Kitabı oxu: «Смешанные чувства», səhifə 2
Глава 3
Кира
Каким бы блаженным ни казался сон, открыть глаза все-таки необходимо. Так непривычно просыпаться в новой постели! Я даже немного пугаюсь, полностью осознав, что нахожусь не дома, а в общежитии.
Приближается неизбежное – первая пара. Возможно, другие в такой ситуации чувствуют интерес, волнение, любопытство, трепет, но не я. Мне отчаянно хочется оказаться дома, в своей кровати, и чтобы мама поставила на тумбочку чашку кофе, а затем затормошила меня, пытаясь разбудить.
Утренний свет, проникающий через окно, раздражает, заставляет щурить глаза. Аня, как назло, уже раздвинула шторы. Зачем? Почему? Утро – это ужасно. Я накрываюсь теплым одеялом с головой и пытаюсь вернуться в сон.
– Вставай давай! Хватит валяться! – слышится нервный голос Ани, которая тут же принимается меня тормошить.
– Ладно-ладно…
Я медленно приподнимаюсь, оставляя одеяло натянутым на голову. Аня дергает его вниз и видит незамысловатую гримасу, адресованную ей.
– Язык кому-нибудь на улице показывай, а не мне, – смеется она, возвращаясь на импровизированную кухню в другом конце комнаты, хватает кружку и допивает чай.
Взгляд цепляется за ее веселую футболку, на которой изображены супергерои, и это немного поднимает настроение. И все-таки недостаточно – у меня абсолютно нет желания куда-либо идти в такую рань.
Я поворачиваюсь к окну и замечаю человека, стоящего на тротуаре перед общежитием. Кажется, это вчерашний грубиян, с которым я столкнулась около стенда с расписанием. Осознав это, я окончательно просыпаюсь. Парень прячет руки в карманах спортивной куртки и слегка сутулится от утреннего холода. Он явно кого-то ждет.
– Кира, давай! У меня нет времени! – вновь напоминает о себе Аня, впопыхах застегивая сумку. – Ты же сама хотела пойти в универ вместе, чтобы не потеряться.
– Сейчас…
Я продолжаю пялиться на ничего не подозревающего парня. Не могу понять, что в нем так меня привлекает, но и оторваться не в силах. А вместе с тем боюсь, что он меня заметит. Чувствую себя недоделанной шпионкой.
– Куда ты смотришь? – интересуется Аня, внезапно оказываясь у моей кровати.
Вздрагиваю, словно меня застукали за чем-то непристойным и теперь будут отчитывать.
– Да никуда!
Получив внезапный заряд бодрости, я вскакиваю с кровати и в быстром темпе натягиваю джинсы и любимую красную фланелевую рубашку. Аня прыскает и утыкается в телефон. Решаю, что у меня есть дополнительная минутка, и еще раз смотрю на тротуар. Взгляд устремляется к покачивающимся деревьям, на улице уже никого нет. Вот блин.
– Еще секунду! – произношу я, заметив, как Аня беспокойно топает ногой, подгоняя.
Забегаю в ванную и наскоро чищу зубы. Смотрю на себя в зеркало и отмечаю, что не мешало бы подкрасить ресницы, но Аня нервным вздохом, доносящимся из-за стены, отговаривает меня от этой затеи. Словно вихрь, я вбегаю обратно в комнату, хватаю куртку и сумку со стола, быстро надеваю шапку и несусь за соседкой, которая уже успевает сделать пару шагов за порог.
Коридор университета, в котором мы оказываемся через несколько секунд, заполнен до невозможности. Повсюду стоит гул из смешавшихся голосов. Можно подумать, что здесь и сейчас состоится важное мероприятие – так много людей.
Я подхожу к своему шкафчику и убираю тетради внутрь. На левой стенке замечаю наполовину содранные стикеры и фотографию неизвестной девушки. Ко мне тут же шагает Аня, хватается за фото и срывает его.
– Эй! Это же чье-то! – возмущаюсь я, когда она сминает фотобумагу и выбрасывает ее в стоящую поблизости урну.
– Не забрали – значит, не нужно. Забей. Это теперь твой шкафчик.
Аня оборачивается на громкий стук каблуков, и я повторяю движение за ней. «Пчелы», которые только что жужжали со всех сторон, резко поутихли. «Местные сучки», – с ходу понимаю я, рассматривая девушек, что в считаные секунды заставляют замолчать всех в коридоре. Куда же без этого. Непроизвольно закатываю глаза.
В старших классах мне доводилось наблюдать за чем-то подобным. Многие девушки вели себя вызывающе, пытаясь оказаться в центре внимания. Я же, наоборот, всячески избегала чужого взгляда и странного интереса. Это ни к чему, да и никогда не было мне нужно. Но чего я никак не ожидала, так это того, что в университете есть свои «богини». Если честно, на это жалко смотреть.
Здесь таких девушек две. Первая – стройная милая блондинка, каких обычно можно увидеть на страницах глянцевых журналов. Даже издалека видно, каким лоском сияет ее кожа. Ну прямо ангел. Шагающая рядом с ней брюнетка выглядит дерзко и вызывающе, словно общение с отпетыми бородатыми байкерами – ее кредо по жизни. Внешне они отличаются, но сердцевина у них явно одинакова.
– Ну и кто это? – вздыхаю я, провожая их взглядом.
Аня ждет, пока девушки пройдут мимо, и только потом отвечает мне:
– Леночка Скрябина, – саркастично пищит она и наигранно хлопает ресницами, как фея, – и Ира Харлова. Местные звезды.
Я качаю головой и вновь решаю посмотреть им вслед. В чем их особенность? За что некоторых девчонок так превозносят? По-моему, это ненормально. Несмотря на откровенную неприязнь к таким особам, я отмечаю, что у них стоит поучиться – столько уверенности в себе, что аж в глазах рябит. Может, они мне отсыплют чуть-чуть?
– Из-за таких, как они, я буду вечно ходить на пересдачи, – бурчу недовольно и роюсь в шкафчике, собирая стопку нужных тетрадей.
Аня хихикает, все еще глядя в ту сторону, где скрылись красотки.
– А ты будь как они, – саркастично добавляет она и поправляет на переносице невидимые очки, как уже состоявшийся психолог.
Я закатываю глаза.
– Что, стоит расстегнуть пуговичку блузки, и все? Нет, пожалуй, я лучше буду зубрить, чем растеряю свои честь и достоинство.
Аня искренне смеется, подхватывая меня под руку, словно мы знакомы уже тысячу лет. Это приятно, хотя я прекрасно понимаю, что мы еще не так близки.
Мы двигаемся по коридору, выискивая нужные аудитории. Проходя мимо одной из компаний, я замечаю знакомое лицо. Широкоплечий парень противно и громко гогочет во все горло, демонстрируя ровные зубы. В руках, как и в прошлую нашу встречу, он крутит мяч. Меня охватывает паника, и одновременно с этим лицо кривится от отвращения, словно я вижу не человека, а животное. Хотя сравнивать с ним животное – последнее дело.
Аня успевает повернуть голову на звук, но, похоже, сразу же жалеет об этом. Она тут же ускоряет шаг, настойчиво таща меня за собой.
– Эй, Федорчук! Постой! – доносится вслед.
Я напрягаюсь и быстро бросаю взгляд на Аню. Она качает головой в знак того, чтобы я не обращала внимания и просто шла дальше как ни в чем не бывало.
– Федорчук, от себя не убежишь! – добавляет спортсмен и снова гогочет.
Дружки футболиста тоже хохочут, поддерживая его глупые высказывания. У Ани бегают глаза, но она быстро берет себя в руки. Ее плечи распрямляются, осанка выравнивается, словно она в одночасье заставила свои гордость и уверенность проснуться. Это… так воодушевляет.
На развилке, нам приходится расстаться: мне – направо, Ане – налево. Коридоры ведут в разные корпуса.
– Ну ладно, встретимся позже, – говорит Аня и выдавливает из себя еле заметную улыбку.
– Хорошо, – соглашаюсь как можно бодрее.
– Надеюсь, ты не заблудишься. Но если что, поглядывай в карту или в крайнем случае спроси у кого-нибудь дорогу. Скоро привыкнешь. На самом деле коридоров здесь не так много, как кажется на первый взгляд.
Аня спешно разворачивается и уходит. Я смотрю ей вслед. Она выглядит сбитой с толку. Мне отчаянно хочется сказать ей, что все будет хорошо, но я даже не знаю, в чем проблема. От себя не убежишь… Что имел в виду этот напыщенный индюк?
Подозрение, что между футболистами и Аней произошла какая-то история, быстро закрадывается в мои мысли. Я уже знаю, что эти парни из себя представляют, и выводы, к которым прихожу, кажутся неутешительными. И все же я приказываю собственному мозгу не думать об этом и не плодить небылиц.
Сворачиваю в коридор и иду на лекцию. Стены университета уже заблаговременно навевают тоску. Так странно. Будто розовые очки постепенно спадают. Кажется, универ – это не райский сад. По сути, он мало чем отличается от школы с ее тупой иерархией. Супер.
Зайдя в нужный кабинет, я оглядываю пустые парты и преподавателя, сидящего за столом. Мужчина средних лет, облаченный в будничный серый костюм-тройку, поднимает на меня заинтересованный взгляд и снимает очки. – А вы…
Не успевает он договорить, как я прохожу внутрь и сажусь на выбранное место у окна.
– Кира Сокол, – говорю я и добродушно улыбаюсь.
– Сокол, – задумчиво произносит мужчина, похоже, закрепляя в уме мою фамилию. Да, она немного странная. – Как птица?
– Угу.
– Я Валентин Сергеевич, преподаватель литературоведения.
Киваю в ответ. Некоторое время он изучающе смотрит на меня, потому что я единственный человек в аудитории, но потом вновь опускает глаза в бумаги, лежащие на рабочем столе, и надевает очки.
Звенит звонок, и народ заполняет аудиторию меньше чем за минуту. Я невольно принимаюсь всех осматривать. Чтобы взгляд не казался придирчивым, позволяю себе задерживаться на каждом присутствующем не более трех секунд.
Обернувшись к задним партам, замечаю в соседнем ряду одного из парней, который был в компании футболистов. Очень крупный, настоящий амбал, его тело выглядит так, словно он когда-то ел стероиды на завтрак, обед и ужин, а потом одним солнечным днем перестал, и теперь мышцы сдулись, покрывшись значительной прослойкой жира. Я резко поворачиваюсь обратно, чтобы тот не успел меня заметить. Раз я общаюсь с Аней, значит, нам теперь предстоит делить нелегкую судьбу на двоих. Это я четко уяснила.
Валентин Сергеевич давно начал воодушевленный рассказ о том, как литература важна в жизни и как она влияет на развитие человека. Вместо того чтобы внимательно слушать, я занимаюсь не пойми чем. Рисую на полях тетради, усердно делая вид, будто конспектирую. На самом деле мне хочется затеряться среди толпы и не шевелиться, потому что тот тип все еще сидит позади меня.
– Сокол!
От внезапного обращения я вздрагиваю и поднимаю на преподавателя глаза.
– Я уже три раза вам повторил – снимите шапку.
Чувствую, как все присутствующие опаляют меня пристальными взглядами. Сама не знаю, зачем я оборачиваюсь посмотреть на громилу. Наши глаза встречаются, и на его лице расплывается хитрая улыбка. Сейчас стошнит.
Я покорно стягиваю шапку с головы и кладу ее на колени. Валентин Сергеевич несколько секунд неотрывно смотрит на меня, но затем продолжает лекцию. Я склоняюсь над тетрадью и теперь действительно записываю за ним каждое слово.
Если честно, я изо всех сил пытаюсь выстроить вокруг себя барьер, будто очень занята и не нужно обращать на меня внимания. Это не помогает, потому что я все еще думаю о том, что же представляют из себя эти футболисты и чего от них стоит ждать.
Считая секунды до окончания лекции, я нервно пружиню ногами. Периодически мои глаза обращаются к выходу. С чего-то я решила, что громила хочет меня прибить, словно ему есть до меня дело. Кажется, мое воображение слишком разыгралось, и я схожу с ума.
Как только раздается спасительный звонок, я хватаю сумку и галопом бегу в раздевалку. Он точно несется за мной! Богом клянусь! Я лишь знаю, что спрячусь там, куда этот тип пройти не сможет.
Как оголтелая залетаю в раздевалку и быстро нахожу свой шкафчик. Сажусь на лавку напротив него и опускаю голову в попытке отдышаться.
Через несколько минут комната заполняется девушками, и я прихожу в себя. Открываю шкафчик и кладу туда все свои вещи, достаю фирменную спортивную университетскую форму: черные штаны, синюю футболку и кроссовки того же цвета. Вновь переведя на секунду дыхание, наконец начинаю переодеваться.
Среди потока студенток мелькает Аня. Тут же узнав в черном силуэте соседку по комнате, я окликаю ее. Она успевает пройти мимо, но, услышав меня, возвращается на пару шагов, и наши взгляды встречаются. Она стремительно подходит ко мне.
– У нас совместная пара? – интересуется Аня, присаживаясь на лавку рядом со мной.
– Вроде да.
– Все хорошо? – спрашивает она, словно у меня на лице написано, что что-то произошло. Наверное, я и правда выгляжу как ненормальная.
Неуверенно смотрю по сторонам, быстро завязываю волосы в хвост и шепотом говорю:
– Поговорим потом.
– Ну ладно, – нахмурившись, отвечает Аня. – Пойду переоденусь.
Указав на другой конец раздевалки, она поднимается с места и следует к своему шкафчику.
Когда мы выходим на стадион, нас приветствует преподавательница по гимнастике, Анастасия Валерьевна. В университете можно было выбрать для занятий любое направление спорта, и я решила ходить на гимнастику. Это кажется мне намного интереснее, чем, например, волейбол или какие-нибудь лыжи. В школе мне не удавалось хорошо показывать себя в этих видах спорта. А вот гимнастика мне по душе.
Анастасия Владимировна предлагает нам начать с небольшой разминки, а потом пробежать километр. Беговая площадка разделена на несколько дорожек. Так как это первая пара физкультуры в семестре, темп бега не имеет значения, поэтому я со спокойной совестью позволяю себе немного расслабиться, призывая к такой же неторопливой пробежке Аню.
– Так что у тебя случилось? – спрашивает она, когда мы уже бежим трусцой.
Отчего-то я нервно выдыхаю, перед тем как начать говорить.
– Он со мной в одном потоке по литературоведению, – наконец тихо произношу я, надеясь, что никто не слышит.
Аня недоуменно выпрямляется и непонимающе кривится.
– Кто?
– Один из этих придурков сегодня в коридоре, помнишь?
– Какой из них?
– Не знаю имя. Огромный такой.
Аня вдруг останавливается, и я сию секунду повторяю за ней. На короткий миг мне становится страшно от мысли, что не пойми откуда взявшаяся глупая паника действительно имеет значение. Но когда Аня начинает смеяться, мне сразу же легчает.
– Проклов? Он же дегенерат. Он даже не на первом курсе, а на литературоведение ходит из-за своей страдающей успеваемости.
Аня продолжает хихикать. То, что при упоминании этого типа она ведет себя непринужденно, помогает мне немного успокоиться. И сейчас я серьезно вспоминаю о своих недавних переживаниях. Боже, как же глупо я выглядела!
– Все теперь считают меня сумасшедшей.
– Почему? – удивляется Аня.
– Как только прозвенел звонок, я пулей вылетела из аудитории. Как дура. Будто за мной стая собак гналась.
Аня хлопает меня по плечу и снова усмехается, но следом утешительно добавляет:
– Не зацикливайся. Уверена, никто не обратил на это внимания. Всем плевать на остальных.
Как ни странно, ее слова успокаивают.
Недалеко от стадиона, где бегают студентки, включая нас, находится небольшая тренировочная площадка. Сквозь сетку-ограждение можно без труда увидеть, что там происходит. Площадка постепенно заполняется парнями: видимо, они разогреваются перед предстоящей игрой.
– А что это? – киваю я в ту сторону.
– Все называют это «коробкой». Там всего лишь одно кольцо, чуваки просто бросают мяч.
Закончив пробежку, я вдруг замечаю, что кто-то из «коробки» смотрит на меня. Мгновенно узнаю эти кофейные глаза и красивое лицо. Незнакомец впивается пальцами в сетку, прижимается к ней лицом, заостряя на мне свое внимание. Наверное, это плохо и неправильно, но от его взгляда я плавлюсь, как мороженое под жарким солнцем. Я даже не знаю его! Смазливое личико способно приковать к себе взгляд любой девчонки, но, как оказалось, на тренера красота не производит никакого впечатления.
– А ты чего стоишь? Марш переодеваться! – кричит мужчина в спортивной форме и дует в свисток.
Незнакомец еще секунду бесстыдно разглядывает меня, а затем исчезает в здании.
Глава 4
Кира
За окном завывает ветер, солнце совсем перестает показываться. Иногда начинает лить дождь, капая мелкими крупицами и меняя цвет асфальта с серого на черный.
Обычно в такую погоду я предпочитала выходить на веранду, садиться на лавочку и наблюдать за прохожими. Люди убегали, пытаясь скрыться от косых струй и не промокнуть, воцарялась тишина и слышался лишь звук самого дождя. Я закрывала глаза и вдыхала смесь ароматов прибитой каплями дорожной пыли, влажного асфальта и чистой травы, по которой сразу же хотелось пробежаться босиком. Но сейчас, находясь в другом городе, я ни о чем таком не думаю. Наоборот, мне хочется укутаться в одеяло, чтобы согреться.
Я сижу в комнате и делаю домашнее задание, когда приходит Аня. Она резко швыряет рюкзак на кровать и боевым шагом направляется в ванную. Испуганно поворачиваю голову ей вслед. Наверное, меня это не касается. Или… все-таки можно поинтересоваться, что у нее стряслось?
Аня умывается. Пусть вода включена, судя по звуку, на максимум, до меня все равно доносятся ругательства соседки.
Вскоре она возвращается, подходит к кровати и все так же нервно избавляет рюкзак от содержимого. Я тайком поглядываю на нее, пока не решаясь начать разговор. Не вызовет ли это у нее еще больший гнев?
– Что случилось? – все же спрашиваю я, неслышно подойдя к ее кровати, и позволяю себе присесть с краю.
Выдохнув, Аня бросает уже пустой рюкзак на кровать.
– Меня поставили на практике в пару с Ирой.
– И что? – искренне удивляюсь я.
Аня поднимает на меня рассерженный взгляд и тут же усмиряет пыл, словно сказала нечто такое, о чем сразу же пожалела.
– Ничего, – сухо произносит она в ответ, пытаясь замаскировать то, что чувствует на самом деле, напускным равнодушием.
Я пристально смотрю на нее некоторое время, а затем пересаживаюсь обратно на свою кровать. Аня явно не доверяет мне или, может быть, чего-то опасается. Но ее нельзя в этом упрекнуть, все-таки я для нее новый человек. Просто соседка.
– Как первый день? – интересуюсь невзначай, пытаясь разрядить обстановку.
– Паршиво.
– Могу я узнать, почему?
Аня садится на свою кровать и теперь таращится на меня во все глаза. По ее лицу видно, что она готова вот-вот поделиться тем, что так ее расстроило, рассказать о проблемах, но в последний момент явно отказывается от этой затеи. Наверное, это слишком личное.
– Только первый день, а уже столько задали, – усмехнувшись, дежурно выдает Аня и фальшиво улыбается.
Я принимаю ее ответ и киваю. Решаю просто поддержать беседу. Радостно рассказываю о лекциях и заданиях, которые были для меня в новинку, хотя краем глаза замечаю, что Аня утопает в собственных мыслях и вовсе меня не слушает.
– Кира, можно одолжить у тебя плеер?
Аня перебивает меня весьма резко и неожиданно. Я рада и этому, она хоть что-то сказала.
– Да, конечно.
Протягиваю ей MP3-плеер. Мне нравятся старые, забытые всеми вещицы из прошлых лет. Я не боюсь, что кто-то покрутит пальцем у виска и скажет, что я странная. Как по мне, музыка на дисках и пластинках звучит чище и прекрасней, чем на компьютере или телефоне. Дома у меня хранится виниловый проигрыватель, а также магнитофон. Пользуясь ими, я порой чувствую, что скучаю по временам, о которых ничего не знаю. Винтаж – это прикольно.
Просматривая плейлист, Аня отмечает, что наши предпочтения в музыке практически совпадают. Это еще раз доказывает то, что с соседкой мне повезло.
– Я немного послушаю и верну, – добавляет она. – Просто случайно утопила свой телефон в ванной, когда мылась и одновременно смотрела сериал. Сейчас пока пользуюсь вот этим.
Она машет рукой, в которой зажат старенький кнопочный телефон.
– Давай вместе послушаем? – внезапно предлагаю я.
Подавленного настроения Ани как не бывало. Она пересаживается ко мне и протягивает один наушник. Мы беззаботно разваливаемся на постели и двигаем головой в такт музыке.
– Хорошая песня, – говорит Аня, без стеснения фальшиво напевая слова.
– Ага, классная.
Я вдруг оборачиваюсь посмотреть на нее. Замечаю у брови небольшие дырочки – похоже, у Ани когда-то был пирсинг.
– У тебя бровь была проколота? – интересуюсь с удивлением.
– Да. Носила кольцо одно время.
– Почему перестала?
– Появилась аллергия на металл. Поношу больше десяти дней и начинаю чесаться как сумасшедшая. Да и опасно это. Все время боялась, что зацеплюсь за что-нибудь – и прощай лицо.
Я усмехаюсь.
– И как живется неформалу без неформальных атрибутов?
– Фигово. Меня выперли вон. Сказали, без цацек нельзя.
Мы одновременно смотрим друг на друга, прищурив глаза. То, что она сказала, правда? По Аниному смеху я вскоре понимаю, что опять попалась на ее удочку.
– А, так это шутка?
– Что именно? Что меня выперли или то, что я неформал?
– А разве ты не готка?
– Нет, конечно! – улыбается Аня. – С чего ты вообще взяла?
Медленно окидываю соседку взглядом с ног до головы. Она, как и пару дней назад, одета во все черное, только вместо юбки теперь – джинсы, а вместо футболки – водолазка.
– Да брось. Так много кто ходит, но это же не значит, что они все неформалы. Это просто цвет моего настроения.
Ее отсылка заставляет меня ухмыльнуться.
– То же самое могу сказать о твоих догадках по поводу «типичных журналистов», – пользуясь ситуацией, напоминаю ей я.
– Значит, мне не быть Шерлоком. И тебе тоже.
Щелкаю пальцами, соглашаясь с ее высказыванием, и продолжаю слушать музыку.
Несмотря на жестокий и порой несправедливый мир вокруг, я спокойный человек, миролюбивый. Но, как и у каждого, у меня имеются недостатки. Пожалуй, главный из них в том, что я быстро привязываюсь к людям. Если мне кто-то нравится, то я немедленно хочу знать о нем все. Сама я не считаю эту черту какой-то неправильной, просто люди ее таковой обозначили. Казалось бы, что плохого в том, чтобы пытаться узнать человека? Но я делаю это неумело, с напором и необоснованной наглостью. Мне хочется знать всю подноготную прямо здесь и сейчас. Но так не бывает. Зачастую людей отпугивает подобное поведение, действует совершенно противоположным образом – они перестают тебе доверять, ведь излишнее любопытство настораживает.
Аня мне нравится. В ней проглядывает диковинка, и поэтому я изо всех сил стараюсь не наседать. Никаких вопросов, кроме как о любимом актере, Аня бы от меня не услышала. По крайней мере, в ближайшее время. Но менять привычки очень трудно, особенно когда не знаешь, достоин ли человек тех усилий, которые ты прикладываешь, чтобы изменить себя. И все-таки я решила рискнуть. Я не слепая и прекрасно вижу, что у Ани проблемы, в которые она не торопится меня посвящать.
В школе я никогда не находилась на виду, не была ни красоткой, ни козлом отпущения. В старших классах застряла где-то посередине и чувствовала себя вполне комфортно. Глядя на Аню, понимаю, на какой стороне она оказывается чаще, и мне нестерпимо хочется помочь, но я не знаю, как именно. Да и Аня не позволяет копнуть глубже. Пока.
– Знаешь, когда я была маленькой, мы с мамой как-то гуляли, – внезапно откровенничает Аня, – и нам навстречу шла толпа молодежи. Они выглядели очень странно; потом мне объяснили, что они были нетрезвы. Со мной рядом шла мама, и я не боялась их, но внезапно один из парней подбежал ко мне, посмотрел прямо в глаза и сказал: «Не повторяй наших ошибок». Думаю, я получила своего рода психологическую травму, потому что помню это до сих пор. Суть в том, что я хотела следовать его совету, но не знала, что он означал.
Я понимаю, что не стоит лезть Ане в душу, пока она сама не захочет поделиться со мной секретами. И, кажется, этот момент наступил – она рассказала кое-что личное.
Это вознаграждение за терпение. По крайней мере, хочется в это верить.
– А сейчас знаешь? – спрашиваю, задумчиво глядя на нее.
Как только я проявляю эту заинтересованность, Аня словно приходит в себя и понимает, что опять сболтнула лишнего. Она поднимается с кровати, попутно вырывая наушник из моего уха.
– Кажется, да, – поспешно отвечает она. – Думаю, его слова означали, что не стоит напиваться до отключения сознания и творить непонятно что. Иначе проснешься, и ничего нельзя будет изменить. Останется только ненависть. К себе. И ко всем.
Ее слова неподдельно пугают меня.
– И у тебя получилось? Получилось последовать этому совету?
Аня направляется к письменному столу. Теперь она собирает тетради и просто складывает их в сумку.
– У тебя завтра есть первая пара? – немного помолчав, спрашивает Аня.
Она не отвечает на мой вопрос, предпочитая перевести разговор на другую тему. Но это не помогает мне забыть о нем. Напряжение, охватившее все тело, никуда не уходит.
– Да.
– Хорошо. Тогда я тебя разбужу. – Аня ставит сумку на пол. – Пойду в душ.
Она оставляет плеер на кровати и скрывается в ванной комнате, закрывшись изнутри. Я приподнимаюсь и сажусь, вновь вставляя наушники. Что же произошло с тобой, Аня? Сейчас в моей голове крутится лишь этот вопрос.
От раздумий отвлекает появление незнакомой девушки. Дверь в нашу комнату приоткрыта. Возможно, гостья постучала, но я этого не услышала. Снимаю наушники и вопросительно смотрю на нее.
– Кира Сокол? – спрашивает она и опускает глаза на листок, который держит в руках.
– Да, это я.
– Подойдите к Валентину Сергеевичу, он в своем кабинете.
Я киваю. Поднявшись на ноги, стучусь в ванную и кричу Ане, что ненадолго ухожу, и прошу не запираться на ключ.
* * *
Толкнув тяжелую дверь, я вхожу в холл университета. Вокруг еще тусуется народ, хотя на улице вечереет. Но о чем это я, ведь поздние лекции никто не отменял. Многоголосный гомон закладывает уши. Я поправляю волосы и шагаю к аудитории, где утром проходила пара по литературоведению.
– Валентин Сергеевич, вы меня искали? – спрашиваю я с порога.
– Да, проходите.
Сажусь за первую парту, напротив преподавателя. Валентин Сергеевич что-то пишет, и я не смею его торопить.
Внимательно оглядываю кабинет. На доске за спиной преподавателя разводы от стертых надписей, но в углу по-прежнему виднеется сегодняшняя дата, начирканная тонким мелом. Стол завален множеством разноцветных папок, из некоторых торчат синие закладки-стикеры. Отчего-то мне хочется заглянуть в них и узнать, что же там такое написано.
Валентин Сергеевич поднимает на меня глаза и откладывает ручку в сторону.
– Заранее прошу прощения, что побеспокоил вас в личное время, но мне необходимо заверить список и передать в дирекцию. Совершенно забыл о нем. Вы подавали заявку на занятия по творческому письму?
– Да! – радостно отвечаю я.
– Хорошо. Занятия веду я. К счастью, мы с вами знакомы, – улыбается он, – мне лишь нужна ваша подпись.
Окрыленная, я подлетаю к преподавательскому столу и получаю бумагу, на которой следует оставить «автограф».
Список немаленький, и многие подписи напротив фамилий уже стоят.
– Замечательно. Занятия проходят по четвергам в шесть вечера в этом кабинете. Как видите, в группе, включая вас, семнадцать человек, поэтому прошу не опаздывать. Я не могу никого задерживать. Это правило касается всех.
– Хорошо, спасибо, – соглашаюсь я, ставя последнюю закорючку.
Вернув Валентину Сергеевичу ручку, прощаюсь с ним и покидаю кабинет. На еще один крохотный шаг я приблизилась к мечте. Научиться хорошо писать – цель моей жизни.
