетесь с дамой в дамках:
Вот кавалерам наш совет.
 

март 2005

«Мы встретимся с тобою»

 
Мы встретимся с тобою,
Лишь путь закончим оба,
Отмеренный судьбою
С рожденья и до гроба.
К чему любовь земная,
Дитя обмана зренья?
Она умрёт, стеная,
Достойная презренья.
 
 
Морщины лет минувших
Изрежут острой сеткой
Остатки чувств уснувших,
И старость станет клеткой.
 
 
И вместе похоронят
Двоих – в одной могиле,
И капли слов проронят
В хвалебно-громком стиле.
 
 
Но всё равно отдельно
Их души в Вечность канут,
В восторге беспредельном
Они ничьими станут.
 
 
Любовь земная… Ладно,
Довольно слов нелестных.
Другое мне отрадно:
Любовь глубин небесных.
 
 
Чиста и благородна…
Без края и предела…
И полностью свободна
От сил земного тела…
Любовь небесной тверди
Пленяет ей подвластных
Иначе: после смерти
Рабов земли несчастных,
 
 
Венчая их под сенью
Им отданного рая,
Чтоб жизнь земную тенью
Затмила жизнь вторая:
 
 
Блаженная награда
За все земные муки,
То вечная услада
За годы из разлуки…
 
 
Но хватит слов поэта!
Здесь пафос неуместен!
Мы всё равно всё это
С тобой увидим вместе.
 

2004

«Душе»

 
Вперёд, душа моя, вперёд! —
В твоих руках ближайший вечер.
Набрось скорее тонкий плащ на плечи
И устремляйся в свой полет.
Тебя не ждут на небесах,
Тебя не ждут гораздо ниже,
Но ты летишь всё ближе, ближе, ближе
К мечте о явных чудесах.
 
 
Холодный ветер, острый снег
Тебе в лицо бросает вьюга,
Но ты презрела жар и ласки юга,
Тебе не нужно тёплых нег.
 
 
Ты рвёшься в мир жестоких нот,
Чтоб напитаться страстной силой,
Чтоб перестать примерной быть и милой,
И поразить честной народ;
 
 
Ты хочешь в центре воссиять,
Ты хочешь править этим балом,
Ты хочешь быть любимой этим залом —
Ты хочешь этого опять.
 
 
Лети сквозь тысячи преград,
Лети туда, куда хотела,
А мы, на пару с опустевшим телом, —
Мы будем ждать тебя назад.
 

29 ноября 2004

«Ты будешь вечно со мной»

 
Оставь рассвету печаль —
Пускай сгорает в заре;
Пусть утро мокрую сталь
Перекуёт в серебре.
Твои тревожные сны
Впитает свод голубой,
И, как объятья весны,
Ты будешь вечно со мной.
 
 
Твоё святое лицо
Улыбки свет озарит,
Тесней сжимая кольцо
И в пыль стирая гранит.
Забыв чужих голоса,
Я стану чистой струной
И пропою в небеса:
«Ты будешь вечно со мной…»
 
 
Огонь пылающих губ
С твоей сольётся щекой
Звучаньем сладостных труб,
Спешащей к морю рекой.
Пусть месяц в небе рогат,
Пусть льёт полуденный зной,
Пусть погибает закат —
Ты будешь вечно со мной!
 

12 ноября 2005

«О, как ты эффектна в зеркальных очках…»

 
О, как ты эффектна в зеркальных очках!
Мне мил их серебряный цвет.
Всего, что обычно мелькает в зрачках,
На гладкой поверхности нет.
Хрустальные линзы блестят, как слеза —
К ним зайчик лучистый приник.
Ты смотришь как будто мне прямо в глаза —
И в сторону в этот же миг.
 
 
Мы тихо сидим на скамейке вдвоём,
Наш мир неподвластен часам.
И кажется мне, будто в сердце твоём
Теперь отражаюсь я сам.
Я вздрогнул, взволнованно взгляд опустил,
Но тотчас же поднял опять,
И грустно вздохнул, не найдя в себе сил,
Чтоб с глаз твоих зеркало снять.
 
 
Мы рядом сидели в апрельском тепле,
Нас страстно друг к другу влекло.
Я думал тогда о зеркальном стекле,
Что это простое стекло.
Очки не скрывали эмоций твоих,
Ведь сердце нельзя обмануть.
С единственной целью ты спряталась в них —
Чтоб пристальный взгляд подчеркнуть.
 

13 апреля 2005

«Я и ты»

 
Я – тот неизвестный любимой поэт,
Которого в сердце возлюбленной нет;
Я – пламень на тонкой венчальной свече,
Я – ангел, что спит у неё на плече.
 
 
Я – тот, кто в пыли электронных зеркал
Единственный милый мне лик отыскал;
Я – тот, кто надеется, верит и ждёт,
Что это письмо адресата найдёт.
 
 
Я – тот, кто судебник небесной любви
Писал, обагряя страницы в крови;
Я – тот, кто готов для любимой предать
Перо золотое и виршей тетрадь.
 
 
Я – тот, кто во имя любимой готов
Скитаться, оставив отчизну и кров,
Скитаться, чтоб чувства свои донести,
Взаимность иль страшную смерть обрести.
 
 
Я – тот, кто готов позабыть или сжечь
Мне данную небом родимую речь
И выучить тот непонятный язык,
К которому разум Твой ясный привык.
 
 
Я – тот, кто готов за Тебя умереть,
Принять на Суде раскалённую плеть
За те, за земные грешки и грехи —
За все посвящённые страсти стихи.
 
 
И я, опрокинутый в дьявольский ад,
Торжественен буду, спокоен и рад
Тому, что нелепою смертью своей
Я ключ Тебе отдал от райских дверей.
 
 
Пусть взгляд Твой увидеть при жизни не смог,
Успел написать лишь один эпилог,
Не дожил до нового пусть декабря…
Ты стала святою – я умер не зря!
 

2004

«Любовь и красное»

 
Великий красный цвет – прекрасные оттенки!..
При виде их стучит в висках живая кровь:
Мне даже ровный вид глухой кирпичной стенки
Напоминает страсть по имени любовь.
Я для неё живу и вижу в свете красном
Насыщенный теплом кругом царящий свет.
Я жив, покуда он питает жаром страстным
Моё цветенье – дар горячих юных лет.
 
 
Лица коснётся вскользь застенчивый румянец,
И ты всего на миг глаза опустишь вниз —
Но снова застит взгляд таинственный багрянец…
Всегда смотреть в упор отныне глаз девиз:
В глазах горит огонь, в глазах мерцает голод,
В глазах бушует страсть и плещется вино,
А сердце рвётся вон и бьётся, словно молот —
В нём Ватерлоо, Лейпциг и Бородино.
 
 
Когда его пронзит своим горящим видом
Предмет любви – так грудь насквозь пронзает меч —
Ни траур чёрных дум – то дань былым обидам,
Ни жёлтый страх – за то, что тяжело сберечь,
Ни жажда отомстить – в слепых, бесцветных пятнах,
Ни зависти чреда из злых зелёных снов
Не отвлекут тебя от чистых и приятных
Бушующих, живых, алеющих тонов.
 
 
Сгорая изнутри от пылкого цветенья,
Так хочется отдать любви всего себя:
Поджечь младую кровь без страха и сомненья,
Весь мир поджечь – чтоб он дотла сгорел, любя.
Так в чём причина? Как понять секрет сердечный?
Внутри сердец сокрыт единственный ответ:
Когда его опять вопрос встревожит вечный,
Задумайся о том, какой у крови цвет.
 

2005

«Напоследок»

 
Неужто ты, со мной прощаясь,
Уйдёшь так просто и легко,
И, безмятежно улыбаясь,
Исчезнешь где-то далеко?
Неужто ты не можешь нежно
Поцеловать меня хоть раз,
Чтоб я забыл о вихрях снежных
Твоих пустых, надменных фраз?
Прижмись ко мне, как будто в первый
Раз целоваться будешь ты.
Волненье прочь, забудь про нервы,
Жги за собою все мосты.
И наплевать на то, что мимо
Проходят тысячи людей —
Нам близость губ необходима,
И мы должны отдаться ей!
 

2003

Последний день семестра

«Сны»

 
Я восседаю на высоком троне,
В руках качаю точные весы;
Я царь, король, султан, монарх в законе,
Наместник Бога в тяжкие часы.
 
 
Я деспот, деспот с тысячью наложниц!
Но средь подвластных мне сердец и тел,
Средь сотен танцовщиц, певиц, художниц
Нет ни одной, которой бы хотел
 
 
В любви признаться, на коленях стоя,
Как жалкий, хилый и презренный раб…
Во мне скорбит Итака, плачет Троя,
Дымится Карфаген – о, как я слаб!
 
 
Я слаб в любви своей неразделённой,
Я слаб, я целиком подвластен ей,
И я живу, печалью утомлённый,
Мечтая удалиться в мир теней.
 
 
Но очень часто в сумерках, под вечер,
Я надеваю бедный, рваный плащ
И в предвкушенье долгожданной встречи
Спешу под сень лесных прохладных чащ.
 
 
В саду, где бьёт ключом исток прозрачный,
Вдали от ненавистного дворца,
Я прячусь средь листвы – угрюмый, мрачный,
Чтоб умолять всевышнего Творца
 
 
Позволить мне увидеть на мгновенье
Тот статный шаг, улыбку и глаза,
Чтоб мог пред ними пасть в благоговенье,
Чтоб из-под век упасть могла слеза.
 
 
Но Бог в ответ в лицо грозу бросает,
И тяжелы потоки, как свинец,
И молний свет мой скорбный дух терзает…
Я ухожу обратно во дворец.
 
 
Усталою, дрожащею рукою
Я кубок подношу к своим устам,
И, осушив его, спешу в покои
Чтоб ненадолго сном забыться там…
 
 
***
 
 
Я просыпаюсь. Сумрак предрассветный,
Тяжёлый воздух, клетка на окне,
Свод стен сырых и потолок бесцветный —
Все то, что хорошо знакомо мне.
 
 
Я снова закрываю взгляд рукою
И снова сновидения зову…
Я очень часто вижу в снах такое,
Что я мечтал бы видеть наяву.
 

2004

«Последний день семестра»

 
Я промучился полгода:
Голодал, не спал, влюблялся,
Погибал среди народа,
Тосковал – но я дождался!
И в последний день семестра,
Согревая сердце верой,
Я ищу средь нот оркестра
Ту, что станет лучшей мерой.
Я ищу такие звуки,
Чтоб в душе сложились счастьем,
Чтобы, взяв друг друга руки,
Мы развеяли ненастье,
Чтобы вера, та, что греет,
Оставалась с нами вечно.
Знаю я – удача реет
Над землёй дорогой млечной,
И, ступив на ту дорогу,
Мы придём на край Вселенной:
К света чистому порогу,
И к мечте, для нас нетленной…
Но смолкают тихо ноты
И гармонии убранство;
Музыкальные длинноты
Испаряются в пространство,
Тонкой струйкой утекая
В неба тёмную громаду,
Зыбкий путь к воротам рая
Оставляя нам в награду.
 

2003

«Тот, кто мне нужен»

 
Увы, я слаб. Я знаю эту слабость в лицо,
И имя ей – постылая лень.
Она вокруг меня сжимает плотно кольцо,
На жизнь бросая чёрную тень
Порывы страсти резкой раздувают пожар,
Воспламеняя сердце опять,
Но я впустую жгу свой пробудившийся дар,
Не в силах ничего предпринять.
 
 
И в полудрёме я лежу средь пыльной тоски,
Роняя на бумагу перо…
И в серых буднях жизни света нету ни зги —
Увы, моё преданье старо.
Но я бы мог всё изменить, пустив под откос
Нелепый и ненужный свой век.
Я приготовил свой ответ на вечный вопрос:
Мне нужен друг – другой человек.
 
 
Мне нужен тот, кто не сидит на месте один
И ждёт, когда придёт его срок;
Мне нужен тот, кто сам своей судьбы господин,
Кто честный, но азартный игрок;
Мне нужен тот, кто видит грань меж злом и добром,
Кому неведом страх и упрёк;
Мне нужен тот, кто щит и меч сражает пером,
Кто, разум холя, сердце сберёг;
 
 
Мне нужен тот, кто, выбрав свой единственный путь,
Сметёт любой забор и барьер,
Кто может рок случайный в рог бараний свернуть,
Кто может с места прыгнуть в карьер;
Кто не медали – честь повесил слева на грудь,
Прикрыв её простым сюртуком,
Всегда готовый настежь свой сюртук распахнуть,
Была бы только надобность в том;
 
 
Он должен быть поэтом, чтоб меня понимать,
И чтоб я мог его полюбить
Как брата, как отца, и как сестру, и как мать,
Чьи имена нельзя позабыть;
Чтоб утром, встав до самых первых из петухов,
Он крепко взял меня за грудки,
Сказав: «Пойдём на поиск новых рифм для стихов,
Достойных нашей славной строки»;
 
 
Чтоб шла толпой за нами вереница из муз:
Ведь он поэт – я тоже поэт!
Нас двое, он и я: мы нерушимый союз,
Мы вечный, идеальный дуэт;
Чтоб мы, чеканя шаг по спинам улиц кривых,
Смотрели на восход и закат,
Подмигивали стёклам окон вечнослепых,
И хором сочиняли трактат:
 
 
Трактат о всём насущном – жизни, смерти, любви,
О силе, скрытой в каждом из нас,
О ветхой старине и о манящей нови,
О смысле, незаметном подчас;
О том, что «эпилог» ещё не значит «конец»,
Пока кипит в артериях кровь,
О том, что унисон двух равноправных сердец
Из пепла возрождается вновь.
 

август 2004

«Времена и нравы»
(стихи о театре)

 
Мороз был дьявольский, и я собрался спать,
Но, объяснив мне, как я сильно ошибался,
Они отняли одеяло и кровать,
И приказали, чтоб я быстро одевался.
 
 
Надев поверх тулупа бабочку и фрак,
Я поспешил занять положенное место,
Вдохнул в себя кулисный гул и полумрак,
И пригрозил устроить полную фиесту.
 
 
И тут же занавес подняли до небес,
И я увидел тьму, а в ней мелькали лица.
Вот чёрт! Сломал-таки ребро проклятый бес! —
Ведь угораздило же так вчера напиться…
 
 
Но, стиснув зубы и уняв в коленях дрожь,
Я колоссальными усилиями воли
Отвел свой дикий взгляд от тех глумливых рож,
Сосредоточив разум в рамках главной роли.
 
 
Нас было много – мы играли как один,
Игрой друг друга бесконечно наслаждаясь;
Мы не жалели ни проплешин, ни седин,
Мы за искусство умирали, возрождаясь.
 
 
Из наших ртов валил клубами белый пар,
И мы орали не своими голосами.
Спектакль наш был похож на ядерный удар,
Мы все прекрасно понимали это сами.
 
 
Нам было жарко – с наших лиц струился пот,
И мы срывали пиджаки и телогрейки,
Но нас измучила игра высоких нот —
К концу шестого часа сели батарейки.
 
 
И, оступившись, с жутким грохотом упал
Я на глазах у многоярусного зала,
И подавился громких вздохом этот зал,
Но длань искусства путь к спасенью указала.
 
 
И я поднялся, допевая свой куплет,
Последней фразой разрывая в клочья души,
И мне в затылок пулей плюнул пистолет,
Своим последним словом занавес обрушив.
 
 
Не помню, как мы выползали на поклон,
И почему кричали все «Виват» и «Браво»,
И кошельки летели в нас со всех сторон…
О, времена, я обожаю ваши нравы!
 

2004

«Лицейский вальс»
(стихотворное прощание с Пушкинским лицеем №1500)

8

 
Миг расставанья настал.
Каждый сейчас одинок.
Шумом наполнился зал —
Это Последний звонок.
Здравствуй, Грядущее! Свет
Нам на дорогу пролей!
Мы же последний куплет
Вам посвящаем, Лицей!
 

9

 
Нас провожают с тобой
Все, кто ещё не ушел,
Нас ожидают с тобой
Тысячи жизненных школ.
И, поступив в институт,
Став на порядок взрослей,
Вспомним мы тяжкий наш труд,
Вспомним и этот Лицей.
 

10

 
Что ж ты молчишь, выпускник?
Где твоя пылкая речь?
Лоб почему-то поник,
Статность обрушилась с плеч,
Царствуют скорбь и печаль
В траурной позе твоей…
Просто мучительно жаль
Этот покинуть Лицей!
 

11

 
Жаль… Но иного пути
Не предоставят года:
Всем нам придётся уйти,
Раз – и уже навсегда.
Трель утихает… финал…
Сколько блестящих огней…
Хором – за всё, что он дал! —
Скажем: «Спасибо, Лицей!»
 

11 мая 2005

«Учителям»

 
Что учитель? Кто он и откуда,
И каков его жизненный путь?
Может – знаний ненужная груда,
Разменявшая разумом грудь,
Где нет места для чувств и для сердца,
Где нет места для чистой любви,
Где избыток солёного перца,
И ни капли горячей крови?
Для чего он всю жизнь, каждодневно,
Жжёт свой чистый и искренний дар,
Исступлённо, восторженно, гневно
В наши кубки льёт знаний нектар?
Он сжигает себя не напрасно:
Он во мраке горит, как костёр,
Грея Истину ярко и страстно
В тех, кто к пламени души простёр.
Он талант – он поклонник навеки
Дела света и дела добра.
Острый взгляд он не прячет под веки,
Его доблесть, как небо, стара:
Он сторонник классической чести,
Он готов за неё умереть,
Он не верит обманчивой лести —
Его ложь не способна согреть.
Силы, данные Богом для жизни,
Он готов положить на алтарь,
Людям, Небу, Царям и Отчизне
Клясться в вере, сжимая букварь.
Каждый миг ваш – во имя прогресса
И движения вверх и вперёд.
Что вам боль и мучения стресса? —
Ведь бессмертен ваш вечный черёд.
И герои грядущих столетий,
Окрылённые светлой мечтой,
И таланты из новых соцветий —
Это ваш монумент золотой.
И рождение нового века
Отмечает разумная сень
В День Учителя – День Человека,
Создающего завтрашний день.
 

2004