Kitabı oxu: «Негаснущее пламя вечности»

Şrift:

Эту книгу я посвящаю Ивану.
Пусть в твоём сердце всегда пылает негаснущее пламя, которое пронесёт любовь через вечность!

Все описанные в книге события, персонажи и организации вымышлены. Любые совпадения с реальными ситуациями, людьми или организациями являются случайными.
Приятного чтения, дорогой читатель!

Тот самый перевал

Эпизод 1
Душою я на Кольском полуострове

Как сейчас, встают перед моим взором горы Хибины, снежные равнины, почти замёрзшие реки с небольшими проталинами и огромные пушистые сугробы. С замиранием сердца я охватываю взглядом все открывающиеся мне просторы.

И везде белый и колкий снег, да такой, что по нему не пробраться пешком. С прочищенной дороги сугробы возвышаются над человеком величественными горами.

Ветер. Он то накатывает порывами, то стихает, и тогда становится теплее. Иногда ветер подхватывает пригоршню снега и с силой бросает мне в лицо. От таких проказ погоды хочется закрыть глаза ладонями и остановиться, но нужно идти вперёд.

И снова белая сияющая пустыня. Кажется, что вокруг никого и ты один… Из неживого – кристаллы снега, камни, небо и солнце, которое согревает лучами лицо и тело, а иногда и обжигает. Глазки-бусинки наблюдают за путниками. Дикие звери оценивают, стоит ли подходить ближе, или лучше остаться в стороне, где безопаснее. Тут и там видны тропки из следов любопытного беляка, но стоит оглянуться, как ветер выравнивает поверхность, сметая снег в позёмку. А здесь таился песец: на снегу возле камня остался отпечаток его хвоста.

Везде царят тишина и покой.

На первый взгляд жизнь в тундре кажется неспешной и размеренной. Однако если присмотреться внимательнее, то можно увидеть, как в период оттепели со стремительной скоростью снуют туда-сюда по своим делам всевозможные букашки, птицы, звери. Все стараются сделать запасы на зиму, нагулять жир. В период холодов многие живые создания впадают в спячку, остальным же приходится суетливо искать себе пропитание, чтобы не замёрзнуть окончательно.

Времена года быстро сменяют друг друга, жизнь кипит, всё идёт своим чередом. Тундра жужжит, дышат её лёгкие, стучит её живое сердце.

Эпизод 2
Опасный поворот дел

– Шустрее, шустрее!

– Да, мы уж скоро…

– Я ботинок не успел надеть.

– А где мой подшлемник?

– Через пять минут сбор у крыльца, – пробасил дородный мужчина, поправляя синий спортивный комбинезон. – Опоздавших не жду!

Слышалось только усердное сопение, пыхтение и звуки застёгиваемой второпях одежды.

Инструктаж, как это часто бывает, затянулся. В предвкушении грядущего путешествия на снегоходах люди переминались с ноги на ногу, вертели по сторонам головами, перешёптывались. Наконец нас подвели к технике, и…

* * *

Еле поспевая за инструктором, вся группа делала первый крутой поворот. Снегоход сначала плохо слушался, но вскоре я сумел усмирить его.

Трасса была не очень сложная. Всей группе предстояло сначала проехать по лесу, петляя, огибая ели и сосны, затем пересечь равнину, подняться немного в гору, преодолеть перевал и выехать к станции МЧС.

Инструктор гнал и гнал вперёд, не жалея нас, а дорога становилась тяжелее. Сначала на пути нам попадались редкие и тоненькие деревца, но чем дальше мы отъезжали от базы, тем больше встречалось могучих, плотно стоящих деревьев. Их сложно объезжать на большой скорости, но вся команда из тринадцати человек, двигающаяся на десяти машинах-снегоходах, справлялась.

А дорога продолжала петлять.

Наконец лес стал редеть, и я выехал на равнину. Меня поразил открывшийся вид. Хибины блистали в лучах солнца. Горы окружали нас со всех сторон. Вершины были полностью окутаны снегом, а ниже виднелись тёмные пики, расщелины и выступы. Дальше простиралось плато, покрытое плотно слежавшимся снегом, но мой взгляд неизменно возвращался к горам. Они нависали, но не давили. Горные массивы величественно и горделиво возвышались над нами, показывая свою красоту и могущество. Они были хозяевами этого места, могли наслать беду или спасти – всё зависело от поведения человека: смог ли он завоевать их расположение.

Облачка на небе то появлялись, цепляясь за гору, то вновь исчезали, и тогда небо оставалось лазурным, ясным. Снег искрился и переливался на свету, а когда тучка надвигалась на солнце, он становился тёмным и серым.

Инструктор сбавил ход и стал осматриваться. Изрядно выдохшаяся группа приблизилась к нему. Все заглушили двигатели и остановились.

– После равнины будет несложный для преодоления перевал, но лучше держитесь за мной в одну линию! – велел инструктор.

– М-да…

– Уф… – раздались вздохи.

* * *

– Нет, ну вы посмотрите только! Надо же почти влететь в дерево, перевернуться, да ещё так ухмыляться! – негодовал инструктор. – И надо же, цел остался!

– Мужики, взяли раз, взяли два… – кряхтя от натуги, командовал Борис, вытаскивая с остальной командой крепко застрявший в сугробе снегоход.

– Ай, ну что ж вы так резко-то?! Не тяните… – забурчал Денис.

Успешно вытащив снегоход Семёна, раскрасневшиеся мужчины снова подошли к своим железным коням. Предстояло долгое приключение. Инструктор ещё какое-то время ворчал на Семёна, но, убедившись, что всё в порядке и с водителем, и со снегоходом, успокоился и затих.

Итак, путь продолжался.

* * *

Равнина начала приобретать сначала небольшой, потом всё более ощутимый наклон. Облака, сперва казавшиеся безобидными, теперь стали наливаться свинцовым оттенком и заволокли всё небо.

Мы приближались к перевалу.

Инструктор давил на газ всё сильнее и время от времени посматривал за хвостом колонны. Часто водители не справлялись с управлением, и снегоходы глохли.

Я старался не отставать. Семёна поставили первым после инструктора, чтобы он не лихачил и не съезжал с пути, неуправляемо заходя в вираж.

Семёну на самом деле приходилось трудно. Во-первых, он ехал впереди всех, а значит, не должен был отставать. Во-вторых, парень никак не мог привыкнуть к управлению снегоходом – к сопротивлению руля при повороте, к силе нажима на газ. Но он старался, хотя многие, в том числе инструктор, считали такое поведение нарочитым глумлением.

Подъём всё возрастал. Погода тоже подбрасывала сюрпризы. Поднялся ветер, пошёл небольшой снег. Через несколько минут езды порывы ветра стали так сильны, что им уже было трудно сопротивляться.

Но мы продолжали ехать вперёд. Ветер с неистовой силой швырял нам в лицо клочья снега и камни из-под гусениц снегоходов. Я с трудом мог различить спину Семёна, за которым ехал. Он то поднимался на небольших кочках, то утопал в метели.

Мы достигли перевала, о котором с таким энтузиазмом говорил инструктор. По его словам, это самый спокойный перевал в Хибинах. Но…

* * *

Ветер хлестал в лицо с удвоенной силой. Из-за него накатывали слёзы. На картах этот перевал был обозначен зелёным цветом, то есть он считался лёгким для преодоления.

– Ну метёт… – озадаченно проговорил инструктор на очередной остановке. – Ну что поделать… Двигаемся дальше.

– Может, всё-таки не будем штурмовать этот перевал? – неуверенно предложил Семён. – Я опять не справлюсь с управлением…

Кто-то из группы кисло улыбнулся. Инструктор принял очень решительный вид, и ни у кого не возникло желания с ним спорить.

– Что ж… – вздохнул Семён и взобрался на свой снегоход.

Инструктор, как и положено, тронулся с места первым, за ним стартовал Семён, потом я с остальной командой.

Перевал страшил непроглядной пеленой из снега и камней, которые с огромной силой швырял во все стороны ветер. Мы ещё только подъезжали, а уже слышались завывания и закладывало уши.

«Не к добру всё это», – подумал я.

* * *

Ветер бросал мне в лицо колкие комья снега, перемешанные с мелкими камнями. Какое-то время я не мог разглядеть ни инструктора, ни Семёна, но вдруг заметил красную шапку. Сердце радостно заколотилось: «Не отстал», – подумал я.

Мы уже довольно долго ехали по этому жуткому перевалу. Видимость была практически нулевой. Я то терял, то вновь находил среди белой пелены очертания фигуры Семёна и следовал за ним.

Вслепую, как новорождённые котята, мы двигались очень медленно. Непогода бушевала. Казалось, мы были в пути уже многие часы и даже дни… но, посмотрев на время, я замечал, что прошло лишь несколько десятков минут.

Забрала шлемов перестали спасать. При сильных порывах ветра они открывались, и в лицо уже привычно летели камушки и кусочки льда. Ветер то накатывал вихрем, пытаясь выбить людей со снегохода, то отпускал, но видимость от этого лучше не становилась.

Я прибавил газу после очередного порыва. «Давно что-то не видно шапки Семёна», – мелькнула беспокойная мысль.

Через какое-то время я догнал инструктора. Тот стоял в задумчивости.

– Кажется, Семён опять отстал! – крикнул я после того как заглушил мотор.

– Мы давно уже двигаемся по кругу, – отозвался инструктор, – ему негде было потеряться.

– А где Виктор? – крикнул из-за моей спины Денис.

– Он только что ехал за мной, – пробасил здоровяк Андрей. – Я его в зеркале заднего вида видел, а сейчас не вижу! – Перепроверив, он вздохнул.

– Что-то мне это не нравится, – проговорил инструктор. – Уже двоих мы где-то потеряли… Надо возвращаться.

– Но как мы поймём, в какую сторону нам ехать? – снова подал голос Денис.

– У меня есть компас, – усмехнулся инструктор. – До базы мы точно доберёмся.

Послышались одобрительные возгласы.

– Или нет… – оборвал сам себя инструктор.

Стрелка компаса беспорядочно крутилась вокруг своей оси. Я машинально достал из кармана телефон и взглянул на экран. Почему-то устройство было выключено и никак не включалось.

Оказалось, что у всех членов команды такая проблема.

– Тогда нам нужно оставаться на месте и подождать, пока придёт помощь. Ну и когда стихнет метель, – задумчиво сказал Денис.

Прошло лишь несколько минут, а все уже замёрзли и принялись роптать. Сильный ветер не переставал хлестать по лицу и продувал насквозь наши тонкие костюмы. К тому же на горизонте сквозь плотную стену туч вроде бы начало проглядывать солнце.

Команда совместно решила: часть поедет в сторону солнца за помощью, остальные же останутся на месте.

На лице инструктора проступали то паника, то самоуверенность.

– С места не сходить! – крикнул он оставшимся.

Мы с Денисом и инструктором помчались за помощью.

* * *

Метель только усилилась. Я смотрел то вперёд, то в зеркала, и старался подстроить скорость так, чтобы успевать за инструктором, но чтобы и Денис не отстал.

После очередного порыва ветра я заметил, что Денис исчез. Сделав несколько попыток подать инструктору знак, я всё-таки догнал его транспорт.

Каково же было моё удивление, когда я обнаружил, что сиденье снегохода пустует!

* * *

Я остался один в этой буре из снега и камней. «Надо ехать дальше…» Внезапно на меня начал накатывать сон, ноги становились тяжёлыми и словно ватными. Перед глазами поплыли круги.

Я медленно падал в какую-то тёмную, тягучую и холодную бездну.

Эпизод 3
Ох уж этот Кольский полуостров!

– Тымэшк, взгляни, что нашёл! – раздался ещё не совсем окрепший мальчишеский голос.

– Рыг, не мешай, – отозвался мужской басок.

– Брат, ну посмотри же, что я нашёл!

– Вот диво-то какое… – Оба склонились над предметом.

На камне что-то сверкало, переливалось на солнце. Это походило на браслет с круглым камешком посередине, но от него исходил странный ритмичный стук.

– Что это?

– Не тронь, Рыг! – пробасил Тымэшк. – Отнесём нойде. Он определит духа этой вещи и её хозяина.

– Тымэшк, глянь, под камнями что-то шевелится…

– И впрямь…

Саамы подошли ближе, аккуратно ступая по мху.

– Неужто зверь большой? – удивился Тымэшк.

– Ох, это же рука человека видна… – пролепетал Рыг. – Погляди, Тымэшк.

* * *

Стояла тишина. Я приоткрыл глаза и сразу зажмурился. Яркий свет обжёг меня. Глаза увлажнились, и я их закрыл. Детали всё равно не увидел.

Так я пролежал какое-то время, пока до меня вдруг не стали долетать слабые звуки. Сначала была какофония, затем я чётко выделил два голоса: глухой, гортанный, явно принадлежащий пожилому человеку, и юношеский, бойкий и звонкий.

Снова слышать голоса людей было приятно. Но собеседники говорили на незнакомом мне языке, или я просто не мог их расслышать, понять. Интонация, с которой они произносили слова, была доброжелательной, а кроме того в ней слышались нотки любопытства и беспокойства.

После долгой глухоты у меня болели уши и голова. Я снова попытался открыть глаза… На сей раз это удалось сделать с меньшими усилиями. Голова уже не так кружилась, и я смог рассмотреть окружающую обстановку.

Я лежал на мягких звериных шкурах. Пушистый мех щекотал руки и шею. С усилием я приподнял голову и только сейчас увидел в потолке дыру. Через неё были различимы неспешно проплывающие облака и лучи солнца, которые играли на моей руке. Видимо, оно светило мне в глаза, и от этого я проснулся. Стены комнаты были сильно наклонены и подпирались жердями, сходившимися в центре отверстия в потолке. «А может, это и не комната… – подумал я. – Очень уж похоже на шалаш».

Голоса стали отдаляться и, наконец, стихли.

Я поразмышлял ещё какое-то время, но, так и не разгадав, где же я всё-таки нахожусь, вновь закрыл глаза и погрузился в глубокий сон.

* * *

Проснулся я от того, что кто-то легонько тряс меня за плечо. Открыв глаза, я увидел сидевшего рядом со мной пожилого человека.

Мужчина был одет в серую рубаху с высоким воротником-стойкой, пройма и горловина которой были искусно украшены разноцветными лоскутами и бисером. Широко посаженные светло-серые глаза выражали доброжелательность, но в то же время в них можно было различить и тревогу. На большом, выступающем вперёд лбу мужчины появилась едва заметная складка, когда он заметил, что я проснулся.

Я попытался приподняться, при этом несколько раз охнув от боли. Наконец мне удалось сесть.

– Здравствуйте, – как можно дружелюбнее сказал я.

Мужчина что-то ответил мне довольно тихим, приятным голосом.

– Извините, но я не разобрал или не расслышал, – в замешательстве произнёс я.

Мужчина повторил свои слова громче и несколько раз, но, к большому сожалению, безрезультатно.

– Кажется, мы друг друга не понимаем, – вздохнул я.

– Ты не понимать меня, но я понимать тебя, – ответил он на ломаном русском.

Приободрившись, я засыпал его вопросами:

– Кто вы?.. Как вас зовут?.. Где я?..

На этом поток моих вопросов был прерван укоризненным взглядом старика. Похлопав меня по плечу, он лишь сказал:

– Спать.

Мужчина поднялся и неспешной походкой вышел.

Я остался один. От нечего делать мой взгляд начал блуждать по шалашу и снова остановился на дыре в потолке. Яркие солнечные лучи проходили сквозь неё столбиком.

Вдруг световой столбик моргнул, как будто его кто-то заслонил собой, и я заметил, что в шалаш влетела ярко-жёлтая бабочка. Она порхала, кружилась и нежилась в лучах тёплого солнца. «Стоп. Тёплого? Я же только что ехал на снегоходе…»

Тут мои мысли смешались, а глаза стали закрываться сами собой.

Я провалился в сон.

* * *

После того как я очнулся, ко мне приходили разные люди, пытались со мной заговорить, но всё было тщетно: мы не понимали друг друга. Только пожилой Пася – человек, которого я увидел первым после пробуждения, – мог говорить на русском.

За неделю пребывания в этом месте (где точно это находится, до сих пор было неизвестно) я уже выучил несколько фраз на местном языке.

Люди были приветливые, но мало говорили и много работали. Условия суровые: нет водопровода, газа, света, канализации. И что самое обидное – не было мобильной связи.

Я часто думал, как здесь оказался, но на этих мыслях сознание путалось. На время я бросил попытки вспоминать.

У меня было отдельное жилище, но рядом с домом нойды Паси. То, что я сначала принял за шалаш, называлось кувакса. Она была предназначена для житья летом.

Признаюсь, я не сразу справился с бытовыми нюансами, и местные жители поначалу помогали добывать пропитание, делились пищей и другими припасами.

Но обо всём по порядку.

* * *

– Познакомься, моя младшенькая дочка, Трефилка, – проговорил Пася. – Вверяю его тебе, – добавил он, обращаясь уже к дочери. – Покажи, что и как у нас.

На меня не без интереса взглянули голубые глаза с серыми искорками, окаймлённые пышными ресницами. На правой щеке девушки виднелась небольшая родинка, которая эффектно контрастировала с пшеничными волосами. Моё сердце невольно замерло от такой красоты.

– Пойдём, – прозвучал её голос.

Я был очень рад, что девушка знает мой язык.

Так состоялось моё знакомство с Трефилкой.

* * *

Этот день был полон потрясений.

Я встал пораньше, но не так рано, как все. Сделав зарядку и позавтракав, начал спуск к воде. Погружённый в свои мысли, я не заметил, как приблизился к ручью, из которого Трефилка зачерпывала глиняным сосудом холодную и чистую воду.

– Ёгра, – проговорила она, как всегда изменяя моё имя на свой лад, – рада тебя видеть.

– Доброе утро, Трефилка! – поздоровался я. – Тебе помочь донести кувшин?

– Я сама, – улыбнувшись, проговорила она чуть слышно.

На её щеках запылал румянец. Меня это удивило. Как я уже успел заметить, обычно девушка со всеми вела себя бойко.

Я нагнулся к освежающим струям ручья и почувствовал, как из моего кармана что-то выпало. Это оказался мобильный телефон. Я взглянул на экран. Уровень зарядки устройства был почти на нуле, большими цифрами высвечивалось время – 10:35, и отображалась дата – январь, две тысячи … год.

Но сейчас по моим ощущениям был разгар лета.

Голова закружилась, и я, кажется, потерял сознание.

Очнулся я от лёгкого потрясывания и ощущения чего-то мокрого на лице. На меня с испугом смотрела Трефилка.

– Какой сейчас год? – прошептал я.

Она что-то проговорила на своём языке, но я не понял. Девушка пробовала объяснить разными словами, но я не мог сообразить. Наконец она сказала:

– Нойда Пася знает.

Трефилка помогла мне подняться. Так мы и дошли до поселения. Но в голове у меня постоянно вертелся вопрос: где же я всё-таки нахожусь?

* * *

После сытного ужина в куваксе Паси (запечённая на углях свежепойманная рыба и горсть ягод) я решил прояснить ситуацию.

Подойдя к нойде, я заметил, что старик сидит, закрыв глаза, возле потухшего костра. Я подбросил немного веток – пламя снова затрещало – и стал ждать, когда Пася выйдет из транса.

Значения слова «нойда» я не понимал, но догадывался, что оно означает что-то вроде старейшины.

Я был почти прав. Как оказалось впоследствии, нойда – в переводе с саамского – «шаман». Это человек, который мог общаться с духами, с природной стихией.

Уже стемнело. Я молча сидел и смотрел на угли, которые разгорались при каждом дуновении ветерка. Кузнечики заводили размеренную, неторопливую, но в то же время пронзительную трескотню.

Мимо нас прошла Трефилка, и я смог заметить едва уловимую улыбку на её губах. Я улыбнулся ей в ответ.

Наконец нойда Пася открыл глаза и сказал:

– Ёгра, у тебя нет ни одного олень. Тебе рано.

Я не понял шамана, но переспрашивать не стал.

– Знаешь, Ёгра, а ведь всё имеет свою душу, – продолжал Пася, – и камни, и растения. Ну и человек.

Я всё равно не понимал, к чему нойда клонит, но внимательно слушал его.

– Я дам тебе одного оленя. Береги его.

– Спасибо, нойда Пася, за гостеприимство и оленя… – сказал я. – Но я совершенно не помню, как здесь оказался…

– Да, Ёгра, – перебил меня Пася. – Я знаю это. Ты не от нас. Мы нашли тебя почти у неба. Твой дух блуждал, но ты сильный. Теперь ты с нами. Олень твой, на Трефилку не смотри.

Я был в замешательстве. У меня накопилась куча вопросов, и я их все разом вывалил на нойду. Выслушав меня, он проговорил:

– Сейчас по-твоему месяц лето. Тебя духи к нам принесли. Не знаю только, добрые или злые. Ступай и выспись. Завтра работу найдём.

* * *

Несколько недель, по моим подсчётам, я работал подмастерьем.

Все мужчины ушли в тундру, остались одни женщины и старики. Я учился ловить рыбу, собирать ягоды и грибы, ухаживал за оленем. Скучно, не с кем поговорить. Все либо были заняты работой, либо не понимали моего языка.

Телефон – последняя связь с миром – давно разрядился. Я расспрашивал местных про «новые технологии», но никто о них и знать не знал.

Тогда я стал бродить по окрестностям и старался вспомнить хоть что-то. Всплывали разные события из моей жизни, но только не то, как я сюда попал.

Два живых существа поддерживали меня – Трефилка и олень. Без них я совсем отчаялся бы. Домой мне вряд ли удастся вернуться…

* * *

Оленя я назвал Дэном. Он был крайне строптивого характера, вечно пытался боднуть меня. Завтракать, обедать и ужинать я выпускал его в тундру.

Однажды я попробовал прокатиться верхом, но он сразу сбросил меня. Видно, не понравилось такой груз на себе нести. Всё это увидела Трефилка и очень надо мной потешалась. Я не обижался. Мне нравился заливистый смех девушки, и я лишь ещё больше подыгрывал ей.

Постепенно я стал присматриваться к Трефилке внимательнее.

Она была хороша. Длинные волосы, красивые глаза, которые всегда смотрели с любопытством и азартом, ну и фигура… Я заметил, что мы стали часто пересекаться на каких-нибудь делах. То встречу её, когда она собирает ягоды, то меня пошлют помогать ловить рыбу, а она уже там…

Однажды произошёл случай, который всё изменил.

* * *

Как-то, идя по полю, я вновь случайно увидел Трефилку.

Я подошёл к ней. Как всегда, мы разговорились. Сидя на поваленном дереве, я стал рассказывать ей про интернет, телевидение, о которых она, как выяснилось, ничего не знала. Мы смеялись и шутили. Но вдруг она замолчала, и её взгляд застыл, сфокусировавшись на чём-то позади меня. Я резко повернул голову, и моя душа ушла в пятки.

В нескольких метрах от нас стоял волк.

Он был довольно крупный, и в его позе чувствовалось напряжение. Мы затаили дыхание и не шевелились, только Трефилка ещё сильнее прижалась ко мне. Мне тоже было страшно, но я всё-таки посмотрел волку в глаза. Они показались мне не злыми, скорее любопытными.

Какое-то время мы с волком не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Я приложил немалые усилия, чтобы не моргнуть. Волк моргнул первым, затем ещё раз… и стал отступать, хотя взгляда не отводил. Затем он слегка пригнулся, я подумал, что он сейчас прыгнет на нас, и крепче прижал Трефилку к себе. Мышцы волка напрягались всё сильнее, в его взгляде промелькнул испуг… и он прыгнул. Тело волка стремительно взлетело в воздух, лапы поджались, распрямились и, наконец, он приземлился на землю за деревом.

Зверь бросился наутёк, и через минуту его уже не было видно.

Я повернул голову к Трефилке. Она сидела, уткнувшись мне в плечо и зажмурившись. Я осторожно провёл ладонью по её волосам. Она открыла глаза и улыбнулась, не отводя моей руки.

Так мы просидели несколько минут. Трефилка – обхватив меня двумя руками за плечи, я – гладя её по шелковистым, послушным волосам.

– Нам пора, – проговорила она. – Угроза миновала.

– Да, точно, – отозвался я.

Мы поднялись, и я взял девушку за руку. Она ничего на это не сказала, ладонь не отняла.

Так мы дошли по чуть заметной тропинке до пригорка, за которым начиналось поселение. Трефилка аккуратно высвободила руку и произнесла:

– Здесь не надо… – Помедлив немного, уже тише добавила: – Спасибо, что спас.

Она улыбнулась мне, ловко перепрыгнула через кочку и зашагала к селению.

* * *

Теперь встречи с Трефилкой случались чаще.

Как-то мы сидели на берегу ручья и, как обычно, болтали о всяких пустяках.

Размеренно бегущие струи воды приятно шумели и переливались в лучах заходящего солнца. Становилось прохладнее. Я придвинулся ближе к Трефилке и обнял её. Какое-то время мы сидели молча, созерцая движение струй. Внезапно девушка резко обернулась ко мне, и в её глазах показались слёзы.

– Ёгра… нет, не перебивай меня, – прошептала она и прижала палец к моим губам. – Ты хочешь вернуться?

– Куда мне возвращаться? – вздохнул я. – Не помню, как оказался здесь, но помню свою прошлую серую, скучную жизнь…

Мы помолчали.

– Значит, ты останешься? – с надеждой спросила Трефилка.

Вместо ответа я привлёк девушку к себе и коснулся губами её губ. Её ласковое, нежное, будоражащее ответное прикосновение запомнилось мне навсегда.

Поцелуй был недолгим, но когда я опустил свою руку чуть ниже шеи Трефилки, девушка остановила меня и лукаво улыбнулась:

– Знаешь, Ёгра, а ведь у нас первый поцелуй разрешается при родителях, прижавшись нос к носу… после соглашения о браке.

– Я готов! – последовал мой ответ.