Дело принципа

В классовой борьбе мы по разные стороны линии фронта. Социалисты против меня, а я против социалистов. Социалисты будут сжигать мое имение. Социалисты превратят мою квартиру в рабочий барак, а меня повесят, а перед этим, скорее всего, хорошенько изнасилуют. Поэтому я, посредством армии и полиции, а ежели надо будет, то и сама, вот этой рукой (я сжала кулак перед маминым носом) буду вешать социалистов, пока сил хватит.

– Ты голодная? – спросила она.Боже, как она странно выражается! По-моему, мне никто ни разу в жизни не говорил таких слов. И у нас дома – и в имении, и здесь, в Штефанбурге, – когда к папе или к дедушке заходил какой-нибудь старый приятель, никто никогда не спрашивал таким образом «Ты голоден, Ганс?» или Иштван, или Милорад. Говорили: «Я позволю себе пригласить вас к обеду» или «Не угодно ли, поскольку до обеда еще далеко, немного закусить?» – а не так, чтобы трах-тарарах, «Ты голоден?» Я даже не знала, что ей ответить.

Честно говоря, я сильнее всего на свете боялась именно этого – смешаться с толпой. Боялась двойным страхом. То есть не только затеряться в большой плотной толпе, но еще сильнее боялась превратиться в обыкновенную девушку с корзинкой или саквояжиком.