Kitabı oxu: «Я читаю твои мысли»

1

«Я всегда в отличной форме», – Кэтрин Форсис.

– Ты там скоро? – недовольно отозвалась Маша, постучав несколько раз по двери. Я точно была уверена в том, что она раздражена, даже просто услышав ее голос. Он всегда становится писклявым в эти моменты.

– Да! Надеваю майку, тебе бы не знать, – я показала средний палец двери.

– Как некрасиво, – театрально произнесла подруга, но, несомненно, это ее насмешило.

Спустя пару минут я уже была готова. Выйдя из кабинки туалета, я покрутилась перед Машей, которая сидела в углу, читая какой-то учебник. Вокруг нее были разбросаны наши рюкзаки.

– Ну? Как я выгляжу? – улыбнулась я, наклонив голову.

– Великолепно, – произнесли мы с ней одновременно.

– Перестань читать мои мысли, – Маша закатила глаза и, наконец, подошла ко мне.

В ответ я лишь невинно пожала плечами, как бы говоря «ничего не могу поделать».

Я подошла к зеркалу, чтобы причесаться, осматривая свой новый образ. Нашу школьную форму я не любила. Я вообще не любила то, что было у всех. Поэтому вместо военной формы в темно-зеленом цвете с множеством карманов, в которой сидит Маша, я надела свободные спортивные штаны с бабочкой на бедре и белую майку. Хотя правильнее ее будет назвать топом.

Я знала, что мне это простят. Также простят и удобные кроссовки, вместо высоких ботинок, хвост, вместо строгих косичек и немного макияжа.

Наш туалет в Школе был большим. Десять кабинок, зеркало на всю стену, раковины с автоматической подачей воды при приближении рук. Белый приятный свет, такая же белая плитка.

– Ну сколько еще! Скоро будет урок! – Маша подошла ко мне.

– Хорошо! Хорошо! Твое возмущение уже мне всю голову разорвало. Идем, – закончив, согласилась я.

Мы шли по просторным коридорам. Школа, так ее называет Адам, сделана внутри из дерева, покрытого лаком. На полу расстелены красные ковры, на стенах висят картины, которые никто никогда не рассматривает. Хотя беру свои слова обратно, вот тот чудак с красными волосами увлеченно залипает на «Моно-Лизу».

«Почему у нее нет бровей?» – подумал он.

Я закатила глаза, а ведь уже решила, что он как-то выделяется на фоне остальных. Но, оказалось, он такой же невежда, как и большинство в этой Школе.

Внутри это здание бесподобно. Иногда мне даже обидно от того, что другие ученики вынуждены ходить здесь в такой безвкусице. Но вот снаружи… Снаружи нашей школы нет. Никто не знает этого, но мы находимся под землей. Не знаю точно, насколько глубоко, но вроде как даже очень. Когда я узнала об этом, то сразу же сообщила Маше, а потом меня поймали, наказали и строго-настрого запретили сообщать кому-либо. Про подругу я не сказала, мало ли какие проблемы будут у нее из-за этого, но ее предупредила, чтобы молчала.

В этой школе мы не только учимся, но и живем, но почему-то не называем это место интернатом. Но если бы спросили меня, я бы дала непростительно грубое название этой дыре.

И так, сейчас у нас «Физическая подготовка к происшествиям плана А», если бы мы учились в нормальной школе, урок назывался бы «Физрой». Мы спустились на лифте еще на насколько этажей вниз и зашли с Машей в спортивный зал. Хотя, конечно, он тоже был не совсем спортзалом.

Из стен торчали шипы, в центре ринг, все в темно-синих цветах. Матов нет, защитного оборудования – тоже. Все травмы, которые мы получаем, остаются на нашей совести. На самой дальней стене висят самые разные оружия, от копий до пистолетов. Кстати, они висят без какого-либо замка.

Сейчас на ринге сражаются Боб и Аарон. Они часто соревнуются и почти всегда победителя нет. Боб обладает огромной силой, а Аарон – скоростью. Поэтому они либо разрушают ринг, либо переутомляются. Но наблюдать за ними одно удовольствие.

– Привет, мальчики! – крикнула им я.

«О боже, что она делает?!» – пронеслось в голове у Маши.

Я шуточно толкнула ее в бок, от чего она еще сильнее засмущалась. Я знала, что Аарон – ее тайная любовь. И хотя я узнала об этом при не самых лучших обстоятельствах, я полностью на ее стороне. А вот с тем, что парень ничего не знает, подруга не стремиться ничего делать.

Как по мне, Аарон – хороший парень. Мы знаем, что он китаец, но его настоящее имя он забыл, поэтому получил то, которое было удобным в наших краях. От неродной фамилии он отказался. Аарон сильный парень, добрый и всегда может меня развеселить. Я рада, что сдружилась с ним.

А вот Боб… Боб Мостафа меня иногда бесит. Он хороший друг. Великолепный. Парня привезли сюда прямо из Африки, ну, то есть, где она была раньше. Он выше многих ребят здесь, и сильнее – тоже. После того как я вступилась за него, когда над ним издевались за цвет кожи, он решил, что я – любовь всей его жизни, поэтому я уже сто раз пожалела о своем поступке.

Он тогда не мог ответить ребятам, но зато, когда его «прокачали», то уделал всех своих обидчиков. Его не боятся разве только те, кто обладает той же силой.

Оба парня повернулись на меня и замахали руками. Боб перепрыгнул ограждение и заключил меня в свои объятия. О боже! О чем он сейчас думает! Я вывернулась и отошла на несколько шагов:

– Кошмар! Уймись, наконец! Перестань грезить обо мне, как о девчонке с «Плейбоя», – я демонстративно вытерла руки о штаны.

– Эй, ты обещала, что не будешь читать мои мысли! – обиженно проговорил парень, хотя я знала, что он даже доволен, что мне довелось это услышать.

– Дурак! Ты бы еще громче думал! Такие мысли невозможно не читать.

Аарон, который стоял возле Маши, засмеялся, а подруга, увидев, что ему весело, заулыбалась следом. Я покрутила пальцем у виска, смотря на нее, и этим слегка подпортила ей настроение.

– Прости, Кэт, – чуть ли не прошептал Боб, на что я только закатила глаза.

– Снова не в форме? – раздался голос Дмитрия Подольского.

Это наш «физрук». Он ведет все виды физической подготовки от вида А до С, последний, тип Д, остался Ольге Ранней.

– Я всегда в отличной форме, – отозвалась я.

– Знаю, знаю.

Он гордо прошелся до другого конца спортзала и, прежде чем он нажал на одну из кнопок, я сказала:

– Ложитесь.

Наша четверка прижалась к полу, а через секунду над нами пронеслись шары с шипами. Другие ребята, стоявшие в разных концах зала, уставились на нас.

– Можно было и что-то поновее придумать, Дмитрий, – язвительно произнесла я, все еще лежа на полу. На самом деле, встать сейчас будет у меня бы не получилось, потому что Боб прижал меня своей рукой, воображая, какой он герой.

– Будет вам поновее, – кивнул учитель.

Раздался звонок. Пора начинать урок. Они все проходят однотипно. Разминка, новые приемы, отработка, растяжка. И так по кругу.

После душа наша четверка отправилась на уроки истории, затем языкознания, а потом на отработку своих навыков. Последний предмет – мой любимый.

Я всегда рада посидеть у директора в кабинете и поболтать с ним, ничего не делая. Уже много лет ничего не меняется, просто потому что никто не знает, как развивать мои силы дальше. Ведь никто не ожидал такого эффекта. И никто не смог его повторить. Поэтому да, на целую школу из тысячи подростков, я единственный обладатель дара чтения мыслей. И хотя все говорят, что у них нет больше нужного оборудования, чтобы повторить эксперимент, я случайно узнала, что на самом деле такой результат просто не был запланирован. А создавать еще одного, подобного мне, может быть опасным для целой страны.

А убивать меня тоже нельзя, потому что я великолепное оружие против другого государства.

Хотя бывают дни, когда меня раздражает то, что я стою на месте и никак не могу усилить или усовершенствовать свои способности. Слушая рассказы друзей, что нового происходило с ними на уроках, становится мучительным испытанием. В такие дни, как этот, например.

– Добрый день, Адам Ланский, – я зашла без стука к нему в кабинет.

– Рад снова тебя видеть, Кэтрин Форсис.

2

«Ты в порядке?» – Мария Петрова.

– Ты снова…

– Не в форме, – закончила я за него, садясь в кресло перед столом, – если каждый преподаватель продолжит мне это говорить, то я смогу заканчивать фразы без использования своих способностей.

Адам засмеялся.

– И так, чем мы сегодня займемся? – спросила я, – снова угадывать ваши мысли? Ну уж нет, я устала. Нет, серьезно, мне это надоело. Давайте попробуем что-то новое? Может чтение мыслей через стены?

– Мы пробовали, и ты отлично справилась, – напомнил преподаватель.

– А может теперь засунем вас под воду?

– Кэтрин, ты хочешь тренировать силы или мучить меня? – Адам сложил руки в замке.

– Ну хорошо, тогда, что? Нет, извините, но я устала. Все постоянно совершенствуют свои способности, одна я стою на месте. Иногда мне кажется, что у меня самая никчемная способность, – я устала провела рукой по лицу.

Да, именно поэтому мне нравились наши разговоры. Потому что я могла говорить то, что думаю, то, что никогда не скажу никому. Адам был со мной с самого начала. Ровно с того момента, когда меня принесли на операционный стол, и с тех пор постоянно сопровождает меня на жизненном пути. Он почти как отец, чуть больше девяти лет.

Странно, что я не только единственная со своим даром, но и единственная, кто абсолютно ничего не помнит из прошлого. Я знаю, что нам чистят мозги, но не полностью. Маша, Боб, Аарон – все они помнят немного из того, что происходило до того, как Школа их нашла. У многих уцелели даже самые ранние воспоминания. А вот у меня – ничего. Первое мое воспоминание – несколько часов перед операцией, операционный стол, крики, боль, иглы, врачи. А затем тренировки, школа и моя нынешняя жизнь.

Адам сказал, что для подобного эксперимента пришлось слишком сильно потревожить мой мозг, из-за чего он не смог сохранить воспоминания, а то, что все же уцелело – просто залегло на дно, потому что я больше в этой информации не нуждаюсь. Но это не так.

– Кэтрин, ты наше главное оружие против страны Б.

– Но я гожусь, разве что, только при переговорах. Кому нужно чтение мыслей, когда есть супер-сила, супер-ловкость, супер-зрение и супер-…

– Не все можно решить силой, – перебил меня Адам.

– Потому что в первую очередь должен работать мозг, я знаю, – я закатила глаза, – и все-таки, неужели для меня нет ничего нового?

«Скоро», – пронеслось в голове у Адама, но он не дал мысли развиться.

– Скоро? – переспросила я. Директор немного растерялся, но тут же вернул себе самообладание:

– Конечно, скоро. Наша страна активно готовится к наступлению. Пора уже решить и покончить с войной.

Война. В книгах и фильмах войну изображают по-разному, но на деле все по-другому. Эта война уже идет столетия, а началось все с двух некогда враждующих стран. Теперь эти две и остались, только объединили, а точнее захватили, другие. Таким образом, мир разделен на две державы примерно равные по силе. С названиями они явно не заморачивались: «А» и «Б». Но для них это не было важно.

Каждая считала, что вскоре захватит другую и будет единственной, но вот около ста лет, ничего не меняется. Уже даже нет открытых боевых действий, каждая чего-то выжидает, вынюхивает.

Так, например, наша страна создает поколение новых людей, изменяя им ДНК и гены, чтобы сделать супер-людей. Собственно, наша школа – лучшее и единственное доказательство, что у них получается.

– О чем думаешь, Кэтрин? – интересуется Адам.

– О нас, – директор выгнул бровь, – ну, о детях, которые здесь. Мы же все сироты, правда? Наверное, это грустно. Но я ничего не помню, поэтому и печалиться мне не из-за чего.

– Мы уже об этом говорили, – напомнил преподаватель.

– Да, – соглашаюсь, – но мы только и делаем, что говорим. А вот вам вопрос, было ли вам жаль, хотя бы одного ребенка? – затем поспешила добавить, – Не бойтесь, я не стану лезть вам в голову, поэтому можете спокойно врать.

– Кэтрин, никому нет дела до моей жалости, когда дело доходит до государственной важности, тебе необходимо это понимать.

– Вы правы, – я виновато опустила голову.

Я все-таки обманула его. Ему не жаль.

– Ну что там у тебя на занятиях? – поинтересовалась я у Маши.

Мы живем в одной комнате, чему я очень благодарна, не знаю, кто бы еще мог вытерпеть меня каждый день. А Маша терпит.

Подруга вышла из душа, надела уютную пижаму в розовато-серых цветах и села на свою кровать. Эту пижаму ей сшила я. Конечно, в Школе запрещены любые вещи из внешнего мира, потому что они якобы отвлекают нас от учебы и подготовки. У нас нет собственных компьютеров и телефонов, личных вещей или картинок, которые обычно клеят на стену.

Но, благодарите меня все, у них есть я. А значит, я могу узнать, где иголки и нитки, чтобы сшить одежду по вкусу, где еда повкуснее и многое другое.

– Ты не поверишь! Только не читай мысли, я хочу сама тебе сказать, – я согласно кивнула и прикусила губу. Маша просит меня об этом только в особых случаях, когда она действительно чему-то рада или огорчена. Я люблю ее как подругу и, безусловно, уважаю ее просьбу, – я смогла увидеть человека через стену толщиной сто метров! Представляешь?

– Где они нашли такую? – у меня полезли брови наверх. А затем я ощутила слабый укол зависти.

– Какая разница! Кэтрин! Ты не рада? – Маша сложила руки в замок и надула губу.

– Конечно, рада, – я слезла со своей кровати и кинулась ее обнимать, – ты большая молодец, Машка. Правда!

– А что там у тебя? – освободившись от моей хватки спросила подруга.

– Все, как обычно. Учимся, тренируемся, – отмахнулась я, – но знаешь, что удивительно? Адам подумал, что скоро я для чего-то понадоблюсь стране!

– Ничего себе! Он что-нибудь добавил?

– Не-а. Когда я спросила, он снова заладил о том, что скоро закончится война, все подходит к концу, а значит, что все мы понадобимся, но я уверена, что его «скоро» в голове было с другим подтекстом! Я это чувствую, понимаешь?

– Обалдеть! – выдохнула Маша, – нужно рассказать ребятам.

– Ты права, к тому же, они уже под дверью, – я ринулась к двери, запустила Боба и Аарона и тихо ее захлопнула.

– Добрый вечер, мальчики!

– Привет-привет! – притворно приторно сказал Аарон.

– Мы чуть не попались, пока шли к вам! – воскликнул Боб.

– Ты так каждый раз говоришь, – возразила Маша.

– Да, но в этот раз…

Я улыбалась, наблюдая за друзьями. Мне нравились наши ночные посиделки. Мне пришлось попотеть, чтобы заставить Адама хотя бы на секундочку подумать о кодах на наших дверях, которые позволят открыть их до назначенного времени. Это было около года назад, но с того дня мы то и дело ходим друг к другу в гости.

Не знаю, куда бы я себя дела, не будь меня этих троих. Да-да, даже Боба. Несмотря на то, что у него часто бесящие меня идеи и мысли на мой счет, он все равно мой друг. И я люблю его так же, как Машу и Аарона. Мы постоянно друг друга поддерживаем, помогаем.

С самого первого для, когда мы сидели вместе, ожидая очереди на обследование, мы старались подбодрить друг друга, хотя не знали, что именно нас ждет. Как сильно наши жизни будут испорчены и как сильно нас изменят на операционном столе. Как нас там сломают.

– Эй, Кэт! О чем задумалась? – Боб позвал меня.

– Да так, – я сжала пальцы в кулак так, чтобы ногти впились в кожу. Это успокаивает меня и дает собраться.

Я подошла к компании и села рядом, подключаясь к разговору.

«Ты в порядке?» – спросила Маша мысленно.

Я кивнула в ответ.

3

«ДОБРОЕ УТРО, НАШИМ ШКОЛЬНИКАМ!» – школьный будильник.

Уже за полночь. Аарон с Бобом улеглись на кровати Маши «валетом», а подруга села ко мне.

– И все-таки, как ты думаешь, что именно «скоро»? – задала она вопрос.

– Без понятия, – пожимаю плечами, – интересно, когда именно это «скоро» начнется!

– Да-а, – протянула она, – эй, ты же знаешь, что я всегда буду рядом?

Она заключила меня в объятия и поцеловала в макушку.

– Конечно, знаю, как и я буду рядом с тобой.

Мы улеглись спать, немного побаловались, перетягивая одеяло, но затем я почувствовала, что мысли Маши растворились. Она уснула. Удивительно, как я могу использовать свой дар. И, если честно, он мне нравиться, пускай в военное время больше ценятся сила и ловкость, ну или хотя бы способность высоко прыгать.

Поэтому, например, способности моих друзей требуют постоянной тренировки и поддержки их состояния. Эти силы их изменили. Я помню, как сначала на нас ставили опыты и пытались определить, какие силы нам подойдут. А еще я помню первый день, когда мы только встретились.

– Привет, что ты тут делаешь? – спросила меня девочка.

– То же, что и ты, – грубо среагировала я.

Девочка свесила ноги с лавочки, я видела, как она жмет свое платье. На самом деле, перед ней я видела уже несколько таких же. Они все шли, шли и шли, а вот я, хотя и пришла первой, еще не заходила в тот кабинет.

Сначала я плакала и вырывалась, но затем отвлеклась на других детей и стала успокаивать их, и мои страхи ушли на второй план. Почему-то я чувствовала, как сильно им нужна моя поддержка.

– Сколько тебе лет? – я поинтересовалась.

– Десять, – всхлипывая, ответила она.

– И мне.

Здесь практически всем было десять. Ну, иногда были дети постарше. Реже – младше. Наверное, десять это было какое-то особенное число, подумала я.

Спустя пару минут зашли два мальчика. Не понимаю, как они оказались в компании друг друга: один явно из бывшего Китая – глаза узкие, миловидное личико и при разговоре постоянно вставляет слова, похожие на китайские; другой – высокий и коротко стриженный, он из Африки – это понятно по цвету кожи.

Парни смеялись и толкались, а затем, увидев нас, подошли ближе:

– Эй, как у вас тут дела? – спросил китаец.

– Чего вам надо? – я встала и сложила руки в замок.

– Мы просто подружиться хотели!

– Вы знаете, что там за дверью? – африканец указал в сторону двери. В этой комнате их было всего две: в какую все заходят, и из которой пока еще никто не вышел. Белый пол из плитки, стены и потолок покрашены белым. Вдоль стен стоят лавочки. Когда я только пришла сюда, они были заполнены детьми, а сейчас здесь только наша четверка.

– Это последние на сегодня! – крикнули из входной двери.

– Мы не знаем, что там, – пропищала девчонка, – но оттуда еще никто не выходил, – а потом она заплакала.

Я устала закатила глаза и принялась ее успокаивать, лишь бы не слышать больше этих криков. Я устала. Парни сели перед ней на корточки и стали говорить один за другим:

– Эй, ты чего!

– Они же вроде хорошие!

– Да-да, смотри, спасли детей без родителей!

– Теперь мы будем вместе здесь!

– А хочешь, мы пойдем с тобой?

– Туда заходят по одному, – предупредила я, – так что не надо лгать.

– А мы возьмем и зайдем все вместе! – закричал здоровяк.

Неожиданно дверь раскрылась и, о боже, их действительно пропустили всех троих. А я осталась одна. Я сжалась в углу от разочарования, щипала ноги, чтобы не заплакать, грызла ногти, пытаясь отвлечься. Наконец, самообладание закончилось, и я стала бить своими кулачками по двери, кричать и плакать. Плакать так сильно, что в какой-то момент мне стало тяжело дышать.

Не уверена, сколько прошло времени, прежде чем дверь снова открылась, но, когда я увидела высокого человека крепкого телосложения в медицинской маске и квадратных очках, я не на шутку испугалась. Если бы не знала, что будет дальше, ни за что бы не поверила, что он доктор. Похож на воина.

Меня принесли на операционный стол, а дальше…

Я сжала кулаки, чтобы прогнать те воспоминания. Как ужасно осознавать, что я единственная, кто это помнит. Остальные верят, что это была безболезненная процедура. Правильнее сказать, что помню об этом не я, а люди, которые со мной работали, а я прочитала их мысли. Вот теперь и разделяю их воспоминания о себе. Конечно, я рассказала об этом друзьям, но они не могут почувствовать то, что чувствовала я, поэтому они просто попытались успокоить меня. Но мне не нужно это спокойствие. Мне нужно, чтобы меня поняли.

– Петрова, ты совсем обалдела?! – закричала я утром.

Я проснулась от того, что рухнула на пол со своей же кровати, на которой разлеглась Машка.

– Не орите! – простонал Аарон.

– Я тебе сейчас по-не-ору! – я встала и направилась к нему. Он тут же вскочил и поднял руки в примирительном жесте. Я показала ему язык. До подъема оставалось еще полчаса, но нужно успеть помочь ребятам добраться до их комнаты. За наши ночные посиделки мы расплачиваемся сном.

Маша просканировала коридоры и, когда перечислила в каком углу стоит охранник, скомандовала парням бежать. Боб отправил мне воздушный поцелуй перед уходом, а я нарочито мило улыбнулась и помахала ему рукой. Аарон подмигнул Машке, от чего она снова покраснела.

– Ну все, успокойся, а то будешь как помидор, – я взяла подругу за руку и оттащила от двери.

– Эх, Кэтрин, как же понять, нравлюсь я ему или нет? – она села на свою кровать и подперла голову кулаком.

– Например, просто спросить, – я пожала плечами.

– А если это разрушит нашу дружбу?

– Ну, Боб каждый день твердит, что любит меня, однако он все еще с нами, – возразила я.

– Да, но это другое!

– Машка, не дури. Мы дружим уже девять лет. Нам с тобой по девятнадцать! Мы взрослые люди, по современным меркам, так что перестань бояться этих оболтусов.

– А что, если он считает меня слишком маленькой?

Я посмотрела на нее с выражением лица «Это что еще за новая отмазка?!»

– Маша! Ау! Он не какой-нибудь старый дед. Ему Двадцать один всего лишь! Повторяю! Боба это тоже не смущает!

– Прицепилась ты со своим Бобом, – она игриво закатила глаза.

– Машка, у нас еще есть десять минут, прошу тебя, дай поспать. Я обещаю, мы что-нибудь придумаем. Ну, или, наконец, ты разрешишь мне покопаться у него в голове.

– Нет, не надо.

– Хорошо, тогда спокойной ночи, – и накрылась одеялом с головой.

Однако поспать мне не удалось. Машка буквально кричала в своих мыслях об Аароне. Но я решила, что не буду ее смущать, поэтому продолжила лежать, ожидая звонка подъема.

Три

Два

Один

– ДОБРОЕ УТРО, НАШИМ ШКОЛЬНИКАМ! – раздалось в громкоговорителях, а затем прозвенел ужасный звонок.

4

«Боже, я сейчас разобью свою голову о стену!» – ученик Школы.

Я сидела за партой с Машей. На мне был вчерашний костюм. Сейчас 6:55, а значит, через пять минут начнется урок. Ольга Ранняя уже сидит за своим столом и оглядывает присутствующих.

Она думает над тем, в какие пары нас сегодня расставить, и я поворачиваюсь и шепчу Машке хорошие новости:

– Сегодня ты с Аароном.

– Что?! – в ее глазах был страх и ужас, но я-то прочитала, что на самом деле она безумно рада.

– Да ладно тебе, это отличный шанс! – я легонько толкнула ее плечом.

– Шанс на что? Кэтрин, мы вообще-то на уроке!

– Да, но ты сама знаешь, как Ольга одобряет спонтанные поцелуи.

– Если они заканчиваются обезоруживанием противника, – фыркнула Петрова.

– Так обезоружь нашего Аарончика! – я засмеялась, чем привлекла внимание Ольги Ранней. И хотя фактически урок не начался… А стоп. Теперь это не имеет значение, так как раздался звонок.

– Всем тихо! – раздался голос преподавательницы.

Ольга была их тех учителей, которых уважаешь не за то, что они «на одной ноге со школьниками», а за то, как они ведут себя, как держатся и за их уважительное отношение. Внешний вид у нее серьезный. Женщина еще несколько лет назад постриглась на лысо и с того времени поддерживает «такую длину». У нее всегда хмурое лицо, она одета строго по форме. Даже глаза у нее не выдают никаких эмоций – они серые, как будто пустые.

Говорят, она раньше была государственным шпионом. Сейчас уже сложно разобрать за какой страной и для кого она выслеживала, все эти понятия уже давно стерты, но Ольга Ранняя иногда рассказывает о событиях того времени, произошедших с ней и ее командой.

Когда мы впервые пришли к ней на урок, то есть год назад (именно тогда началась подготовка к происшествиям типа Д), то не поверили, что она может преподавать… то, что преподает. Если честно, то мы были в шоке и от самих уроков, поэтому правильнее сказать, что большую половину того дня мы проходили с открытыми от удивления ртами.

Наша группа развернулась к Ольге и затаила дыхание. Все ожидали задания, боясь пошевелиться. Но чего они ждут? Сегодня пятница, значит простое соблазнение в разговоре. Мы с Машкой давно выучили ее график, а затем поделились информацией с Аароном и Бобом.

Дальше была скучная часть, где Ольга рассказывала основные правила, такие как «никаких угроз», «не использовать оружие», «не обращаться за посторонней помощью», а потом стала делить нас на пары. Как я и сказала, Петровой достался Аарон. Он уверено подал ей руку и повел к первому столу, помогая сесть за стол.

«Боже, боже, боже!!!!!» – только и было в голове у подруги.

Я подмигнула ей и улыбнулась, показывая, что рядом.

– Кэтрин Форсис и Филипп Мартен.

Я опешила, потому что обычно знала заранее, кого мне дадут в пару, но сегодня отвлеклась. Я стала озираться по сторонам, пытаясь отыскать этого Филиппа, но тут за спиной раздался низкий голос:

– Доброе утро, Кэтрин Форсис.

– А это ты! – я повернулась к нему и положила свою руку на его. Он также довел меня до стола.

Еще несколько минут, мы ждали оглашения оставшихся пар. Боб достался какой-то зубриле, надеюсь, его мозг от этого не взорвется.

– Какая у тебя сила? – спросила я, желая начать разговор.

– Супер-скорость, – ответил Филипп.

– Врешь, ты высоко прыгаешь, – я сложила руки в замок и подняла бровь.

– Ну, хорошо, ты права, – тут же согласился парень, – я хотел тебя проверить.

Филипп провел рукой по своим черным кудряшкам и наморщил вздёрнутый нос, показывая тем самым, что не собирается так легко верить в мои силы.

Конечно, оно и понятно. На самом деле в Школе все еще остаются даже те, кому не известна моя уникальная способность. Это еще раз демонстрирует, насколько наша Школа большая или то, как Адам пытается скрыть меня. Еще, к тому же, просто есть умники, вроде Филиппа, которые «прочитали кучу книг, и ни в одной нет подтверждения возможности этого дара». Но я стою прямо перед ними. Какое еще доказательство они требуют?

– Ну, тогда начнем? – предложила я.

– Так официально? – вдруг опешил Мартен.

– А что, я тебя уже засмущала? – я громко засмеялась.

– Не-а, – он закатил глаза.

Суть задания заключается в том, что мы должны вытащить оружие соперника без применения силы, а использовать для этого наши языки (в том плане, что разговаривать) и обаяние. Сложность заключается в том, что каждый уже в курсе об этом и сложнее покупаются на тупые разводы, но от этого становиться только интереснее.

Ольга Ранняя постоянно твердит, что хитрость – залог успеха. «Если не хочешь работать сама, найди того, кто будет это делать; если не хочешь ему платить – обхитри дурака». На ее занятиях интересно: мы пробуем различные виды танцев, учим традиции, свойственные прежним странам. Ну и конечно, сегодняшний урок и ему подобные. Ольга дает им названия цифрами, но мы в четверке называем их «соблазнением в разговорах».

Кстати, Ольге на самом деле нравиться, когда что-то выходит из-под контроля в романтическом ключе, думаю именно поэтому она и поставила Аарона в пару с Машей. Хотя прямо она об этом не думает.

«Если она сейчас поцелует меня в щеку, то я поверю, что она умеет читать мысли», – пронеслась мысль Филиппа.

Я раздраженно на него посмотрела, а он по-прежнему глупо улыбался. Целовать его, даже в щеку, не хотелось абсолютно, но никто до этого не пытался меня вывести из себя таким образом, так что мне стало интересно.

Я уверена почти на сто процентов, что Филипп умнее, чем кажется, и что парень что-то задумал. Именно поэтому я не собираюсь просто так подыгрывать ему в этом глупом разводе. Нужно капнуть глубже и посмотреть не на текущие мысли, а на более длительные. Этим я и занялась.

Как я и предполагала, в глубинах его плоского разума были вещи отвратительнее, чем заставить меня его поцеловать таким образом. Он как раз вспоминал свой недавний разговор с друзьями.

«Спорим я заставлю ее поцеловать меня прямо в губы?» – задал вопрос Филипп.

«Это сделает любой, кто хоть немного красивее Боба!» – засмеялись парни.

Они стояли где-то в коридорах школы и обсуждали меня.

«Не, ладно, хорош! Мы с ней переспим! Тогда договор?» – предложил Филипп.

«Договор!» – ответили другие.

Меня вернуло в реальность. По моим ощущениям прошло хотя бы пять минут, но оказалось, что я отсутствовала только мгновение. Ну, что ж, Филипп Мартен, тебе сейчас достанется.

Я потянулась к нему за поцелуем, но затем резко перевела взгляд на губы. Парень опешил и нахмурился, но я оперлась руками на его плечи и повалила прямо на спинку стула, успев достав его кинжал до падения и выставив его у шеи Филиппа.

Десятки глаз уставились на нас: я все сделала великолепно, но сейчас буквально сидела на нем сверху. Положение было неприятное, поэтому я поспешила встать.

– Если ты еще раз подумаешь обо мне в таком ключе, я отрежу тебе яйца! – я надавила его кинжал на горло, – и своим друзьям передай.

Филипп поджал губы, словно обиделся на меня, но я уже не хотела иметь с ним никаких дел. Ольга, как всегда, похвалила меня, отметив, что каждый раз я придумываю новые методы. Но это не совсем моя заслуга – преподавательница сама каждый раз сажает ко мне новых придурков.

А я же могла поцеловать его по-настоящему! Я злилась, злилась, злилась. Кратко кивнув и поблагодарив учительницу, я направилась к своей парте. Внутри меня кипел гнев. И много таких болванов, кто думает обо мне также? Почему я упустила это из виду? Нужно было быть внимательнее и слушать мысли других чаще!

Я сжала кулаки, ногти вонзились в кожу приятной болью. Однако сейчас это мне совсем не помогало. Мне так хотелось что-нибудь сломать.

– Ай! – раздался голос кого-то из класса.

– Что такое?! – кто-то закричал.

– Боже, я сейчас разобью свою голову о стену! – застонал третий.

Крики и стоны продолжались, затем прозвучала сигнализация. Боли головы не было только у меня из присутствующих. И по всем законам природы, это может означать только одну из двух вещей: либо у меня антидот, либо я… источник этой боли?

5

«Этого нельзя больше допустить», – Адам Ланский.

Я помню удивление и ужас Адама, когда он услышал эти слова: «Кажется, она умеет читать мысли». А получилось все так.

После первого дня в Школе в течение месяца нас всех проверяют и изучают, берут тысячи разных анализов, заставляют пройти кучу тестов. Кто-то определяется с силой быстрее, кто-то дольше, но так или иначе у всех есть не больше месяца для этого.

Меня клали на операционный стол кучу раз, потом я даже перестала кричать, но все не говорили о моем возможном будущем. Машка, как удачно, что нас поселили вместе, знала, что через три или четыре дня ей проведут операцию, и она сможет видеть сквозь стены. Точнее, она будет больше ориентироваться на тепло предметов, но так или иначе «силу можно развивать». Боб, так звали того африканца, уже пил какие-то добавки, чтобы уменьшить сложность операции по увеличению силы. А Аарону подключали какие-то провода во время занятий по бегу.