«Нехорошее место» kitabından sitatlar

Скорбь есть благо, но чувство вины – суетное чувство.

Одни, наверно, попадают в рай, другие в ад; их ни из рая, ни из ада не выпускают. Значит, и рай и ад - это одно Гиблое Место, просто разные комнаты. А может, ни рая, ни ада нет и Гиблое Место - холодная черная пустота. Много-много пустоты. Попадешь туда - а тех, кто оказался тут до тебя, в такой пустоте не найти.

Мечты сбываются все время, проблема заключается в том, что порой, поглощенные одной, особенной мечтой, мы не замечаем множества других, реализующихся, как мы того хотим.

Мы не хорошие, не дурные – мы просто мясо. Никакой души у куска мяса нет, и ни в какой “лучший мир” она не уходит. Кто поверит, что съеденный гамбургер попадет в царство небесное?

Лучше попасть в рай. Там хорошо. В аду санитары недобрые.

Не в силах оторвать взгляд от его голубых глаз, Джули подумала, что именно так должны выглядеть глаза дьявола: не темные, как грех, не красные, как адский огонь, не полные извивающихся червей, а прекрасные, чудесные голубые глаза, абсолютно лишенные жалости и сочувствия.

Людей убивали и всегда будут убивать. История полна жестоких убийств. Гитлер истребил миллионы. Сталин - на много миллионов больше. Мао Цзэдун - больше их обоих вместе взятых. Все они сегодня признаны чудовищами, а ведь в свое время ими многие восхищались, не так ли? Даже сегодня находятся люди, утверждающие, что Гитлер и Сталин делали только то, что были должны, что Мао просто наводил порядок и избавлялся от хулиганов. Множество людей восхищаются убийцами, если те действуют с размахом, а жажду крови маскируют благородными стремлениями, вроде братства народов, политических реформ, справедливости или ответственности перед обществом.

Возможно, мы всю жизнь учимся познавать самих себя. И, пожалуй, никогда не можем постичь до конца.

Мы, китайцы, тысячу лет трудились, создавая обескураживающий образ всех азиатов, чтобы сохранить равновесие между нами и этими несчастными с Запада. А потом вы, японцы, уничтожили все, снимая фильмы о Годзилле. Ты не можешь быть таинственным, если снимаешь фильмы о Годзилле.

Стихи не говорят прямо: они должны вызывать чувства.