Kitabı oxu: «Дорога до звёзд. Новое утро жизни»

Дорога до звёзд. Новое утро жизни.
Часть первая. Нашла коса на камень.

Глава 1. Тёмный переулок и всё, что произошло дальше.

Окраина маленького захолустного городка… Страшный и тёмный переулок… Неярко, почти блекло, точно свеча перед рассветом в кабинете заснувшего писателя, всю ночь работающего над новым произведением, светит один единственный уличный фонарь. Звёзд на небе нет… Весь жемчуг ночного моря покрыли собой волны-тучи. Мороз так крепок, что воздух сделался хрустальным, из-за чего дышать больно. Когда вдыхаешь, кажется, что перед твоим носом разбивается морозная роза, а потом по всему телу, западая в самое сердце, рассыпаются маленькие льдинки-хрусталики осколков. Роза, мороз, осколки, сердце… Невольно, как-то само собой, вспоминается всем известная сказка Ганса – Христиана Андерсена, «Снежная Королева». Но вот только один вопрос, кто же ты сам в эту холодную ночь?… Капризная, избалованная принцесса, или непокорная маленькая разбойница, а, может, чопорная цветочница, или же сама Снежная Королева, с её прекрасными голубыми глазами и куском льда вместо сердца?… Но может именно ваше сердце, так же горячо, как сердце смелой крошки Герды, а душа так же мечтательна, как душа мальчика Кая?… Снег искрился, будто все исчезнувшие с небес звёзды превратились в снежинки и упали на землю. Тусклый серо-зелёный свет диска луны, искрясь, летел к земле, но на полпути растворялся в воздухе. Может и он замерзал, превращаясь, во множество снежинок?

В домах не горело ни одного огня, ни одного светильника. Люди боялись выйти в такую ночь на улицу, опасаясь воров и грабителей. Действительно, темень, снег, что недобрые люди ещё могли бы пожелать?!

Но что это?! За углом одного из домов был человек совсем иного рода. Закутавшись в плащ, бывший некогда белого или светло серого цвета, в подворотне лежала девушка, почти ребёнок едва ли на вид ей было более двадцати. На ней было светло-серое платье, не очень богатое, с тонкой скромной, но красивой вышивкой. Такого же цвета шляпка капор, расшитая белыми и серебристо-голубыми лентами. На руках у неё были тонкие белые перчатки, при этом одна из рук чуть сжимала ручку саквояжа. Из-под шляпки выбились темные длинные каштановые волосы, которые тут же, как и томные ресницы, покрывающие глаза, осеребрились белым пушистым снегом. Цвет её лица было сложно угадать, потому что кожа приобрела настолько бледный оттенок, что едва ли цветом отличны от снега. Черты её лица были тонко выточены, аристократичны, но в тоже время выражали прямоту, честность, добросердечность и почти детскую наивность. Вся её фигурка, казалось, была выделена искусным мастером из белоснежного алебастра, и была чуждой и этому переулку, и этому городку, и вообще всей этой ночи. Она лежала завядающим, сорванным цветком на песке.

Свет луны отразил на доме чью-то черную закутанную в чёрный плащ тень. Очертания на стене дома могли рассказать о незнакомце только то, что он в плаще и шляпе. Свет луны случаем упал на милое лицо девушки, благодаря чему человек в плаще заметил её: откуда не возьмись, в его руках появился фонарь, который он поднёс к её лицу и осветил его. Несколько секунд он рассматривал бледненькое личико, на котором не только тёмные ресницы и брови, но так же и некогда розовые пухлые губки были запорошены снегом. Он поставил фонарь на землю, взял ручку в белой перчатке и нащупал пульс:

– Бедняжка, она едва-едва жива, а ведь совсем ребёнок. Сколько ей, тринадцать, пятнадцать, едва ли больше? И нашлась ведь эта потеряшка, совсем рядом с кладбищем… – тихо проговорил он, надо добавить, голос у него был приятный, бархатистый, хотя и проскальзывали в нём и звонкие юношеские нотки – Энрико – громче позвал он, беря на руки девушку – пора домой.

***

Милидия открыла глаза, которые тут же уткнулись в покрашенный белой краской потолок. Где-то тихо звучала красивая незнакомая музыка, кажется, это было фортепиано. Комната, где она оказалась, была не большой, но хорошенькой. Кровать, на которой лежала девушка, стояла у самого окна и лучи солнца, вышедшего из-за заснеженного леса, нежно озаряли каштановые волосы и личико девушке, приобрётшее бело-розовый здоровый оттенок. В углу беленький платяной шкафчик, письменный стол, у стены туалетный столик, возле которого пуфик, обитый сиреневым шёлком, на котором лежал её саквояж. К кровати приставлено кресло, такого же цвета, как и пуфик, на котором её ждало скромное, но красивое платье из сиренево-голубого атласа с белыми переливами. Она убрала кровать, переоделась, в саквояже нашла свою расчёску и гребень для волос, свое же собственное платье и плащ она нашла в шкафу.

Милидия, осмотрев себя в зеркало и найдя свой вид вполне приличным, дотронулась ручки двери. Та поддалась. Она прошла по длинному коридору, не заглядывая ни в одну из многочисленных дверей встреченных ею по пути.

Странно… Как она оказалась в этом незнакомом доме. Последнее, что помнила девушка, это то, как она бежала по улице поздним вечером, потом упала у подножья какого-то дома, постучала в него, но ей не открыли, и в соседних домах прогнали. Обессилив, она упала на снег и больше не смогла подняться. Тогда она решила, что это конец… После, кажется, сквозь какую-то пелену она слышала голоса… да, оба молодые, женский и мужской. Наверное, это хозяева этого дома, спасшие её.

Она спустилась по лестнице. Музыка стала слышна отчётливее. Дверь в одну комнату была приоткрыта. Милидия вошла. Комната была оформлена в бежево-золотых тонах и, по-видимому, служила гостиной. Посредине стояло красивое резное фортепиано из дорогой породы дерева. За ним сидел молодой человек. Хотя лица его не было видно, но прямая осанка и светло-золотистые до плеча волосы предполагали, что их обладатель юн. На нём была белая не глаженая рубашка, бежевые облегающие брюки и черные не чищеные сапоги, ещё сильнее подчёркивающие его небрежность.

Милидия зажмурила глаза. Она представила руки того, кто играл. Музыка была прекрасна, и она влюбилась… Влюбилась в эту музыку и в мастерство исполнителя. Она уловила, как трепетно он относился к инструменту, она представляла, как скользят по клавишам его пальцы, и мир впервые за столько дней для неё оживал с этой музыкой. Какое единение она испытала в этот миг и с этой мелодией, и с прекрасным инструментом, и с исполнителем. Она не знала и не видела его никогда до этой минуты, не слышала этой музыки, но казалось это таким знакомым и родным. На мгновение, но в её душе настал покой, она растворилась в этой музыке, она вселила в неё всю радость и всю печаль в мире.

– Эту музыку написал Шопен, – не отрываясь от фортепиано, произнёс он, тот человек, – называется: «Мечта».

–Кто, простите? – Милидия ничего не поняла и испытала досаду из-за того, что её вывели из этого столь приятного экстаза.

– Всё верно, – её собеседник закатил глаза к потолку, но продолжал играть. – Фредерик Шопен – всемирно известный композитор, правда, вам простительно его не знать, потому что он только будет жить.

Спокойный голос незнакомца явно не сочетался со всей той ерундой, что он наговорил, и хотя девушка ещё не видела его лица, что-то подсказывало ей, что он не сумасшедший, а может он просто разыгрывает её.

– Откуда я всё это знаю не ваша забота, милейшая графинечка.

– Откуда вы… Это неправда!!!

– Конечно неправда, ложь, гнусная клевета, не так ли Оливия Хейман, вы ведь всего-навсего простая бедная гувернантка, – в его голосе проскользнуло ехидство, – и как мне могло прийти в голову, что вы графиня Милидия де*Шеврез.

От его слов она остолбенела. Она впервые видит его, а он столько знает о ней. Где-то через полминуты голос молодого незнакомца настиг её:

– Ну что, госпожа графинечка, будем и дальше отпираться или всё же признаем своё поражение.

И тут страшная, но правдивая догадка:

– Вы шпион барона! – С призрением выговорила девушка.

– Как бы вам этого не хотелось, нет.

– Я вам не верю!

– Ваше дело, но напомню, я спас вам жизнь.

– Кто вы?

– А вам не всё равно?

– Не имею привычки разговаривать с незнакомым человеком.

– Тогда молчите.

Графиня обиженно поджала губы и решила, что ей лучше уйти. Тут же молодой человек полностью безучастный к ней до этого оборвал свою игру и обернулся. Несмотря на некоторую иронию, лицо у него было прямое и открытое, брови и ресницы очень светлые, почти белые, на щеках играли озорные ямочки, и всё это венчали ну прямо-таки ангельские васильково-синие глаза.

– Стоять, ни с места – Милидия уже коснулась ручки двери, когда его голос настиг её и заставил обернуться.

Незнакомец впервые посмотрел на её карие томные глаза, и на миг удивился сам. Эти глаза, такая недетская глубина и осмысленность, точно весь подлунный мир был заключён в них.

– Ну, и что мы теперь будем делать? – После некоторого молчания, с вернувшийся к нему насмешливостью, спросил он.

В ответ молчание.

– Молчите, но хорошо, я представлюсь, моё имя Фредерик, но теперь вы престанете меня игнорировать?

– Мне не о чем не говорит ваше имя.

– А оно должно вам о чём то говорить?

– Кто вы?

Он усадил её на стул, заговорщически подмигнул и таинственно произнёс:

– Я самый обыкновенный волшебник, Милидия.

Девушка откинулась на спинку стула и выпучила и без того огромные карие глаза. Это она сошла с ума или этот юноша не в себе?!

Фредерик явно наслаждался произведённым эффектом.

– Не верите? – продолжал он – странно, а я думал, все маленькие девочки верят в «сказки». Но, хотите, я вам сейчас это докажу – он беглым взглядом обвёл комнату и глаза его остановились на ней.

Вдруг гребень выпал из волос и они каштановыми волнами разлились по плечам, но ненадолго. Её пряди стали сами собой завиваться и заплетаться в косы, переплетаясь между собой. Её скромное, но красивое платье вдруг превратилось в огромное ядовито жёлтое облако в крупный ярко розовый горошек, с множеством оборок, бантиков и кружева всевозможных цветов. В довершение всего к ней подлетели две кисточки, одна с красной, другая с рыжей краской. Первая размалевала её щёки и накрасила губы, а вторая наставила веснушек и нарисовала на кончике носа маленькое сердечко. Волосы к этому времени уже уложились в сложную, высокую и глупую причёску.

Млидия взглянула в появившееся перед ней зеркало и ахнула, Фредерик же давился от смеха. «Это тебе за вчерашний снежок, маленькая плутишка!» – Он с неудовольствием вспомнил, что накануне пред тем как он обернулся и посмотрел в её сторону, кто-то кинул в него комком снега. На улице не было ни одной живой души, кроме этой девушки, да и снежок прилетел с её стороны. Фредерик почти не сомневался, что так она пыталась привлечь внимание к своему бедственному положению.

– Верните всё! – Потребовала она.

– И не подумаю, хотя, если вежливо попросите.

Милидия отвернулась и потянула ручку двери. Не будет она его не о чём просить!

– И далеко ты собралась.

Не собирается она разговаривать с этим фокусником. Но дверь оказалась заперта.

– Вы даже уйти мне не позволяете. Вы, вы злой… вы просто издеваетесь надо мной.

– Успокойтесь, успокойтесь, милая графинечка – произнёс юноша, заметив уже навернувшиеся слёзы на её глазах, а ему очень бы не хотелось, что бы эти карие вишни вдруг покраснели. Краска исчезла с лица девушки, волосы снова легли под гребень, а ужасное, до смешного платье сменилось скромным сиреневым – Вот видите, теперь всё в порядке.

– Ну и зачем вы всё это делали?

– Мне было просто приятно позлить вас.

– Теперь позвольте мне уйти. И – она задумалась – Спасибо вам за всё – решив, что с неё благодарностей хватит, она вновь отвернулась.

– Конечно же, вы не можете уйти. вы, наверное, ужасно голодны, пойдёмте, я приглашаю вас на завтрак, а потом придумаем, что вам делать дальше.

– Благодарю, Я не голодна – это была ложь, во рту у неё давно не было и маковой росинки.

– И вам не стыдно так врать.

– Мне ничего не надо от вас.

– Если не перестанете оказываться, я буду вынужден снова применить к вам колдовство. И, в конце концов, что мешает вам, симпатичной девчушке, позавтракать со мной, умным, талантливым волшебником, и просто очаровательным красавцем, тем более, когда я сам приглашаю. Соглашайся, крошка Лиди, такой шанс выпадает не всегда.

– Хорошо, но с одним условием, вы перестанете называть меня, как ребёнка.

– То есть как?

– Крошкой, Мили, Лиди, графинечкой. Меня зовут Милидия графиня де*Шеврез.

– Милидия де*Шеврез, – он недовольно фыркнул, жеманно изобразив кокетливую девушку. – Хватит с вас просто графинечки.

– Я не графиня.

– Ну да, конечно, сами себе противоречите. Ладно, пойдёмте.

Он подал ей руку. Милидии пришлось опереться.

Глава 2. Завтрак и четыре жены барона.

Вопреки ожиданиям Милидии Фредерикне не повёл её в столовую. Они поднялись по лестнице на второй этаж дома, и он вывел её на балкон. На открытом воздухе было очень морозно. Хрустальная, первозданная свежесть чувствовалась в белоснежном сверкающем снегу и в стенах леса тёмной зеленью, окружающей одинокий дом. Графиня обняла ладонями плечи, она прозябла. Куда же она попала? В округе только изумрудная изгородь из деревьев. Она во власти более чем странного молодого человека. И что он сейчас задумал? Вдруг он обидит её? Нет, надо бежать. Но куда, вокруг лес, которого она совсем не знает.

Из ниоткуда на балконе появился столик и два стула. Снег сам собою растаял, солнце стало греть теплее, декабрьский лес преобразился и стал ранее июньским. Где-то далеко запели птицы, распустились цветы. На балконе тоже было много разных цветов, и посреди столика стояла огромная ваза. Волшебник подвинул девушке стул:

–Что предпочитаете музыку или литературу, госпожа графинечка?

– Пожалуй, музыку.

– Как Вам понравится тихая флейта утром?

– Ничего не имею против.

Над ними появилась флейта и сама заиграла.

Милидия сдержанно улыбнулась. Но чудеса на этом не кончились. Сначала к столу подлетели два прибора, за ними пузатый вельможа кофейник, за ним важно следовала его жёнушка, госпожа сахарница. Потом две кокетливые старшие дочери-близняшки – кофейные чашки, обе в пышных модных фарфоровых юбках, с одинаковыми кавалерами-блюдцами. Дальше неспешно шествовала их старая тётушка-соусница, на сей раз наполненная сливочным кремом, приятно пахнувшим бурбонской ванилью. Потом огромное блюдо полное маленьких булочек-деток, щедро насыщенных корицей. Заверещала процессию их чопорная гувернантка – вазочка, полная каких-то брусков в серебряной и золотой фольге.

– Вы любите кофе с молоком, сливками или просто горький?

– Горький.

К ней подлетел кофейник из носика, которого в фарфоровую чашку девушки стал выливаться дымящийся напиток. К ней в тарелку с блюда перекочевала пара булочек, подлетела соусница щедро полив их кремом. Ложки, вилки, ножи и салфетки залетали с бешеной скоростью. Фредерику это кажется, нравилось, а графиню начало раздражать. По её мнению всё должно было неторопливо и степенно двигаться, да и вообще обстановка настойчиво требовала, что бы к её безукоризненному вкусу, здесь она не могла придраться, была приложена женская рука, нежная и заботливая.

Столовые приборы всё-таки успокоились. Несколько минут Милидия была занята исключительно кофе и булочками. Волшебник не отвлекал её, но по озорным огонькам в его синеющих глазах, было заметно, что на языке у него вертится очередное ехидное замечание.

– Милидия, будь любезна, закрой глаза – неожиданно попросил юноша.

Подчёркнутая вежливость, обращение по полному имени, веселая улыбка, сопровождающая всё это, подсказали графине, что в словах его кроется подвох. Но стоило взглянуть в его сине-васильковые глаза, в них можно утонуть. Он красив, очень красив. Девушке хотелось остановить этот миг и смотреть только на него. Заново повторенная просьба оглушила её.

– Хорошо, – кротко повиновалась она.

Юный волшебник взял из вазочки один брусок, снял с него обёртку, вложил в рот девушки и осторожным движением руки прикрыл его.

– Вам нравится? – Спросил он.

– Это великолепно, что это?

– Швейцарский шоколад, в будущем это будет довольно-таки известным лакомством.

– Но как вы можете знать, то, что будет?

– Вы забываете, я – волшебник.

– Но этого же не может быть, вы меня разыгрываете?

– Не может, но бывает, да, да силой мысли я могу путешествовать во времени, исполняя желание своей воли, я могу почти всё.

– Невероятно.

– Но факт.

– Всё вы можете, всё? – девушка смешно выпучила свои удивлённые карие глаза.

– Почти всё, есть некоторые ограничения. Вроде, не влиять на принятие людских решений, не вмешиваться в судьбы, – он смерил её оценивающим взглядом, – ну разве совсем немного. Знание будущего, своего будущего, бессмертие, принятие чужого облика, так же под запретом. И ещё, занудное правило ни читать чужих мыслей.

– Но вы?

– Минимальное волшебство. Ну и в конце, концов правила для того и существуют, что бы нарушать их.

– Вас никто не контролирует?

– Напротив, есть Совет Волшебников, который следит за каждым шагом всех своих членов. Жутко скучно, уж поверьте мне у этих господ ни фантазии, ни чувства юмора. По-своему ничего и не сделать.

К Милиди стало возвращаться хорошее настроение, что-что, а уж его чувство юмора она уже оценила. Но всё-таки она была обязана ему жизнью.

– Ну и что мы будем делать? – Его обыкновенная ирония сменилась серьёзностью.

– Я не знаю, я уеду, спасибо вам за всё.

– Стоять, вы должны всё рассказать мне и честно, заметьте, даже не прибегая к волшебству, я пойму, если вы захотите солгать.

Девушка медлила с ответом.

– Напомню, вы кое-чем мне обязаны. Так мелочь, всего лишь прошлой ночью я спас вас.

– Хорошо, я расскажу вам всё.

***

После смерти дяди, Тересса-Милидия-Дариана-Виктория-Доротея графиня де*Шеврез стала наследницей богатого состояния. Опекунский совет тут же ухватился за внезапно разбогатевшую девицу. Господин Кокше, назначенный ей определил её дальнейшую судьбу. Она должна была стать женой барона Джорджа де *Кверлик.

Джордж де*Кверлик, ещё не старый человек тридцать пяти лет, игрок, промотавший почти всё своё состояние, ожидал свадьбой поправить своё денежное положение, как и в предыдущие разы.

Первой его женой была небогатая, незнатная девушка, пожалуй, только её он и любил. Но бедная Джули, не прошло и месяца после их свадьбы, как она оступилась на лестнице и разбилась насмерть.

Юный барон был безутешен, пытался искать забвения в науках, книгах, но они не приняли его. Очертя голову он отправился путешествовать, но скоро ему наскучило, он вернулся. Тогда он начал играть. Карты не отреклись от него, нет, они сыграли с ним злую шутку. Чём выше была ставка, тем более вовлекался он. Постоянная игра судьбы, риска, рока… Но Фортуна переменчива в три года он проигрался. Он спустил всё своё состояние, а также, наследство, оставленное его младшему, сводному брату Эдварду. В пятнадцать лет Эдвард ушёл в морскую академию и стал сначала гардемарином, а затем военно-морским офицером.

Барон был ещё красив и молод… Богатая, знатная, красивая, молодая герцогиня Джейн была очарована им. Состоялась их свадьба. Но менее чем через год их денежные дела снова ухудшились из-за постоянных проигрышей барона. Именно в это время погибла Джейн, она захлебнулась чаем, поданным ей.

Третья его жена была из богатой семьи торговцев, одержимая мечтой получить дворянский титул. После очередного крупного проигрыша барона, девушка вдруг заболела какой-то неизвестной болезнью. Потом была старая вдова мечтающая, о замужестве, но когда и её деньги кончились, в одно утро она просто не проснулась.

Теперь и Милидия должна была попасть, в лапы к этому барону Синей Бороде. Против её воли её привезли в замок барона и готовы были насильно повести к венцу. Однако к счастью и здесь у доброй и кроткой девушки нашёлся друг, сводный брат барона, Эдвард*де Кверлик пожалел её и помог ей бежать.

Она долго скрывалась под чужим именем, работала гувернанткой в богатом доме, девушка получила хорошее образование, и потому без труда справилась с такой судьбой.

Но её опять выследили. В один прекрасный вечер её подопечная Адель, прибежав к ней, рассказала, что о ней спрашивают какие-то господа. По описанию графиня поняла, что это Кокше и барон де*Кверлик. Едва успев схватить свой саквояж, и проститься с воспитанницей, девушка снова бежала.

А дальше, то, что произошло дальше вам уже известно.

***

– Успокойтесь, я прошу вас, – проговорил Фредерик, неприятные воспоминания подорвали голос девушки, и весь вид её выражал готовность разрыдаться. – Вы должны отдохнуть, а потом я чем-нибудь помогу вам, пойдёмте.

Молодой человек проводил её в свою библиотеку, усадил в кресло и принёс несколько книг.

– Вы можете брать любые книги здесь, любые, какие вам понравятся. – Фредерик улыбнулся Милидии. – Мне нужно ненадолго уйти по делам. Прошу вас, не скучайте здесь одна и отдохните. На столике для вас я оставлю чай, конфеты и вазочку с печеньем.

Девушка уже перестала плакать, но в ответ лишь молча кивнула.

– В кресле плед, и если станет холодно, можешь подкинуть дров в камин, ты сильно дрожишь. – Выговорил Фредерик, он чувствовал какое-то внутреннее смятение. Быть может, его растрогал рассказ Милидии, или же выразительные, глубокие глаза. «Только бы она хоть немного поела, а то совсем нездорово выглядит, да и дрожит почти всё время – невольно с досадой подумал он. – Ива ведь ночью осмотрела её, но признаков болезни не нашла».

И Фредерик ушёл.

Милидия проводила его долгим, но пустым взглядом. Об одном она умолчала.

Эдвард просил её руки, когда она бежала.

Нет, не ради денег как его брат, но и не ради её самой, она знала это. Просто он хотел дать ей защиту, он бы уважал и ценил её, но не любил…

Эдвард был её лучшим другом, её единственным другом.

– Нет, – прошептала она ему, когда они расстались, – я не могу так, в этом браке, мы оба будем несчастны, и ты это знаешь. Для меня важна наша дружба и взаимное уважение, и пусть мне будет трудно, но я не променяю их на собственное благополучие. Живи так, чтобы быть свободным, друг мой, и я буду жить так. Хочу всегда в зеркале видеть лишь своё лицо.