Kitabı oxu: «Живым здесь не место»
© Шатров Дмитрий
© ИДДК
Глава 1
Визит коллекторов, глобальный пипец и китайский мануал к чему-либо – вот три главных кошмара современного человека.
Мне досталось два пункта по списку.
Впрочем, обо всём по порядку.
Череда злоключений началась с китайского гаджета. С очень большого китайского гаджета. Городской минздрав с подачи главного врача, недавно вступившего в должность, закупил нам в больничку новый аппарат МРТ. Легче и дешевле было починить старый, но его предпочли потихоньку списать.
В тот злополучный день я только вышел из отпуска, поэтому пропустил чехарду с установкой и пусконаладкой томографа. Попал с корабля прямо на бал. Хмурый заведующий вместо приветствия сунул мне в руки толстенный талмуд, испещрённый паучками китайской письменности, сказал: «Разбирайся» – и присоединился к министерской комиссии. А уж тех понаехало…
И телевизионщики, куда же без них.
Пока министр позировал перед камерами в выгодных ракурсах, вещал про ногу со временем, распинался о доступности качественных медицинских услуг, я тупо пялился в мелкую вязь иероглифов. И чем дольше пялился, тем больше осознавал, в какую жопу попал. Вместе со всем отделением. Судя по кислому виду заведующего, он полностью разделял мою точку зрения. Но момент политический, поэтому и молчал. И я его не виню. Кому охота потерять место с не самой плохой по большому счёту зарплатой?
Минут через двадцать высокие гости закончили с показухой и вместе с больничным начальством ушли отмечать событие в узком кругу. Телевизионщики тоже свернулись. В кабинете остались только я, медсестра-лаборантка Анечка и бедолага по фамилии Штиль – наш первый пациент за сегодня. Он пришёл обследовать шейный отдел позвоночника – остеохондроз, видите ли, у него обострился.
* * *
Человек может мгновенно выйти из отпуска, но вот отпуск всегда покидает человека с большой неохотой. Это я испытал на себе. Буквально вчера – солнечный пляж, загорелые девушки, всё включено… Бац, и ты уже по уши влип в «трудовыебудни».
Работать не хотелось совсем и уж тем более разбирать китайскую тайнопись. Единственная радость – с Аней в смену попал. Девушка, помимо кипучего темперамента, обладала шикарной фигурой, красила волосы в пепельный блонд и разговаривала изумительным меццо-сопрано. Нравилась мне эта девица. Даже без дальних забросов её общество было просто приятно.
– Ань, а на человеческом языке инструкции нет? – спросил я, кинув талмуд на операторский стол.
Мануал глухо хлопнулся о столешницу. Глянец обложки блеснул чёрными буквами МРАК–5 (П).
– В сказку, что ли, попали, Алексей Валентинович? – с насмешкой фыркнула девушка, озорно стрельнув синими глазками, перевела взгляд на Штиля и приступила к опросу: – Вживлённые металлические предметы имеются?
– Что, простите? – промямлил тот, ощутимо занервничав.
– Водитель ритма, сердечный клапан, эндопротезы, – терпеливо пояснила она.
– Н-нет. Только крестик нательный… – засуетился он и захлопал себя по карманам. – Ещё ключи… Телефон.
– Всё снимайте, выкладывайте вот сюда, – кивнула она на кушетку и, заметив смущение на лице пациента, улыбнулась. – Да не переживайте вы, у нас не воруют. Замкнутые пространства как переносите?
– Н-не очень, – признался Штиль и виновато потупился.
– Ничего страшного, – приободрила его девушка. – Я буду рядом, если станет невмоготу, просто скажите.
«Господи, ты ещё и клаустрофоб, – чуть не вырвалось у меня. – И чего тебе дома не болелось? Вкинул бы таблетку-другую, намазался апизатроном, в пуховый платок завернулся… Хондроз, его хоть рентгеном свети, хоть магнитом снимай, он один хрен никуда не уйдёт. От остеохондроза не умирают, с ним умирают… Эх…»
Я вздохнул, нехотя открыл гугл-транслейт, выбрал перевод с китайского на исконно-посконный. И тут же вышел из браузера. Ну его на хрен. Толщина мануала вводила в уныние – не одни сутки нужны, чтобы вникнуть, а у нас рабочий процесс. И регламент – двадцать минут на каждого пациента. Программный интерфейс китайского прибора не слишком отличался от старого, и я решил, что разберусь как-нибудь.
– Готовы? – спросила Аня у Штиля и, получив подтверждение, толкнула дверь в процедурную. – Тогда проходите сюда.
Тот последовал за ней с видом приговорённого к казни. А я принялся наблюдать за процессом сквозь стеклянную перегородку и невольно залип. Не на процесс – на движения девушки. Брючная пара из белого стретча, ладно подогнанная по фигуре, больше подчёркивала, чем скрывала и будила самые неприличные фантазии.
А что? Имею полное право. Я хоть и закоренелый холостяк, но женского общества никогда не чурался. Тем более такого милого.
«Эх, сейчас бы…»
Что «сейчас бы», додумать не удалось. Динамик интеркома ожил Аниным голосом, выдернул меня из эротических грёз и вернул к неприглядной реальности.
– Алексей Валентинович, можно начинать, – сообщила она, попутно нажимая ножкой педаль привода, и добавила для заёрзавшего от волнения Штиля: – Вы закройте глаза, легче будет.
Механизм зажужжал приводами электромоторов, неспешно вывел стол с пациентом в рабочее положение, клацнул фиксатор замков. Я же, пробежав пальцами по клавиатуре, вбил порядковый номер процедуры – 147/18, навёл курсор на кнопку «Старт» и щёлкнул клавишей мышки…
На том, собственно, обследование и закончилось. Начались неприятности.
В соседней комнате полыхнуло пронзительно-белым. Зазвенело стекло, разлетаясь осколками. Меня приподняло и впечатало в стену.
Дальше не помню.
* * *
Пришёл в себя.
Темно.
Лежу.
Причём лежу точно не у себя в кабинете. Да и насчёт темноты… Не сказать чтобы прямо хоть глаз выколи, но света катастрофически не хватало. Спину неприятно холодил шершавый бетон. Тянуло креозотом, ржавым металлом и падалью. Падалью застарелой. Запахи характерные, их сложно не узнать или с чем-нибудь перепутать.
Воображение тут же нарисовало картинку: железнодорожная насыпь, старый разъезд, между шпал – иссохший труп кошки.
Я сморгнул непрошеный образ. Прислушался.
Неподалёку с размеренностью метронома капала жидкость. Вдалеке изредка бухало, словно кто-то упорный долбился головой в железную дверь. Совсем близко кто-то чем-то шуршал.
Я повернулся на звук. Шуршать перестали. С противным писком мелькнула хвостатая тень.
«Крыса».
Меня передёрнуло.
«Здоровая, падла!»
Серых тварей я не боялся, но и не сказать чтобы сильно любил. Чисто как медик.
«Ещё не хватало заразу какую-нибудь подцепить».
С этой мыслью я уселся, по ходу дела прислушиваясь к себе. Бока болели, но в пределах терпимого. Судя по самочувствию, рёбра не сломаны, внутренности не отбиты, открытых ран нет… Неприятно саднило затылок, щёки и лоб. Тронул рукой лицо – пальцы наткнулись на острую кромку стекла. Всё-таки посекло после взрыва.
– Радует, что глаза не повыбивало, – проворчал я и, матерясь от болезненных ощущений, принялся на ощупь вытаскивать осколки.
Насчитал семь штук.
По-хорошему надо бы царапины антисептиком обработать, но где его взять, тот антисептик? Ограничился тем, что промокнул лицо полой больничной робы. На белой ткани остались кровавые пятна. Немного и мелкие, так что от кровотечения не помру. На этом с оказанием первой самопомощи я закончил. На затылке обнаружилась обычная шишка, а дальше ковырять грязными пальцами открытые раны, пускай даже меленькие – последнее дело.
«Интересно, сколько я здесь провалялся? – пришла в голову закономерная мысль. И сразу следующая, куда как более актуальная: – И где это здесь?»
Похоже, последний вопрос я произнёс вслух.
– Местоположение установить не удалось. Отсутствует связь с интернетом, – из умных часов прозвенел колокольчиком голос Алисы. – Перезагрузите устройство, найдите рабочий вай-фай или повторите запрос позже.
– Очень ценный совет, – проворчал я.
– Всегда рада помочь, – ответила Алиса и отключилась.
Сарказм в моей реплике, она, похоже, не уловила.
Очевидно, придётся выгребать самому – узнавать, что стряслось, и просить помощи не у кого. Но прежде я поднялся на ноги. Сидеть на голом бетоне в тонких штанах – занятие малополезное для здоровья, особенно для мужского.
К тому времени зрение адаптировалось к полумраку и я наконец смог осмотреться.
Деталей разглядеть не удалось, но по первому впечатлению меня закинуло в какой-то тоннель. Сверху сводчатый потолок, на полу бетон, рельсы, шпалы, по стенам кишки проводов, распределительные щиты и лампы в защитных сетках. Последние не работали. Собственно, вся полезная информация, которую удалось почерпнуть. С равной вероятностью это мог быть прогон метро, железнодорожный проход под горой, выход горнодобывающей шахты или даже засекреченный правительственный бункер. Хотя последнее вряд ли.
По левую руку, как раз в стороне, где вдалеке бухало что-то непонятное, тоннель скрывался в кромешной темноте, а вот справа пробивался рассеянный свет. Выбор очевиден – мне туда.
Я сделал шаг. И чуть не вывернул голеностоп, запнувшись о рельс.
Надо быть осторожнее, иначе сдохну здесь, переломав предварительно ноги.
* * *
Прогулка по железнодорожным путям – то ещё удовольствие. А когда у тебя на ногах только лёгкие кроксы – вообще песня. Даже ремешок, который превращал обувь из шлёпок в сандалии, не сильно исправлял ситуацию. Я где-то слышал, что шпалы специально укладывают с неравными промежутками, чтобы по ним не ходили. Не знаю, может, не врут.
Шёл медленно, тщательно выбирая место, куда наступить. И постоянно прислушивался – не едет ли поезд. Тоннель выглядел давно заброшенным, и током меня пока не убило, но мало ли. С моим-то везением.
Голова постепенно распухала от мыслей.
«Что случилось в больничке? Каким образом я здесь очутился? И что теперь делать?»
И это только первые три. В мозгу роился целый список вопросов на два листа А4, но я их пока отгонял. Всё равно путного ничего не придумаю – входящей информации мизер. Но почему я один – удивляло, и сильно.
«Где Аня? Где Штиль? Ведь рядом же были. Или они погибли при взрыве? Хотя взрыва как такового я и не помню. Вспышка – да. Звон стекла – да. Плотная волна тёплого воздуха – да. А вот грохот в памяти не отложился. Да и я вряд ли бы выжил, если б там у нас взорвалось…»
За размышлениями не заметил, как добрался до намеченной точки. Впереди в мерцающем оранжевом мареве проступил контур железнодорожной платформы. И здесь как раз неслабо рвануло. Вокруг были разбросаны доски, обломки ящиков, разноразмерные куски картона. Они и горели, сдабривая воздух ароматом костра. Догорали, вернее.
А на платформе закопчённым горбом возвышалось кольцо ядерно-магнитного томографа. С выдвижным столом, как и положено. Рядом вразнобой стояли уцелевшие ящики, громоздились коробки, валялся перевёрнутый стул…
«Кто-то себе рабочее место устроил?»
В подробностях не успел рассмотреть.
По тоннелю прокатился порыв сквозняка – пламя хапнуло кислорода, разгорелось, света добавилось… И я разглядел на столе чьё-то тело. Рука беспомощно свесилась, голова неудобно склонилась набок, нога немыслимым образом подвернулась… Живые так не лежат.
Увиденное запустило рефлексы врача – надо помочь, – и я невольно сорвался на бег. Перескакивая через две шпалы на третью, домчался к платформе, в прыжке взлетел на дощатый пол, подскочил к столу… И только тогда узнал Штиля.
На автомате тронул пальцами шею, в надежде нащупать пульс.
Не нащупал.
Мёртвый, как морское безветрие. Холодный уже.
Ошарашенный, я осмотрелся, страшась увидеть ещё один труп, только женский. Взгляд споткнулся о свежую надпись на кожухе аппарата. Кто-то вывел тонким пальчиком прямо по копоти: «Найди меня».
И ниже потолще: «Квадрат 20–3».
Вот тут-то меня и накрыло. Страх, злость, непонимание происходящего выплеснулись в истерическом крике.
– Да вы издеваетесь?! Какой к хренам квадрат?
– драт… драт… драт… – эхом отразилось от сводов тоннеля.
Яснее не стало, зато улетучился негатив и вернулась способность мыслить логически. Будем считать, что это Аня писала. Значит, жива. И людей она встретила – второй почерк другой. И с этими людьми ушла. Причём по доброй воле, без принуждения, иначе не оставила бы сообщение. Попади она в плен, писать записки ей бы не позволили.
Но где искать этот долбаный квадрат и что он такое вообще, оставалось вопросом.
Да и потом… Я скептически осмотрел себя.
Какой из меня спасатель сейчас?
Нет, так-то я форму поддерживал. Регулярный спортзал, по субботам бассейн, бег трусцой по утрам… Но одно дело – девушкам нравиться, а другое – девушек этих спасать. Интуиция подсказывала, что мы не просто в прятки играем. А ведь реально придётся искать. Я же не скот, чтобы её вот так бросить.
– Хоть бы подсказку какую оставили, деятели. Или схему нарисовали с опознавательными знаками. А лучше дождались бы, и не было тогда б у меня геморроя… Найди меня, блин… Телешоу Малахова.
Недовольно бурча, я заново перечитал сообщение и, за неимением других мессенджеров, принялся обследовать копоть на кожухе. Чуть не носом водил… Пока тщетно.
Мигнуло красным табло индикатора, до этого скрытое под чёрным налётом. Вспыхнуло и тут же погасло, но цифры я заметить успел.
147/18 – 147/47.
Я стёр копоть ладонью, постучал пальцем по пластику – ничего не добился. Зато нашёл заводской шильдик. С логотипом производителя, китайскими письменами и названием агрегата.
МРАК–5 (П).
– Да чтоб тебя!
Точно такая же хрень, как и у нас в отделении. Разве что иероглифы немного другие. Впрочем, я не востоковед, могу ошибиться.
От переизбытка эмоций я сделал три шага назад – после пережитого рядом стоять опасался – и едва не свалился с края платформы. А пока искал равновесие, в голове сама по себе выстроилась цепочка причинно-следственных связей.
Мрак–5 там, Мрак–5 тут. Там иссиня-белая вспышка – тут явно что-то взорвалось. Ну и мы втроём как-то же здесь оказались. Вывод напрашивался очевидный: причина всех бед в китайской приблуде. Вот чувствую я, она точно не для томограмм предназначена.
Меня затрясло, так хотелось домой. Туда, где всё предсказуемо, понятно, обыденно. Инстинкты подсказывали: просто запусти агрегат. Рассудок противился: а вдруг попадём не туда? На Штиля взгляни. Тебе мало?
Рассудок возобладал. Во многом по причине того, что агрегат не работал.
Мог бы и сам догадаться и не убивать себе нервы, просто вспомнив потухшие циферки на диодном табло. Ну и хрен с ним. Баба с воза – одной бедой меньше. Хотя всё-таки жаль…
Я выдохнул, поднял стул и уселся, приняв позу роденовского Мыслителя.
Подумать было над чем.
* * *
Пока ясно одно: я попал. Как, куда и зачем – это позже выясню, а сейчас лучше не истерить, а принять факт как данность. До новых входящих, естественно.
Так, с этим разобрались, теперь определюсь-ка с задачами. По большому счёту их три: выжить, найти Аню, вернуться домой. На текущий момент самой сложной казалась вторая. Мне, по крайней мере пока, мало что угрожало, с возвращением появились кое-какие намётки, а вот где искать девушку… Вопрос из вопросов.
И сидя на жопе, я его не решу.
Тем не менее план родился. Простой, как всё гениальное. Чтобы найти пропавшую девушку, нужно элементарно идти вслед за ней. Догадалась же она написать сообщение? Значит, хватит ума отметить маршрут. Мне останется только подсказки найти. А что касается направления… Ну, на меня-то они не наткнулись.
Но прежде чем начать спасательно-поисковую операцию, неплохо было бы прибарахлиться чем-нибудь соответствующим. С амуницией у меня совсем швах – кроксы, роба и тонкие штаны на резинке. А бейдж на прищепке, дозиметр в нагрудном кармашке и умные часы на левой руке вряд ли помогут мне решить поставленную задачу.
С этой мыслью я встал, направился к ящикам, уцелевшим при взрыве, и даже испытал что-то вроде радости предстоящего шопинга.
Оказалось, испытывал зря. Здесь уже до меня похозяйничали.
Беглый осмотр показал – не унесли лишь тяжёлое. Коробки стояли пустыми, ящики – раскуроченными. Нашёл только блок аккумуляторов от грузовиков, соединённых между собой толстыми проводами, большой генератор и три пластиковые канистры. С бензином, судя по запаху. Полные – я простучал.
Очевидно, всё это относилось к энергопитанию агрегата. Аккумуляторы, похоже, замкнуло от перегрузки. Или банки в момент взрыва осыпались – в технические тонкости я вдаваться не стал. Но генератор выглядел новым.
«Странно, почему не включали? Не хотели шуметь?»
Оставалось только гадать.
Находки подтвердили одно из первоначальных предположений: псевдотомограф здесь не забыли, а спрятали. Заодно оборудовали схрон со всякими нужностями. Сейчас большей частью украденными.
Я от досады скрипнул зубами – такое чувство, что обокрали меня.
Пошерудив минут десять, всё же раздобыл кое-что ценное: запечатанную бутылку с водой на 0,33 литра, газовую горелку с почти полным баллоном и усиленный гвоздодёр. Увесистый, новый – краска ещё блестела вызывающе-красным. Вероятно, им тару вскрывали, да оставили впопыхах.
Спасибо, мне пригодится.
Я взвесил изогнутую железяку в руке, улыбнулся – на ум пришёл Гордон Фримен, персонаж из Халф Лайф. Упаси меня Бог от таких приключений.
За генератором обнаружился ящик средних размеров, при виде которого сердце пропустило удар. Даже скорее не ящик – кофр из шершавого зеленовато-серого пластика с рисунком снежинки на крышке. В кино такие обычно использовали для перевозки крутых ништяков…
Невольно затаив дыхание, я отщёлкнул замки… и лицо непроизвольно вытянулось.
Пусто.
Внутри только подложка из чёрного поролона с гнёздами под цилиндры. В количестве двенадцати штук – по шесть в ряд. Если говорить о размерах, то найденная бутылка с водой входит прямо аккурат. И выходит, мать её так.
Интересно, что же тут было? Кабы знать…
Собственно, ловить мне здесь больше нечего – вряд ли найду ещё что-нибудь стоящее. С этой мыслью я сунул бутылку с баллоном в карманы штанов, поудобнее перехватил гвоздодёр, огляделся – не упустил ли чего… Ругнулся матом и выложил всё на доски платформы.
За радостями мародёрства про Штиля я и забыл.
Негоже так оставлять человека. Не по-людски.
Глава 2
Я не святой, меня родители так воспитали – относись к людям так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Мне, к примеру, было бы неприятно лежать вот таким брошенным. Поэтому и не мог уйти, хотя у самого проблем нарисовалось по горлышко.
Уйти не мог, но и что делать не знал. Вокруг голимый бетон, а у меня ни кирки, ни лопаты. Вот как его хоронить? Минут через пять напряжённых раздумий решение всё же пришло. Кривенькое, компромиссное, но всё же решение. И стоило поспешить или придётся заканчивать в кромешной тьме – обломки уже догорали.
Я шагнул к выдвижному столу, уложил тело ровно, как мог. Скрестил мёртвые руки на мёртвой груди. Попутно заметил, что труп не сковало. В смысле не почувствовал трупного окоченения. Точные цифры не помнил, но с момента гибели бедолаги прошло не больше четырёх часов. А это значило, что при должном везении есть шанс догнать Аню.
К сводам тоннеля полетел мой невесёлый смешок – о везении ли сейчас говорить… И тем не менее я заработал быстрее.
Затрещал, захрустел гофрокартон, и вскоре моими стараниями над телом усопшего вырос импровизированный саркофаг. Надолго его вряд ли хватит, зато у меня совесть будет чиста. Пустые коробки – такое себе надгробие, но прости, Штиль, всё, что могу.
Я отступил назад, чтобы оценить результат… И вздрогнул. Звуки шагов застали меня врасплох. Они доносились со стороны, куда по моим предположениям увели Аню.
«Может, это вернулись те, кто увёл? Что-то забыли? Или за мной?!»
От надежды у меня засбоило дыхание, я застыл, вытянул шею и весь превратился в слух.
Точно. Шаги. В темноте тоннеля некто, пока невидимый, тягуче шаркал пятками, спотыкался о шпалы и медленно приближался ко мне.
«Нет, не за мной, – проблеск надежды погас, не родившись. – Идёт без цели… Без света… Может, ремонтник?»
В самой фантастической ситуации мозг всегда ищет обычные объяснения. Вот я и подумал… В принципе, совершенно логично: тоннель, рельсы, электропроводка с запущенными распредщитами и негорящими лампочками. Почему бы не появиться ремонтнику, которого отправили всё это починить?
Да, вот уже и силуэт показался.
Отблесками огня блеснул оранжевый пластик строительной каски. Проявилась полоса светоотражающей ленты на робе, добавив очередной плюс к версии о ремонтнике. А что идёт неровно и спотыкается… так он попросту пьяный в дрова. Кстати, ещё один плюс – пьяными ремонтниками нас не удивишь.
«Стоп, а почему фонарь не включает? Да опять же, потому что бухой! Ему в таком состоянии фонарь на хрен не нужен, наверняка он здесь тысячу раз проходил».
Сам себя спросил, сам себе и ответил. Мне бы подумать, сопоставить всё с предыдущими выводами… Но куда там. Получив приемлемые объяснения всем неудобным вопросам, я испытал радость, сродни эйфории. Практически незамутнённое счастье. Ещё немного – и всё разрешится естественным образом. Не надо никуда идти, кого-то искать. Сейчас меня самого найдут, выведут к людям и всё объяснят. А к поискам Ани подключим полицию.
– Эй! – заорал я в голосину. – Сюда!
Мой радостный вопль мог разбудить мёртвого, но кто бы подумал, что настолько буквально получится. Это я осознал секунду спустя, когда «ремонтник» ступил в круг света от горящего ящика.
* * *
Масс-медиа прочно вдолбили обывателям в головы образы зомби. В фильмах они бледные, грязные, медленные. Чувак в каске был один в один, как в кино. Всего секунда прошла, но я успел его хорошо разглядеть. С худых плеч свисала синяя рванина спецухи, логотип… мелко, не разобрал. На подбородке блестели мебельным лаком потёки запёкшейся крови. В мутных буркалах неугасимым огнём пылала жажда плоти.
Чьей? Тут даже думать не надо.
Под бетонными сводами ещё метались отголоски моего заполошного крика, а мертвяк преобразился, словно его исподтишка подменили. Только что плёлся, будто хромоногий калека, а вот уже подобрался, уподобившись поджарому бегуну. Спринтеру, чтоб его черти драли…
Впрочем, зомби собирался драть меня сам. Он пригнулся, заурчал с переливами и рванул к платформе с низкого старта. Да так лихо рванул…
Я бы плюнул в рожу тому, кто придумал, что они еле ходят.
В нос шибануло запахом тлена, в груди ёкнуло, организм переключился в режим «беги или бей». Но твою мать… Бегать с таким хвостом в темноте, да по неизведанной местности… Это сразу провал. А бить нечем.
Воображение очень вовремя подсунуло образ Фримена из Халф Лайф. Он с укором посмотрел на меня поверх оправы очков. Подбросил в руке изогнутый ломик. Поймал. И пропал.
Других намёков не требовалось.
Едва не потеряв тапки на ставших вдруг скользкими досках, я метнулся туда, где оставил находки, схватил железяку и мухой вернулся в исходную точку. Еле успел – «ремонтник» в высоком прыжке уже взлетал на платформу.
Дальше всё пошло на чистых рефлексах.
Надо бить в голову.
Усиленный гвоздодёр с размаху обрушился вниз, закалённый металл с треском врезался в оранжевый пластик, но каску не проломил – лишь насадил глубже на уши. От силы удара оружие чуть не выскользнуло из вспотевшей ладони, но мне удалось сбить мертвяка с траектории. Зомби слетел на рельсы, стукнулся каблуками о шпалу и, не удержав равновесия, повалился навзничь.
Я опять размахнулся, сжимая железку до боли в суставах – думал, он вскочит и атакует вновь. Слава богу, ошибся. Лёжа на спине, мертвяк не проявил прежней прыти – бестолково ворочался, дёргал конечностями, но встать быстро не мог.
Тем временем я решал дилемму. Моральную. Противника сейчас бы добить…
Мешал целый ряд объективных причин. Во-первых, я доктор и убивать людей не обучен. Во-вторых, бить лежачего нехорошо. А в-третьих, я тупо боялся к нему приближаться. Даже на расстояние вытянутой руки. Но и ждать, пока он очухается, было бы глупо. Фортуна подарила мне фору, грех не воспользоваться…
От размышлений отвлёк приторный голос Алисы:
– Пульс превысил двести ударов в минуту. Рекомендую понизить уровень стресса. Включить музыку для релаксации?
– Заткнись! – рявкнул я. – Не до музыки!
Единственное, что понизит уровень стресса, – окончательная смерть зомбака. Но мне не хватало духа спуститься и разбить ему череп.
К счастью, инстинкт выживания работал без участия коры головного мозга и проявил чудеса изобретательности. Как я придумал следующий ход – убей меня, не пойму. Словно по наитию свыше, подскочил к аккумуляторам, в одно движение сорвал провода, зацепил ближайшую батарею и швырнул её по пологой дуге.
– Сдохни, тварь!
Раздался тяжёлый удар, сочно хрустнули рёбра, послышался не то всхлип, не то вздох. Возня не затихла, но стала не такой активной. Ага, поактивничай тут, когда тебе прилетело без малого пятьдесят кило.
Без разогрева нагрузки чреваты болями в пояснице, но сейчас меня это меньше всего волновало. Удерживая гвоздодёр на отлёте, я на цыпочках просеменил к краю платформы. Бросил осторожный взгляд вниз. И выдохнул с облегчением.
Удачно попал. Аккумулятор лежал аккурат у мертвяка на грудине и, судя по всему, очень осложнял ему жизнь.
«Ха, сказанул… Жизнь – мертвяку», – мысленно улыбнулся я неожиданному каламбуру.
Веселье оборвалось не начавшись.
За спиной зашелестел картон. С тихим стуком упала пустая коробка. Я оглянулся и обмер. Штиль уже не лежал на столе – сидел среди нагромождения упаковочной тары. И, судя по всему, это явно промежуточное положение. Вот он опустил ноги на пол. Вот встал, покачнулся. Вот посмотрел на меня…
В ответ я икнул и едва не выронил гвоздодёр.
Штиль же пустил уголком рта тягучую нитку слюны, вытянул руки с изогнутыми в звериные когти пальцами и заковылял ко мне. Движения недавнего пациента были вялые, неуклюжие, рваные, но в глазах-буркалах уже зарождалось желание плоти. Не настолько яростное, как у первого зомби, но однажды увидев, такое не перепутаешь.
– Ты, да ну его на хрен… – воскликнул я и ударился в постыдное бегство.
Драться насмерть ещё и с ожившим Штилем? Ни физических, ни душевных сил на такое не осталось.
* * *
Бежать с риском поломать ноги – не самое лучшее из решений. Но пока позволяли остатки бившего в спину огня, я бежал. Через пять минут сбавил темп. Через семь – шёл на ощупь. Стало темно, как в жопе у негра… хотя какая разница, у кого именно. Конечно, можно было сравнить с густой тропической ночью где-нибудь на Мальдивах, но ситуация располагала именно к такой аналогии.
Чтобы не потеряться в пространстве, я контролировал стену тоннеля правой рукой. Непрерывно. И так же непрерывно водил перед собой левой, с зажатым в ней теперь гвоздодёром. Как будто это поможет, если очередной зомби решит попробовать меня на зуб. Чтобы не накликать беду, я старался об этом не думать.
Но мозг же не калькулятор, чтобы по желанию включить или выключить. Совсем не думать не получалось.
«Это что же выходит? Здесь была эпидемия? Зомби-вирус, поднимающий людей после смерти? Но это же бред… Ага, иди скажи это ожившему Штилю».
От новой догадки на лбу проступили капли холодного пота, а по спине пробежали мурашки.
«Следов укуса-то не было! У зомби – да, порвана шея, это я хорошо рассмотрел, а у Штиля покровы целёхоньки. Значит, что? Вирус до сих пор в воздухе? Значит, я и сам заражён? Твою мать! И поговорить не с кем, кто бы всё разъяснил».
– Хотите поговорить? – тишину подземелья разогнал голос Алисы. – Могу предложить на выбор три темы: влияние социума на формирование личности, особенности климата Оренбургской области и преимущества зимнего отдыха на лыжном курорте в Абзаково…
– Да чтоб тебя! Ты мысли, что ли, читаешь? Лучше определи текущее местоположение.
– Не представляется возможным. Отсутствует связь с интернетом.
– Ну и всё… тогда…
Я сглотнул и фразу не завершил.
К горлу подкатил влажный ком, каждый вдох давался с усилием. Предательская слабость в коленках вынудила остановиться. Всего зазнобило, в глазах поплыли разноцветные пятна, по мышцам пробежала нервная судорога. Гвоздодёр звякнул о рельс, выскользнув из задрожавших вдруг пальцев.
«Началось. Обращаюсь…»
С этой мыслью я медленно опустился на корточки, опёрся спиной о холодный бетон и замер в ожидании мучительной гибели.
Ждал минуту. Другую. Третью, седьмую, десятую… Минуло четверть часа, а смерть всё не шла. Я всё ещё оставался в здравом рассудке и человеческом облике. Больше того, даже полегчало немного.
– Началось… обращаюсь… – в раздражении буркнул я и, нащупав в темноте гвоздодёр, встал. – Всего-то панический приступ, а трагедь развёл на Шекспировский акт. Трус несчастный.
Этот я так себя мотивировал.
Здоровая злость окончательно помогла прийти в чувство, я встряхнулся и продолжил свой путь в никуда. Под ногами нет-нет да звенели железки, хрустел пластик, шуршал целлофан – чем дальше углублялся в тоннель, тем больше попадалось всякого мусора. Поначалу я вздрагивал и наудачу отмахивался, но постепенно привык и перестал реагировать.
Зрение по-прежнему не работало, зато обострились прочие органы чувств. Уши чутко ловили мельчайшие шорохи, нос – едва уловимые оттенки запахов. Больше всего я боялся ощутить зловоние тлена. Но пока везло. Не ощущал.
А вот шум, что раздавался далеко позади, заставил понервничать.
Бум… бум… бум… бум…
Словно бетонные сваи забивали дизельной сваебойкой. Размеренно и методично. Понятно, что этим здесь никто заниматься не будет, но других объяснений придумать не мог. Я невольно ускорил шаг, и вскоре странные звуки пропали.
Время уходило водой сквозь песок, вокруг ничего не менялось. При желании можно засечь, сколько я здесь бултыхался, но желания не было. Единственное, чего мне хотелось, – это глотнуть свежего воздуха. И второе – встретить людей. Живых, по возможности.
– Вы прошли восемь тысяч шагов из намеченных на день, и сожгли триста восемьдесят пять килокалорий, – между делом сообщила Алиса, чем перенаправила мысли в новое русло.
Потраченные калории меня беспокоили мало, но вот шаги… Было к чему привязаться. Восемь тысяч – это приблизительно километра четыре. Может, чуть больше.
«Ни хрена себе я забрался. Знать бы ещё куда…»
Только подумал, как гвоздодёр с тихим звоном упёрся в преграду, а я с размаху наткнулся коленом на выпирающий штырь.
– Твою мать, больно как…
Шипя и матюкаясь сквозь зубы, я на ощупь обшарил препятствие. Толком ничего так и не понял, лишь измазал в мазуте и ржавчине руки. Сборная солянка получалась какая-то: мятые бочки, деревянные ящики, куски арматуры, обломки досок и даже целые шпалы. Всё это добро свалено беспорядочной кучей, на высоту моих плеч.
Баррикада?
Похоже на то.
Я двинулся поперёк прежнего маршрута, стараясь ни на что не напороться, и через десяток шагов обнаружил проход. Узкий, извилистый, неудобный. Судя по усилившемуся запаху падали, здесь не так давно проходил мой давешний гость. Как он здесь не застрял с протухшими-то мозгами – уму непостижимо. Мне, к примеру, понадобилась уйма времени, чтобы оказаться на той стороне, не получив свежих царапин. Предосторожность нелишняя в здешних реалиях.
