Kitabı oxu: «Хитничья жила», səhifə 2

Поезд из Владивостока в Красноярск мало того, что шел по времени трое с половиной суток, так еще и опоздал на пятнадцать часов.

Где-то в Забайкальском крае пассажирский состав простаивал часами, пропуская грузовые поезда. Как объявили недовольным, на путях велись дорожные работы. А за окном стрелою пролетали встречные вагоны, набитые валютой, элитными вещами и товарами для рынка Дальнего Востока. Иначе было не разъехаться, и люди, обливаясь потом в бездвижном составе, ждали, пропускали груз. Бывалые, кто часто ездил, это знали и рассказали остальным.

Проводница собрала заявления на имя главы РЖД. По закону за каждый час опоздания возмещался небольшой процент от стоимости билета. Валя подсчитала, что за пятнадцать-то часов с ее суммы должны вернуть две с половиной тысячи рублей, и тоже написала заявление, указав номер карты, но ей так ничего и не перевели. Ни через неделю, ни пару месяцев спустя, когда Гордеева обратилась на сайт компании. Ее запрос проигнорировали и даже обошлись без извинений за столь долгую задержку.

В Красноярске Валя оформилась в организацию. Мелкая, частная фирмочка занимала первый этаж жилой многоэтажки спального района. Управляющий коллектив был малочисленным: главный инженер (он-то и звонил), два инженера рангом ниже (мужчина и девушка, которая совмещала функции кадровика), бухгалтер, директор и его заместитель. Остальные – рядовые геологи, которые сменяли друг друга по вахтам и в главном офисе (одно название, что главный) не появлялись.

Фирма была подрядчиком у дочерней компании «Роснефти» и занималась геологическими исследованиями газовых и нефтяных скважин на участках Ноябрьска и Нового Уренгоя.

Валя воодушевилась, что научится чему-то новому, ведь в геологии столько направлений, столько путей! Но на всякий случай уточнила, тридцатку ли получит на руки за первый месяц стажировки. На что смазливенькая кадровичка захлопала ресницами.

– Нет, – говорит. – За первый месяц двадцать тысяч. Вы только учитесь…

– Как так? Мне обещали тридцать… А со второго – шестьдесят, – заерзала на стуле Валя: что-то пошло не так.

– Да, после стажировки шестьдесят. Но в первый месяц двадцать. У нас так.

Валя нервно кивнула: отступать-то некуда. Куда она сейчас пойдет, обратно на вокзал? Уж ладно, перетерпит месяц, а там получит шестьдесят.

– Чай, кофе? – постаралась сгладить обстановку кадровичка.

– Мне кофе, – последовал сдержанный ответ.

На время стажировки Гордееву оформили геофизиком третьей категории, на самую низкооплачиваемую должность в фирме, а со второй вахты обещали перевести в геологи, на зарплату в шестьдесят.

Валя взяла в конторе десять тысяч рублей авансом. Билет до Нового Уренгоя ей купили, спецодежду выдали; компенсацию за медосмотр и дорогу из Владивостока обещали начислить с зарплатой в октябре.

По приезде в Новый Уренгой Валя столкнулась с проблемой, как добраться на участок. С вокзала нужно было своим ходом попасть на куст – группу скважин, условную точку на карте среди множества таких же. В других компаниях людей встречали и отвозили на вахтовках, а здесь добирайся, милая, сама.

Начальник дал ей карту местности и номер таксиста Армена, который отвезет «куда нужно» за две тысячи рублей (сумму компенсируют). На деле же вышло так, что Армен довез геологиню до газпромовских ворот на выезде из города, а дальше проезд был строго по пропускам.

Валя в первый раз ехала по незнакомой местности, и ушлый кавказец воспользовался этим. Сказал, что дальше ему нельзя, пусть вызвонит своих, «тут недалеко», «почти приехали» – и запросил две тысячи. Она с ним расплатилась, взяла чек для отчетности и позвонила супервайзеру¹² компании-заказчика, чей номер также дал начальник. Представилась геологом от красноярской фирмы, сказала, что доехала до «каких-то» ворот, а дальше таксистов не пускают и как ей быть? Тот попросил дать трубочку охраннику, и парень пояснил, какие это именно ворота. Оказалось, что до ее куста пиликать сорок километров! Таксист, хваленный руководством, ее же и надул!

«Ну красота! – подумала она. – Чего же дальше ждать от них?»

А супервайзеру деваться некуда, пришлось ее встречать…

Кругом багряным полем расстилалась тундра, куда ни глянь: с севера на юг, с запада на восток. В ушах свистел неумолимый ветер. Валя с тоской смотрела на дорогу, сливавшуюся с белесым горизонтом, и ежилась от холода. Пока ждала машину с супервайзером, продрогла до костей.

Север – резкая смена времен, непредсказуемый прогноз, фактически вторая половина августа, а кажется, что октября; по календарю начало осени, по ощущениям – промозглый ее конец, едва ли не зима; сегодня бабье лето, тепло и ясно, а завтра снега по колено. Север тренирует собранность и учит быть готовым ко всему.

Через полчаса подъехала машина с водителем и супервайзером, высоким, худым мужчиной лет сорока пяти в черной спецовке с нашивками: «Роснефть». В беседе он держался просто, всю дорогу вдоль газпромовских объектов рассказывал об особенностях добычи газа, в чем ее отличие от добычи нефти, интересовался Валей, где работала, чем занималась. А когда ей позвонил начальник из Красноярска и она назвала его по имени-отчеству, супервайзер жестом показал, что хочет с ним поговорить.

– Здрасте, Николай, – начал супервайзер, и тон его похолодел: – Это Андрей Петрович, «Роспан». Мы забрали Валентину. Мерзла, ждала нас у северных ворот. Вы бы организовали перевозку своих людей, что ли. Мы их не обязаны встречать. Такого уговора не было. Или звоните, узнавайте, когда идет от нас машина в город. Не в первый раз уже такое… Машины может и не быть на месте – и что тогда? – он посмотрел на Валентину с какой-то жалостью.

Главный инженер фирмы-подрядчика что-то промямлил в ответ, но возражать не стал, зато потом сорвался на сотруднице, перезвонил с претензиями.

– Валентина, что это было и почему мне за тебя выговаривают?

Но та не растерялась и обрисовала ситуацию:

– Таксист содрал две тысячи и кинул, высадил у северных ворот. Пришлось звонить супервайзеру, чтобы забрал.

– Зачем было тревожить человека? Могла бы раньше позвонить, узнать насчет машины. А раз не позвонила, кто ж ей виноват? – ловко все переиграл начальник.

– Так вы же говорили, что отвезет таксист… Вы сами дали номер…

Главный промолчал и после паузы продолжил:

– Ладно. Приступай к работе. Евгения за старшую, все тебе покажет. По всем вопросам к ней, – сказал как отрезал и сбросил звонок.

Вопросов и в самом деле было много, но красноярская контора их не решала, заезд на вахту это показал. Валя, конечно, не хотела судить по первому дню, но выводы напрашивались сами.

Разговор с напарницей подтвердил опасение, что в эту фирму идут не от лучшей доли. Женька проходила на нефтянке практику, а выпустилась – и полгода не могла найти работу. Когда же позвонили ей, то счастью не было предела. Теперь она мечтала об одном – поднатореть и убежать в другое место. А за неимением выбора терпела. Дамокловым мечом висел над ней кредит.

На вахте Валя рассталась с багажом из заблуждений, который привезла с собой. По телефону главный инженер напел одно, а на деле вышло совсем по-другому.

Помимо реальной зарплаты ей открылось и то, что никакими геолого-технологическими исследованиями их контора не занималась. ГТИ-вагон был рядом, там сидели свои специалисты. Тягаться с ними было не по силам: оборудование не то. Красноярский подрядчик зачем-то назвался группой ГХИ, геолого-химических исследований, когда точнее было бы назваться ГФИ – химии здесь никакой, сплошная физика, определение физических свойств пород: взвешивание шламовых проб во влажном, сухом и подвешенном состоянии (в мензурке с водой), на основе этих значений – математические расчеты, показатели плотности и давления.

Сами гэхэишницы к названию не придирались и переименовать себя начальство не просили; пусть переставляют три буквы как душе угодно, в любой удобной им комбинации, лишь бы платили хорошо и вовремя, а остальное и неважно.

Главной задачей геологов было рассчитать коэффициент пластового давления залежи газа. При аномально высоком значении они били тревогу. Промедление могло привести к аварии: давление внутри газовых пластов на глубине настолько мощное, что буровую установку в сто тонн вышибет, как пробку из-под шампанского.

В этой ситуации группа ГХИ срочно ставила в известность главного, супервайзера, а тот давал указания утяжелить буровой раствор – простой, но своевременный шаг предотвратил бы страшные последствия.

Валя осознавала, какая ответственность на них лежит. Воображение разыгралось не на шутку: ошибись они на знак после запятой, как вся буровая встанет на уши, и сам генеральный директор сорвется перепроверять их данные. Утрированно, конечно, но вывод напрашивался один: работа требует повышенного внимания. Предполагалась двенадцатичасовая рабочая смена: один геолог работает в день, другой – в ночь.

Не успела Валя заехать, как с головой ушла в замеры. То и дело бегала на буровую, отбирала мелкие обломки породы, поднимавшиеся с буровым раствором из глубины, возвращалась в вагон, взвешивала пробу на электронных весах, сушила в печи и взвешивала во второй раз; ставила на весы мензурку с водой, обнуляла значение, опускала пробу в воду и взвешивала в третий раз. Значения выписывала на листок и передавала Женьке; та забивала их в Excel, где все рассчитывала по формулам, затем отстраивала графики.

Женька, как более опытная, была в их паре за главную. Валя довольствовалась суетной, второстепенной работой, и дело свое знала: производила замеры, бегала с ситечком за шламом и обратно, но по ходу втягивалась в процесс и проявляла к расчетам все больший интерес. Она озадачилась: и как ее напарница одна со всем справлялась? И сбегай, и взвесь, и рассчитай, и начальству доложись… Это каким человеком нужно быть, чтобы все успеть? А спать тогда когда?

После двух часов беготни Валя опустилась на стульчик рядом и краем глаза взглянула на Женькин монитор. Взгляд переметнулся с монитора на листок, с листка на монитор и стал растерянным. Гордеева сверила значения и не могла понять, откуда взялись эти цифры в колонке с весами, когда на листке совершенно другие замеры? Вот же он, перед носом, исписанный ее рукой!

– Зачем ты вставляешь левые значения? – спросила Валя в лоб.

– Они не левые, – невозмутимо отвечала Женька. – Видишь АВПД¹³? Вот это значение должно получиться в конечном счете. Смотри, что будет, если ввести твои веса, – и вбила первые три цифры с листка. – Видишь? Запредельное значение! Это, я не знаю, не просто много – это до хрена! Аварийная ситуация, можно так сказать. А нам бы бить тревогу еще час назад, – усмехнулась та.

– Но… как так вышло? – Валя сделала глаза по пять рублей. – В чем ошибка моих замеров?

– А ты вдумайся сама. Двадцать первый век, а мы считаем аномальное пластовое давление по каким-то формулкам из советских учебников. Зайдешь в вагончик ГТИ и обалдеешь: парни нашпигованы по полной программе. Или у нас – ни оборудования, ни хрена, только допотопная печка и весы с большими погрешностями. Так что хоть взвешивай, хоть не взвешивай – погоды это не сделает. Я эту фишку сразу просекла и не парюсь, подставляю значения, какие надо. Нужно, конечно, появляться на буровой и создавать видимость, что отбираешь шлам, иначе камера все фиксирует, записи просматривают в офисе в Новом Уренгое, и будет странно не увидеть на них нас… Пойдут лишние расспросы, а это ни к чему.

– Но откуда ты берешь «нужные» значения? С воздуха? А если случится авария и мы не сможем ее предотвратить, а? Что тогда? – была близка к панике Валя, а внутренний дятел долбил: куда ты попала, под чем подписалась?

Напарница, совсем недавно дружелюбная, теперь смотрела с раздражением и всем своим видом выдавала: кого вы мне прислали?

– Да расслабься, ничего не случится! Так говоришь, как будто я здесь первый день сижу. Расчеты есть, для каждой глубины давление свое. Значения мне присылает Соболев из Красноярска. Я ставлю то, что говорит мне он. Только смотри нигде не проболтайся! – Женька с опаской оглянулась на дверь. – Для супервайзера мы, как и положено, отбираем, взвешиваем шлам, рассчитываем все по формулам. Ты поняла?

– Да. Мне не понять одно. Зачем я два часа, как в жопу стрелянная, носилась с этой грязью? – не постеснялась выражений Валя.

– Для видимости. Ходить туда придется – я объяснила почему.

– А если кто-нибудь узнает? Да нас же выгонят с позором!

– Не скажешь – не узнают!

– К чему это? Я не пойду трепать.

– Я так, на всякий случай…

Продолжать спор было бессмысленно. Вспомнилась пословица: не лезь в чужой монастырь со своим уставом. Если в фирме так заведено, что сменщице плевать, а начальство у черта на куличках, и ему тем более на все плевать с высокой колокольни, как мог новый человек со стороны им что-то насадить? Другой вопрос: а оно ему надо? Времена энтузиастов канули в Лету. Порядочные правдолюбы раздражали, никто их не воспринимал, им затыкали рты.

Валя быстро разочаровалась в работе, по ошибке приняв ее за серьезную и ответственную. Ей передалось наплевательское отношение, и она нашла массу плюсов в своем безделье. Можно было смотреть фильмы, лазить в интернете, сколько угодно торчать в соцсетях – и все в рабочее время.

Женька продолжала подгонять нужные значения, Валя работала «на камеру», красовалась на буровой, а на обратном пути выбрасывала всю грязь, что набрала – все были счастливы, довольны. Супервайзеру каждый раз с умным видом расписывали технологию взвешивания проб с последующим расчетом коэффициента пластового давления. Тот слушал, кивал, вопросов лишних не задавал. Наверное, верил в компетентность…

Пока ночью не ворвался в вагончик группы ГХИ:

– Геологи! Что за дела?!

Девчонки дрыхли во второй комнатушке: одна на нижней полке, другая на верхней – спали в робах, накрывшись бушлатами. Услышав голос за перегородкой, обе подскочили как ошпаренные и выбежали к супервайзеру, потирая сонные глаза.

– Геологи! Что за подход такой к работе? Давление содит выше нормы, а вы молчите! Не ваша ли задача бить тревогу? Суточный отчет отправили – и на боковую, во дела! – газовик посмотрел в упор на начальницу группы из двух человек.

Женька рванулась к монитору, полезла в расчеты; супервайзер – за ней.

– В час ночи вы отправили мне суточный отчет, я получил. По вашим расчетам, АВПД выше 1,4, а это аварийная ситуация, думать нечего, нужно немедленно утяжелять раствор! Что скажете? Какие наши действия?

Надо было видеть Женькино лицо. Оно стало пунцово-красным, глаза забегали по комнате и остановились на Вале. Только они вдвоем знали, что их вычисления ровным счетом ничего не значат; сказать об этом супервайзеру – не скажешь.

– Возможно, нет… Возможно, ошибка в расчетах. Весы барахлят. У нас был спорный вес, и мы пересчитаем! – стала изворачиваться та.

– Что за спорный вес?! Геологи, вы здесь на что?

– Мы пересчитаем, мы все пересчитаем… – пролепетала Женька, переминаясь с ноги на ногу.

Газовик вышел от них мрачнее тучи. Для себя он сделал выводы.

Подумал: зачем здесь ГХИ, которые ни в зуб ногой? У них АВПД бьет все пределы, а они спокойненько на боковую! Могли бы разделиться на две смены, кто в день, кто в ночь, и высыпаться не в ущерб работе. Раз этого не сделали, пусть как хотят несут дежурство круглосуточно. Что за дела? Отправили отчет вместо того, чтобы звонить во все колокола. Буровиков всех на уши поднял, готовятся утяжелять раствор, а девочки в расчетах не уверены! Здесь производство, а не детский сад.

Супервайзер решил, что спускать такое нельзя, и собрался писать на подрядчиц-разгильдяек служебную записку своему начальству. Но утром вахта подошла к концу, и он уехал в город, на это дело плюнул, переложил заботы все на сменщика.

Валя осознавала всю ответственность – а толку? Добросовестное взвешивание давало завышенные коэффициенты, Женька ей наглядно показала. Руководство подкинуло неэффективную методику, работающую в теории, в идеальных лабораторных условиях, а на практике геологи вынуждены были выкручиваться, подгонять.

– Капец, вот это я тупанула! На автомате вбила старые значения с листка! И супер сразу прибежал. Все надо перепроверять по тыщу раз! Ну ладно, здесь закончим и поедем на другую буровую, где знать про нас не знают… Главное, не напортачить там, – прикидывала Женька; на то и делался расчет.

– Играем с огнем. Когда-нибудь да спалимся, – ответила ей Валя.

Гордеева ехала с вахты в смешанных чувствах. Вроде и работа подвернулась, хваленая нефтянка, вахтой, по пять месяцев в полях торчать не нужно, но нет порядка, риски высоки, а перспективы нулевые. И стоит заказчику прознать, чем девчонки занимаются по факту, как их вагончик вылетит с позором. Случись такое, контора перекинет всю ответственность на бедолаг, оставит крайними – и правды не докажешь.

Мысли настаивались всю дорогу, словно крепкий чай, а поезд все ближе приближался к Вухле, в окошке проносились стройные ряды елей, осин…

Валя почти созрела до решения: кого смешить, работа та – одно название, поиграла «в нефтяницу», и хватит. До следующей вахты есть ровно месяц, чтобы найти другое место.

Должна успеть.

Глава 2. Собеседование

За столом лилась живая, непринужденная беседа, звучал заливистый смех. В центре внимания была Валя, ее приезд, который и собрал в субботу всех у тети Лили. Из Екатеринбурга примчалась Альбина ради встречи с кузиной, которую не видела восемь лет, а тетя отработала на комбинате смену и, выспавшись, помогла племяннице накрыть стол.

Валю засыпали вопросами о жизни, полевой романтике и дальневосточных городах. Летит же время! Последний раз она приезжала еще девчонкой, закончив десятый класс, а с поступлением в университет дорогу на Урал забыла: все лето занимали практики, а затем работа и связанные с ней разъезды, костры, палатки и поля.

– Да какая тут романтика, – начистоту сказала Валя. – Топчешь тайгу, вся в клещах, как в репьях, по десять штук за раз снимаешь. А тебе при этом говорят, что клещевой энцефалит в Приморье – самый смертоносный по России, не зря ж в поля не допускают без прививок. Хорошо хоть сейчас есть вакцина и диагностика, а то старые геологи рассказывали, как раньше народ в полях косила неизвестная инфекция. При мне деды вспоминали, как вывозили по трупу за сезон, – посерьезнела она. – Рассказывали, как одному рабочему поплохело ни с того ни с сего. Геологи решили, что обычная простуда, само пройдет. Но когда температура подскочила, все же вызвали из города вертушку. Погода стояла нелетная, и им отказали, отложили полет до утра. А наутро забирали тело: человек сгорел за одну ночь. Отчего, почему – а фиг его знает. Ничего им не сказали. Про клещевой энцефалит в те годы открыто не говорили, но со временем деды пришли к выводу, что это был он.

– Ба-а-а! – протянула тетя.

Она смотрела на племянницу широко раскрытыми глазами. Как-то не вязалась в ее представлении полевая романтика с тем, что она услышала сейчас.

– Охренеть! И как вы жили? – спросила Альбинка, бойкая и крупная, с круглым, как у тети, лицом. Кузина была на два года старше Вали.

– Ну, мы типа привиты. Как нам сказали, если переболеем, то в легкой форме, но не факт.

– А кто-нибудь из ваших переболел?

– В тот год, когда я устроилась, нет. До этого болели, выезжали в тяжелом состоянии с полей. При мне геолог подцепил боррелиоз. Передается так же – через укус клеща. А, и один парень подхватил желтуху. Рассказывал, в инфекционке думали, что он нарик с гепатитом, а оказалось, что геолог хлебнул плохой воды в маршруте. Лежал весь желтый. Ехал заработать денег, а заработал проблем на печенку и на свои же деньги ее лечил.

– Хотя, казалось бы, на свежем воздухе живете – должны быть здоровыми, как кони! – заметила тетя.

– Да какой там! Была у нас еще геморрагическая лихорадка… Передавалась от грызунов, – сказала Валя и задумалась, стоит ли ей продолжать.

К тому времени все уже поели и потягивали вино, так что можно было не переживать, что эта тема испортит кому-то аппетит.

– Подцепить ее легко. Если оставить на ночь открытыми продукты, есть риск, что их погрызет мышка, а после нее в рот лучше ничего не брать. Мне рассказывали, как пару лет назад начальник партии только и успевал возить народ в больничку. Так что за правило взяли подвешивать пакет с едой к потолку палатки, куда не доберутся грызуны. А большие деревянные коробки, в которых хранились овощи и крупы, обивали металлическим листом.

– Охренеть! Теперь понятно, почему ты оттуда свалила! Меня бы максимум на неделю хватило, – передернуло Альбину.

– Вот и я подумала, что не фиг там делать…

Тетя приподнялась из-за стола и спросила:

– Что, может, чаю? С тортиком, Валюша купила вкусный.

– Давай, мам, вскипяти пока, – кивнула ей Альбинка и принялась собирать со стола грязную посуду: – Ну и как тебе Владивосток? Наверное, в Японском море накупалась…

– Да какой там! – Валя усмехнулась от того, что весь вечер только и успевала развенчивать мифы, сперва о полевой романтике, теперь о своей жизни в «пляжном» городе. – Владик – красивый город. Есть где погулять и на что посмотреть, но в море искупалась этим летом в первый раз, когда ушла с конторы.

– А-а-а, у вас же летом экспедиция… Вы в своих лесах сидите.

– Ага, не до морей.

Послышалось движение из кухни. Торопливые шаги, в руках у тети шоколадный торт.

– Ну, а Новый Уренгой тебе как? Понравилось работать вахтой?

– Ох, Альбин, – вздохнула Валя. – В самом городе была проездом. Компактный, вылизанный, дороги идеальные. Было бы странно видеть разруху, когда кругом объекты «Роснефти» и «Газпрома», правда? Участки у них цивильные, по всем стандартам, и платят своим специалистам хорошо. Но я работаю подрядчиком от красноярской фирмы, где условия совсем другие. Не знаю, какая у меня реальная зарплата и как я буду добираться на участок… Еще на вахту не заехала, а голова уже болит. По технологии работы тоже беспорядок, ставлю цифры от балды, причем мое начальство все устраивает.

– Бардак, короче, – вставила Альбинка.

– Я не уверена, нужна ли мне эта работа, – призналась Валя наконец.

Все посмотрели озадаченно.

– И что ты будешь делать?

– Искать другое. Что здесь есть поблизости? Не требуются ли геологи на никелевый комбинат?

Валя все продумала и решила, что на вахту не поедет. Не будет больше мерзнуть на трассе, добираться до вокзала на попутках, подгонять значения, изворачиваться, врать.

Она зашла на сайт трудоустройства, где обновила резюме, поменяла Владивосток на Екатеринбург и указала номер местной сим-карты. На случай, если кто-то из работодателей откликнется и предложит условия получше, чем имелись, она дождется полного расчета и отправит заказным письмом заявление на увольнение, в котором попросит выслать трудовую книжку на адрес тети Лили. По закону ей должны отправить документ без личного визита в Красноярск.

– Давай спрошу в отделе кадров, – предложила тетя. – Но по зарплате вот не знаю. Ты же не пойдешь работать за пятнадцать тысяч? Я диспетчером в плавильном цехе столько получаю. Может, у геологов, повыше. Как-никак, инженера…

– Пятнадцать – не-е-е, совсем не вариант… Но ты узнай на всякий случай. И кстати, помнишь, ты дарила мне образец породы из коры выветривания по серпентинитам¹⁴? Ну, никелевую руду. Я до сих пор ее храню. Лежит в моей коллекции с другими образцами.

– Помню. Но ты сейчас как будто бы ругнулась, – заметила с улыбкой тетя.

– Ой, простите за терминологию, – смеясь, сказала Валя. – Используешь в работе постоянно и забываешь, когда говоришь с обычными людьми.

От геологии быстро перешли к впечатлениям от Вухлы, событиям из жизни тети и двоюродной сестры. Поскольку Валя с Лилей за пару дней наговорились, все новости друг другу рассказали и все узнали, сейчас, за чаепитием, внимание переключилось на Альбину.

Кузина работала торговым представителем в Екатеринбурге. Весной взяла квартиру в ипотеку на десять лет. Дом строился в районе Южного автовокзала, план сдачи – к ноябрю. Альбинка пребывала в ожидании, проверяла обновления на сайте строительной компании, боялась упустить момент, когда начнут раздавать ключи. Другие новости, быт и работа терялись на фоне главной. Кузина мысленно обживала свой уголок и приглашала всех зимой на новоселье; в ее словах была мечта о скором заселении.

Лиля могла только порадоваться за дочку и племянницу, чья молодая кипучая энергия, словно бурная река, сметая все на пути, прокладывала дорогу вперед. В их возрасте можно было отважиться на любую авантюру, пересечь полстраны ради лучших перспектив, взять жилищный кредит на много лет и постепенно его погасить. У Лили же за восемь лет ничего не поменялось. Она жила как заведенный механизм, работала посменно на заводе, носила стоптанные сапоги, ни разу не была на море. О чем она мечтала? Теперь уже и ни о чем. Дожить до пенсии, уйти на отдых – вот и все, чего она хотела.

– А знаешь, куда еще можно попробовать, – вдруг сказала тетя. – Я вспомнила: недалеко от нас находится Елгозинский карьер. Там добывают камень демантоид – знаешь про такой?

На что Валя быстро ответила уверенным кивком:

– Конечно, разновидность граната-андрадита¹⁵. Мы изучали в универе, что уральские месторождения лучшие и известны на весь мир! Но, слушай, я и не думала, что Елгозинка так близко. Мне почему-то казалось, что это ближе к Нижнему Тагилу…

– Нет, рядом с нами. От Вухлы на электричке ехать полчаса до станции Елгозинка. Там небольшая деревушка, улица из нескольких домов и магазин. Я слышала: в окрестностях полно копателей из безработных мужиков, а сам карьер в лесу, с дороги не увидишь. Узнай в интернете, что за компания, нужен ли туда геолог и, если что, попробуй к ним.

– Спасибо, теть Лиль! Я обязательно пробью. Надо же как…

Остаток вечера Валя просидела задумчивой: ее всерьез заинтересовал демантоидный карьер…

* * *

Потянулись томительные дни поисков.

Гордеева терялась: она посматривала в сторону Екатеринбурга, ее манил уральский мегаполис, но по объявлениям в интернете было понятно, что зарплату выше тридцати тысяч рублей ей не найти. В чужом городе придется снимать квартиру, а это пятнадцать тысяч в месяц плюс проезд – и что же останется?

– Вот, ради интереса посмотри, – протянула тетя местную газету.

Прочитав название, Валя хихикнула: интересно, что же ей предложит «Вухлинский рабочий»? Первым на глаза попалось это: «Местный алкомаркет набирает продавцов, оклад тринадцать тысяч».

Валя не сдалась и просмотрела весь столбец; убедилась, что зарплата в двадцать тысяч – потолок, после чего отбросила газету.

– Не, че-то не то. Не ради этого пять лет училась.

А на неделе тетя Лиля заглянула в отдел кадров. Ей сказали, что геолог требуется, но не здесь, а вахтами в Серов. На эту должность требуются высшее образование и опыт открытых горных работ¹⁶. Тетя продиктовала номер телефона, который Валя, не откладывая, набрала.

Ей ответил главный геолог Вухлинского комбината. Карьер, откуда поставляли руду, находился на севере Свердловской области, в пятистах километрах от Вухлы, – туда-то и требовался специалист.

– А зарплата у нас невысокая. Восемнадцать тысяч, с премией получается двадцать две. Вахта неделя через неделю. Далековато будет вам кататься. Туда удобнее кого-то из местных, серовских. И лучше мужчину, – ясно дал понять главный геолог.

– Понятно. Спасибо. До свидания, – Гордеева выждала и сбросила звонок.

Как ни странно, ничего ее не удивляло. Она изначально не ждала чудес и сейчас подумала, что если не найдет другое место, то заедет на вторую вахту в Новый Уренгой, перекантуется там месяц, заработает деньжат и по возвращении продолжит поиски. Авось не вылетит с позором, ведь Женька как-то приспособилась, не жалуется.

Главное, ходить с непрошибаемым лицом и демонстрировать уверенность, что все идет как надо, а если неудобный прилетит вопрос, то «барахлят весы», «был спорный вес» – и все, делов-то. Давление для каждой глубины давно известно, сказала Женька в первый день, а их геологический контроль – для галочки. Начальники на буровой догадываются, но кому-то сверху выгодно держать вагончик группы ГХИ.

В противном случае, а что ей остается делать? Фактически работа есть, зарплату обещают шестьдесят за вахту, по тридцать тысяч в месяц, и где она такую здесь найдет? Как показали поиски, картина невеселая. И чем сидеть без дела, разумнее скататься лишний раз на вахту. Не ради бестолковой и не дающей ничего в профессиональном плане работы, а ради денег, без которых не прожить. У Вали имелись накопления за прошлый полевой сезон, но ей как геологу была хорошо известна истина: любые запасы имеют свойство истощаться, если их не пополнять. Денег много не бывает, не зря же говорят.

Она не строила больших надежд и вбила в поисковике «Елгозинский карьер» скорее из любопытства к зарплате на драгоценных камнях, ведь если цифра ниже тридцати, то однозначно у нее одна дорога – на вторую вахту.

Пара кликов мышкой, переход по ссылке на сайт металлургической компании, и выясняется, что та, помимо основных активов, владеет лицензией на разработку елгозинских демантоидов. А общество с ограниченной ответственностью «Демур» (сокращенно от «Демантоиды Урала» по аналогии с «Алроса» – «Алмазы России», смекнула Валя) – ее дочерняя компания, хозяйничает на месторождении и извлекает самоцветы из недр уральских гор.

«О как, значит, занимаются цветметом. Оправы завались, для счастья не хватает только камня. Магнат наш не промышленник, а мастер-ювелир», – пришло тогда на ум.

Валя просмотрела фотографии и прочитала справку о месторождении, но нужную ей информацию, требуется ли геолог и сколько платят, не нашла. Поскольку время было рабочее, она набрала указанный на сайте номер телефона и с замиранием сердца прослушала длинные гудки. Когда же ей ответил мужской голос, не растерялась и спросила:

– Здравствуйте! Это ООО «Демур»? Можно поинтересоваться, требуется ли геолог на Елгозинский карьер?

– Добрый день. Да, требуется, – неожиданно обрадовал ответ. – Вы соискатель?

– Да.

– А как про нас узнали?

– Я сейчас в Вухле, от Елгозинки недалеко. Узнала про карьер и нашла контакты в интернете, – сбивчивым, взволнованным волосом объяснила Валя. – Мой стаж по специальности больше двух лет…

– Хорошо, – вежливо перебил ее представитель компании. – Отправьте резюме на электронную почту, – и продиктовал адрес, который совпадал с указанным на сайте. – С пометкой: «для Садырина А. В.». Я свяжусь, как изучу.

– Хорошо, сейчас. А еще… – Валя заикнулась было насчет зарплаты, но разговор прервался на самом интересном, и ей осталось только слушать короткие гудки.