Kitabı oxu: «Улей: Изгнание из ада», səhifə 2

Из всего изложенного в письме от агентства делался краткий вывод – Сергей им жизненно необходим для технического руководства новым проектом, революционным направлением, достойным его гения. И, как говорится, «оплату гарантируем». Засим приглашаем обсудить детали к нам в офис.

«Как-то уже перебор. Приятно, конечно, но больно много патоки, как бы не влипнуть. Хотя ведь сам уже мучаюсь второй месяц. Тут мне больше ловить нечего и расти некуда. Ходят слухи, что наш проект и всю его команду хочет перекупить трехбуквенный банк. А у них с ИТ все насколько строго, что какой проект не возьмут, все в говно превращают», – пачкаться не хотелось. Поэтому Сергей уже давно аккуратно разместил резюме на Нead Нunter, но под другой фамилией и с анонимными местами работы, чтобы не спалили их вездесущие HR, неусыпным оком следящие за утечкой ресурсов. Ловись, как говорится, рыбка, большая и маленькая. Но до сего момента ничего путного не ловилось. А тут вдруг прямо письмо, бумажное, курьером и лично в руки! Учитывая, что резюме у него было на другое имя, вряд ли вышли по нему, скорее всего, отработали профессиональные хантеры.

«Ну что же, Екатерина Гейн, встретимся, посмотрим, что вы там за революцию зачинаете. Может быть, и у меня начнется новая жизнь. В конце концов – no pain, no gain, пора бы уже начать что-то менять», – Сергей улыбнулся, отправил с личной почты подтверждение встречи на указанный в письме адрес и, аккуратно сложив письмо, убрал его обратно в конверт, на котором были напечатаны только его имя и логотип «Хрустального мозга».

Хрустальный мозг

На следующий день, за полчаса до назначенного времени, Сергей въехал на парковку перед бизнес-центром, где находилось рекламное агентство. Ему было заказано место, и автоматика на взъезде услужливо открыла шлагбаум.

Денег рекламщики не жалели: современный небоскреб в центре Москвы, где их логотип красовался на стеле у входа среди названий крупнейших российских компаний, вызывал уважение к бюджету организации.

Получив на рецепции внизу карточку-пропуск, Сергей вошел в лифтовой холл и огляделся: кнопок вызова лифта не было, только одинокая стойка-сканер. Он догадался приложить к ней карту, и на табло загорелся номер лифта, который тут же открыл свои двери.

Войдя в лифт, Сергей поискал панель управления, но таковой там тоже не оказалось. Лифт закрыл двери и самостоятельно его куда-то повез, так мягко, что и определить, куда именно, вверх или вниз, было невозможно. В лифте не было даже счетчика этажей. Просто зеркальная коробка.

«Некоторым гражданам может стать очень неуютно при такой перевозке, и это мягко говоря. Стальной ящик с зеркалами, без единой кнопки и понимания, куда ты вообще передвигаешься. Жуткая штука», – Сергей вздохнул и от безысходности уставился в пол.

Лифт вдруг остановился, проиграв приятную мелодию, и двери открылись. На выходе его уже ждала стройная брюнетка в черном деловом костюме. Волосы ниже плеч распущены, большие зеленые глаза – взгляд приветливый, но одновременно внимательный, минимум косметики и украшений.

Она приветливо улыбнулась вышедшему из лифта Сергею

– Екатерина, это я написала вам приглашение, – сделав шаг вперед, она представилась и протянула руку.

– Сергей, очень приятно, – он пожал ее руку, отметив про себя, как медленно и нежно она выскользнула из его ладони, задержавшись чуть дольше, чем необходимо для формального рукопожатия. Екатерина смотрела Сергею в глаза, и от ее взгляда у него потеплело внутри. Ему показалось, что она смотрит на него с некоторой ноткой восхищения, а искорки в зеленых глазах заставили Сергея улыбнуться в ответ.

– Прошу вас, – Екатерина сделала приглашающий жест и пошла вперед. Сергей с удовольствием шел позади, невольно залюбовавшись движением бедер Екатерины. Обтягивающая юбка средней длины, стройные ноги, туфли на довольно высоком каблуке и завораживающая походка. Мысли выскользнули из рабочего русла. Сергей встряхнул головой и осмотрелся по сторонам.

Пространство, занимаемое агентством, впечатляло. Целый этаж с оригинальным ремонтом, в интерьерах которого было много стекла, проекций человеческого мозга и условных нейронных сетей.

Множество людей, очевидно, увлеченных работой, сидели за рабочими столами в комнатах с прозрачными стенами, что-то обсуждали в переговорных, рисуя сложные схемы на досках, бегали с бумагами в руках по проходам, а некоторые оккупировали звукоизолированные будки, стоявшие посреди офиса, и что-то обсуждали там по мобильным телефонам.

«Хорошо мотивированный и увлеченный работой коллектив, – подумал Сергей, – это плюс, большой плюс. Выглядит так, будто все они знают, зачем сегодня здесь собрались, в отличие от множества других офисов, в которых случалось поработать».

– Вот мы и пришли, – Екатерина остановилась и показала рукой на вход в отделенную непрозрачной перегородкой часть офиса. Помещение находилось на финальной стадии ремонта, над дверью виднелась надпись, выложенная буквами из полированного металла с мягкой голубой подсветкой, – «NeuroCube».

У входной двери был установлен ридер для карт, сканер отпечатка пальца и, судя по торчащим на уровне лица проводам, будет еще и сканер сетчатки. Сергей удивленно посмотрел на Екатерину.

– Проект очень инновационный, серьезный и дорогостоящий. Поэтому меры безопасности соответствующие, – ответила на его немой вопрос Екатерина

– «NeuroCube»?

– Не обращайте внимания. Название ничего не значит, просто придумали интересную вывеску, не более. Официально здесь российское подразделение по разработке решений по нейромаркетингу. Основное у нас находится в США, в головном офисе компании. Название вполне подходящее, вопросов у сотрудников не вызовет, а так как все разработки в этой области сейчас достаточно дорогостоящие, и каждая компания свято охраняет свои секреты, меры безопасности не вызывают вопросов.

– Понятно, интригует.

– Я рада, – Екатерина улыбнулась и, открыв дверь, жестом пригласила Сергея войти.

Они прошли в пахнущее свежим ремонтом помещение. Стены здесь были глухие, непрозрачные, освящение приглушенное, в дизайне преобладали темные, мягкие и такие уютные цвета и текстуры, что сразу захотелось присесть и провести время в неспешной беседе за чашечкой кофе. Екатерина, видимо, заметила реакцию Сергея.

– Вот примерно этим мы и будем заниматься, – сказала она.

– Чем? – удивился Сергей.

– Вам сейчас захотелось расслабиться, присесть в уютное кресло, типа вон того, – она показала на кресло, стоящее в зоне отдыха впереди по коридору, действительно очень уютное и даже с пледом, лежащим на подлокотнике, – выпить кофе и неспешно поговорить. Правда?

– Да, правда. Но как вы узнали?

– Вопрос неправильный. Как мы это сделали – вот правильный вопрос.

– Сделали? – Сергей недоумевал.

– Да, ваше желание и само состояние создано искусственно.

– Какое-то внушение? Откуда? – Сергей оглянулся по сторонам.

– Нет, конечно – Екатерина улыбнулась и отрицательно покачала головой. – Просто часть технологии. И она работает, как вы можете убедиться, – она обвела пространство руками.

– И? – Сергей остановился и посмотрел Екатерине в глаза. – Это и есть ваш проект?

– Нет, что вы. Это просто применение разработанной нами технологии для создания правильного настроя. При входе – вот такая программа, в каждом кабинете и переговорной она своя.

– И в какую переговорную мы пойдем сейчас? – спросил Сергей.

– «Креатив» – вот что нам с вами сейчас необходимо, – ответила Екатерина, кивнув головой, и бодро пошла вперед – к ярко-желтой двери, до боли в глазах выделяющейся на общем темном фоне офиса. Сергей невольно сощурился, как будто от яркого солнечного света. Екатерина открыла дверь, и они вошли в переговорную. Войдя, Сергей остановился в недоумении. В дизайне переговорной он ожидал увидеть продолжение кислотной тематики с цветами типа «вырви глаз». Такое сейчас часто встречается в модных офисах, раскрашенных психованными и невероятно дорогими дизайнерами. Прикольно смотрится на трехмерных визуализациях, но вызывает стойкую головную боль при продолжительном нахождении в подобных помещениях, становясь еще одной причиной популярности удаленки.

Здесь же Сергей первую секунду пребывал в ступоре: дверь настроила его на одно, внутри оказалось совершенно другое. Нечто среднее, не так мягко и уютно, как снаружи, но свежо, бодро и по-деловому. Сергей невольно сделал вдох полной грудью, расправил плечи, слегка потянулся и прошелся пружинящей походкой вокруг стола, оглядывая помещение.

– Бодрит, да? – спросила Екатерина, с улыбкой наблюдая за Сергеем.

– Да, на удивление, – он кивнул, – та же магия? Или кокаин в вентиляции?

– Нет, мы предпочитаем обходиться внутренней химией тела через внешнюю стимуляцию. Плюс чуть выше кислород и немного других, скажем так, «приправ», – она сделала пальцами знак кавычек, – но в целом – да, та же магия, что и снаружи.

– Присаживайтесь, пожалуйста, где будет удобно, – Екатерина указала на стулья. – Чай, кофе?

– Знаете, к повышенному кислороду я, пожалуй, предпочту черный кофе и немного холодного молока, пожалуйста, – ответил Сергей, усаживаясь в удобное кресло.

– Как пожелаете, – Екатерина присела за стол напротив Сергея и нажала панель на столе, открыв дисплей, на котором быстро выбрала нужные опции, после чего закрыла его.

– Пока мы ждем, позвольте представиться, так сказать, по форме. Мое имя Екатерина Гейн, и я – руководитель нового направления, именно направления, а не просто нового проекта, в нашей компании. В рамках направления будет разработано множество смежных проектов, один из которых мы и планируем поручить вам.

– Интересно, – Сергей качнул головой.

– То, что мы собираемся разработать, откроет совершенно новые горизонты в разработке коммуникационных материалов – не только в маркетинге, но и в политике, работе с персоналом, и в целом изменит коммуникацию, как инструмент. Под коммуникацией я подразумеваю передачу информации с целью получения определенного результата, точнее, реакции реципиента. Это может быть продвижение продукта, мотивация сотрудников, победа на выборах, стимуляция патриотизма или лояльности – все, что угодно.

– Разработка национальной идеи? – усмехнулся Сергей.

– Нет. Задачей нового направления является разработка действующих моделей и инструментов, которые можно применять, а не освоение государственного бюджета. У нас нет внешнего заказчика. Я придумала концепт, мы провели ряд экспериментов, создали технологии-прототипы, воплощающие некоторые элементы концепции, вот дизайн, например, – Екатерина показала рукой на стены помещения, – и в результате получили добро на развитие нового направления от акционеров. Когда замысел будет реализован, мы будем продавать услуги по разработке различных материалов под задачи заказчиков, также представим на очень узкий рынок специализированное ПО, которое позволит его обладателю самостоятельно разрабатывать коммуникационные продукты под собственные задачи.

– Звучит все это очень абстрактно, но увлекательно, – прокомментировал Сергей.

– Мы сейчас поговорим более конкретно. Но сначала я бы хотела задать вам вопрос. Готовы ли вы сменить сферу вашей деятельности, уйти из ИТ в чистом, так сказать, виде и включиться в проект, где ваши опыт и навыки, несомненно, пригодятся, но это будет очень специфическое применение?

– Ну, это все еще очень абстрактный вопрос. Но я постараюсь ответить максимально конкретно. От ИТ в чистом, так сказать, виде я уже порядком устал. Я много лет делаю, по сути, одно и то же, но в разных масштабах. Расти дальше в этой области в доступном мне масштабе попросту некуда.

– В доступном вам масштабе? – уточнила Екатерина.

– Да, именно так. Из каждой точки пространства-времени для конкретного индивида всегда есть определенный набор векторов движения, которые он видит и понимает. Конечно, всегда необходимо оставлять шанс на чудо, ведь волшебников в голубых вертолетах никто не отменял, особенно в наших широтах, – Сергей грустно улыбнулся.

– Но, находясь здесь и сейчас, я понимаю, что подрасти могу, только уйдя в Google или, там, к Илону Маску, и получив доступ к проектам большего масштаба. А для меня сегодняшнего такой поворот событий сродни прилету волшебника на упомянутом вертолете. Вероятность, в принципе, равна нулю.

– И почему же?

– Раз до сих пор не пригласили, значит, уже и не пригласят. Они буквально пылесосят рынок и любой мало-мальски заметный специалист, если он им интересен, получает приглашение. Я без ложной скромности могу сказать, что достаточно заметен в своем виде деятельности, и предложения работы получаю регулярно. Но не от Google, ну, и не от Маска, понятно. А остальное мне не интересно, так как все это – старые песни о главном, там я могу расти только в деньгах, словно актер, застрявший в своем амплуа, или как лошадка в ярмарочной карусели. Меняются только жопы, что на тебя усаживаются, а маршрут все тот же, – Сергей пожал плечами и вздохнул.

– Поняла вас, именно так и написал Карпатов в вашем профайле – и даже нечто, образно похожее на вашу грустную картинку с лошадкой.

– Карпатов? Это тот парень из YouTube с каналом о мозге? – Сергей улыбнулся.

– И да, и нет, – ответила Екатерина.

– Поясните.

– Да, он, как вы выразились, «тот парень из интернета», он действительно ведет серьезную деятельность по популяризации определенных знаний о работе мозга и пишет книги, которые призваны помочь – и помогают! – многим людям улучшить свою жизнь. Но он еще и выдающийся ученый, с которым мы сотрудничаем в нашем новом направлении. И именно его группа, помимо всего прочего, отвечает за профилирование наших ведущих сотрудников.

– И что же там в моем профиле?

– Вот все то, что вы сказали. Чтобы не быть голословной, я вам покажу, – Екатерина встала и, подойдя к стеллажу с документами в углу переговорной, достала оттуда папку. Вернувшись к столу, она протянула ее Сергею.

– Вот, почитайте пока. Нам как раз принесли кофе, – Екатерина снова открыла дисплей, прикоснулась к нему пальцем. Щелкнул замок в двери, она открылась. В переговорную зашла девушка с подносом, поставила его на стол и ушла.

– У нас тут клуб любителей кофе, поэтому очень большой выбор сортов. Я позволила себе заказать Лювак. Надеюсь, вы не против?

– Лювак? – Сергей оторвался от чтения документов из папки. – Это тот, которым мышки какают?

– Примерно так, да, – Екатерина улыбнулась.

– Да вроде нет, пахнет волшебно, – Сергей втянул носом воздух и потянулся к подносу.

– Не отвлекайтесь, пожалуйста, я вам налью, – жестом остановила его Екатерина. Она налила в чашку кофе из блестящего кофейника, добавила немного молока и передала Сергею. Он принял чашку, поднес к лицу и вдохнул аромат, затем осторожно попробовал. Закрыл глаза, посмаковав напиток, поставил чашку на стол и вернулся к документам. Через некоторое время он положил папку на стол, закончив чтение.

– Спасибо! Очень интересный материал, – Сергей кивнул на папку и сделал небольшой глоток кофе, – чувствую себя этакой лягушкой со вспоротым брюшком на столе под микроскопом.

– Возражений по написанному нет?

– Нет, все точно. Совершенно верная оценка. Очень удобно, кстати. И не надо проходить собеседование. Все за тебя уже сделано, и плюсы, и минусы взвешены на весах беспристрастной аналитики. Так что эту часть собеседования мы можем пропустить? Я имею в виду, все эти «кем вы себя видите через сто лет в нашей компании?» и далее в том же духе.

– Думаю, можем. Там, в папке, лежит NDA, если вы готовы пойти дальше, подпишите два экземпляра, пожалуйста, и перейдем к конкретике.

Сергей полистал бумаги из папки, нашел искомые и, взяв ручку из стакана на столе, подписал два экземпляра. Один передал Екатерине через стол, второй сложил и убрал в карман.

– Спасибо! Тогда я позову Карпатова, и мы продолжим, тут нужна будет теория, и лучше него ее никто не расскажет, – Екатерина снова открыла дисплей, прикоснулась к нему несколько раз.

– Да! – раздался мужской голос из динамиков.

– Антон Владимирович, мы вас ждем в «Креативе», – сказала Екатерина и закрыла дисплей.

Особенности восприятия

Ожидая прихода Антона Владимировича, Сергей еще раз перечитал рассказ о себе, составленный группой Карпатова.

«А ведь действительно, крайне удобно, – подумал он. – Дана объективная оценка личности кандидата. На основе публичных данных, никакого вмешательства в личную жизнь или данных из закрытых баз. Сноуден давно всем все пояснил про метадату, а вот и применение для той информации, которую мы сами о себе старательно постим и оставляем в сети в виде цифрового следа. Конечно, есть вопросы к методике сбора данных, тут явно не ручками собирали, а где-то оптом закупили. Интересно, а где он, этот волшебный магазин, в котором по имени и фамилии тебе отвалят на вес данные на любого гражданина любой страны?

А тут еще и лайки в соцсетях учтены, избранное, расшаренная история покупок и история поиска на ряде сайтов (а вот это явно «на грани добра и зла»). Неплохо, кстати, прошлись и по друзьям с подругами, зарегистрированными в различных соцсетях. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». Воистину! М-да, и вот он я – как ранее упомянутый лягушонок со вспоротым брюшком под микроскопом. Со всеми своими амбициями, возможностями, неврозами и «уникальным внутренним миром». Особенно понравился пассаж: «С ориентацией на будущее, неадекватным ситуации поведением, плохо приспособлен к иерархической структуре», из чего делался вывод о способности генерировать идеи, создавать сложные модели, концепции и формировать видения. Ну, да, это про меня, могу. Но почему вдруг «плохо приспособлен к иерархической структуре»? Я что, не могу в коллективе работать? Но, вроде, до сего момента получалось – проекты до конца доводил, команду по пути не терял. Надо будет спросить, что тут имеется в виду. Интересно, а возможно автоматизировать этот анализ? Ведь это ж какие деньги можно зарабатывать, если процесс поставить на поток? Хотя, может, они уже?» – Сергей вздохнул и поднял взгляд на стену напротив, продолжая размышлять о перспективах автоматизации процесса проработки психологических портретов. Мысль пошла дальше, к возможности разработки цифровых двойников и моделированию поведения конкретного человека и целых коллективов. Вот тут перспективы открывались действительно интересные. Вдруг его внимание привлекло движение на периферии. Он резко повернул голову, неожиданно обнаружил стоящего рядом с ним молодого человека и вздрогнул.

Брюнет с аккуратной бородкой смотрел на него сверху вниз свозь стекла очков, взгляд его карих глаз был немного насмешливым. В уголках тонких губ пряталась легкая улыбка. Он был одет в идеально отглаженный белый халат, руки – в карманах брюк, под халатом Сергей с удивлением увидел костюм-тройку. Он уже давно не видел, чтобы кто-то так аккуратно и стильно одевался. Сам Сергей одевался дорого, но достаточно просто, как и большинство его коллег. А Антон Владимирович явно не жалел времени и средств на свой гардероб, точнее сказать – образ.

– Увлеклись? – спросил Антон Владимирович, показав глазами на бумаги, которые Сергей все еще держал в руках

– Да, должен признаться, очень интересно. И я вот думал, насколько это практично. Обычно на собеседовании достают довольно странными вопросами. Знаете же эти коронные номера типа: «Как вы опишете себя в трех словах?», «Если бы вы могли изобрести идеальную для вас работу, какой бы она была?» А мой фаворит: «Вы оказались в безвыходном положении на необитаемом острове и можете взять с собой только три вещи, что это будут за вещи?» Больше напоминает тесты у психиатра, чем интервью, – Сергей усмехнулся.

– Приходилось бывать у психиатра? – всем своим видом показывая крайнюю заинтересованность, спросил Карпатов, слегка наклонив голову и внимательно глядя на Сергея.

– Был опыт, – уклончиво ответил Сергей и замолчал. Повисла неловкая пауза.

– Ну, хорошо, – Антон Владимирович улыбнулся и, поняв, что деталей не будет, продолжил:

– В целом вы, конечно, правы: подход практичный, но дорогостоящий, поэтому проводить такие исследования каждый раз не будешь, и не каждый может себе такое позволить, –Карпатов кивнул на папку. – Позволю себе предположить, что вы размышляли, как бы это автоматизировать и поставить, так сказать, на поток? – спросил он, усаживаясь на стул напротив Сергея.

– Откуда вы узнали? – удивился Сергей.

– А вот оттуда, – Карпатов снова кивнув на папку с бумагами, – за это мы вас и выбрали: сразу включились, выстроили в уме модель, а потом мысль пошла еще дальше, и вы нарисовали себе картину эдакой манипулятивной среды, где поведение каждого индивида сначала моделируется, а потом он загоняется в лабиринт готовых условий, чтобы, подобно роботу, выполнить заданную коварными творцами программу. Да? Я ведь прав? – Карпатов навис над столом, внимательно глядя на Сергея горящими глазами.

– Ну, как-то так, да, – Сергей утвердительно кивнул и, взяв со стола чашку с кофе, сделал глоток. Карпатов втянул носом воздух, принюхиваясь.

– Лювак? – спросил он, повернувшись к Екатерине.

– Да, – ответила та и улыбнулась.

– Не люблю я это крысиное говно. Как вы это пить можете?! Какой бы ни был вкус, происхождение напитка накладывает, так сказать, свой отпечаток. Вот вы как думаете, кем надо было быть, чтобы доставать из крысиного помета полупереваренные зерна кофе, жарить все это и продавать с диким пафосом, как невероятный деликатес? – спросил он, повернувшись к Сергею.

– Ну, там не крысы же, зверьки такие прикольные, – потерялся Сергей, – видел, когда был во Вьетнаме.

– Ага! Крыса – она крыса и есть. Ничего прикольного. Жрет себе кофе, гадит, а эти собирают, жарят и продают за дикие деньги. Вот же бизнес. Странно, что до у нас сих пор не переняли эту бизнес-модель. Я бы вот медведей кофеем кормил и потом то, что выйдет, жарил и продавал. Как национальный бренд. А еще можно давать медведю запивать кофе водкой, чтобы печенку потом на «фуа-гра а ля рус». И пусть хоть одна тварь покритикует. Мы им такой BLM устроим, навек запомнят! – Антон Владимирович хлопнул себя руками по коленям и рассмеялся, а Сергей слегка опешил от такого поворота на интервью.

– Молодой человек, расслабьтесь, пожалуйста, – отсмеявшись, обратился Карпатов к Сергею, увидев, что тот не знает, как реагировать на происходящее, – мы тут не о крысином говне собрались поговорить, м-да, и даже не о медвежьем, не переживайте, это так, прелюдия. – Антон Владимирович махнул рукой, как бы отметая предположение о возможности серьезного разговора о говне, а потом, пересев на стул рядом с Екатериной, повернулся к Сергею.

– Что вы знаете о маркетинговых коммуникациях? – спросил он у Сергея.

– К сожалению, рекламу приходится смотреть, – ответил Сергей, – вот, собственно, все. Являюсь, так сказать, вынужденным потребителем.

– Стало быть, жертва информационного насилия? – поинтересовался Карпатов.

– Стало быть, так, – признал Сергей горькую правду.

– Вот эту проблему мы и хотим решить.

– Оградить меня от информационного насилия? – удивился Сергей. Он снова потерял нить разговора. Беседа начинала напоминать какой-то аттракцион, где за каждым поворотом ожидали сюрпризы.

– Нет, ну что вы! – Карпатов снова отмахнулся, отметая выдвинутое Сергеем предположение. – Вы – большой мальчик, и сами себя сможете оградить, если оторветесь от информационного потреблядства. Я про другое. Наша задача – изменить маркетинговые коммуникации таким образом, чтобы их жертва, цель, представитель целевой группы, называйте, как хотите, был счастлив потреблять рекламный контент, а лучше всего – даже не осознавал сам факт такого потребления. Но! – Карпатов поднял палец вверх. – Посыл должен работать, потребление должно состояться – с радостью, блеском в глазах и ощущением всепоглощающего счастья.

– И такое что, возможно? – спросил Сергей, удивленно подняв брови.

– В теории – да. Пока в теории. Но мы стоим на пороге воплощения теории в практику, – ответил Карпатов.

– И именно для превращения теории в практику мы и начали новый проект, – подключилась к разговору Екатерина. Она подошла к подносу с кофейником и, с улыбкой глядя на Карпатова, подлила себе в чашку кофе. Антон Владимирович хмыкнул и покачал головой.

– Все страньше и страньше, если честно, – прокомментировал Сергей.

– О! А нора-то глубока, молодой человек, – сказал Карпатов, покачав головой, – ой, как глубока. Там копать и копать. Но давайте все же к делу. Некую часть теории, чтобы все стало понятно, я вам изложу. NDA вы подписали, так что, если примете решение отказаться от участия в проекте, даже эту часть обсуждать с кем-либо настоятельно не советую. Не потому, что я сообщу вам сакральные тайны, а просто потому, что конкуренты могут понять направление нашей работы и усилить шпионаж. А этого нам совершенно не хочется, да и вам еще жить да жить.

– Прямо-таки шпионаж? – с долей иронии в голосе поинтересовался Сергей. Его начинала подбешивать манера разговора Антона Владимировича и этот «молодой человек». На вид они были почти ровесниками.

«Нашел себе мальчика!» – злобно подумал он.

– Именно! Реклама, как вы изволили заметить, сейчас в полном упадке, ее считают вынужденным злом, перематывают, выключают звук, перелистывают, режут фильтрами. Рынок уже не знает, как извернуться. Создаются целые субкультуры с этими инфлуенсерами, влиять на чужие мозги пытаются из каждого, извините, утюга, рекламу вставляют в тексты популярных книг и фильмы. Проплачена вся информация, что нас окружает. Но работает это все слабее и слабее. Перегрузка информацией приводит к ее вытеснению, сейчас за каждый нейрон в мозгу потребителя идет нешуточная война. А ему и так, бедному, уже тошно, ведь средний потребитель торчит в онлайне по четыре-пять часов в день. Удивительно, когда работать и спать-то успевают!

– И вот поэтому поиском новых технологий сейчас занимаются все ведущие рекламные агентства. Вы же представляете себе рекламные бюджеты? – спросила Екатерина.

– Более-менее, – ответил Сергей, сделав неопределенный жест рукой.

– Ну, тут, скорее, более, – она улыбнулась, – порядка триллиона долларов в год. И тот, кто предложит этому рынку эффективную технологию, получит очень большой кусок от этого пирога. Понимаете, за что мы бьемся?

– В части денег начал понимать.

– Не думаю, что до конца. Чтобы прояснить, добавлю. Мы создаем проект, у него, как водится, есть топ-менеджмент, в состав которого по технической части мы и предлагаем вам войти. Проект рассматривается, как стартап, со всеми вытекающими, то есть с долевым участием основателей. Таких проектов у вас еще не было. Речь идет не о бонусах или квартальных премиях, речь идет о части прибыли с проекта, который целится на рынок в один триллион долларов в год.

– Стало интересней, но не скажу, чтобы понятнее. Понятнее – это когда задачи и суммы, а пока всего лишь намек на сумму, да и то на ум напрашивается только одна популярная русская мера объема и количества. Для полноты картины расскажите все же о технической стороне проекта.

– Конечно, – Екатерина улыбнулась и сделала глоток кофе, – но все же последнее слово о деньгах. В контракте будет указана не сумма, а процент с прибыли, в конкретную сумму мы его превратим совместным трудом.

– Хорошо, давайте теперь о технике, – нетерпеливо попросил Сергей.

– Антон Владимирович, тут слово вам, – сказала Екатерина, повернувшись к Карпатову.

Тот стремительно встал, хлопнул в ладоши и потер руки.

– Ну, что же, техника так техника, – он взял лежавший на столе небольшой пульт, нажал кнопку – и на стене поднялась панель, открыв большой экран.

– Скажите, пожалуйста, насколько вы знакомы с психологией и нейрофизиологией? – спросил Карпатов у Сергея.

– Считайте, что полный ноль.

– Хорошо, тогда небольшая база для того, чтобы мы оказались, как говорят наши стратегические враги, on the same page¹. Имя Ивана Петровича Павлова вам, надеюсь, знакомо?

– Это тот парень, что собачек мучил, вроде, помню из школьной программы, – ответил Сергей. Карпатов поморщился.

– Иногда диву даюсь, как труд великого ученого низводится к издевательству над животными, – сказал он.

– Иван Петрович в перерывах, отдыхая от издевательств над собачками, уделял много времени человеческому мышлению – самому процессу и его особенностям. Вы ведь знаете, что такое мышление? – Карпатов повернулся к Сергею и внимательно посмотрел на него, ожидая ответа.

– Ну, я-таки работаю головой, – растерялся Сергей, – по идее, знаком.

– И должен отметить – с потрясающими результатами вы этой свой головой работаете, – Карпатов кивнул.

– Спасибо, – Сергей слегка наклонил голову.

– Не стоит благодарности – это не комплимент, а констатация факта. Итак, создавая проекты, вы создаете модели реальности, собираете, по сути, сложные интеллектуальные объекты, создаете карты реальности, по-вашему – предметной области. Этот процесс и есть мышление.

– А вот собирать эти самые карты можно по-разному, и Иван Петрович в своей модели предложил два поведенческих полюса: одни люди ведут себя, как «мыслители», другие – как «художники», а третий тип Павлов назвал «смешанным», он где-то посередине. В контексте нашей встречи нас интересует один важный момент. Когда вы строите коммуникацию, каждый из поведенческих типов поймет все по-своему, соберет свою собственную картинку.

Когда речь идет об инструкции к кофеварке – это не такая большая проблема. Когда мы говорим о рекламной кампании стоимостью в десятки миллионов долларов – это проблема. Да что там говорить о сложных вещах! Мы друг друга-то понять, на самом деле, не можем, все это – иллюзия понимания, не более того. Все эти «разговоры по душам» и прочая чушь. Представьте себе слово, как камень, – его кинули в воду, по ней пошли круги. Так вот, эти круги от одного и того же слова будут разными у разных людей. Понимаете?

– Конечно. Но ведь реклама не вчера родилась, и проблему, наверное, как-то решили?

– Ну, не совсем. Сформировали понятие «целевой аудитории», из которой отбирают фокус-группу, и считается, что, если фокус-группе понравилось, то, в среднем, понравится представителям целевой аудитории. Попросту говоря, шаманство. Но оно достаточно долго работало и приносило неплохую прибыль, в основном, тем, кто этим занимался. Работает классическая реклама потому, что строится на простом механизме истории. Люди передавали друг другу из уст в уста истории испокон веков. Истории нужны были нашим предкам, чтобы выживать, используя чужой опыт, а не собственные ошибки, то есть тут работает основной инстинкт – самосохранение. Именно поэтому мы читаем книги, поэтому первая реклама буквально и была историей, да и сейчас это сохраняется. В ужатом, редуцированном виде, но реклама – это всегда история. Человек примеряет ее на себя, точнее, некую роль и эмоции, что продает ему рекламный ролик. Ну, все эти дебильно счастливые молодые люди, потребляющие кофеин с сахаром, привезенный иноагентом в красной шубе, вы понимаете, о чем я, – Карпатов сделал неопределенный жест рукой.