Kitabı oxu: «Нелюбимые»
Все персонажи и издания выдуманы, а совпадения случайны. Любая связь с реальными людьми и событиями – результат художественного вымысла.
© Дмитрий Болдин, 2024
© Издание на русском языке, оформление. Строки, 2024
***
– Я всегда чувствую, когда что-то происходит. Но в этот раз все слишком быстро было. Слишком… – слышу я голос из соседней кабинки туалета и пытаюсь разобрать, чей он, а голос продолжает говорить кому-то в трубку: – Тут все улыбаются и делают вид, что все в порядке, но оказывается, все не так уж и весело.
Я не выхожу из кабинки, потому что боюсь спугнуть человека за стенкой и хочу дослушать разговор до конца. Голос не похож ни на кого из редакции W, и я начинаю думать, что, возможно, это сотрудник другого журнала, но до конца в этом я не уверен.
– Да, как-то стало невесело. Не помню, чтобы так было раньше. – Голос замолкает, человек или что-то обдумывает, или слушает кого-то в трубке, но через несколько секунд произносит: – Я не знаю, что делать дальше. Просто не выдержу так. Я не хочу просыпаться, понимаешь?
В этот момент я уже собираюсь выйти из кабинки, но голос останавливает меня:
– Я не знаю, честно. Давай поговорим… – Слышу, как за стенкой кто-то резко шмыгает носом. – Давай просто поговорим? Просто поговорим. Сейчас. Ты слышишь меня? Алло? Прерываешься. Алло?
Голос на какое-то время пропадает, а потом возвращается:
– Не клади трубку. Алло? Я тут, а ты? Пожалуйста, поговори со мной. Все стало невыносимо, – снова резкий вдох, – вся эта мишура, она… ее больше нет.
В какой-то момент я начинаю думать, что человек за стенкой общается с гудками в телефоне, потому что нанюханный и не понимает, что его собеседник уже давно отключился.
– Не знаю. Я не знаю. Просто не думал, что станет так трудно. Было же хорошо. Наверное. Может, мне так казалось.
Я резко проворачиваю ручку двери и выхожу из кабинки. Умываюсь и какое-то время просто смотрю на себя в зеркало. Затем поправляю волосы, надеясь, что дверь позади меня откроется и я увижу человека, чей разговор подслушал. Внезапно мой телефон, лежащий на раковине, дважды вибрирует, и на экране появляется короткое сообщение: «Еду». Я беру в руки трубку и вижу, что оно от Алисы. Кидаю телефон во внутренний карман пиджака и выхожу в зал, из которого доносится шум гостей.
* * *
Меня ослепляет вспышка света, а следом по глазам бьет еще одна. Я опускаю голову и разглядываю носы своих черных ботинок, потом снова выпрямляюсь и натягиваю улыбку. Когда вспышки прекращаются и фотограф начинает смотреть в экран своей Leica, я обвожу взглядом холл, в котором собралось уже достаточно гостей, которых надо срочно поставить на мое место, чтобы завтра все они смогли получить фотографии и опубликовать их в своих социальных сетях. Я поворачиваюсь и смотрю на большую букву W за моей спиной – она сияет ярким холодным светом, долго смотреть на который становится больно. Я замечаю на букве несколько прилипших конфетти и провожу по ним пальцами, думая о том, откуда они вообще взялись. Вдруг кто-то хлопает меня по плечу, и когда я оборачиваюсь, то вижу Леху. Он одет в черный костюм и белую рубашку, застегнутую на все пуговицы, из-под пиджака выглядывают манжеты, на ногах – белые кроссовки Adidas Superstar. Волосы Лехи зачесаны за уши, и от него пахнет сладким парфюмом.
– Все хорошо? – спрашивает он и поправляет воротник рубашки.
– Да, все супер, только не понимаю, откуда эти конфетти. – Показываю прилипшие к пальцам три разноцветных глянцевых кружочка.
– М-м, фигня, – говорит Леха, – наверное, с прошлого мероприятия остались. Скоро приедут наши.
– Окей, ты встретишь?
– Конечно, брат, еще спрашиваешь. Я – твой подрядчик, ты – мой клиент, – смеется Леха. – Через полчаса начинаем.
– Угу, с богом, – говорю я.
Леха подмечает, что я всегда использую эту фразу, и добавляет, что мы лучшие в своем деле, после чего уходит в общий зал, а я подхожу к фотографу и смотрю в экран фотоаппарата, в котором вижу себя в приталенном черном костюме и черной рубашке. На одном снимке стою, оперевшись на яркую W и скрестив руки на груди, на другом – руки в карманах брюк, а взгляд направлен в сторону камеры.
– Первый, – говорю я фотографу.
Он пролистывает еще десяток одинаковых снимков и отвечает, что все хороши. Я не спорю, а просто называю его русским Терри Ричардсоном.
К букве W подходит семейная пара – обоим немного за пятьдесят. Супруги – завсегдатаи светских мероприятий и имеют большой авторитет в тусовке. Павел занимается продажей земли, в основном на Новой Риге. Чем занимается его жена Виктория, никто не знает, но никто и не задается этим вопросом. На Павле черный смокинг и белая рубашка, на шее широкая бабочка; на Виктории черное платье в пайетках. Ее лук дополняют длинные перчатки, тоже черного цвета. Вместе супруги всегда выглядят как вампиры.
– Максим, – произносит Виктория хриплым голосом, – даже в трудное для всех время ты умудряешься создать праздник. Лучший бренд-директор этого города. Ждем тебя у нас в гостях – будем, как обычно, гулять по-старорусски!
Я смеюсь и благодарю Викторию за приглашение, после чего мы дважды целуемся в щеки, а с Павлом жмем друг другу руки.
– Что сегодня в программе? – спрашивает он.
– Немного классики, а потом… как обычно, – улыбаюсь я.
– А нельзя сразу «как обычно»? – уточняет Виктория и пристально смотрит на меня. – Без этих вот прелюдий.
– Можно, – отвечаю я, – но рекламодатель так захотел. Придется пережить официальную часть, но она быстро закончится.
– Все эти официальные части одинаковые, – замечает Павел. – Так что переживем. Не такое переживали.
– Сейчас вас сфотографируют, и проходите в общий зал, – объясняю я. – Для вас лучшие места.
– Любим тебя, Максим, – говорит Виктория, а Павел добавляет:
– И помним.
Виктория легонько тыкает мужа локтем в бок. Они смотрят в сторону фотографа, тот направляет на них фотоаппарат и заливает белым светом вспышки, которая на мгновение ослепляет меня, – и я убегаю в общий зал.
В главном зале Дома архитектора выставлены в ряд три длинных стола, рассчитанные в общей сложности на сто двадцать гостей. На столах, покрытых белоснежными скатертями, стоят сотни светодиодных свечей разных размеров. Рядом со свечами поблескивают флаконы духов от рекламодателя, в честь которого устроен весь праздник. По столешницам тянутся гирлянды живых цветов, и если сесть во главе стола и посмотреть в сторону сцены, то может показаться, что на столе раскинулась огромная змея.
Я подхожу к звукорежиссеру, который читает сценарий мероприятия, и спрашиваю, все ли хорошо. Он, не отрывая глаз от бумаг, отвечает, что все как обычно. Прохожу в гримерку, в которой разместился главный редактор журнала – Игорь. Рядом с ним сидит глава парфюмерной сети «Золото» Валерий Иваньков. Они пьют шампанское и о чем-то разговаривают, а когда замечают меня, интересуются, все ли готово. Я обещаю им, что еще полчаса – и стартуем. Потом беру с полки черную планшетку со сценарием мероприятия и сажусь рядом.
– Давайте финально пройдемся по сценарию, – предлагаю я.
Игорь резко разворачивается в мою сторону и говорит, что это сейчас необязательно делать, Иваньков же соглашается со мной и сообщает, что все должно пройти очень гладко, поскольку для него это мероприятие очень важно. Игорь выхватывает из моих рук сценарий и начинает быстро читать.
– С какого года существует ваша сеть? – спрашивает он Иванькова.
– С две тысячи четвертого, двадцать лет же отмечаем. – Иваньков берет мандарин из вазы, вертит его в руке, кладет обратно и обращается ко мне: – Тут можно курить?
Я смотрю на окно, выходящее на Гранатный переулок, и утвердительно киваю, хотя знаю, что курить в здании категорически запрещено. Подхожу к окну, распахиваю его, а затем наливаю в стакан воды для окурков. Иваньков достает из кармана ментоловые Vogue и серебряную зажигалку Cartier. Закуривает и смотрит в сценарий, который продолжает изучать Игорь.
– Что такое госпел? – спрашивает Иваньков.
– Это хор. Знаете, как в США в церквях поют обычно.
– А-а-а, понял, – протягивает Иваньков. – Все эти новые слова хуй поймешь. Хор так хор. А они прямо из США?
– Нет, из театральной мастерской московской, молодые артисты.
– А они что… хоровым пением занимаются? – удивляется Иваньков и стряхивает пепел в стакан с водой.
– Жить им на что-то нужно, вот и поют на мероприятиях, – объясняю я.
– Мог бы у меня взять забесплатно, у меня хоровых много. У меня же второй бизнес… ритуальный, – говорит Иваньков, – там такие голоса…
– Это ты сценарий писал? – уточняет Игорь.
– Да, – отвечаю я и закуриваю сигарету.
– А полегче нельзя было написать?
– Полегче?
– Ну, не так высокопарно. Слишком много эпитетов. В общем, придется самому снова импровизировать. Вы, Валерий, не переживайте, я это делать умею, и все пройдет хорошо. – Игорь бросает планшетку на стол.
Во мне начинает закипать злость от показушничества Игоря, и подступает сильное желание сказать, что он просто любитель дешевых понтов и прогибов, а все мероприятие так или иначе он проведет по написанному сценарию.
– Вообще формат мероприятия подразумевает… – начинаю я, но дверь резко открывается, и в комнату заходит издатель журнала Катя.
– Ой, а вы тут курите. А можно мне тоже с вами?
– Конечно, – протягивает Иваньков Кате пачку сигарет вместе с зажигалкой.
– Слушайте, какие же вы крутые, – обращается Катя к Иванькову. – Я всегда покупаю парфюм только у вас.
– Стараемся быть лучшими, – улыбается в ответ владелец сети «Золото».
А я выдуваю дым в окно и думаю, что Катя говорит подобные любезности каждому рекламодателю, независимо от того, чем тот занимается.
– Максим, все красиво задекорировано, – обращается Катя ко мне. – Много известных гостей. Завтра про это все будут говорить.
– Угу, – киваю я, стряхивая пепел прямо на подоконник.
– Слушайте, ну жир! – вклинивается в разговор Иваньков. – Я своей пресс-службе всегда говорю, что лучше всего партнериться с «Вэ».
– С «Ви», – поправляет его Игорь. – «Ви»!
– С «Ви», – соглашается Иваньков. – Слушайте, а что значит ваше название?
– Это просто созвучно с we – «мы». Только W, – объясняю я и вижу, как в Гранатном переулке останавливается черный Mercedes, из которого выходят Артем, Стас и Алиса. Они громко смеются и что-то разглядывают в телефоне Стаса. На улицу выходит Леха и обнимается со всей компанией, а затем что-то шепчет на ухо Алисе и рукой показывает в сторону входа. Внезапно Леха поднимает голову и смотрит прямо в сторону окна – мне приходится повернуться спиной.
– Ну вообще смысла в названии больше, – говорит Игорь, делает глоток шампанского и что-то начинает просматривать в телефоне.
– Макс, а папа твой приедет? – спрашивает меня Катя.
– Папа? Я не знаю, мы отправили ему приглашение, но он редко посещает подобные мероприятия.
– Как он, кстати? – интересуется Иваньков.
– Да в целом как обычно. А вы знакомы с ним?
– Угу, на Питерском форуме познакомились в прошлом году. Хороший мужик. Привет ему, если не приедет.
– Передадим, – говорит за меня Катя. – У нас завтра акционеры как раз с утра, он будет. Всегда приезжает на собрания. У нас вообще лучший издательский дом и лучшие люди. И мы очень рады, что в этом году вы у нас размещаете рекламу своего бренда.
Игорь кладет телефон на стол, берет бутылку шампанского и предлагает Кате и Иванькову наполнить бокалы. У меня в кармане вибрирует телефон; я достаю его, вижу на экране: «Леха» – и выхожу из гримерки.
– Все хорошо? – спрашиваю я в трубку.
– Все в сборе. Давка уже на входе.
– Прекрасно. Всех через фотозону проведи, а потом в главный пусть идут.
– Давай.
Я пробегаю через общий зал, здороваясь с гостями, среди которых артисты, поп-звезды, главные редакторы других журналов издательского дома и люди со стороны рекламодателя. Все в вечерних платьях и костюмах. По дороге к пресс-волу встречаюсь с Юлей, менеджером редакции. На ней брючный костюм, белая майка и белые кеды Nike.
– Ну что, снова собрал всех любимых? – спрашивает она.
– Нет.
– А кого нет? Кажется, тут все, – продолжает Юля.
– Любимых тут нет, – отрезаю я, глядя в сторону бара, где кто-то уже пьет джин с тоником, – зато Катя в гримерке с восхищением рассказывает, как любит ходить в магазины парфюмерной сети «Золото».
– О-о-о, представляю. Знало бы «Золото», что Катя говорит это и банкам, и фитнес-клубам, и девелоперам, и магазинам подгузников. Ну, такая у нее работа.
– Хорошая работа – пиздеть и ничего не делать. Сегодня пиздит тут, а завтра на собрании акционеров будет заливать, как все у нас хорошо.
– Ты завтра тоже там?
– Угу.
– Тебе надо что-то к нему?
– Да, я тебе скину позже файл презентации. Сможешь распечатать и скрепить?
– Конечно, дорогой, – улыбается мне Юля. – Беги, развлекай своих. Там Алиса тебя уже ждет.
В фотозоне я наблюдаю за тем, как Алиса позирует фотографу. В этот момент Стас рассказывает мне о том, что у него в кармане два грамма и ноль пластиковых карт. Я отвечаю, что тут кругом пластик и с этим проблем точно нет. Стас почему-то настойчиво пытается выяснить, с чем могут возникнуть проблемы. Я не знаю, что ему ответить, и просто предлагаю на днях встретиться за обедом. Он быстро соглашается, и его уже не заботит отсутствие карточки в кармане. На Стасе оливковый костюм от Gucci, под ним коричневая рубашка в белый горох, а на ногах кожаные лоферы. Мне нравится его образ, в особенности рубашка, но я не интересуюсь, какого она бренда. На Алисе же кожаная черная юбка, кожаный топ, а на ногах высокие черные мартинсы. Ее светлые волосы собраны в хвост. Фотограф отпускает Алису, и я иду к ней навстречу – она широко улыбается мне, обнимает и целует в губы. От нее пахнет сигаретами, а губы ее чуть липкие от блеска со вкусом карамели.
– Тебе не холодно? – спрашиваю я, обнимая ее за талию.
– Мне – нет, я из дома сразу в такси, – произносит она, глядя мне прямо в глаза. – Мы же потом никуда не едем?
– А ты хочешь куда-то?
– Я… я всегда хочу куда-то, – отвечает она и добавляет: – Устал?
– Да, заебался со всем этим, – обвожу взглядом холл.
– Зато как красиво. Поедем тогда домой, а на неделе надо будет жестко где-то оторваться. – Она берет меня за руку, и наши пальцы переплетаются. – Пойдем сфотографируемся.
– Давай после, просто пора уже все начинать.
– Хорошо, – соглашается Алиса и целует меня в шею. – После так после. Пойдем в зал.
Мы зовем Артема, который пришел в черном классическом костюме от Prada и белой рубашке, он остановился поговорить со светской дамой по имени Снежана. Артем жестом показывает нам, что догонит, но мне приходится подойти и объяснить, что пора начинать мероприятие. Гости проходят в общий зал и рассаживаются по местам, а я направляюсь в гримерку и замечаю на своем пути человека с камерой на стабилизаторе, а за ним свою помощницу Алену, у которой интересуюсь, кто этот человек и не снимет ли он ничего лишнего. Алена объясняет, что это оператор, который снимает видео-бэкстейдж, и все материалы он всегда согласовывает. В сторону звукорежиссера бежит Леха, я его останавливаю и уточняю:
– Все уже за столами вроде бы?
– Да, да. Можно начинать. Сказать народу в гримерке или сам?
– Я сам. Слушай…
– А-а-а?
– Проконтролируй Алису, пожалуйста. Хорошо?
– В смысле? Они уже все на местах.
Мы с Лехой смотрим на центральный стол, за которым сидят Артем, Стас и Алиса. Они о чем-то говорят, а потом громко смеются. К ним подсаживается Снежана вместе со своим мужем.
– Я про то, чтоб она много не пила, хорошо?
– Без проблем, брат.
– А то ее… уносит иногда, а завтра у меня рабочий день.
– Брат, – Леха кладет мне руку на плечо, – не переживай. Пора начинать. Погнали!
В гримерке я сообщаю Кате, Игорю и Иванькову, что все готово и можно начинать. Катя с бокалом в руке моментально удаляется в зал, а Игорь с Иваньковым уточняют, что им делать. Я объясняю, что мы сейчас выйдем в зал и встанем возле сцены, затем на плазмах прокрутится фирменный ролик, а потом они вдвоем поднимутся на сцену и поприветствуют гостей. Первым, по сценарию, слово возьмет Игорь, потом речь о бренде и нашем сотрудничестве произнесет Иваньков. Затем Игорь пожелает хорошего всем вечера и объявит первый номер – классическое исполнение западных хитов под живой оркестр.
Мы выходим в зал и останавливаемся у сцены. Я смотрю на Леху и киваю ему. Он кивает в ответ и что-то говорит звукарю.
На плазме появляются кадры ролика: красивая модель идет по солнечной улице и смотрит на небоскребы, напоминающие по форме известные флаконы духов. Модель зачарованно смотрит на окружающие ее дома, достает телефон и начинает их фотографировать. Камера взлетает вверх, и мы видим, что девушка не одна на улице – это целый мегаполис, заполненный людьми. Ряд небоскребов-флаконов заканчивается золотым песком… Начинается следующий эпизод. Другая модель лежит в шезлонге, на ней золотое бикини и зеркальные золотые очки. Она изучает фирменный каталог, делает глоток коктейля и потом смотрит куда-то вдаль, приспуская оправу очков. Мы видим глаза девушки и как ее язык играет с трубочкой от коктейля. Затем камера показывает океан и огромную яхту в форме золотого флакона One Million. С палубы яхты загорелые модели прыгают в воду и приглашают присоединиться к ним. Лежащая в шезлонге девушка бежит к кромке воды и красиво ныряет в океан: на коралловых рифах, вокруг которых плавают золотые рыбки, разложены флаконы парфюма. Женская рука выхватывает Aсqua Di Parma, и модель выныривает на поверхность. Девушка, улыбаясь, трясет волосами – с их кончиков слетают капли воды. Она снимает колпачок и наносит парфюм себе на шею. Подплывает яхта-флакон, опускается лестница, и девушка поднимается на палубу. Камера снова берет вид сверху: на палубе много отдыхающих, они загорают, прыгают в воду, скачут на батуте… Затем на экране появляется надпись из золотых букв: «Весь мир – в “Золоте”». Ролик заканчивается, и зал аплодирует. Я говорю Игорю и Иванькову, что можно выходить на сцену, и убегаю к Лехе.
Мы стоим и слушаем о том, что бренды W и «Золото» схожи по ДНК и компании объединяют общие ценности и миссии, которые нужно нести в массы; о том, что в нынешнее трудное время всегда нужно помогать друг другу и «Золото» занимается благотворительностью: часть средств от продажи парфюмерии они перечисляют в различные фонды. Мы узнаем, что всем, кто находится в зале, в конце вечера выдадут золотые карты с депозитом на сто тысяч рублей, по которым в филиалах сети можно будет купить любую продукцию. Иваньков рассказывает, как небольшой магазин в Санкт-Петербурге превратился в самую большую сеть в России, и уверяет, что никакие санкции не ударят по ассортименту, так как за двадцать лет бизнеса «у него все налажено».
Некоторые в зале смеются, а я замечаю, что Леха смотрит в сторону одного из столов. Я поворачиваю голову и вижу Алису, которая что-то печатает в телефоне. Когда Иваньков под аплодисменты заканчивает речь, Леха берет рацию со стола звукорежиссера и отдает в нее четкие указания: сразу же после объявления первого номера хелперы должны убрать со сцены один микрофон и вывести музыкантов вместе с молодой исполнительницей. Все происходит по Лехиной инструкции.
Минут двадцать мы слушаем каверы Radiohead, Oasis и даже What’s Going On Марвина Гэя. Пока Леха перебирает страницы сценария, я опять поворачиваюсь к Алисе. Она зовет официанта и просит налить ей еще вина. Стас снимает все на видео, а Артем подпевает артистам и смеется. Алиса делает большой глоток, поворачивается в сторону камеры Стаса, обнимает за шею Артема и начинает подпевать вместе с ним. Когда она замечает, что я на нее смотрю, широко улыбается и поднимает в мою сторону бокал.
– Госпел! Госпел! Выводите хор! – произносит в рацию Леха, и на сцену выходят девушки в белых мантиях. Они выстраиваются в два ряда и начинают подпевать вокалистке, чуть пританцовывая. Люди в зале поднимают свои телефоны и записывают хор на видео.
– Охуенно! – говорю я. – Вот прямо хорошо! Когда переходим к главному?
– Две минуты, – отвечает Леха.
В кармане вибрирует телефон, и я вижу сообщение от Алисы: «Очень классно!» Я с улыбкой смотрю в ее сторону, а она машет мне светящимся экраном телефона. Часть людей встают из-за столов и начинают, раскачиваясь, подпевать и хлопать. Кажется, что мы действительно находимся на церковной службе. Вокалистка начинает петь Елку:
Меня пытают любовью, меня пытают,
Слезы и вода с глаз домов стекают.
Оу-оу-оу, дайте мне напиться.
Улицы страсти, я вижу ваши лица.
Вижу развалины под лучами солнца.
Пальцы закрывают мои глаза!
Потом молодая певица берет паузу, в зале повисает тишина, которую через пару секунд разрывает звук ударных и хора:
Все, что вокруг нас, – это ветер,
Все, что падает вниз, – это пепел.
Мысли давят на полноту кармана.
Добро пожаловать в Город Обмана!1
Весь зал уже танцует и снимает концерт на телефоны. Иваньков скидывает пиджак, закатывает рукава и начинает громко хлопать. Хор снова и снова повторяет припев, и на пятый раз его подхватывают уже все гости и даже звукорежиссер. Хор с песней спускается со сцены, идет в зал и выстраивается между столов. В этот момент на сцене появляется наш друг Рома, которого все любят за его диджей-сеты. Он немного скретчит, и когда хор замолкает, ставит Careless Whisper Джорджа Майкла, и весь зал заливается огнями дискоболов. Леха бросает рацию на стол, сминает сценарий, отправляя его в мусорное ведро, поворачивается ко мне и кричит:
– Погнали!
Мы врезаемся в толпу и танцуем вместе со всеми. Я пробираюсь к Алисе. Она прижимается ко мне спиной и медленно покачивает бедрами. Потом она поднимает телефон, включает фронтальную камеру и записывает нас вдвоем на видео. Я обнимаю ее за талию и медленно раскачиваюсь вместе с ней в такт музыке, глядя в экран ее айфона. Алиса закрывает глаза, резко разворачивается и целует меня в губы. Кто-то замечает это и начинает громко кричать и аплодировать, а Алиса открывает глаза и смеется. Рома переходит на бессменную классику – российскую попсу. Мы все прыгаем, смеемся, танцуем и подпеваем. В толпе я пересекаюсь с Викторией и Павлом, которые двигаются вместе с нами и говорят, что вечер удался. Когда включают песню «Улетаю», ко мне подходит Стас и кричит в ухо, что нам давно уже пора «улететь». Я понимаю, о чем он, и одобрительно киваю. Мы всей компанией уходим в туалет, забиваемся в одну кабинку, громко смеемся и убиваем по паре дорог каждый. Когда мы возвращаемся в зал, Алиса направляется в бар, а меня перехватывает пьяный Иваньков. Он цепляется за рукав моего пиджака и осыпает благодарностями. Заметив это, Катя сразу же пробирается в нашу сторону. Она подходит и благодарит Иванькова, но тот ее перебивает и продолжает мне рассказывать, как когда-то начинал делать бизнес в Питере и никто не верил, что он создаст империю. Я киваю и заверяю Иванькова, что он выстроил очень крутой бизнес и для меня было большой честью организовать сегодняшнее мероприятие, при этом я поглядываю в сторону бара, где Алиса уже пьет коктейль. Как только удается вырваться из рук Иванькова, я подхожу к ней и намекаю, что лучше бы ей попить воды, но она вдруг спрашивает:
– А фотографироваться пойдем?
В этот момент Рома ставит «Лети за мной», и я молча наблюдаю, как Алиса допивает коктейль и подпевает:
* * *
В лифте я придерживаю спящую Алису и поправляю свой пиджак, который накинул на нее, чтобы она не замерзла. Ее голова лежит на моем плече, а я смотрю на дисплей лифта, на котором мелькают номера этажей. На тридцать третьем у Алисы подкашиваются ноги, и я резко подхватываю ее, не давая упасть. На сороковом двери лифта открываются, и мы выходим в длинный коридор, по которому я волочу Алису до деревянной двери с номером 496. Достаю из кармана пиджака ключи, вставляю в замок, толкаю дверь ногой, и мы входим в нашу студию.
Гостиная залита светом рекламной вывески с соседней башни. На диване разбросаны платья Алисы, которые она примеряла, когда собиралась на вечер. На журнальном столике свалены альбомы с работами Питера Линдберга и Давида Лашапеля, между ними стоят свечи и большая стальная пепельница, рядом рассыпано немного травы. На стене висит огромная черно-белая фотография – работа фотографа Даниила Головкина. На снимке – Алиса в трусах и кожаной короткой косухе. Правую ногу она прижимает к левой, а руки закинула за голову. Ее глаза подведены черной тушью, в губах тлеет сигарета.
Я кладу Алису на кровать, в гардеробной вешаю пиджак и достаю из карманов сигареты с зажигалкой. В ванной умываю лицо, долго чищу зубы и смотрю на отражение в зеркале. Еще раз ополоснув лицо, иду в гостиную, где достаю из холодильника бутылку воды и один «Алка-Зельтцер». Возвращаюсь к Алисе, долго снимаю с нее тяжелые мартинсы, юбку и топ, оставляя ее в одном нижнем белье. Укрываю одеялом и возвращаюсь в гостиную, где залпом выпиваю бутылку воды и падаю на диван. Включаю плазму и сбавляю громкость до mute. На экране появляется новостной сюжет из трущоб, в которых корреспондент опрашивает местных жителей, в чьих глазах видны отчаяние и волнение, а внизу бегущая строчка сообщает о курсе валют, переходе Роналдо в новый футбольный клуб и о том, что на Москву движется самый сильный циклон за последние сто лет. Когда сюжет из трущоб заканчивается, я выключаю телевизор и захожу в Instagram3 – просматриваю отметки и делаю репосты. Несколько раз пересматриваю видео Алисы, на котором мы вместе танцуем, но не добавляю его к себе на страницу, а затем долго смотрю в темный угол комнаты.
– Алиса, сколько сейчас времени? – тихо спрашиваю я и вижу, как в углу загорается фиолетовая полоска.
– В Москве сейчас четыре часа и двадцать две минуты, есть еще время поспать, – произносит голос из колонки.
– Что такое циклон? – Я наблюдаю, как по контуру колонки снова пробегает фиолетовая линия.
Алиса обдумывает ответ, а потом объясняет:
– Циклон – это воздушная масса в виде атмосферного вихря с пониженным давлением воздуха в центре. Чаще всего циклоны приносят дожди и ураганы. Поэтому стоит быть аккуратным. Что-то еще, Максим?
– Нет, спасибо.
– Хорошо, тогда я спать.
– Давай.
Я беру в руки телефон и подхожу к окну, замечая, как рядом с Саввинской набережной случается вспышка света, которая через секунду расцветает золотыми огнями салюта. Я захожу в телеграм и вижу, что в сети только один человек. Мне хочется ему написать и даже позвонить, но я не знаю, что он сейчас делает, поэтому просто долго смотрю на зеленый кружок рядом с аватаркой, а затем бросаю телефон на зарядку, раздеваюсь, иду в спальню и ложусь рядом с Алисой.
* * *
У издательского дома стоит машина отца, рядом курит его водитель. Мы пересекаемся взглядами, но не здороваемся. Бариста кофейни на первом этаже машет мне, а я говорю ему, что скоро зайду. Бегом поднимаюсь по железной лестнице на второй этаж, прислоняю рабочий пропуск к датчику и толкаю стеклянную дверь. Быстрым шагом направляюсь в свой кабинет, где снимаю очки и ищу в столе среди блокнотов и приглашений капли для глаз. Сажусь в кресло, запрокидываю голову и закапываю по паре капель в каждый глаз. Поворачиваюсь в сторону стеклянной стенки – в редакции никого нет, кроме менеджера Юли.
На кирпичных стенах редакции висят первые и самые знаменитые обложки журнала. С них улыбаются голливудские звезды, западные музыканты, известные спортсмены и красивые модели, излучающие успех, радость и секс. На одном из фото бразильская модель Алессандра Амбросио. Она сидит на золотом песке – полностью обнаженная, скрестив ноги и прикрыв коленями грудь. Ее голова чуть запрокинута, а взгляд устремлен в объектив фотографа. Над снимком большими золотыми буквами написано: Gloss Yourself. С другой стороны опенспейса находится стеклянный кабинет главного редактора. Рядом с его дверью кто-то оставил черный передвижной рейл с пустыми вешалками. На рабочих местах сотрудников журнала стоят потухшие аймаки и разбросаны личные вещи. По их количеству на столах можно определить, кто остался работать в издании, а кому пришлось покинуть его вместе с крупными рекламодателями. Я вспоминаю, как полтора года назад в редакции всегда было шумно, и все приходили сюда, как в любимый дом, чувствовали себя частью модного и влияющего на массы издания, и все хотели сделать новый номер лучше предыдущего, иногда засиживаясь для этого до глубокой ночи. Когда я выхожу из своего кабинета и прохожу вдоль рядов с выключенными компьютерами, замечаю за одним из столов молодого парня: он читает новостную ленту и молча поворачивается в мою сторону. Я подхожу к полке, на которой выставлены награды журнала за все время его существования. Позади прототипов корпоративного «Оскара» стоит большая рамка с выпуклым стеклом, за которым находится мяч для американского футбола с автографом Тома Брэди. Я долго смотрю на овальный мяч – его швы измазаны то ли землей, то ли грязью, – а потом подхожу к столу арт-директора Ники, на котором замечаю большую книгу, на обложке которой молодая девушка в розовом платье кормит с руки павлинов. «Фредерик Лейтон» – написано на книге. Я беру ее и начинаю пролистывать, внимательно вглядываясь в работы художника, а потом на переплет внезапно падает белая крошка, и когда я поднимаю голову, то замечаю маленькую трещину на потолке, которую раньше никогда не видел.
– Ты чего? – слышу голос Юли. – Макс?
Я перевожу взгляд, откладываю книгу и иду к Юле.
– Трещина какая-то, – отвечаю я, присаживаясь рядом, – на потолке. Осыпается побелка, кажется.
Юля смотрит на потолок, но ничего не замечает.
– Отсюда не увидишь, она маленькая. Надо туда подойти, – объясняю я.
– Ну трещина и трещина, не рухнет же потолок из-за нее.
– Не знаю, смотря как пойдет.
– Ты как?
– Да нормально, только голова тяжелая немного, – говорю я, слегка покачиваясь на офисном кресле.
– По тебе видно. Ходишь как неприкаянный, мяч этот разглядываешь, трещины видишь. Отдыхать надо, Макс, – советует Юля, смотря в монитор и заполняя какую-то таблицу в Excel. Я беру с ее стола свечку и нюхаю, пытаясь понять, какой у нее запах.
– Где взяла? – спрашиваю я.
– Подарили.
– Кто?
– Да кто-то из рекламодателей кому-то прислал в подарок, и мне ее отдали, – пожимает плечами Юля. – Раньше подарки были подороже, конечно. Но ничего, свечка тоже пригодится.
– Ну, если свет отключат, то да, – смеюсь я.
– Может, тебе кофе? – спрашивает Юля.
Потягиваюсь в кресле и отвечаю:
– Да нет, мне пора бежать. Рассказывать об успехах бренда.
– А-а-а, уже видела твоего отца, – говорит Юля и поворачивается в мою сторону. – Такой он у тебя, конечно, деловой. Костюмчик, портфель… Полная противоположность тебе.
