Kitabı oxu: «Капитолина-2: Будем жить!», səhifə 2

– Дело-то, может, и богоугодное, но юридическую силу не имеющее! – всхлипнула женщина. – Существует целая процедура! А кольца?!

– Да пожени ты их понарошку! – пихнул локтем сосед. – Неизвестно, выживем ли вообще! А выживем – и кольца купят, и пошлину заплатят! И Меликян, гад, тоже за все заплатит!

– Ну, хорошо! – обреченно согласилась женщина. Промокнула глаза платком, поправила платье. – Как зовут жениха и невесту?!

– Евсеев Владимир Николаевич и Евсеева Светлана Леонидовна!

– Однофамильцы?!

– Простите, поторопился! Иванова Светлана Леонидовна!

Женщина откашлялась, поправила растрепанные волосы и срывающимся голосом произнесла:

– Добрый день, дорогие молодожены и гости! Сегодня в небе… какой ужас… в небе над сибирской тайгой вступают в брак Евсеев Владимир Николаевич и Иванова Светлана Леонидовна! Жених и невеста, светлое чувство любви навсегда проникло в ваши сердца и связало их прочной неразрывной нитью! У вас впереди счастливая и длинная дорога, которую вы пройдете вместе, достойно, честно, в любви и согласии! Но перед тем, как зарегистрировать брак, я хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным?! С открытым ли сердцем, по доброй ли воле и по собственному ли желанию вы приняли это решение?! Прошу ответить жениха!

– Да! – торжественно выкрикнул Владимир.

– Прошу ответить невесту!

– Да! – торжественно выкрикнул Владимир.

На весь салон раздался звонкий хлопок пощечины. Пассажиры, сидевшие сзади, привстали и вытянули шеи; сидевшие в передних рядах – наоборот, шеи вывернули, но с той же целью – разглядеть, что происходит на местах брачующихся.

– Замуж за тебя?! Да никогда!

– Женщина из ЗАГСа, можете разводить! Это был самый короткий брак на моей памяти! – пьяно хихикнул мужчина со второго ряда.

– Да сколько можно терпеть этот цирк?! Развел тут клоунаду и других втянул! – голос «невесты» Светланы звенел от обиды и возмущения.

– Ну, тебе же нравятся настойчивые?! – оправдывался «жених». – Мишка-длинный ведь такой, да?!

– Оставь его уже в покое! Что ты к нему прицепился?!

– Да мне на него плевать, а вот ты будешь моей! Хочешь ты того или нет!

– А давно ты стал за меня решать, а?!

Назревал скандал. В проход, покачиваясь, вышел мужчина с фляжкой в правой руке.

– Тихо, молодые, тихо! Не успели пожениться, а уже ругаетесь! Тут вам не кухня! Всему свое время, не торопите события!

Он подмигнул «жениху» и приподнял фляжку с коньяком:

– За здоровье молодых! Горько! Горько!

Владимир потянулся к Светлане, но тут же схлопотал по губам.

– Да я только ради тебя в эту Армению согласился лететь! – возмутился он, вытирая губы.

– А я тебя просила?!

– Вот это жертва! – с издевательской ухмылкой сказал пассажир и пригубил коньяк. – В саму Армению ради любви! Бывает же!

– Успокойся, дядя! – с угрозой ответил «жених». – А то как бы не схлопотать!

– Да ты не злись, Вовчик! – миролюбиво ответил собеседник. – Мне просто интересно, почему поездка в Армению для тебя словно героический подвиг?! Там что, каннибалы?! Если даже каннибалы, то коньяк они приличный делают!

– Просто у меня был выбор: либо отдохнуть в Ялте, либо лететь в Ереван на строительство метро! Мы в строительном учимся! – хмуро пояснил несостоявшийся жених. – Светка решила ехать! Ну и я с ней вызвался!

– Вызвался?! Да ты все подло подстроил! – Света отвесила ему вторую пощечину. – Со мной Мишка должен был лететь, а не ты! Ему в самый последний момент отвод дали! Думаешь, я не знаю, почему?! Купил комсорга джинсами, тот и вычеркнул Мишку!

– Это который длинный и тупой?! Слышали-слышали! – хихикнул мужчина.

– Сами вы тупой! – огрызнулась Света.

– А что за джинсы? Фабрики «Большевичка»?! – хохотнул собеседник.

– Обижаешь, дядя! – буркнул парень. – «Wrangler»!

– Ого! Это рубликов сто пятьдесят будет, а то и больше?! – уважительно присвистнул мужик и пробежался оценивающим взглядом по его модным вельветовым брюкам и рубашке в яркую крупную клетку.

– Крутимся потихоньку, дядя! – самодовольно ухмыльнулся парень.

– Фарцовщик! Спекулянт! – процедила Светлана и отвернулась.

Пассажир задумчиво почесал колючий подбородок и приложился к горлышку, но выпить не успел – самолет снова тряхнуло, да так сильно, что фляжка выпала из дрогнувшей руки и покатилась по проходу, разбрызгивая карамельного цвета содержимое.

Он было потянулся за ней, но выскочившая из кабины стюардесса пнула ее под кресло и объявила категоричным тоном:

– Товарищи пассажиры! Самолет готовится к посадке в особых условиях! Всем оставаться на своих местах! Пристегнуть привязные ремни! Убрать острые предметы, принять рекомендованную позу: обхватить колени руками накрест, положить на них голову! Сохранять спокойствие, товарищи!

А из открытой кабины слышались крики экипажа:

– Командир, нет тяги! Оба двигателя!

– Меняем эшелон, снижаемся! Штурман, сколько?!

– Две минуты, командир!

– Садимся на воду! Приготовиться к удару!

Стюардесса села на свое место за шторой, щелкнула замками ремней и согнулась. За обшивкой раздался пугающий грохот, но никто не решился посмотреть в иллюминаторы – все скрючились в рекомендованной позе. Время словно остановилось…

Капа посмотрела на сгорбленную дочь, но ни плача, ни даже всхлипа не услышала. У Капы все внутри похолодело от жалости к ней. Такой маленькой и такой беззащитной.

– Лариса, мы рядом! – успела сказать она.

Удар был настолько чудовищной силы, что сначала всех буквально вмяло в кресла, затем резко подбросило. Ремни затрещали, удерживая тела, а вся ручная кладь подлетела к потолку и с шумом, словно булыжники, ударилась об пол.

Самолет некоторое время двигался с каким-то странным шелестящим звуком, затем остановился. Совсем не резко, даже плавно. Нежно.

Стало тихо. Никто не шевелился.

Щелкнул замок ремней. Голос стюардессы, немного дрожащий, возвестил:

– Товарищи пассажиры! Наш самолет совершил вынужденную посадку на реке Енисей! Просьба надеть спасательные жилеты!

Все подняли головы, выглянули из-за спинок кресел, стали оглядываться по сторонам. За иллюминаторами плескалась вода.

– Мы живы?! – робко спросил кто-то.

– Да, товарищи! Мы живы! Спасательные жилеты находятся под вашими креслами, наденьте и ждите дальнейших указаний! Спасибо, товарищи!

Женщины и дети заплакали от радости. Мужчины хриплыми голосами выражали эмоции исключительно нелитературными фразами, из которых самой приличной была:

– Хана тебе, Меликян! Будем жить!

Капа быстро отстегнула дочь и торопливо ощупала.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Ничего не болит?! Руки, ноги?! Голова?! Не молчи, дочь!

Лариса помотала головой. Капа порывисто прижала ее к себе, чувствуя, как гулко бьется маленькое сердечко.

***

Интересно, что чувствовали индейцы племени майя, впервые увидев на горизонте корабли испанских конкистадоров? Наверное, шок.

Жители села Лоскутовка испытали похожее чувство от приводнившегося на их глазах реактивного пассажирского самолета. Даже Таир, несклонный к эмоциям пенсионер и вообще грозный хищник, свалился с ветки от удивления.

Ударившись о воду задней частью фюзеляжа, Ту-104 клюнул носом и, срезая крыльями многотонные пласты воды, пропахал около ста метров. Замер посередине реки, разгоняя от себя пенные барашки волн.

Даже самый талантливый художник не смог бы передать всю глубину чувств, застывшую в глазах очевидцев. В последний раз селяне так завороженно молчали, когда смотрели по телевизору на встречу Штирлица с женой. Незабываемую сцену в кафе под щемящую проникновенную музыку.

Но то – черно-белое кино, а тут – жизнь во всех ее красках!

– Ежики кудрявые! – прошептал ошеломленный Тихон Авдеевич.

И шепот этот прозвучал словно сигнал – вокруг всё пришло в движение. Поднялся невообразимый шум. Костя, скинув праздничные туфли и пиджак, сбежал по пригорку и с разгону кинулся в воду, за ним последовали остальные. Сильными взмахами рук селяне преодолевали расстояние до медленно уходящего под воду самолета. На берегу кричали:

– Мазай, лодку надо!

– Гребите, ребя! Гребите!

– Ща керосин выльется – хана рыбе!

– Да что рыба?! Люди!

– Да что люди?! Рыба!

– Семен! Костюм замочишь – не возвращайся!

– Ой, мамочки! Уже самолеты падают! Ужас!

– А если самолет с женихами?!

– Ой, тогда хорошо!

Аварийные люки откинулись, и на левое крыло стали вылезать пассажиры. Все в оранжевых жилетах. Растрепанная женщина в жилете поверх синей униформы кричала:

– Самолет тонет! Тяните за клапан и прыгайте!

Пассажиры с криками прыгали в воду, тут же всплывая оранжевыми точками. Последними покинули борт члены экипажа.

Костя подплыл к девочке лет пяти. Ухватился за ее жилет.

– Не бойся!

Девчонка, видно, свое уже отбоялась. Во всяком случае никакого страха в ее глазах он не увидел. Мужчина, поддерживающий одной рукой ребенка, по всей видимости – отец, тоже был спокоен. Спокойной была и мать. Спокойной и… очень-очень знакомой.

– Капа, какая встреча! Вот ты мне ответь: почему я не удивлен?! – Костя быстро справился с шоком. – Привет!

– Костя, а ты раскабанел! – ответила женщина. – На сельских-то харчах!

– Это ты вместо приветствия?! – Костя помахал лодочнику, изо всех сил налегающему на весла. – Мазай, сюда!

Он приподнял девочку и закинул ее в лодку. Родители остались в воде, крича остальным пассажирам:

– Детей сюда!

Через минуту лодка с тремя детьми уже плыла к берегу. В воде оставались еще двое мальчишек лет восьми: напуганные, в панике хлопающие руками по воде.

– Герасим, детей забери! – крикнул Костя проплывающей мимо второй лодке. Угрюмый детина промычал что-то нечленораздельное, развернулся в сторону детей и приналег на весла.

Через пять минут все пассажиры злосчастного рейса 2451 сидели на берегу, дрожа от холода и пытаясь прийти в себя. Самолет медленно скрывался из виду.

– А чей жилет?! – вдруг закричала стюардесса, показывая на плывущую по реке оранжевую точку.

Она вскочила и с обеспокоенным видом посмотрела на пассажиров. Губы зашевелились, а тонкий палец принялся считать людей.

– Где еще один?!

Бабулька, оплакивающая безвозвратно утраченную коробку с сервизами, махнула рукой.

– Да скинул он его и обратно поплыл! В самолет залез! Этот, с фляжкой который!

Все вытаращились на нее.

– И вы только сейчас об этом говорите?!

– Да я тогда ничего не соображала! Сервизы жалко!

– Какой ужас! – воскликнула «невеста» Светлана и невольно прижалась к Владимиру. Он бросил на нее быстрый взгляд, решительно встал, зашел в воду и поплыл в сторону тонущего самолета.

– Вова, что ты делаешь?! – закричала Света.

– Да чтоб тебя! – Костя вручил мокрую рубашку Марусе и побежал к лодке.

– Ну дела! – Саша Бойцов бросился ко второй лодке.

Работая изо всех сил веслами, они почти синхронно двигались за плывущим Владимиром.

– Утонешь, идиот!

Но парень рассекал воду руками, уверенно преодолевая течение. Подплыл к самолету, от которого над поверхностью реки остался лишь бело-синий киль, и нырнул. Костя и Саша налегли на весла.

Пассажиры сгрудились на берегу, обеспокоенно переговариваясь.

– Минута прошла! Что-то не выныривает!

– Утонул, что ли?!

– Да ё-маё! Что ж за день такой?!

Капа напряженно всматривалась в реку, прижимая к себе дочь. Вот над поверхностью воды показалась голова, затем еще одна – над берегом пронесся облегченный вздох. Владимир передал спасенного в руки подплывшего Кости, а сам влез в лодку к Саше.

Молодые селянки бурно обсуждали между собой героического спасателя.

– Симпатичный!

– Ага, и смелый!

– И одет по-иностранному! Интересно, как его зовут?!

Светлана нахмурилась и покачала головой.

С берега было видно, как Костя согнулся над человеком, делая искусственное дыхание.

– Не, всё! Бесполезно! – констатировал кто-то. – Нахлебался! Десять минут прошло!

– Не, самолет ведь затонул не сразу! – возразили ему. – А значит, был доступ к воздуху! А вот за каким чертом его туда понесло – вот это вопрос!

С лодки отчетливо донесся громкий кашель и судорожный вздох. «Утопленник» зашевелился, перегнулся через борт, изрыгая потоки воды.

– Уф! Откачал! – повеселели очевидцы.

Костя схватился за весла и направился к берегу, следом двинулась лодка Саши. Пассажиры, оправившись от шока, вернулись к наболевшему.

– Самолет – да никогда больше! Поезд! Только поезд, товарищи! Лучше неделю потерять, но живым доехать!

– По статистике крушения поездов происходят еще чаще, чем авиакатастрофы!

– Тогда пешком! Как Михайло Ломоносов – из Архангельска в Москву! Михайло – он умный был!

– Иди, раз такой Михайло! Армения – вон там!

– Не дерзите мне, товарищ! Я, между прочим, стресс пережил!

– Я тоже, если ты не заметил! В одном самолете летели!

– Тогда заткнитесь, пожалуйста, милейший!

– Сам дурак!

– А как же наш багаж?! Что с нашим багажом?!

Два пилота, штурман и бортмеханик, сидевшие на песке с угрюмым видом, покачали головами.

– Достанут самолет, вернем ваш багаж. Вас сейчас только это волнует, товарищи?!

– Товарищи пилоты, как такое вообще могло произойти?! – вскричал склочный искатель парашютов. – Чья вина?! Я на конференцию летел, меня вызвал сам профессор Сасун Геворкян! Вы все будете отвечать! Я этого так не оставлю!

– Вины экипажа тут нет, товарищ! Достанут самолет, будет комиссия, следствие – разберутся!

Пока они шумели и ругались, Костя причалил к берегу. Из лодки, пошатываясь, вылез бледный «утопленник».

– За фляжкой обратно полез, – виновато пояснил он и похлопал по оттопыривающемуся карману пиджака. – Она мне очень дорога. Прошу понять и простить.

– А жизнь тебе не дорога, идиот?! – не выдержала стюардесса.

– Простите, люди! – он виновато прижал руку к груди и раскланялся. Затем показал на вторую причалившую лодку. – Встречайте героя! Владимир Евсеев!

Все захлопали. Особенно восторгались молодые селянки, к явному неудовольствию Светланы. В ее светлых глазах мелькнуло даже что-то вроде ревности.

Спасенный подошел к Владимиру и протянул руку.

– Спасибо! Меня, кстати, Виталием зовут.

– Не за что! – пожал руку парень и скользнул взглядом по Светлане. Та скрестила руки на груди и отвернулась. Владимир вздохнул.

– Хочешь я с ней поговорю? – заговорщицким шепотом предложил Виталий.

– Не, не надо. Насильно мил не будешь, как говорится, – отмахнулся герой. – Мишка, длинный который, и правда лучше меня. Учится хорошо, сознательный и все такое. И высокий.

– Дело в росте разве?

– Не знаю, – Владимир сел на песок, снял рубашку и тщательно выжал. Виталий присел рядом.

– Рано ты сдался, Вовчик.

– Да я просто не знаю, с какой уже стороны к ней подойти! И конфеты ей предлагал, и духи французские, и шарфы из ГДР – бесполезно, не берет! Я для нее всегда буду спекулянтом. Знаешь, вот если бы она за меня замуж вышла, я бы бросил заниматься этой фарцовкой. Честно!

– Да я тебе верю!

– А пока по краю хожу. Хотя, знаешь, в детстве милиционером хотел стать!

Виталий засмеялся, дружески похлопал его по плечу.

– Ну да! – пожал плечами Владимир. – А фильм «Деревенский детектив» про участкового Анискина раз десять смотрел! Вот сколько показывали по телевизору, столько и смотрел, ни разу не пропускал!

– Поженитесь со Светой, сына-участкового родите! – пошутил Виталий.

– Да я ж не против! – улыбнулся парень. – И Виталием назовем! Мне нравится!

***

Командир экипажа, седой и худощавый пилот первого класса, одернул мокрый китель и нахлобучил фуражку.

– А где мы? – спросил он жителей.

– Лоскутовка! – ответили ему.

– Скажите, телефон где?

– У участкового есть, – сказал Тихон Авдеевич. – На почте есть…

– Отлично! Кто-нибудь может проводить меня? Мне нужно срочно позвонить и сообщить наши координаты.

– А вот связи нет! – грустно добавил Тихон Авдеевич.

– Почему? – удивился пилот.

– В Ипатьево, это в десяти километрах отсюда, авария была…

Он подозвал худого веснушчатого парня.

– Митька, расскажи!

Митька поковырял в ухе.

– Я сам не видел, мне мужики рассказывали… В общем, свадьба там была: Толик-библиотекарь на Клавке-трактористке женился. Ну, Клавка – баба шебутная, к манерам высоким не приучена, а выпимши – так вообще дура! Посадила мужа в трактор, гостей – в прицеп, сама – за руль. Решила прокатить с ветерком. Темно было уже, дорога узкая, а навстречу наш участковый возвращался на своем УАЗике… Короче, чуть было не было. Клавка руль вывернула в последний момент и столб с проводами снесла подчистую: теперь мы без связи, а Ипатьево – еще и без света.

– Живы хоть?

– Да все живы! А Толик развестись решил!

– Веселое название у села. Анекдотичное, – задумчиво пробормотал пилот. – А другие населенные пункты с телефоном имеются?

Селяне переглянулись.

– Если только Дивногорск… Но это далеко.

– А отвезти кто-нибудь может? – спросил пилот, уже ни на что не надеясь.

– Отвезли бы, да только все шоферы кривые, – Авдеевич показал на хмельных парней. – Митька, Гришка, Пашка. Нам участковый после этого случая так и сказал: увидит пьяного за рулем – посадит. Лютует.

– А сам участковый где?! – пилот терял терпение.

– Так это, в Ипатьево вернулся! С Клавдией разбираться!

– А ключи можно от транспорта? Сам поеду!

– А не заблудитесь? Тут у нас места глухие. Неужто сигнала никакого не подал? Неужто искать не будут?

– Квадрат только, – пилот снял фуражку и устало сел. – Наверняка подняли малую авиацию, но искать будут прежде всего самолет, а его уже нет. А о том, что садимся на воду, передать не успел – связи не было.

Он обреченно развел руками.

– Найдут, командир! – уверенно сказал штурман.

Митька Сухозад снова почесал в ухе и предложил.

– Могу отвезти, в принципе. До ночи обернемся. Мне, в принципе, раз плюнуть.

Смолк от затрещины.

– Помолчи, принципиальный ты наш! – рассердился Тихон Авдеевич. – От тебя разит за километр! А если угробишь человека, себя убьешь и технику покалечишь, что тогда?! Тихон Авдеевич Челобитько – крайний?!

Митька насупился.

– А чего вы руки распускаете?! Могу и не везти, в принципе!

– Будем ждать! – командир встал и посмотрел на членов экипажа и пассажиров. – Главное, все живы!

– И то верно! – подбодрила Мария Ильинична. – А у нас свадьба! Доченька моя замуж вышла!

– И у вас? – грустно улыбнулся пилот. – Поздравляю!

Тихон Авдеевич зычно свистнул, привлекая внимание односельчан.

– Так, бабы! Тащите из домов сухую одежду, на детишек тоже что-нибудь найдите! Посуду не забудьте: тарелки, ложки, вилки! Тару под самогон захватите! Живенько-живенько!

Повернулся к мужикам.

– У меня во дворе доски лежат! Тащите сюда, столы и лавки сколачивать будем! Полсотни голов – это вам не кот чихнул! Инструмент не забудьте!

При других обстоятельствах селяне бы, конечно, возмутились его командному тону, но сейчас подчинились беспрекословно.

– У меня тут свой экипаж! – подмигнул Авдеевич и протянул руку пилоту. – Добро пожаловать в наши края!

Лариса, стоявшая рядом с Капой, вдруг подпрыгнула и показал в сторону реки.

– Мама, кукла!

Капа посмотрела на то место, где двадцать минут назад затонул самолет. По водной глади плыл целлофановый пакет. Куклу уносило течением.

– Я ее Ануш везла, – с сожалением сказала девочка и тут же вскрикнула от удивления. К кукле наперерез, переливаясь пятнистым мехом, плыла рысь. Плыла уверенно, быстро перебирая лапами под водой. Схватила игрушку зубами и развернулась. Также уверенно, разве только чуть медленнее, поплыла обратно.

– Таир! – расплылась в улыбке Капа. – Сколько ему уже?

– Старый, – вздохнул Костя.

Таир выскочил на берег, положил куклу и тщательно встряхнулся. Покончив с сушкой, подцепил зубами целлофан и подбежал к Ларисе. Девочка отпрянула, неуверенно посмотрела на мать. Саша на всякий случай шагнул вперед.

– Это Таир, не бойтесь, – успокоила Капа. – Старый знакомый.

Таир галантно положил куклу на песок и гордо удалился, всем своим видом показывая: и не благодари!

– Страсти-то какие! Рысь! – испуганно загудели пассажиры, сбившись в кучу. – Нигде покоя нет: не разобьемся, так съедят!

– Таир – свой, сибиряк! – прикрикнул Тихон Авдеевич и зыркнул в сторону зятя. – Не то что некоторые!

Костя вздохнул и покачал головой.

***

Итак, стол есть, закуски есть, гости, свалившиеся с неба, тоже имелись – почему бы не выпить? Тем более, поводов предостаточно.

Развели костер до неба, пионерский. Мужики быстро и умеючи сколотили столы. Пассажиров завели за деревья, вытряхнули из мокрой одежды, нарядили в сухую и неказистую. Все то, что недоела моль в шкафах и сундуках, вдруг пригодилось, обрело вторую жизнь, стряхнуло пыль времен. Баба Маня Астахова, местная долгожительница, тоже решила сходить домой за революционной шинелью мужа, но по дороге забыла, за чем шла, и вернулась с фотоальбомом.

– Не «Montana», конечно, но мне нравится! – Владимир, в ситцевой рубахе и шелковых шароварах, гордо вышагивал яловыми сапогами под смех остальных, которые выглядели не лучше и не хуже: в блузах и сарафанах, в длинных льняных рубахах и широких штанах. Хотя, кое-кому досталось и вполне современное – например, Виталий получил добротный пиджак, в карман которого он незамедлительно положил фляжку, уже наполненную деревенским самогоном.

– Гости дорогие, прошу! Выпьем-закусим! – Мария Ильинична похлопала пухлыми ладонями.

Все расселись, Костя с женой заняли почетные места во главе стола. Скромница и тихоня Маруся смутилась под взглядами гостей, которых теперь было около ста человек. Мария Ильинична встала.

– Хочу поднять рюмочку за здоровье наших молодых: Марусеньку, дочку мою, и мужа ее, Костика!

– Костика! – фыркнул Тихон Авдеевич. – Нежности какие!

– Перестань! – одернула жена. – Если уж себя не жалеешь, меня ни во что не ставишь, так хоть дочь родную не позорь!

Тихон Авдеевич насупился, но промолчал.

– Ну, как говорится, совет вам да любовь! Горько!

– Горько! Горько! Горько! – подхватили гости, подняв стаканы и рюмки.

Молодые встали и, смущаясь, поцеловались под всеобщий восторг. Сдержанно, чопорно. Недовольных было всего двое: Тихон Авдеевич и Таир, но будучи в абсолютном меньшинстве, помалкивали. Тесть, сопя и хмурясь, ковырял вилкой в тарелке, Таир лежал на ветке и грустно порыкивал.

Растянулась гармонь, играя «Шумел камыш, деревья гнулись». Гармонист Иван, закрыв глаза и шевеля густыми бровями, тянул меха трехрядки, а гости, подперев щеки кулаками, от души пели. Особенно выделялись «Подберезовики», старательно попадая в ноты, соблюдая тональность и вообще блистая всеми этими вокальными вибрациями, присущими профессиональному хоровому пению. Тихон Авдеевич и Таир не пели: один – из вредности, другой – слов не знал.

Члены экипажа затонувшей «Тушки» тоже молчали, страдальчески морща лбы и вздыхая – видно, сильно переживали. Конечно, не каждый день тебе выпадает «счастье» утопить самолет! И выпить-расслабиться им нельзя – комиссия, в первую очередь, перед тем как свернуть кровь, проверит эту самую кровинушку на наличие алкоголя. Доказывай потом! Поэтому командир и второй пилот довольствовались квасом, стюардесса – клюквенным морсом, а бортмеханик – кизиловым компотом. В числе трезвенников были и дети – те с аппетитом уплетали сладкие пироги и прочие вкусности, запивая лимонадами. А еще, смеялись над взрослыми и обстреливали их вишневыми косточками. В общем, на той, детской стороне стола, было шумно и весело.

Песня закончилась, все снова наполнили рюмки и, как полагается, выпили за родителей. Тихон Авдеевич навернул стакан и снова погрузился в пучину молчаливого отрицания. Полились неспешные застольные разговоры: о пережитом, о насущном, просто ни о чем.

Капа, сняв прилипшую косточку с щеки, погрозила хихикающей Ларисе и встала.

– Друзья! Давайте выпьем за наших пилотов?! Ведь если бы не они, мы бы сейчас не сидели за этим замечательным свадебным столом, не радовались…

– Ну, это еще как посмотреть, – перебил сидевший рядом толстяк. – Может, это по их вине мы тут сидим.

Капа быстро склонилась к нему и угрожающе прошипела:

– Я тебе сейчас ухо откушу!

Мужчина боязливо моргнул маленьким глазками и отодвинулся. Капа снова обвела взглядом присутствующих.

– Так вот, хочу поблагодарить экипаж за профессионализм, за наши спасенные жизни, за жизни наших детей! Спасибо, ребята! Слава героям!

– И Господу нашему слава! – сказала еще одна трезвенница – женщина с размокшей Библией. Подняла стакан с березовым соком.

Над столом взметнулись десятки рук с наполненными рюмками.

– За экипаж!

– За героев!

– За вас, ребята!

Экипаж расчувствовался: смущенно кашлянул командир, задрожал подбородок у второго пилота, покраснел бортмеханик, прослезилась стюардесса. И хоть сейчас они были одеты в гражданскую одежду и мало напоминали летный экипаж – они были героями, честно выполнившими свой долг.

– Спасибо, товарищи пассажиры! – стюардесса по имени Жанна смахнула слезы с длинных ресниц и улыбнулась. – Очень приятно!

Иван снова растянул меха и запел удивительно красивым тенорком:

Мы, друзья, перелетные птицы!

Только быт наш одним нехорош:

На земле не успели жениться,

А на небе жены не найдешь!

Припев подхватили все:

Потому, потому что мы пилоты!

Небо наш, небо наш родимый дом!

Первым делом, первым делом – самолеты!

Ну, а девушки?! А девушки потом.

Первым делом, первым делом – самолеты!

Ну, а девушки?! А девушки потом…

Экипаж рыдал в лучах славы.

***

Ашот Чибухчян уже в который раз взглянул на табло, почесал жесткий курчавый затылок и побежал в справочную. Жена Оля и пятилетняя дочь Ануш, очень похожая на отца черными глазами и носом с горбинкой, остались ждать. Рядом сидел носатый дядя в кепке и нетерпеливо поигрывал ключом от «Волги».

– Понять не могу, почему задерживаются?! – обеспокоенно пробормотал он на армянском. Бросил взгляд на Ольгу и спросил на русском:

– Простите, вы не знаете, что там с мурченградским рейсом?

Оля пожала плечами.

– Сами ждем. Муж пошел выяснять.

– А вы кого встречаете?

– Подругу с семьей. А вы?

– Товарища жду. Очень хороший и нежадный человек. Мне пяти тысяч на «Волгу» не хватало, так он так и сказал: бери, дорогой Армен, мне для тебя не жалко! Вот, хочу ему долг вернуть, Ереван показать, на машине новой прокатить, настоящим коньяком угостить!

– А-а-а, – понимающе протянула Оля. – Да, действительно хороший и нежадный.

– А это дочка ваша? – Армен подмигнул девочке.

– Наша! – улыбнулась Оля. – Папина дочка! Ануш зовут.

Собеседник вытащил из кармана карамельку и протянул девочке.

– Держи от дяди Армена Меликяна! Расти большой, Ануш!

– Спасибо! – девчонка ловко цапнула конфету, чем вызвала смех у взрослых.

Вернулся обеспокоенный Ашот.

– Ну, узнал?! – спросила Оля.

– Да понять не могу! Говорят, что пока нет никакой информация! Там еще люди в пиджаках серьезный такой!

– Какие люди?

– Из КГБ.

Меликян нахмурился.

– Что это значит? – спросил он на армянском. – При чем тут КГБ?

– Понятия не имею! – пожал плечами Ашот. – Будем ждать!

Улыбнулся дочери, подхватил ее за руки и принялся кружить. Счастливый детский смех прозвенел на весь ереванский аэропорт.

***

Тоненькая ручка ловко подкладывала еду.

– Картошечка с укропчиком, рыбка малосоленая, грибочки маринованные…

Вова Евсеев с ужасом смотрел на свою тарелку – чего там только не было!

– Даша, да я уже наелся! Остановись!

Восемнадцатилетняя Даша хихикнула и с жалостью посмотрела на него.

– Ты худенький такой, Вова!

Вова покосился на сидевшую напротив Свету. Та со скучающим видом пила медовуху, смотрела на веселящихся у костра людей и, как ему казалось, не обращала на него никакого внимания.

– Не худенький, а стройный как кипарис, – вздохнул он.

Даша восторженно захлопала и звонко рассмеялась, будто он отмочил хорошую шутку.

– Ой, Вова, ты такой смешной! Такой смешной! Мне так нравится! Так нравится!

Он вгрызся в куриную ногу и снова стрельнул глазами в Свету. Та, словно королева, протянула руку подошедшему к ней пилоту и поплыла к костру, вокруг которого уже кружились в танце пары. Гармонист, роняя слезы, играл «Лебединую верность».

– Вова, скажи, а ты какую музыку слушаешь? – спросила Даша. Кокетливо заправила волосы за маленькое ушко.

– Разную, – пробурчал он. – Битлз, Роллинг Стоунз, Пинк Флойд…

– А я такого даже не слышала. У нас в сельпо такого не продают, – с сожалением вздохнула Даша.

– Я тебе пришлю пластинку, – пообещал он. – Ты мне адресок черкни.

– Дорого, наверное?

– Да какие деньги?!

– Спасибо! Я сейчас принесу, ладно?! – Даша вскочила со скамейки и побежала в село. На ее место тут же присел Виталий. Развалившись, уперся спиной в стол и глотнул из фляги.

– Ты чего творишь, Вовчик?

– Чего я творю? – буркнул Вова.

– А как же Светка?

– А ты не видишь?! – он показал вилкой в сторону танцующих. – Ей на меня все равно!

– А я думал, ты настойчивый. Женщинам нравятся настойчивые.

– Если ты не помнишь, то в самолете я уже проявил настойчивость! – огрызнулся Вова. – По морде получил!

– Ты глупость там свою проявил! – хмыкнул собеседник. – Даже смешно!

Вова вытер рот рукавом.

– Так посмейся! Что ты пристал ко мне?!

– Пока ты свою курицу жуешь и ничего не видишь, я наблюдаю. Короче, восемь раз насчитал.

– Восемь? – не понял Вова.

– Светка на тебя восемь раз посмотрела, пока ты этой милой девчуле улыбался. И взгляд такой…

Виталий сделал многозначительную паузу.

– Ну?!

– Ревнивый.

Вова задумался. Виталий встал, хлопнул его по плечу.

– Так что, брось пудрить этой сельской мозги и давай уже со Светой решай. А то уведет ее пилот – обидно будет.

Виталий вальяжной походкой подошел к женщине-регистратору из ЗАГСа и галантным кивком пригласил на танец.

Вова выпил рюмочку и встал. Тут же сел, глядя на несущуюся к нему Дашу с тетрадным листком.

– Вова! Я написала! Вот!

Он вымученно улыбнулся, взял листок и сложил его пополам. Хотел положить в карман, но такового в его шелковых штанах не оказалось. Тогда он придавил бумагу пустой рюмкой.

– Пусть пока здесь полежит, – он стал вылезать из-за стола.

– Вова, а ты куда?! – она схватила его за рукав.

– Слушай, Даша, мне надо, – нетерпеливо ответил он и посмотрел на танцующую Свету.

Даша проследила за его взглядом и разжала руку. В васильковых глазах мелькнуло сожаление.

– Я поняла. Конечно.

Вова одернул рубаху и направился к костру. И, разумеется, не мог видеть, как Даша вытащила из-под рюмки записку и порвала на мелкие клочки. Вытерла выступившие слезы и побежала в село.

Когда до Светы оставалось буквально несколько метров, на Вову из ниоткуда налетела стайка молодых селянок. Все расфуфыренные, с завитушками волос и с пластмассовыми бусами, в новых платьях и туфлях. Окружили его плотным кольцом, хихикая. Вова затравленно озирался, словно упавший с лошади ковбой в окружении воинственных команчей.

– Ой, девчата, смотрите, а кавалер-то серьезный такой!

– Не иначе на подвиг собрался!

– А в клубе сейчас «Афоню» показывают! Пойдемте?!