Kitabı oxu: «Юйко (не)ищет мужа»

1

С громкой музыкой в ушах и взглядом на экран смартфона я торопливо неслась по улице. Меня приняли. Я поступила! Какое счастье, пусть и в далёком от дома и знакомых мест городе. Ай да я, ай да молодец. И обучение почти бесплатное, ну, сущие копейки!

Едва вступив в подростковый возраст, я мечтала вырваться из дома, подальше от пьющего отчима и вечно недовольной матери, прочь из полуживой хрущёвки, в которой у нас была однушка на четвёртом этаже. Увы, в школу я поступила поздно, да ещё по программе один-четыре, а без одиннадцати классов за спиной в хороший университет не примут. Поэтому пришлось сидеть в школе до восемнадцати лет, но это не помогло. Я еле набрала необходимые для аттестата баллы и никуда не поступила. Зато нашла работу, решив отложить университет до следующего, более успешного года.

Чуть ли не с высунутым языком я неслась по улицам, спеша успеть в приёмную. Вчера позвонили и сообщили, что не хватает копии снилса. Тогда я донести никак не успевала, да и теперь у меня оставалось не больше получаса до окончания приёмного времени. Стоит ли удивляться, что, увидав зелёного человечка на светофоре, я не стала смотреть по сторонам и выглядывать идиотов, решивших проскочить скорее?

Надо было поглядеть, потому как из-за этого голова после столкновения болела сильно, да ещё тошнило и покачивало как на волнах. И это притом, что глаза я распахнула, лёжа на спине в постели. Ну вот, теперь мне светит не учёба в педе, а больничная койка.

Щурясь от яркого света, я всматривалась вверх. Вместо потолка надо мной нависал деревянный полог, по сторонам которого струились полупрозрачные шторы. Матрас подо мной оказался твёрдым, словно на нём успела поспать не одна сотня пациенток. С трудом я повернула голову влево. За пологом во всю стену возвышалось круглое окно в деревянной раме, а за ним стелился такой густой туман, что выглядывать на улицу никакого смысла не было. Справа от меня находилась тумба, на ней в тончайшей фарфоровой вазе стояли высушенные цветы, а перед ними покоилась подложка под ароматическую палочку. Дымок от палочки извилистой струйкой поднимался к потолку, донося до меня лёгкий аромат сандала. Даже в сериалах таких палат не видела, я точно в больнице?

Попытавшись подняться на локтях, я замерла и застонала. Комната перед глазами закачалась, но я села и с удивлением отметила, что одежда на мне чужая. Под тонкой белоснежной простынёй я лежала то ли в платье с запахом, то ли в очень изысканном халате. Глядя на нежную шёлковую ткань небесного цвета, на расклешенные рукава и на широкий лазурный пояс, я ощутила себя косплейщицей. Похоже, никакая это не больница, а тайная комната извращенца, влюблённого в Азию. Линять надо, и как можно скорее!

Тихонько выползая из-под простыни, я босиком ступила на холодный деревянный пол. Удивительно, но нигде ничего не болело, кроме головы. В висках ужасно покалывало, будто не под машину попала, а весь прошлый день бухала.

Подивившись, закатала неудобные рукава, приподняла подол и осмотрела себя. Действительно, никаких синяков, даже ссадин не осталось, вот это чудеса. Убрала за плечи, свесившиеся иссиня-чёрные волосы. Замерла. Схватилась за удивительно прямую прядь и вытянула её вперёд.

– Этот извращенец меня покрасил? – ужаснулась, разглаживая явно не парик. – И выпрямил? Какого…

– Светлая госпожа, – старческий мужской голос прервал меня, – наконец, вы проснулись!

Я медленно выпрямилась и повернулась в сторону входа. На пороге стоял седовласый старец с длинной козлиной бородой. Белые волосы, явно не короткие, он собрал в пучок. Старикашка улыбался своими глазками полумесяцами, а кисти рук прятал в таких же широких рукавах, как у меня, только бежевого цвета. Он поклонился и шагнул в комнату. Я попятилась и упёрлась в кровать.

– Как вы чувствуете себя, моя госпожа? – старикашка вынул руки с длинными ногтями из рукавов и сделал пару крохотных шажков ко мне.

– Я? – каркнула в ответ и замерла. – Я? Я, я. Ла-ла-ла.

Глаза старика раскрылись, а брови приподнялись, но мне было не до того. Я распевалась, понимая и отмечая, что голос мой звучит сильно ниже привычного тона. Однако я помнила, что передо мной не просто старичок, а извращенец, утащивший меня в своё логово и принарядивший нас обоих на китайский манер, так что тихонько отходила от него к окну. Туман за ним рассеивался, сдуваемый ветром, а моему взору постепенно открывался небывалый вид.

Мы находились не в городе. Я вообще не понимала, где мы, и в ужасе развернулась всем телом к окну. Приложила ладони к холодному и твёрдому стеклу, прижалась лбом и громко выругалась.

Передо мною простирался бескрайний холмистый пейзаж. Мы при этом находились на какой-то горе, потому что поля и леса с синим отливом располагались сильно ниже. Я видела извилистую речку, чьи розовые воды шустро сбегали вниз. В небе же, среди проплывающих мимо окна облаков, заметила длинную, извилистую тушу, покрытую чешуёй. Летающий крокодил, напомнивший китайского дракона, зигзагами пронёсся куда-то вдаль, оставив за собой белёсую полосу подобно той, какие остаются после самолётов, но рваную и извилистую.

– Чем ты меня опоил? – севшим, чужим голосом спросила я, прилипая к окну пуще прежнего.

– Лунным чаем, светлая госпожа, – поклонился старикашка. – Вижу, он уже оказал своё действие.

– Оказал, – подтвердила я, буквально офигевая от того, как сильно меня глючило. – И где же мы?

– Где и всегда, светлая госпожа, – слегка замялся старикашка. – В Лазурном дворце Трёх равнин.

2

Оказалось, что старикашку звали Суй, а меня – Юйко. Только я с этим категорически не соглашалась, из-за чего меня связали в попытке отпоить поехавшую госпожу какими-то лечебными настоями. От них воняло протухшими грибами, а вкус отдалённо напоминал всем известное порошковое лекарство против поноса, разве только песка на зубах после него не оставалось.

Я брыкалась. Я рыдала. Я доказывала, что зовут меня Юлия Алексеевна Стрельцова, но в ответ получила чем-то вроде кадила по лбу.

– Духи, оставьте тело светлой госпожи! – вопил советник Суй, раскрасневшись и выпучив в гневе глаза. – Изыдите, демоны!

На обросший шишками лоб мне прилепили какую-то прямоугольную бумажку, а после насилу влитых в горло отваров я могла лишь извергать их обратно. Ни сопротивляться, ни объясняться сил не осталось.

– Ей точно полегчает? – заговорил новый голос, ранее мной неслышимый. Он звучал приятно, низко и очень взволнованно.

– Ей уже легчает, – уверенно заявил советник Суй, стараясь перекричать мои рвотные позывы. – Нечисть покидает светлую госпожу.

– Но как нечисть сумела пробраться во дворец? – приятный мужской голос раздваивался, а может, раздваивался весь мой мир.

– Как нам стало известно, в ваше отсутствие, первый генерал, кто-то опоил светлую госпожу ядом. В ослабленное тело и вселился злобный дух стрельца. Очень сильный дух, скажу я вам, ведь его не определили ни колокольчики супротив тёмной магии, ни противодемонические печати. Весьма злобный дух.

Я хотела сказать, что сам он злобный дух, но язык не слушался. Светлая комната пошла тёмными пятнами, постепенно растворяясь перед глазами. Я что-то неразборчиво бухтела, надеясь прогнать всех вон, и услышать, наконец, объяснения: что происходит, кто они, и где мы? И, самое важное, как мне вернуться домой?

– Я здесь, любовь моя, – вкрадчиво раздалось возле уха. – Клянусь Луной и Солнцем, я больше не покину тебя столь надолго.

Слёзы текли из моих глаз. Во рту остался кислый привкус желчи, а от неизвестного влюблённого пахло чем-то нежным и терпким одновременно. Мне так хотелось перебить неприятные ощущения во рту, что я потянулась на аромат и тепло их хозяина. Влажные губы коснулись моих, ничуть не гнушаясь отведать вовсе не сладость.

– Как я и говорил, – довольно раздался голос советника Суя. – Светлая госпожа Юйко приходит в себя и уже признала вас, первый генерал.

Больше я ничего не помнила, окончательно провалившись в темноту.

Темнота не была холодной или вязкой. Она вообще никакой не была. Просто темнота. Темнота и всё. Я протягивала руки, но ничего не касалась. Подносила пальцы к глазам, но не видела. Я слышала, что перед смертью в мозгу происходит выброс всех гормонов, которые только могут помочь человеку выжить. Мозг как никогда старается спастись и понять, что происходит. Одни вспоминают свою жизнь, заново переживая яркие моменты, ну а мне повезло переживать невероятные и чудные галлюцинации. И раз уж они, наконец, оставили меня, сменившись небытием, то я близка к смерти как никогда. Неужто узнаю, что там, за гранью? Увижу бабушку и дедушку? Встречу Пушистика, Жужу, Кляксу и других своих хомячков?

– Я не хочу! – завыла в пустоту. – Пожалуйста, Боженька, дай мне второй шанс. Я буду хорошей. Никогда не перейду на красный свет! И на зелёный обещаю ходить внимательно-внимательно, только не убивай. Не убивай меня, пожалуйста. Не убивай…

Я рыдала и хныкала. В горле поселился ком. Хотелось кашлять и свернуться в позу эмбриона.

– Никто не тронет тебя. Я не позволю, – раздалось тихое утешение где-то над ухом.

Сквозь темноту проскользнули первые лучики света. Я вновь лежала на твёрдой постели, окружённой пологом. Лежала на боку, свернувшись так сильно, как только могла, а со спины меня касался кто-то ещё. Он успокаивающе шептал мне на ухо, иногда целуя в шею. Голос звучал приятно и понятно, но я откуда-то знала, что говорил он не на русском.

Господь не понял меня. Я хотела вернуться к жизни, а он закинул обратно в азиатские галлюцинации. Закусив губу и нахмурившись, я не торопилась ни поворачиваться к мужчине, пристроившемуся за мной, ни отскакивать от него.

«Думай, Юлька, думай! – мысленно твердила себе. – Что делают в фильмах, чтобы прийти в себя?», на ум приходили лишь весьма болезненные способы резкого пробуждения, такие, как причинение боли вплоть до попытки умертвить себя в страшном сне. Вот только теперь, когда молчаливые послушники отпустили мои руки, а советник Суй не вливал через бамбуковую палочку «спасающий напиток», сон казался скорее приятным, нежели ужасным, поэтому я всё же обернулась и обомлела.

Со мной в одной постели лежал невероятной красоты мужчина, словно сошедший с экрана прямиком из исторической дорамы. Длинные чёрные волосы он собрал в тугой узел, обвязав серебристой лентой. Высокий лоб, широкие брови вразлёт и яркие, тёмно-васильковые глаза. По гладкому, тонкому носу мужчины мне захотелось пройтись подушечкой пальца, в полной уверенности, что на ощупь он приятный как бархат. Только губы мужчины, на мой вкус, были недостаточно пухлыми, тонкой улыбнувшейся линией расположившись над треугольным подбородком.

– И кто же ты, ангел? – выпалила я.

Мужчина нахмурился. На его лице отразилась боль, но не физическая.

– Советники предупреждали, – сказал он скорее себе, – что память ваша может подводить в первые дни, а может, и недели, светлая госпожа. Я Лань Сэчжень, сын Лань Фуяо. Ваш муж.

3

Я видела, с какой тоской и болью Сэчжень смотрит на меня, и искренне жалела мужчину. Он ещё не ведал, что потерял возлюбленную, потому в его взгляде проскальзывала нежность. Скоро она исчезнет, понимала я, как только Сэчжень поймёт, что перед ним не его Юйко, а чужая Юля.

Гадая о том, как вернуться домой, я решила для начала побольше выведать о месте, в котором оказалась. Сэчжень, обоснованно решила я, подходит для расспросов лучше советника Суя. Только подходить к познаниям следовало осторожно, чтоб новообразовавшийся муж вслед за советником не опоил меня противодемонической дрянью.

И так и сяк я прокручивала в голове вопросы, но не придумала ничего лучше, чем спросить в лоб:

– Что же со мной случилось, тебе рассказали?

– Служанка подлила яд в вечерний чай, так сказал советник Фэйту. Она призналась, что действовала по приказу Кэски, демона из Восточной пустыни. Служанку казнили немедля, – нахмурился Сэчжень.

– Ты казнил?

Он покачал головой и тихо ответил, что отсутствовал в столице в тот печальный день. После уточняющих вопросов я выяснила, что Сэчжень ездил на север, к границе империи, потому что там какие-то магические волнения, из-за чего нечисть частенько нападает на жителей. Местные заклинатели не справлялись, поэтому в помощь выступили воины Лазурного дворца.

– Получается, – задумчиво уточнила я, – вас послал император?

– Его Высочество император скончался десять лун назад, светлая госпожа, – упавшим голосом произнёс Сэчжень, – спустя луну после нашей с вами свадьбы.

Закусив губу, я обдумала услышанное. Император скончался, мне досталось тело его дочери. Юйко хлебнула яда, а следовательно, она тоже мертва. Вряд ли её закинуло в моё раздавленное автомобилем тело. Я вздохнула и нахмурилась. Если император умер, а его дочь хотели отравить, то это мог сделать тот, кто хочет себе престол! Демон Кэски, или кто-то ещё?

– А что с другими моими братьями и сёстрами?

– У вас их нет, – глаза Сэчженя сузились.

– А с императрицей как дела?

– Ваша мать мертва.

– Тоже год назад?

Сэчжень не ответил. Он с сомнением посмотрел на меня и извинился. Неторопливо вылез из постели и подошёл к аккуратно сложенной верхней одежде. Не отрывая внимательного взгляда от меня, засунул руку в широкий рукав, покопался. Спрятал руку по локоть, нахмурившись и высунув кончик языка. Заинтересовавшись, я приподнялась на локтях и вытянула шею. Только хотела спросить, что он там ищет, как получила ответ самым болезненным образом. С криком:

– Прошу меня простить! – Сэчжень со всей дури влепил мне по лбу прямоугольной бумажкой.

Я взвыла и схватилась за налившуюся шишку на месте едва сошедшей прежней. Слёзы потекли из глаз. Жмурясь и шипя, я каталась по постели, пока не отлепила дурацкую, исписанную непонятными письменами бумажку и даже после продолжила жать ладонью себе на лоб.

Вспомнила, что мама в детстве прикладывала холодную ложку к шишке и поискала глазами что-нибудь металлическое. Из металлического в комнате оказался лишь изогнутый меч новоявленного супруга. Нет, такую штуковину я к себе не поднесу.

– Вы не демон, – выдохнул Сэчжень и принялся в поклонах биться лбом о пол.

Я с трудом слышала извинения между оглушительными хлопками и завизжала на полоумного, чтоб прекратил устраивать детский сад. Тогда-то мне и удалось получить все необходимые ответы о жителях и месте, из которого я хотела выбраться.

Я узнала, что пусть мать и отец Юйко умерли, две его последующие жены – Мэн Яо и Ли Донгмей, выбранные из числа наложниц, живы. Каждая ныне живёт в родной провинции, а императорский гарем распущен. Часть наложниц, правда, осталась в числе слуг Лазурного дворца. Никто из женщин: ни наложницы, ни жёны – императору детей не родил. Сэчжень видел в этом горестные стечения обстоятельств, а я, насмотревшаяся в своё время бразильских и турецких сериалов – заговор и попытку свергнуть власть самым естественным образом, путём вырождения династии. Юйко ведь никто императрицей не признал, потому как без мужа-императора императрицы быть не могло, а её муж родом не из правящей династии, так что занимал место ниже жены. Он один из генералов императорской армии и верноподданный Юйко, но никак не император. Лишь её сын удостоится подобного титула, либо злостный захватчик земель, иначе местные законы не работали.

Скрежеща зубами, я молилась, чтобы Сэчжень не заметил, как встали дыбом волоски на моих руках и ногах. Местные женщины, что, не знают о бритвах? Вон, подбородок муженька какой гладкий, значит, бритвы тут есть.

– А чем ты бреешься? – отвлеклась я, желая избавиться от непривычного ощущения подмышками.

Сэчжень моргнул. Поняв же, что властвующая супруга не шутит, рассказал о специальном лезвии для бритья.

– Пусть мне принесут такое, а ещё подготовят ванну, – сначала гигиена, потом решение проблемы.

– Светлая госпожа, – замялся Сэчжень и покраснел. – Зачем вам?

– Вспотела, – решила я не юлить. Раз этот мужчина Юйкин муж, то вряд ли он не видел этого тела.

– Я о бритье, – совсем тихо уточнил несчастный. – Вы же не собираетесь побриться налысо и закрыться в храме Небес, чтобы избежать нового замужества?

4

Каждая новость оказывалась хлеще прошлой. И вот уже Сэчжень поведал о необходимости нам расстаться, ведь не может у одной жены быть двух мужей. Его семя оказалось безжизненным, раз за год отношений жена так и не понесла, а Юйко, вернее мне, занявшей её место, предстоит найти нового супруга, подходящего по статусу и по воспитанию, и по его способностям к созданию детей.

– Но ведь у императора было три жены!

– Император – мужчина, моя госпожа, а вы женщина, – лаконично заметил Сэчжень. – К тому же он женился на следующей, прежде разведясь с прошлой.

– А наложницы?

– Наложницы есть у большинства знатных мужчин.

– Пф-ф-ф, – закатила я глаза. – Кто это решает?

– Природа, – не растеряв серьёзности ответил он.

– Я про число мужей.

– Советники, – нахмурился Сэчжень.

Видно было, ему льстило нежелание госпожи отказаться от первого мужа, ведь он не знал, что мной двигала не любовь, а страх. Страх перед непонятным миром, разобраться в правилах которого помочь мог лишь он один.

Потому мы вместе отправились к советникам империи Трёх равнин, к трём старцам. С Суем я уже познакомилась, оставалось встретиться с его собратьями, имён которых спросить забыла, а мне никто и не пояснил. Должна же знать. Они ж с рождения знакомы. Только не мне, а Юйко.

– Её великолепие, наследница престола Трёх равнин, дитя великого императора Хуаньши, светлая госпожа Юйко Прекрасная, – представил меня служка, склонив голову так низко, что его чёрная косица сложилась улиточкой на каменном полу.

В широкой круглой комнате, по которой из-за открытых окон гулял прохладный ветер, на тонких циновках восседало три старца. Уже знакомый мне старикашка Суй неспешно прихлёбывал чай. Справа от него восседал высокий и худой, словно посох, старик с бородой тонкой и длинной настолько, что он перебросил её себе через плечо, чтоб не мешалась. У третьего за жиром почти не видно было глаз. Низкий, пухлый и с длинными мочками ушей, он о чём-то хихикал и поглаживал тонкие, маслянистые усики. Каждый удостоил меня склонённой головой и пожеланием долгих лет здравия. Сэчженю, зашедшему следом, они не кланялись, но пожелали успехов на пути самосовершенствования. Сэчжень в ответ сложил руки перед лицом так, что один его кулак прятался во втором, и низко склонился, приветствуя великих советников императорской семьи.

Мне они не понравились, потому я для начала прошлась к их низкому столику с чайником и сластями, плюхнулась на попу, согнув ноги в коленях и положив чуть вбок, а уже после поздоровалась со всеми разом.

– И вам не хворать, – я пробежалась взглядом по кушанью. – Давайте вернёмся к моему замужеству.

– Светлая госпожа не в духе, – смиренно заметил толстяк, но по лицу его расплылась улыбка, отчего глаза-щёлочки совсем потерялись.

– Мы посмотрели лучших воинов Трёх равнин и отобрали величайших из них, – учтиво проговорил посох-старикашка. – Большая часть уже прибыла для знакомства с вами, а когда прибудут остальные, то мы устроим смотрины, и вы выберете самого подходящего.

– Лань Сэчжень останется первым генералом. Никто не станет смещать его с этого поста после расторжения вашего брака, – проговорил советник Суй, а левый глаз его задёргался.

Я без труда поняла, что это уже обсуждалось и судя по реакции советников, Юйко выступала против нового брака. Взяв со стола рисовый шарик и покрутив его в длинных, тонких пальцах, я старательно улыбнулась и захлопала ресницами.

– Счастлива слышать, что подготовка идёт своим ходом, – проговорила медленно, тщательно обдумывая каждое слово. Уж очень мне не хотелось оказаться вновь заподозренной в одержимости, но получить желаемое. – Оказавшись на грани жизни и смерти, я поняла, как важно скорее родить наследника.

Советники шумно выдохнули и довольные принялись поддакивать светлой госпоже.

– Нельзя, чтобы наш могучий и великий род прервался столь глупо. Мне, безусловно, нужно скорее забеременеть и родить здоровенького мальчика.

Советники всё больше походили на китайских болванчиков, безостановочно кивая.

– Стоит стараться усерднее, – медленно проговорила я, внимательно оглядывая присутствующих. – Поэтому одного мужа может оказаться недостаточно, – и закинула рисовый шарик в рот.

Вкус, скажу я, странный. Холодный, слипшийся рис не оказался чем-то новым. Порой я не успевала подогреть уже готовую кашу и жевала прямо из кастрюльки, стоящей в холодильнике. Иногда угощалась роллами, но ни разу не ела рис одновременно безмолочный и очень сладкий. И пока я наслаждалась ягодно-медовым вкусом шарика, лица советников менялись так, словно каждый взял в рот по такому же, но пропитанному лимонным соком, рисовому комочку.

– Что вы хотите сказать, о прекрасная и мудрая, светлая госпожа? – первым дар речи обрёл улыбчивый толстяк.

Улыбнувшись шире него, я вместо ответа потянулась за вторым шариком и принялась медленно смаковать сладость, перекатывая во рту.

– Женщины выходят замуж лишь раз, – осторожно заметил посох-старикашка.

– И кто же это решает? – медленно спросила я, поочерёдно глядя на каждого. – Вы, о светлейшие умы Трёх равнин. Вот и подумайте хорошенько, чего вам хочется больше. Возможно, вы бы хотели поскорее увидеть юного императора, моего сына. Возможно, вы бы хотели, чтобы Кэски встал во главе империи, или кто похуже? – я говорила громко и чётко, медленно, но никому не позволяя перебить себя. – Мы с Сэчженем виделись не каждый день, а потому вполне возможно, что наших встреч было недостаточно, чтобы появился наследник. И если у меня будет не один, а два мужа, то шансы на рождение наследника увеличатся.

– Т-так не при-нято, – икая проговорил Суй.

– Тогда ищите себе новую наследницу, способную родить императора, – припечатала я, запихнув в рот новый рисовый шарик, последний из лежавших на столе. – У ваф такая ефть?