Kitabı oxu: «Фараон. Книга 5. Император поневоле», səhifə 2

«Знала, – скривилась она, – один из тех, кто принял птичье обличье, так любимое местными аборигенами».

– Прости, что перебиваю, – тут же ухватился я за эту мысль, – откуда вообще появились в облике богов звериные формы? Ведь это неудобно в повседневной жизни.

«Так первым прибывшим легче было показаться богами для местных племён, – ответила Бастет, – у них подобные формы уже были, а наш истинный облик ты видел, он слишком похож на человеческий, чтобы тебя начали бояться и боготворить. Ну а дальше для удобства превращения каждому добавили изменения в ДНК, но, как ты видел, обратная трансформация бывает болезненной после стольких тысячелетий её использования».

– Ещё раз прости, что перебил, – дал я ей возможность продолжить рассказ дальше.

«Анзуд, – Бастет на полминуты замолчала, прежде чем продолжить, – был наивным мечтателем из тех, самых первых переселенцев. Хотел, чтобы блага нашей цивилизации пролились и на местные племена, ведь теперь не было привязки всей нашей расы к ковчегу, который обеспечивал их самих всем необходимым. На прибывшей планете имелись и общедоступные технологии, которые он хотел передать землянам».

Тут даже я хмыкнул от такой наивности, что кошка и подтвердила.

«Даже тебе это понятно, так что, думаю, ты представляешь, как отреагировали остальные на его желания».

– Представляю, – покачал я головой.

«Оказалось, у него остались какие-то старые доступы, он воспользовался ими и выкрал ключ с ковчега, где он хранился. Ну и со своей человеческой женой попытался скрыться от гнева обоих сторон. – Бастет снова помолчала. – Говорю же, он был просто наивным мечтателем».

– Как звали его спутницу? – поинтересовался я.

Кошка презрительно на меня посмотрела.

«Ты ещё спроси, как звали поимённо его быков, которых он держал у себя».

– Вот снова, – я ткнул в её сторону пальцем, – эти ваши ксенофобские замашки!

На что я не удостоился даже взгляда, не говоря уже об ответе.

– Ладно, я дочитаю, потом подумаю, с чего можно вообще начать поиски, – вернулся к листу с базой данных.

К сожалению, дальше информации практически не было, только догадки, бесплодные отчёты множества поисковых групп и всё. Казалось, что бедные шумерские храмы и города пропустили через мелкое сито, чтобы найти Таблицы судеб, но они так и не были найдены. Закончив с чтением под утро, я уже смелее свернул и убрал лист в кошель и покосился на кошку.

«Что?» – сразу послышались недовольные мысли.

– Настолько важен ключ управления ковчегом? – поинтересовался я. – Для каждой из сторон? Что получит твой повелитель и что повелитель Пазузу?

Бастет ответила, даже не задумываясь: «Для Ра это большой успех, он сможет настроить получение большего количества энергии и материалов с ковчега, не говоря уже про остальные его ресурсы, для местных же это будет прекрасный повод пересмотреть условия договора про разделение поступающей с планеты энергии».

– А что получу я? Тот-кого-нельзя-называть вообще об этом не заикнулся, в отличие от Пазузу, который пообещал вернуть меня домой.

«Пообещать могу и я, – ко мне пришли ироничные эмоции со стороны Бастет, – хочешь?»

– Не очень, – признался я, – так всё же?

«Ну, награда будет, только какая… – тут она смутилась, – не в моей власти обсуждать решения повелителя».

– То есть, если мы будем рассуждать как две взрослые личности, я с этого приключения, где основную работу придётся делать мне, вряд ли что-то получу? – поинтересовался я у богини.

Она промолчала, но чувствовалось исходящее от неё смущение.

– Понятно, – вздохнул я и, погасив лампы, лёг обратно на лавку, закрыв глаза.

Глава 3

Возвращение в Фивы прошло немного буднично, меня встречали только дворцовые подхалимы и девушки в количестве тысячи человек, на что я мало обратил внимание, лишь поприветствовал их, когда сошёл с лодки, и поднялся на колесницу. А вот моя личность, наоборот, привлекала всеобщее внимание, поскольку я держал на руках крупную чёрную кошку, а на плече, словно у пирата, сидел сокол. Причём я нёс их обоих сам, не поручив никому из охраны. Это явно вызвало удивление и пересуды.

Во время пути во дворец новости о моих питомцах разлетелись слишком быстро, к нашей процессии присоединялся народ, глазея на безучастную ко всему происходящему Бастет. Хорошо ещё, что до дворца мы доехали быстро и там меня уже встречали более представительные люди.

– Мой царь, – Рехмир выпучил глаза, бросаясь ко мне и протягивая руки, – давайте я понесу ваше животное.

За что тут же получил. Лапа кошки рассекла ему руку от подобного неуважения. Кровь брызнула во все стороны, у людей выпучились глаза, один старший брат отсутствующего на встрече Усерамона спокойно приказал найти лекаря. Не став дожидаться, пока бедного парня, бледнеющего от вида собственной крови, перебинтуют, я отправился на свою сторону дворца. Зайдя в рабочий кабинет, с радостью сгрузил на кресло довольно тяжёлое животное и переставил сокола с плеча на стол. Хопи отправился инспектировать и договариваться со своими опционами о новом графике охраны, поскольку он прибыл во дворец, а один из легионеров сказал, что за дверью уже собралась толпа, которая хотела бы со мной поговорить.

– Я только приехал! – слабо возмутился я, но и в этой ситуации был виноват сам. Такие порядки были всегда, так что менять их поздно.

– Ладно, кто там? – поинтересовался я, двигая к столу резервный стул, не такой удобный, каким моё кресло, на котором сейчас весьма вольготно расположилась Бастет.

– Может, уступишь моё кресло? – обратился я к кошке. – Ты же вон какая маленькая, вполне уместишься на этом.

Разумеется, это было бесполезно, богиня даже ухом не повела в мою сторону. С тяжёлым вздохом я опустился на стул, а легионеры охраны в углах комнаты старательно делали вид, что их тут вообще нет и они ничего не видят и не слышат.

Первой, что неудивительно, появилась Хейра, ворвавшись ко мне в шлейфе приятно пахнувших от тела трав, красивых одеждах и золотых украшений, было такое чувство, что она с каждым месяцем, что меня не было во дворце, становилась всё красивее.

– Мой царь. – Она опустилась передо мной на колени и специально наклонилась так, чтобы я увидел её небольшую крепкую грудь с уже вставшими сосками.

«От неё запах течной самки, – проворчала Бастет, – за километр чую. Одна из твоих?»

Тут уже я проигнорировал вопрос.

– Хорошо выглядишь, – поприветствовал я жену и по совместительству главу всей моей женской половины дворца.

Хейра зарделась даже от такой сухой похвалы.

– Я была так счастлива, когда гонец принёс вчера новости о том, что твоё величество возвращается, – ответила она, периодически косясь на кошку. Было видно, что её, как наверняка всех во дворце, мучает жгучее любопытство.

– Кстати насчёт тебя. – Я задумчиво погладил порядком заросший щетиной подбородок и приказал: – Выйдите все и ты тоже.

Охрана подчинилась беспрекословно, а вот девушка сначала удивилась, но тоже последовала за ними.

– Моя дорогая богиня, – обратился я к кошке, – твоя лечилка-светилка восстанавливает функции деторождения у людей?

«Конечно, а тебе зачем? – удивилась Бастет. – Решил сменить пол?»

– Нет, конечно, – отмахнулся я от её издёвки, – дашь на минуту? Вылечить надо одну девушку.

«Хочется отказать, – призналась богиня, – но не своему первожрецу, ладно вылечу её».

– Эй! – крикнул я и, когда в дверь заглянул легионер, приказал позвать одну Хейру. Девушка вернулась и в полном недоумении посмотрела на меня, когда я приказал ей лечь на стол.

– Давай быстро, – прикрикнул я, на что она лишь спросила:

– Мне раздеться, мой царь?

Я посмотрел на Бастет.

«Я лечить её буду, а не трах…ть», – проворчала та в ответ.

– Не нужно, просто ложись, – сказал я, затем достал ткань и завязал ей плотно глаза. Девушка стала подрагивать, явно от страха, кожа её покрылась мурашками.

Бастет запрыгнула на тело Хейры, та даже вздрогнула от испуга, на секунду лапа богини преобразовалась в небольшую детского размера руку, в которой появилась знакомая коробочка.

«Готово, – сказала Бастет, возвращаясь на кресло, – можете хоть сейчас начать спариваться».

Развязав Хейре глаза, я помог ей спуститься на пол. Глаза её были такие же большие, как бляхи на поясах у некоторых самых модных моих полководцев, было видно, что она ничего не понимает в происходящем.

– В общем, мы, – сделал я упор на то, что был не один, – решили твой вопрос. С тебя жертвоприношения в храм Бастет.

Хейра всё ещё непонимающе на меня смотрела.

– Ты говорила мне как-то, что не можешь иметь детей. – Я едва не хлопнул себя рукой по лбу от её забывчивости. – Всё, теперь можешь. Свободна.

Она сначала не поверила тому, что я сказал, но, видя мой невозмутимый вид, а ещё более невозмутимого вида кошку, которая продолжила дрыхнуть на моём любимом кресле, которое обычно не смел занимать никто, девушка рухнула на пол и залилась слезами.

– Мой царь… я так благодарна… я всегда буду предана твоему величеству, – слышал я её едва связную речь.

– Прекрати это, – отмахнулся я, у которого на клятвы после похода на Ханаан началась настоящая аллергия. Теперь, когда я их слышал, перед глазами всё время вставали первосвященник и его дочь.

– Ты по делу пришла или просто покрасоваться? – упал я на стул.

– Мой царь, – Хейра быстро стала вытирать слёзы с глаз, – только сообщить, что ванные для твоего величества готовы, можешь хоть сейчас принять все нужные процедуры.

– О, ванны – это хорошо, – обрадовался я, обращаясь к Бастет, – тебе нужно вообще мыться?

Кошка открыла глаза и задумчиво посмотрела на меня.

«Если только меня оботрут влажным полотенцем, смоченным в приятных травах, похожих на те, какими пахнет она».

Я подошёл, взял на руки богиню и повернулся к Хейре, перетранслировав ей слова Бастет. Та тут же поклонилась и сказала, что доведёт меня до ванных комнат и сама всё сделает, если моя спутница не против. Та была не против, доехала на мне до ванн и затем позволила к себе прикоснуться рукам Хейры, которая с величайшей осторожностью сама стала делать с ней все влажные операции.

Отмокать в ваннах, в которые рабы постоянно держали одну температуру, было сущее удовольствие, так что я привычно позвал охрану, чтобы ко мне позвали тех, кто там был ещё в очереди из ближнего круга.

Первым пришёл обиженный Рехмир, со злостью посмотрев на кошку, баюкая свою раненую руку, но вид Хейры, лично протирающей шерсть животного, заставил его задуматься, и, подойдя ближе ко мне, он поклонился и зашептал:

– Мой царь, кто это?

Я на него посмотрел как на идиота и оставил слова без комментариев. Кошка лишь фыркнула со своей стороны, заставив испугаться Хейру и отдёрнуть от Бастет на мгновение руки. Рехмир покраснел.

– Я понял, мой царь, просто ваша спутница, – постарался он взять себя в руки.

– Чем меньше ты будешь обращать внимание на неё, тем лучше, – ответил я, – то же передай всем интересующимся.

– Мой царь, но она сидит на руках у твоего величества, который не был замечен раньше в большой любви к животным, спит на любимом кресле моего царя, на которое никто не мог раньше даже присесть, – попытался оправдаться он, – это не может не вызывать вопросов у людей. Я уже молчу про сокола, который находится в кабинете твоего величества.

– Рехмир, зачем пришёл? – поинтересовался я у него, меняя тему.

– Мой царь, мы хотели поговорить до отъезда твоего величества, – напомнил он мне, – я бы хотел попасть на приём первый, пока твоё величество находится в столице.

– Ты стал дерзок, мой друг? – изумился я, открывая глаза. – Намекаешь мне, что я чаще там, чем тут?

Рехмир снова покраснел, но отнекиваться не стал.

– С недавних пор царь Хатшепсут стала всё меньше уделять внимания государственным делам, а больше воспитанию наследника, – дипломатично ответил он, – на меня свалилась куча дел, которыми должны заниматься только царь или его супруга.

– У меня этих супруг… – начал я, но тут же понял, что он прав, старшей женой была Хатшепсут, которая вдруг решила самоустраниться, а других я не назначал. Дел же у фараонов была реально тьма. Куча всяких праздников, выходов к людям, участие в жертвоприношениях и прочем, что меня мало интересовало, но делать всё это было нужно, поскольку для народа в этом и заключалась роль царя. Бросить первое зерно в землю во время посева, срезать первый колос, когда пришёл сезон сбора урожая, и прочее, чем мне в целом не хотелось заниматься самому.

– Пошли гонца к Небсению, пусть тот даст ему какое-нибудь красивое ожерелье. Его пусть тот преподнесёт царю Хатшепсут в качестве подарка и узнает, сможет ли моя любимая супруга принять меня, – приказал я ему, на что радостный Рехмир тут же позвал одного из своих помощников, и тот в припрыжку убежал к моему ювелиру.

– Понял, мне нужно решить вопрос с исполнением публичных царских обязанностей, – кивнул я верховному визирю, – что ещё?

– Я думал, твоё величество выделит мне как минимум день из своего графика, – весьма толсто намекнул мне Рехмир, – я бы хотел, чтобы мой царь посмотрел план перестройки столицы, высказал ремесленникам своё видение, как должны быть организованы почтовые станции на реке и прочее, что твоё величество поручил мне выполнить.

– Хорошо, Рехмир, завтра с утра этим и займёмся, – со вздохом решил я, – ещё нужно будет пристроить всех заложников, какие прибыли со мной с Ханаана, всё никак руки до них не доходят, ну и наконец разобраться с гаремом царя Шауштатара. Я бы хотел обсудить это с твоим дядей, но раз его нет, то, наверно, с тобой и новым главой канцелярии Южного Египта.

– Слушаюсь, мой царь, позову его на встречу, – склонился Рехмир, – не смею тогда больше отнимать время отдыха у моего царя.

«Пойду пройдусь, осмотрюсь», – чистая Бастет поднялась на лапы и пошла в сторону выхода.

За ней тут же пристроились выделенные для неё охранники и Хейра, извинившись передо мной, побежала за ней следом, рассказывая по ходу их движения, что это за помещения. Зрелище было сюрреалистичным до умопомрачения. Жена фараона и не последняя женщина при дворе шла и рассказывала обо всём кошке, которая важно шла рядом с ней, а за ними шествовали четыре охранника. Если при этом учесть, что у Хейры охраны во дворце не было, то я представлял себе, что там будет происходить по мере их продвижения.

***

Выкупанный, выбритый и свежий, как огурчик, я вернулся в свой кабинет, где Хейра кормила свежей рыбой Бастет с моей серебряной посуды.

– Как-то вы слишком быстро спелись, – хмуро прокомментировал я эту идиллию, – хотя ещё утром кое-кто говорил о другой плохо.

– Ваша спутница, мой царь, невероятно мудрая и умная, – Хейра поклонилась кошке, – а её красота просто неописуема. Все во дворце заметили это.

– Ладно тебе её облизывать, мне тоже принеси поесть.

– Господин Бенермерут уже интересовался. – Она поклонилась кошке и поднялась на ноги, поклонившись мне. – Сейчас я его позову, мой царь.

Появившийся воспитатель быстро распорядился, и вскоре стали ко мне заносить еду. Я переглянулся с Хопи, и тот утвердительно кивнул. Я стал есть, а воспитатель рассказывать о текущих делах во дворце и слухах, что ему стали известны, пока меня не было. Если бы я был настоящим царём, который контролирует дыхание каждого своего придворного, наверно, это было бы мне интересно, но я себя не ощущал в этой роли, потому, немного перекусив, перебил его.

– Усерамон говорил, что Меримаат хочет вернуться, у нас есть что ему предложить во дворце? Он явно захочет себе должность, не связанную с активной деятельностью.

– Истинно так, мой царь, – Бенермерут улыбнулся, – я займусь и доложу твоему величеству.

– Хорошо. – Я закончил с едой, запил её и показал, что можно убрать всё, кроме фруктов. Бенермерут поднялся со своего места, поклонился мне, и слуги быстро всё вынесли.

Когда из комнаты ушли все, кроме охраны, я спросил Хопи:

– Узнал что?

– Немногое, мой царь, – покачал он головой, – пока рано делать выводы.

– Жаль, конечно, что Усерамон уехал, – покачал я головой, – вот бы кто мог мне пригодиться.

– Если он верит своему брату, может, твоё величество стоит поручить ему что-то, не раскрывая самой темы вопроса? – поинтересовался у меня примипил.

– Это трудно будет сделать, – не согласился я с ним, – тут или посвящать целиком в тему, либо молчать.

– В любом случае решать только твоему величеству, – нубиец склонил голову, – я продолжу расследование со своей стороны.

– А я поговорю с Хатшепсут, которая пока не ответила на моё предложение о встрече, – вспомнил я о посланном мной к ней гонце. Он, кстати, появился только под вечер, сказав, что его величеству Хатшепсут нездоровится и она просит отложить нашу с ней встречу.

Видимо, по-хорошему у меня не получалось, поэтому я снова его послал к ней с настойчивой просьбой о встрече, поскольку есть важная тема для обсуждения. С ответом парень вернулся уже через полчаса, сказав, что у его величества внезапно появилось окно в расписании, как раз завтра после обеда. Кивнув гонцу, я отпустил его.

– Что ж, – я повернулся к Хопи, – узнай ещё, как там дела у Неси, он обещал подумать над моим предложением.

– Он сам со мной связался, мой царь, – заметил примипил, – когда стало известно о возвращении твоего величества. Просил о встрече.

– Завтра на вечер с теми же предосторожностями, – решил я, и Хопи, склонив голову, вышел, чтобы отправить послание.

Когда дверь за ним попыталась закрыться, внутрь c низким поклоном вошла смущённая Хейра.

– Что-то случилось? – удивился я её приходу.

– Пришла удостовериться, мой царь, что моё лечение прошло успешно, – опустилась она передо мной на колени и обняла ногу, – и снова без очереди.

– Пользуетесь, девушка, своим приближённым положением к царю, – покачал я головой, показывая в сторону своих личных покоев. Не отказывать же девушке после того, что сегодня было.

«Я останусь здесь, потом не забудь забрать меня», – тут же прокомментировала наш уход Бастет весьма сердитым тоном.

Глава 4

Утро началось с водных процедур и завтрака, на которых невыспавшийся, с красными глазами Хопи попросил разрешения подключить главу канцелярии внутренних дел к проводимому расследованию.

– Легионерам охраны никто не хочет ничего говорить, – смущённо признался он, – а пытать всех подряд, думаю, пойдёт во вред репутации твоего величества.

– Хорошо, – согласился я с его разумными доводами, – подключай Пенре, расскажи ему всё, что мы с тобой узнали.

– Слушаюсь, мой царь, – с поклоном он меня снова покинул.

– Верховный визирь, мой царь, – открыл дверь в мой кабинет легионер охраны, впуская воодушевлённого парня с привычной кучей помощников и писцов, но в этот раз он пришёл с кем-то мне незнакомым, и тот сразу упал на колени.

– Тот молодой архитектор, мой царь, о котором я говорил вчера твоему величеству, – Рехмир поклонился и представил мне парня, о котором я уже был наслышан от Хейры.

– Раз с него начали, – я дал ему знак подняться, – тогда приступим сразу к делу перестройки столицы.

– Мы подготовили новый план, как и просил мой царь, – ответил Рехмир и показал на всё ещё смущающегося передо мной парня, который достал из тубуса большой лист папируса и расстелил на моём столе.

Я сначала молча его рассматривал, затем попросил перо и чернила.

– Не пойдёт, – разочарованно покачал головой я, видя совершенно не то, что планировал у себя в голове, – я, видимо, забыл объяснить подробней, так что придётся с самого начала. Город будет поделён на несколько зон проживания. Самая первая – царский дворец, от неё дальше дома чиновников, военных, жрецов и богатых купцов, после чего мы выстроим за свои деньги большие многоэтажные каменные дома для массового проживания в них простых людей, которым город будет сдавать эти квартиры за небольшую арендную плату. Так что большую часть всего, что есть сейчас, мы снесём, на этом месте построим большие многоэтажные коллективные дома для общин и родов. Все богатые дома или поместья из первых зон мы трогать не будем, заставим только их хозяев привести всё в красивый единообразный вид и по закону сделаем их ответственными за уборку территории перед своим домом. Но самое главное, что нужно будет сделать во время перестройки города, – это обеспечить его проточной водой двух типов. Первую технического типа, которую как это было сделано в моём поместье, мы заведём с помощью труб из Нила, для этого придётся везде выкопать канализационные стоки, которые от каждого общественного туалета, а также богатого дома или поместья в черте города будет уходить в общий большой сток – клоаку.

– Мой царь, – Рехмир тут же взмолился, – можно под запись все новые слова, что вы говорите? Чтобы потом опять не было недопонимания между нами.

Я тут же всё подробно объяснил, архитектор Пехсухер записал, и я продолжил рассказывать дальше, уже по ходу объясняя новые слова и понятия.

– В общественных туалетах, куда будут ходить все, у кого нет в доме личного туалета с подведённым канализационным стоком, мы устроим сбор мочи, чтобы все писали вот в такой жёлоб. – Я нарисовал, как это сделано было в своё время в Риме. – Моча – важный ингредиент для дубления кож и прекрасный закрепитель краски при покраске ткани. А учитывая, что у нас скоро будет пурпур, уже сейчас надо озаботиться её сбором.

Глаза моих слушателей стали огромными, но они разумно молчали, и лишь писцы строчили, записывая каждое моё слово.

– В каждом туалете будут работать рабы, оплачиваемые за счёт городского бюджета, поскольку работы там будет много. Кроме поддержания самого помещения в чистоте, нужно будет мыть ёршики для чистки жоп после справления большой нужды, ну и в целом, если кто захочет присесть не на холодный камень, а на уже нагретый, раб предварительно за плату его может подогреть своей попой. Ну и, разумеется, за обслуживание и поддержание работоспособности всех туалетов и сточной канализации все будут платить налог. Я это учёл в налоговом кодексе, если прочитал его, то должен знать.

Рехмир кивнул, но смущённо спросил меня:

– Мой царь, меня немного смущает, что твоё величество опускается до такого…

Он замялся, а я с интересом на него посмотрел.

– Низменного, – наконец нашёл он нужное слово, – по статусу ли твоему величеству этим всем заниматься?

– Рехмир, канализация и общественные туалеты – это налоги, а деньги, как все знают, не пахнут! – повторил я знаменитую фразу императора Тита Флавия Веспасиана.

В комнате воцарилась тишина, на меня все, в том числе охрана, посмотрели как на какое-то великое божество.

– Мой царь, – Рехмир мне низко поклонился, – простите меня. Я всё время забываю кто твоё величество такой и широту твоих мыслей, за которыми простому смертному нельзя увидеть всё целиком. Я никогда об этом даже не думал, пока твоё величество не озвучил вслух.

Я лишь хмыкнул, поскольку не чувствовал в своих словах ничего мудрого, это просто опыт предков, которые знали, что делали.

– Вернёмся к нашей клоаке. – Я снова стал чёркать на листе, который принёс молодой архитектор, – вот так будет идти главная артерия, нужно не забыть просчитать наклон местности, чтобы вода шла самотёком сверху вниз, ну и от неё вот так ветви разветвления боковых стоков, которые будут уходить на общественные туалеты. Я, кстати, не знаю, сколько их нужно точно, но если взять по примеру моего поместья, то их потребуется очень много, так что сначала построим в привязке к количеству проживающего населения, а потом будем достраивать по мере надобности там, где спрос будет большим. Ну и да, конечно, за справление нужды вне туалета будет налагаться большой штраф, дабы было неповадно гадить где попало.

– Понятно, мой царь. – Глаза будущего главного архитектора Фив давно при моём рассказе горели знакомым мне ярким светом фанатизма, я такое уже не раз видел у Небсения и у мастера Аменемхета. Парень постоянно делал себе пометки и тут же добавлял к моим кривым линиям красивые рисунки того, что нужно будет перерисовать и переделать.

– Да так, всё верно, – похвалил я его добавления, чем ещё больше смутил архитектора.

– Служить твоему величеству – огромная честь для меня, – низко поклонился он.

– Так, с канализацией закончили, теперь про второй источник воды, про который я говорил вначале. Нам ещё нужна будет питьевая вода, по схожему принципу, что и с канализационной. Будет несколько больших акведуков, подводящих воду со скважин и колодцев, где есть близкая к городу питьевая вода. Акведуки также будут разделяться на рукава: в дома побогаче будет заводиться отдельный жёлоб, а для массовых каменных домов в общественный проточный колодец. Ну и, конечно, за подведение и обслуживание также все будут платить налог.

Рехмир задумчиво на меня посмотрел.

– Мой царь, нам тогда понадобится две новых службы? – поинтересовался он. – Которые будут заниматься строительством и обслуживанием этих явно непростых сооружений.

– Ты меня опередил, – кивнул я, – да, именно так и будет, причём на эту работу мы будем брать только граждан Египта.

– Граждан? – переспросил он, услышав новое слово от меня, хотя должен был знать об этом из составленных мной документов.

Я об этом хоть ещё никому не говорил, но множество раз упоминал в налоговом кодексе разделение уровня налогов на граждан Египта и неграждан из колоний.

– Ты плохо читал? – удивился я. – Я об этом не раз упоминал в своём творении.

– К нему у меня много вопросов, мой царь, – склонился он, – как и у дяди, но мы договорились не обсуждать это до его возвращения из поездки по Ханаану.

– Время не терпит, Рехмир, – отмахнулся я, – поэтому объясню в двух словах. Мы проведём внеочередную перепись населения, и все те, кто жил в рамках старого Египта, до начала моих завоеваний, получат гражданство Египта, которое наделит жителей следующими привилегиями в отличие от неграждан:

– приоритетное право найма на гражданскую и военную службы;

– полное право собственности и заключения сделок;

– право на законный брак, предоставляющий права египетского гражданства жене или мужу при женитьбе на гражданине или гражданке Египта и автоматическое египетское гражданство детям, рождённым в таком браке;

– право сохранения полного египетского гражданства при переезде в другой регион колонии и провинцию Египта;

– иммунитет от местных правовых норм и законов;

– право на предъявление судебных исков;

– право на суд (в том числе и на самозащиту);

– право на обжалование судебных решений, в том числе в суде нижестоящих инстанций;

– к египетскому гражданину не могут быть применены пытки и телесные наказания, а также смертная казнь в случае государственной измены. Это правило, правда, не будет распространяться на военнослужащих в период несения ими действительной службы;

– обвиняемый в государственной измене египетский гражданин будет иметь право на суд в Фивах.

«Ты не сильно разошёлся? – раздался задумчивый голос у меня в голове, – эти прогрессивные законы будут иметь слишком большие последствия для этого времени».

Я посмотрел на Бастет, которая перестала делать вид, что спит, и слушала меня внимательно, открыв глаза.

– Я так хочу, – пожал я плечами, – интересно же посмотреть, что из этого выйдет.

«Дело твоё, но ты тем сильнее пришиваешь себя в этому времени, – от мыслей кошки прямо-таки сквозило скепсисом, – даже если будет возможно тебя вернуть обратно, на это уже никто не пойдёт, если только это не сделает сама Маат. Хотя я в этом и сильно сомневаюсь».

– Кстати о ней, – я, несмотря на всеобщие ошарашенные взгляды, повернулся к кошке, – почему она сильнее Ра? Если он не может менять миропорядок, а она может, да ещё и сама устанавливает эти законы? Она ведь дочь Ра, должна ему подчиняться.

«Всё сложно, я не могу объяснить это в двух словах, – смутилась Бастет, – но поверь мне на слово, так оно и будет с этими твоими нововведениями».

– Ладно, тогда потом, – я вернулся к молчавшим людям, – в общем, я уже набросал черновик закона, нужно будет его посмотреть вам с дядей и обсудить со мной.

Верховный визирь низко мне поклонился.

– Мой царь, я пошлю гонца на Ханаан, чтобы попросить его быстрее закончить там свои дела, – сказал он.

– Не стоит, – поднял я руку, – это новые территории, к тому же не такие лояльные к царской власти, как Нубия или Керма, так что пусть всё исследует хорошо, чтобы не пришлось потом два раза возвращаться туда.

– Слушаюсь, мой царь, – с сожалением поклонился Рехмир, – жаль, нельзя с ним оперативно вести диалог в связи с его постоянными переездами. Так хочется быстрее обсудить с ним то, что предлагает твоё величество.

– А где он сейчас? – поинтересовался задумчиво я.

– Должен быть в Тире, он хотел обсудить с госпожой Небамон постройку морских кораблей, согласовать поступление в казну пурпура и остальные дела, которые поручил ему твоё величество, – ответил верховный визирь.

Я повернулся к Бастет.

– Ты ведь можешь найти Усерамона? Если не даёшь мне соколом порулить?

«Это непросто, – задумалась кошка, – я сама ещё не до конца разобралась с его настройками. Монту тут накрутил, конечно».

– Ну, думаю, не сложнее, чем FPV-дроном, – я пожал плечами, – так что?

«Покажу тебе сегодня, небожественное это дело, твоим посыльным служить», – проворчала она.

Я снова вернулся к смотревшим на меня во все глаза людям.

– Подготовьте небольшой деревянный пенал, чтобы он мог поместиться на лапке сокола, и записку для Усерамона.

– Мой царь, – Рехмир сглотнул ком в горле, – всё будет немедленно сделано.

– Так, на чём мы там остановились? – вернулся я к нашему изначальному разговору.

– На гражданстве, мой царь, – пискнул молодой архитектор, который не знал, что и думать, когда я разговаривал то с ними, то с кошкой, к тому же с ней на неизвестном никому языке.

– Так вот, перестройка Фив, внедрение нового налогового кодекса и указа о гражданстве – это главное, чем мы с вами займёмся в ближайшее время. – Я потёр руки. – Причём ближайшее – это не оборот речи.

– Мой царь, – Рехмир мне поклонился, – с твоим величеством ещё хотели послы разных царств встретиться. Я обещал им, что устрою встречу сразу по возвращении твоего величества из похода.

Я не стал в присутствии всех намекать на то, что если он получил за это взятку, то должен со мной поделиться, это с ним можно было обсудить и позже.

– Если так же, как и с финикийцами, – совершенно естественным тоном ответил я, – то запросто, назначай день сам.

– Будет сделано, мой царь, – поклонился он.

– Ну а теперь я готов отвечать на ваши вопросы, – предложил я и если думал, что их не будет, то сильно ошибался. Их было столько, что я едва не пропустил обед и встречу с Хатшепсут, благо Рехмир сам об этом мне напомнил и сказал, что нас ждут. Прервавшись, мы с ним пошли на встречу, обмениваясь по пути информацией. Нужно было отметить, что Бастет захотела присутствовать при этом разговоре и мне пришлось нести её на руках.