Прикосновение Хаоса

– Дай сигарету, – не глядя в сторону Олега, буркнул Игорь.

Тот без промедлений протянул ему пачку.

Ридгер не курил, что называется, системно, но время от времени мог побаловать себя хорошим табаком. Он прикурил, выпустил изо рта столбик дыма и откинулся на спинку сиденья. Нервничать нельзя, нельзя торопиться, нельзя считать себя дичью, нельзя бежать и защищаться. Ридгер затянулся и постарался выпустить дым кольцами. Не получилось. Он развеял рукой по салону неудачу, несколько раз затянулся и снова повторил попытку. Ровные колечки одно за другим направились в сторону лобового стекла.

– Вот так, – удовлетворенно протянул он.

Нужно знать, что задуманное исполнится, нужно быть готовым к любому резкому повороту, нужно опережать, успевать и точно наносить сильные удары, а если пришло время поставить блок, то, воспользовавшись паузой, надо разглядеть уязвимое место противника, чтобы действовать жестко и наверняка.

Игорь выбросил сигарету и, вытащив из кармана телефон, набрал номер.

– Как дела с акциями завода? – спросил он без предисловий.

– Все по плану. Цена стабильная, мы приобретаем. Мы в графике, – ответил абонент.

Ридгер нажал кнопку отбоя. Сегодня он собирался встретиться с Возняцким, человеком, чей безусловный авторитет был способен повлиять на решение комиссии министерства. Но встречу Игорь отложил. Возняцкий начнет задавать вопросы о переговорах с банкирами – и что ему должен ответить Ридгер? Что все прошло, как рассчитывали или… Игорь мог и соврать, и сказать правду, если бы четко понимал, что для него выгоднее. Но он пока не понимал. Ведь все, что он себе представил в черном свете, могло оказаться идеально белым, а его страхи – следствием усталости и мнительности: да мало ли что может вывести человека из состояния холодного равновесия! Вот, например, змеи!

– Послушай, Олег, – тон Ридгера стал на удивление дружелюбным. – А что говорит твоя бабка, если сон не сбывается?

– Что-то не так, Игорь Георгиевич? – с опаской поинтересовался водитель.

– Опять глупейший вопрос! – возмутился Ридгер. – Да если бы все было так, стал бы я тебя спрашивать?

Олег что-то промямлил себе под нос.

– Да говори ты яснее, ничего не понятно! – и Ридгер подался вперед, чтобы лучше слышать своего растерянного подчиненного.

– Да не было такого ни разу, – немного виновато произнес Олег. – Я один раз задавал бабке тот же вопрос. Думал, что ее предсказание не сбылось…

– А она?

– А она рассердилась и сказала, что я не там ищу толкование. Сказала, что сам не знаю, что для меня важно, а что мелочь.

– Это как понять? – удивился Ридгер.

– Да там такая история… – Олег смущенно рассмеялся. – Я в девицу был влюблен, а она будто не замечала меня, представляете! Я ей цветы, подарки, а она ноль внимания. И главное, брала все и улыбалась так застенчиво, ну словно надежду давала… И все не в кассу. А в тот день в клубе вечеринка должна была пройти знатная, и она собиралась прийти. Ночью мне радуга снилась – большая, яркая. Так вот, бабка сказала, что в любви у меня все сложится и даже пахнет свадьбой. Я как на крыльях прилетел в клуб, а эта… которая мне нравилась, в этот вечер нарезалась, как последняя, прости господи, и свалила с моим знакомым к нему на хату. Фу-у-у-ух… Думал, рехнусь от ревности и обиды.

– И…? – подгонял его Игорь.

– Не она это была! – восхищенно произнес Олег. – Бабка мне сказала, что пути Господни неисповедимы, и нельзя свои планы принимать за божьи. Если знак был, то все сбудется, вот только где, с кем и как, знает лишь Творец.

– То есть…?

– Вот и я сначала не понял. А на следующий день пошел к своему корешу на разборки. Левые, конечно, разборки из-за шлю… прошу прощения, Игорь Георгиевич…

– Продолжай! – Ридгер не знал, как ускорить повествование и нервничал, теряя терпение.

– Ну вот… Мы, конечно, с ним повздорили, а потом решили, что не дело из-за бля… то есть, женщины, ссориться, и отправились в бар – знаете на Кутузовском английский пивняк?

– Знаю, знаю! Ты по делу говори!

– А там я познакомился с Ольгой. Я лучше нее вообще никого не встречал, влюбился и понял – это на всю жизнь. Про эту… забыл, как будто ее не было. Даже страшно подумать, что все могло сложиться иначе, и я бы с ней не встретился. Ведь она на следующий день из Москвы собиралась уезжать. У нее с институтом проблемы были, да и на личном фронте… Получается, права была бабка – пути Господни неисповедимы!

Ридгер откинулся на спинку сиденья. Рассказ Олега не оправдал его ожиданий. Разбираться в божьих замыслах у него не было ни времени, ни желания. Да и в Бога он верил где-то в глубине души, и только когда это было ему выгодно. Он вообще был разочарован тем, что так понадеялся на мнимый знак, который пока ничего хорошего ему не принес.

– На бога надейся, а сам не плошай, – пробубнил он себе под нос.

Олег молча пожал плечами.

Но все же в сознании Игоря, где-то в самом потаенном его уголке, мелькнула микроскопическая, но радостная мысль – все не так плохо, как ему кажется, – укрепившая его решение не предпринимать поспешных действий.

Машина остановилась в переулке, прилегающем к пешеходному Арбату.

– Жди здесь, – отдал распоряжение Ридгер и вышел из автомобиля.

Он подошел к подъезду дома… Остановился… Задумался… Осмотрелся. Никого в пределах видимости не было, кроме праздно прогуливающейся пожилой парочки. Ридгер открыл дверь и зашел внутрь.

Старый подъезд выглядел солидно: длинные лестничные марши, узорные кованые ограждения с массивными перилами, широкие площадки между пролетами, окна с арочными сводами, цветы на подоконниках. На третьем этаже он остановился перед деревянной дверью, покрашенной простой коричневой краской. Она, как уродливое родимое пятно на белоснежной коже юной девицы, портила все впечатление респектабельности.

«Старая масть не гнется под натиском времени!» – подумал Ридгер и поднес руку к звонку.

– Кого-то ищешь? – хрипловатый голос донесся с верхней лестничной площадки.

За спиной скрипнула входная дверь. Ридгер обернулся.

– Не дергайся. Стой, как стоишь.

Сверху неторопливо и даже небрежно, перекатывая монетку между костяшками пальцев, спускался типичный уголовник с широким шрамом от левой щеки до лба. Ридгер стоял спокойно. Грубые руки того, кто появился из двери напротив, бесцеремонно ощупали его на предмет оружия или еще чего похуже.

– Чистый, – буркнул досмотрщик и отошел в сторону.

– Ты не огорчайся, брат. Я-то про тебя наслышан, но сам понимаешь: порядок такой. Твою машину отгонят на соседнюю улицу, там заберешь. Здесь не надо светиться. Времена теперь мутные, – и он криво улыбнулся, продемонстрировав, как ни странно, идеально ровные белые зубы.

– Мне водителя надо предупредить, – сказал Ридгер раздраженно.

– Не надо, – лениво протянул его собеседник. – Заберешь вместе с машиной на соседней улице, – и он снова скривил лицо в улыбке.

– Я могу позвонить? – уже не скрывая раздражения, спросил Игорь.

– Ну конечно… Жми на звонок-то, – и уголовник, слегка пошаркивая ботинками, начал поднимался по лестничному маршу туда, откуда так неожиданно возник.

Сзади захлопнулась дверь. Резко и неожиданно. Ридгер вздрогнул.

– Бычье! – буркнул он себе под нос и нажал кнопку звонка.

Дверь открыли почти мгновенно – Игорь даже не успел убрать руку от кнопки. Перед ним предстал молодой парень довольно культурного вида, худощавый, в футболке и джинсах, с длинной, но аккуратной стрижкой, на вид лет двадцати пяти. Его внешность очень выгодно отличалась от тех, с кем Ридгер только что имел неудовольствие общаться.

Парень вопрошающе вскинул голову.

– Я к Виктору Семеновичу. Меня зовут Игорь Ридгер.

Парень удивленно вздернул брови. Ридгер издал что-то вроде нетерпеливого рыка.

– Скажи, Лукавый пришел.

Парень оценивающе оглядел Ридгера снизу доверху, секунд десять изучал его лицо, потом безразлично ухмыльнулся и жестом предложил войти в квартиру. Проследовав по длинному коридору, они оказались в дальней комнате, где на удобном диване вольготно расселся пожилой мужчина в махровом халате, с типичной для его статуса внешностью.

– А-а-а, Игорек! – улыбаясь, протянул он севшим голосом. – Глазам не верю: неужто сам пожаловал!

Он тяжело поднялся с дивана и заковылял навстречу гостю, по ходу дав парню знак покинуть комнату. Скупые мужские объятия, ставшие частью церемонии приветствия в девяностых годах прошлого столетия, так и не стали для Ридгера радостной процедурой, но ничего не поделаешь – дань уважения традициям.

– К тебе мышь не проскочит, – заметил Игорь после предложения присесть на удобное широкое кресло.

– Правильные мышки не страшны – крысы опасны! – философски изрек хозяин квартиры, которого по паспорту звали Грандин Виктор Семенович, но широко известен он был в криминальном мире под кличкой Саргат. – Ну а хорошим людям дорога всегда открыта… Кто с вопросом, кто с добрым советом.

– Ой ли! – улыбнулся Ридгер. – Зачем тебе советчики, Семеныч? Ты сам энциклопедия.

– Хе-хе-хе, – наигранно захихикал хозяин квартиры. – Ты, видать, Игорек, в беду попал, коль пришел без приглашения, да еще и песни хвалебные поешь. Ну… прав?

Ридгер на секунду потупил взор, размышляя, не совершает ли он ошибку.

– А что, откажешь?

– Тебе-е-е-е? – вопросом потянул Саргат, и взгляд его сделался абсолютно бесстрастным, как рентгеновский луч, проедающий голову Ридгера до самого основания.

После процедуры немого сканирования хозяин квартиры подошел к шкафчику, достал оттуда бутылку коньяка и две грубые стопки граммов на сто, обе наполнил и протянул одну Ридгеру. Тот взял емкость, поднес к лицу: коньяк неплохой, дорогой, выдержанный, спешки не любит. А старый вор еще раз внимательно, почти сурово, взглянул на своего гостя, чему-то своему усмехнулся и залпом выпил, отчего Ридгер в душе скривился.

– Я тебя, Лукавый, много лет знаю: ты правильный парень, хотя и с недостатками, но… кто нынче без них! Я и на зоне тебя поддерживал, чем мог. Рад, что в тебе не ошибся. Ты добро помнишь, общее поддерживаешь, причем дай бог каждому такое внимание уделять. Ты здорово поднялся – я знал, что так будет, но в дела твои, заметь, никогда не лез. Надеюсь, и не придется. Поэтому если помощь моя тебе пригодится, буду рад, но если ты меня в блудняк втянешь…

Виктор Семенович Грандин горько вздохнул. И снова наполнил свою стопку. Игорь посмотрел на содержимое своего сосуда.

– За тебя, Саргат. За твое долголетие, за твою свободу! – и он, вопреки своим привычкам, в один глоток по-варварски разделался с коньяком.

– От души! – прокомментировал его тост Саргат. – Добрые слова.

Он присел рядом с Игорем.

– Говори.

– Мне нужно все узнать об одном человеке.

Ридгер, достав из кармана пиджака фотографию Славина, передал ее Саргату.

– Чем же тебя покойничек заинтересовал? – лукаво спросил тот.

Ридгер разочарованно цокнул языком.

– Ты тоже в курсе?

– Игорек… – укоризненным тоном протянул Саргат. – Ушки не только у тебя есть.

Ридгер в этот момент горько пожалел, что пришел сюда, но обратного хода уже не было. Он на несколько секунд задумался, потом вздохнул и произнес:

– Я встречался с ним – уже после его кончины. Я не мог обознаться. И если он действительно жив, то у меня большие проблемы. И еще… Самое неприятное: если он жив, то это означает, что среди моих партнеров завелась крыса. Поэтому я пока не могу доверять своим.

– Большие проблемы – большие деньги! – Саргат покачал головой. – Большие деньги…

Ридгер посмотрел на него и словно в пустоту произнес:

– Ты ж меня знаешь… Мне главное, чтобы ты не светился, – его взгляд постепенно сфокусировался на лице вора. – А что до денег – давай обсудим, – и он показал на пустую стопку, ожидающую следующей порции.

15

Тир, в котором Венский оттачивал свои огневые навыки, лет десять назад располагался загородом. Сегодня же разрастающаяся безумными темпами столица практически стерла различия между городом и пригородом, и тихое провинциальное местечко превратилось в шумный район, обросший крупными торгово-развлекательными комплексами и жилыми многоэтажками, больше походя на центр, нежели на предместье.

Несмотря на то, что движение на московских улицах к этому времени уже заметно оживилось, Александр добрался до места быстро. Венский уже не мыслил своей жизни без регулярных тренировок в тире, которые стали не просто привычкой, а чем-то вроде наркотической зависимости, от которой он не собирался избавляться.

Стрелковый зал находился на территории спортивного комплекса, принадлежащего когда-то федеральной службе. Нельзя сказать, что федералы вовсе отказались от своей подготовительной базы, просто теперь стало гораздо выгоднее использовать ее в коммерческих целях. Помимо денег, она приносила полезную информацию от бизнесменов и чиновников, решивших укрепить свои обмякшие тела. Лет пятнадцать назад эта территория охранялась не хуже военных объектов высшей категории секретности. Теперь здесь находился шикарный спортивно-оздоровительный центр со сладким и мирным названием «Малина». Просторные светлые тренировочные залы, оснащенные новейшими тренажерами, великолепный бассейн, бани, тир и уютный бар. Все изменилось, и даже инструкторы помолодели и приобрели соответствующий веяниям времени внешний вид, вот только задачи у некоторых остались прежними. Но об этом знали единицы, а те, кто знал, не отличались болтливостью.

Александр был здесь со многими на короткой ноге, начиная от дежурных администраторов и заканчивая инструкторами по физической подготовке.

– Здравствуйте! – широко улыбнулась черноволосая девушка Юля.

– Доброе утро, Юленька.

– Давно не заходили. Дела?

– Да так получилось…

Стандартное приветствие и стандартный набор любезностей.

Александр по длинной галерее прошел в помещение стрелкового тира.

– Здорово, Сань! – по-свойски встретил его бывший коллега по службе Валерий Изотов, работающий теперь инструктором по стрелковой подготовке.

– Здорово, Изотыч!

Настроение Венского после встречи с Данилиным было приподнятым.

– Давно тебя не было, – с хитроватой улыбкой произнес Изотов. – Дела по работе?

– Любовь! – нарочито печально вздохнул Венский. – Она нас мучает, она нам жить спокойно не дает.

– Оп-па-а-а-а! – со смешком воскликнул инструктор. – Не ожидал, что ты подвластен этим чарам.

– Я не подвластен! – серьезно заявил Венский, приблизившись вплотную к лицу инструктора. – Вот только мало кто об этом знает, и в этом вся проблема.

Они рассмеялись.

– Ну что, на позицию и как обычно? – спросил Изотов.

– Нет, – отрезал Венский, – давай поработаем с оружием российских полицейских.

Инструктор чуть не отшатнулся от Венского.

– Да ты что? Зачем? Неужели решил поменять ориентацию?

– Нужно быть готовым к любым переменам, – спокойно заявил Александр, примеряя противошумовые наушники.

– Ну-ну! Конспиратор, – почти выругался Изотов.

Венский всегда здорово стрелял, причем получалось это у него как-то само собой, непроизвольно. Нет, он, конечно, оттачивал свои навыки, и довольно усердно, но еще будучи курсантом, практически всегда с первого раза попадал в цель. Сокурсники подшучивали над ним, в душе завидуя редкому дару, а некоторые даже пытались выведать, какими хитростями он пользуется. Но хитростей никаких не было, просто он никогда не сомневался, что пуля попадет именно туда, куда он ее определяет. А в тех редких случаях, когда точка мишени оказывалась пустой, Александр скорее удивлялся этому, нежели злился. Тогда он повторял попытку и получал желаемый результат. Уверенность исходила откуда-то из области живота, будто боек бил по капсюлю именно там, и пуля вылетала не из ствола оружия, а прямо из него самого. Александр всегда точно чувствовал место контакта свинца с мишенью, и даже когда мазал, определенно знал, куда именно попадет вышедший из-под контроля заряд. Ему даже не приходилось долго целиться, совмещая мушку с мишенью – вместо этого он синхронизировал внутренний механизм, лишь мельком взглянув на избранную цель. Талант! И кто знает, почему именно он был наделен редкой способностью.

Отстреляв несколько обойм, он снял наушники и, в очередной раз изумив результатом бывалого инструктора, снисходительно подмигнул ему.

– Возьмут меня на твое место?

– Не-е-ет, – протянул Изотов. – Ты даже объяснить не сможешь, как ты это делаешь – какой же из тебя инструктор?

– Это верно, – согласился Венский. – Давай часика через полтора в баре встретимся. Так и быть, угощу бедного служащего чашкой кофе.

– Точно платишь? Чашкой-то не отделаешься!

– Буду рад отдать последнее, – отрапортовал Венский.

– Ну тогда жди, буду непременно.

Около часа Александр занимался в зале единоборств, провел несколько спаррингов. Ближний бой, как и стрельба, давались ему легко. Он чувствовал соперника, угадывал его мысли, поэтому опережал в каждом действии. Нападение на себя он пресекал в зародыше: как только противник собирался предпринять активную атаку, Венский либо смещался в неудобную для того сторону, либо контратаковал, либо умело блокировал удары. Зато его выпады – быстрые, дерзкие, непредсказуемые, почти всегда достигающие цели – заставляли соперника нервничать, а значит, совершать ошибки, которые Александр парадоксальным образом предугадывал.

Окончательно измотав инструктора, он поблагодарил его за партнерство.

– Ты был бы классным спортсменом, Саня, – заметил его визави по спаррингу. – Жаль, что жизнь распорядилась иначе. У тебя несомненный талант, поверь. А мне можно верить: через мои руки не один чемпион прошел, но такой дар не часто встретишь. Ты словно создан для боя.

Венский усмехнулся.

– Если б знать… А может, не поздно еще?

Инструктор покачал головой.

– Сомневаюсь. Физики может не хватить – возраст. Выносливость в нашем возрасте уже не та. А без нее долго не протянешь. Да ты и сам все знаешь.

Венский покачал головой.

– Человек предполагает, а Бог располагает, – задумчиво произнес он, вытирая лицо махровым полотенцем.

Плаванье, контрастный душ, раздевалка, чистая одежда, контрольное взвешивание. В условленное время он сидел в уютном баре спортивного центра в ожидании Изотова, который уже порядком задерживался. Александр расположился в удобном кресле и пил чай с травами. Покой и умиротворение! Тренированное тело находилось в состоянии релакса.

Венский знал, что физические нагрузки вытесняют из организма все негативные мысли, для подпитки которых требуется большое количество нервной энергии. А после хорошей физической нагрузки нет возможности растрачивать энергию на нервотрепку и негатив, ибо вся она направлена на восстановление организма, подвергшегося насилию со стороны собственного обладателя. Поэтому после занятий Александр всегда испытывал ощущение покоя с легкой примесью необъяснимой инфантильной радости. В здоровом теле – здоровый дух. Об этом знали древние, а вот современные люди почему-то предпочитали другие, более прагматичные мудрости.

Приятное состояние неожиданно было прервано острой болью в районе левого бедра. Венский не сообразил, что произошло, но свободная рука инстинктивно полетела в сторону опасности и уткнулась в чье-то теплое тело. Раздался женский вскрик, сменившийся сбивчивым тяжелым дыханием. Лицо Александра исказилось от боли; ощущение покоя бесследно исчезло. Обжигающее пятно от пролитого чая, растекшееся по его брюкам, требовало немедленно скинуть их с себя, но Венский стерпел.

– Ты ж меня ошпарила! – прошипел он сквозь зубы, обращаясь к девице, которая держалась за живот и, как выброшенная на берег рыба, старательно и безуспешно хватала ртом воздух.

От этого зрелища он тут же подскочил с места. Непонимание происходящего сменилось полной растерянностью. Позабыв про боль, Венский смотрел на жертву своей непроизвольной реакции и глупо моргал.

– Эй, ты чего? – пролепетал он дрожащим голосом и склонился над бледнеющей на глазах девицей, которой он только что, подчиняясь выработанной за годы тренировок реакции на угрозу, заехал тяжеленной ручищей точно в солнечное сплетение. – Эй, я ж случайно… ты как?

Девушка не отвечала. Она продолжала безуспешные попытки восстановить дыхание, которые становились все слабее и слабее.

В сторону Венского полетели негодующие реплики.

– Совсем охамели! Мужчинами еще себя называют!

– Он бы так мужиков колотил!

– Справился, да? А с виду вроде нормальный!

– Ей в больницу нужно!

Последнюю фразу Александр расслышал отчетливо и принял за руководство к действию. Одной рукой он подхватил теряющую сознание женщину, второй – свою сумку, и, нелепо извиняясь перед всеми, засеменил в сторону выхода.

Просверленный со всех сторон удивленными взглядами, Венский покинул комплекс «Малина» и вышел на автомобильную парковку.

– Чертов медведь! Растяпа! Тупица! – усердно подбирал он эпитеты к своей персоне.

Пискляво сработал зуммер сигнализации.

Венский раскрыл дверь и усадил на заднее сиденье женщину, которая вроде бы потихоньку приходила в себя.

– Ну как ты? – Венский с пытливой надеждой заглянул ей в глаза.

– Живот болит, – слабым голосом ответила девушка.

– Потерпи. Скоро доктор тебя посмотрит.

Он уже сел за руль и завел двигатель, когда к своему глубочайшему недовольству вспомнил, что права и документы, как обычно, оставил у администратора в сейфе. Издав негодующий звук, похожий на рычание, Венский заглушил двигатель.

– Я мигом, только права заберу, – бросил он через плечо пострадавшей и пулей помчался в фитнес-центр.

На поиски администратора и изъятие документов из сейфа ушло минут пять. Бормоча ругательства, Венский выскочил из дверей здания и практически запрыгнул на водительское место своего автомобиля.

– Как ты? – поинтересовался он состоянием своей пассажирки, рассматривая ее в зеркале заднего вида.

Было похоже, что жертва его слоновой неуклюжести потеряла сознание.

– Черт! – выругался Венский, и его автомобиль, взвизгнув шинами, сорвался с места.

Домчав до больницы, он остановился прямо у центрального входа.

– Потерпи, потерпи, – приговаривал он, оббегая машину.

Отворив заднюю дверь, чтобы взять на руки девушку, он остолбенел.

Ее роскошное платье от низа живота до колен было густо окрашено кровью.

– Беременна! Боже мой!

Ошарашенный собственной догадкой, он ворвался в клинику.

– Носилки! Врача! Быстро! – неистово проорал он.

***

Александр сидел в неудобном пластиковом кресле и, погрузившись в гнусные мысли, обреченно ожидал известий. Он с ненавистью рассматривал собственную руку, которой так неосторожно и несвоевременно махнул в сторону.

– Чертов придурок, – уже в сотый раз произнес он одними губами. – Неужели так сложно было посмотреть, кто передо тобой?

Самобичевание продолжалось до тех пор, пока обеспокоенная молоденькая медсестра не возникла перед его глазами.

– Я попрошу вас дождаться полицию для дачи показаний. Они скоро будут.

– Да, конечно… Как она?

Медсестра помедлила, а затем произнесла фразу, от которой челюсть Венского отвисла чуть ли не до колен:

– Она уже в операционной. К сожалению, пули задели жизненно важные органы. Врачи борются, но пока не можем дать никаких прогнозов. Не пройдете ли вы пока в тот кабинет? – и она указала рукой на дверь в центре коридора. – Нам необходимо записать ваши данные.

Несколько секунд Венский сомневался, правильно ли он понял услышанное. Затем, поманив медсестру к себе вкрадчивым движением ладони, робко прошептал:

– Мне очень нужно в туалет, понимаете?

– Понимаю, – участливо ответила молодая женщина. – Туалет в конце коридора слева.

– Благодарю, – и он неторопливо направился в указанном направлении.

Как только Венский оказался в туалете, он распахнул окно, выскочил на улицу и перебежками направился к своей машине, около которой уже вились двое полицейских.

16

Ридгер вышел из квартиры Саргата с противоречивыми чувствами. Много лет назад Саргат сильно помог ему выжить на зоне, куда, как полагал Игорь, его определили несправедливо и необоснованно. Долгих шесть лет он топтал казенные полы и ел казенную баланду (хотя блюда из рациона питания Ридгера баландой не являлись – и все благодаря покровительству Саргата, держащего под собой зону).

Виктор Семенович Грандин был законником старой формации с безупречной репутацией в криминальной среде. Опытным глазом матерого волка он с первых дней разглядел в Ридгере личность неординарную, обладающую острым умом, твердым характером и редкой способностью находить выход из любой неприятной ситуации с наименьшими потерями. Саргат вообще недоумевал, как человек, обладающий такими талантами, умудрился загреметь на восемь лет, да еще и по обвинениям, которые любой опытный адвокат превратил бы в мелкую пыль еще на этапе досудебного разбирательства. «Значит, кому-то сильно помешал!» – рассуждал Саргат, что еще больше убеждало его в выдающихся способностях Ридгера.

Пешки не способны срывать планы крупных фигур, и угрозу для них представляют весьма условную. Пешек легко отдают на съедение, порой лишь с тем, чтобы отвлечь внимание соперника. С пешками не церемонятся, но и не строят планы по их устранению. Кроме, пожалуй, одного случая, когда все без исключения фигуры, не разбирая мастей и регалий, принимаются обезвреживать мелкую беззащитную пешку, которая по невероятной случайности вышла из-под контроля и теперь стремительно рвется в ферзи. Но это в шахматах, а в жизни физическое устранение таких уникумов – дело неосмотрительное: их незаурядными способностями выгоднее воспользоваться. Такими людьми не бросаются, их стараются вернуть в систему, из которой временно выкинули из-за их слепой веры в собственную независимость. Ну разве не опрометчиво полагать, что ты в состоянии управлять собственной жизнью и подчиняться только своим желаниям? Глупо и самонадеянно! Саргат понимал, что люди, упрятавшие Ридгера сюда, не обойдут его вниманием после освобождения. Они просто утихомирили взбунтовавшееся сознание этого уникального человека, чтобы впоследствии использовать его. «Не перевоспитывать же его здесь будут!» – Саргат даже улыбнулся нелепости этой мысли.

Вор-рецидивист Грандин знал, что исправительные учреждения не призваны искоренять человеческие пороки – они созданы для того, чтобы ломать бунтарей, вытравливая их индивидуальность и делая послушными марионетками в руках неодушевленного монстра по имени СИСТЕМА. И поскольку он уяснил это лучше и быстрее других, то был удостоен статуса, дающего широкие полномочия в хорошо отлаженном механизме, состоящем из пешек, фигур и тех, кто ими двигает.

Никто не проходил сквозь эти жернова, сохранив сердце, в которое не запустил бы свои корни холодный страх. Именно этот страх и становится главным рычагом воздействия на «исправленного» человека. Саргат знал об этом не понаслышке – на протяжении многих лет он наблюдал, как мелкие независимые воришки, попадающие на зону, становились закоренелыми преступниками, которых брали под контроль уже прошедшие обработку рецидивисты. Рецидивистов, в свою очередь, контролировали те, кто до смерти боялись угодить на их место и таким образом попадали в зависимость от лиц, имеющих власть упрятать бедолаг за решетку: круговая порука уже давно и плотно держалась на страхе перед системой перевоспитания.

Освободить человека от порока страх не способен – для этого нужны более гуманные методы, но они бы противоречили старому как мир правилу «око за око», а отрицать это правило означало идти против системы, что равносильно разбрызгиванию воды против ветра.

Будучи человеком неглупым, сумевшим выжить и преуспеть в современном системном мире, Саргат решил, что рвущаяся в ферзи пешка по имени Игорь Ридгер, которой на зоне дали кличку Лукавый, обязательно попадет в руки тех, кто ее сюда упаковал. И почему бы тогда ему, Саргату, не воспользоваться своим положением, а когда пешка проскочит в дамки, не получить вознаграждение за помощь, которая облегчила ее трудный путь?

Из восьми положенных лет Ридгер отсидел шесть и освободился условно-досрочно. Саргат освободился за год до него и встретил Лукавого как близкого друга. Надо отдать должное старому вору: он не стал давить на Игоря и, согласно своему плану, предоставил полную свободу действий как в своей организации, так и вне ее. Но Ридгер прекрасно понимал: свободой здесь не пахнет, ему просто дали время. Время, чтобы определиться, встать на ноги и вернуть долг. Сделать это придется, но как? Денег у него в то время не было, работать в группировке Саргата – верный путь обратно за решетку. Выстроить свой бизнес и платить за крышу – вообще не вариант. «Как же поступить? – размышлял Игорь. – Как выбраться из-под могущественного влияния, не нажив серьезного врага?»

Пока он искал пути решения, предположения Саргата сбылись. Люди, ожидающие возвращения Ридгера, очень скоро обозначили свое присутствие. Принадлежащие силовым структурам чины сделали Игорю несколько предложений, и все они были перспективными и прибыльными. Забыв про старые обиды, Ридгер согласился, и уже через два года сумел закрыть все вопросы с вором, причем с большой выгодой для себя. Он помог Саргату получить полный расклад на компанию «Мерион», которая к тому времени являлась одним из учредителей крупного торгового центра и нескольких ресторанов. Эта компания была замешана в мутных аферах и умудрилась напакостить как государству, так и криминальным структурам, но до поры ей все сходило с рук. И так уж вышло, что именно компания «Мерион» сильно мешала Игорю в его бизнесе. Через своих новых друзей он накопал тонны убийственного компромата на «Мерион» и отдал его Саргату, который и решил вопрос сам и так, как посчитал нужным. Ридгера не очень интересовало, с кем придется воевать старому вору, и чьи интересы Саргат затронет, разбираясь с «Мерион». Его устраивал любой расклад. Если вор проиграет, то Игорь освободится от долга, а если выиграет, то вдобавок к освобождению от обязательств, он еще и разделается с конкурентом. Второе было явно выгоднее, поэтому Ридгер всячески содействовал бандитам, оставаясь в тени и ничем ни рискуя. И Саргат выиграл! А позже… в роскошной бане в присутствии братвы вор торжественно провозгласил, что Игорь отдал все долги, и теперь к нему нет никаких претензий.

Но подобное решение не было продиктовано моралью или понятиями. Просто мудрый Саргат понимал: тот факт, что не он, а руководитель компании «Мерион» кормит червей, был одобрен людьми, чьи интересы Игорь отныне, сам не зная того, представляет. И Грандин Виктор Семенович, вор-рецидивист, а ныне совладелец крупной и крайне доходной компании, хочет он того или нет, будет считаться с их условиями и требованиями: он стар, а в старости хочется жить спокойно и богато. А Ридгер? Что ж… пусть наслаждается мнимой свободой, ведь он молод, а молодость, как правило, не замечает очевидного, не чувствует на своей шее крепкий ошейник, который так легко затянуть потуже, перекрыв доступ воздуха в легкие. В любом случае Саргат не ошибся, сделав ставку на пешку, и братва это оценит.