Kitabı oxu: «Закон Арены»

Şrift:

Автор искренне благодарит:

Марию Сергееву, заведующую редакционно-издательской группой «Жанровая литература» издательства АСТ;

Алекса де Клемешье, писателя и редактора направления «Фантастика» редакционно-издательской группы «Жанровая литература» издательства АСТ;

Алексея Ионова, ведущего бренд-менеджера издательства АСТ;

Алексея «Мастера» Липатова, администратора тематических групп социальной сети «ВКонтакте»;

Олега «Фыф» Капитана, опытного сталкера-проводника по Чернобыльской зоне отчуждения, за ценные советы;

Павла Мороза, администратора сайта www.sillov.ru;

Елену Диденко, Татьяну Федорищеву, Нику Мельн, Виталия «Дальнобойщика» Павловского, Семена «Мрачного» Степанова, Сергея «Ион» Калинцева, Виталия «Винт» Лепестова, Андрея Гучкова, Владимира Николаева, Вадима Панкова, Сергея Настобурко, Ростислава Кукина, Алексея Егорова, Глеба Хапусова, Александра Елизарова, Алексея Загребельного, Татьяну «Джинни» Соколову, Дениса «Морфин» Пинчука, Алексея «Медведь» Медведева, Дмитрия «Шаман» Молева, писательницу Ольгу Крамер, а также всех друзей социальной сети «ВКонтакте», состоящих в группе https://vk.com/worldsillov, за помощь в развитии проектов «СТАЛКЕР», «СНАЙПЕР», «ГАДЖЕТ», «РОЗА МИРОВ» и «КРЕМЛЬ 2222».

Мутант был ужасен.

Ктулху Зоны и так-то красотой не отличаются, а тут, похоже, эту тварь еще и генетически модифицировали.

Лысую башку украшал крупный рог, росший из лба, а под мощными лапами прямо из боков росла еще одна пара таких же лап. Ну и все остальные прелести самого опасного мутанта Зоны присутствовали: щупальца, росшие по краям зубастой пасти, гипертрофированная мускулатура, когти на пальцах, способные одним ударом разорвать шею жертвы до самого позвоночника…

Тварь вступила на Арену, усыпанную опилками, и заревела, растопырив щупальца.

В сочетании с белыми глазами, лишенными зрачков, зрелище было реально страшным. Неудивительно, что некоторые новички, впервые увидевшие самого опасного мутанта Зоны, даже не пытаются в него стрелять, а просто бросают оружие и подставляют горло – лишь бы побыстрее закончился этот кошмар…

Я такого ктулху, с рогом и дополнительной парой лап, и правда видел впервые. Но, с другой стороны, это не повод сдаваться.

Да, страшно биться с такой твариной.

Реально страшно.

Но что делать? Значит, впервые в жизни такого страшного убивать буду…

Это я, конечно, храбрился. Будь у меня в руках пулемет Калашникова, а лучше гранатомет РПГ-7, можно было рассуждать на тему «кто кого».

Но у меня была только моя «Бритва».

Разряженная…

То есть очень хороший боевой нож, который, даже лишенный сияния цвета чистого неба, льющегося изнутри клинка, легко рассекает и мясо, и кости. Но идти с одним пусть даже отличным ножом против ктулху примерно то же самое, что попробовать одолеть эту тварь голыми кулаками.

То есть без шансов.

Ну и наплевать. Когда-то все равно придется умирать, и однозначно лучше вот так – в бою, с ножом в руке и некоторым любопытством: вдруг не наврали древние норвежские скальды и через пару минут я буду квасить в Вальхалле пиво как не в себя, которое в целом не очень люблю? А может, найдется в скандинавских небесных чертогах пивас со вкусом моего любимого кизилового морса? Тогда и правда никакая смерть не страшна!

Перед битвой полезно себя развлекать отвлеченными мыслями – лучше глушится животный страх перед неизбежным. Какой бы ты ни был весь из себя отважный, а все равно против природы не попрешь. Глянешь на тварь, с которой сейчас схватиться придется не на жизнь, а на смерть, и по позвоночнику противная изморось разливается, от которой руки-ноги норовят стать ватными.

Но смелость – это не отсутствие страха, что само по себе невозможно, ибо страх перед опасностью заложен в нас генетически. Смелость – это когда боишься, но при этом, накрутив себя, бросаешься вперед, разодрав рот в крике, с одним ножом на ктулху, которого и из пулемета не всегда завалишь. Потому что если подыхать, то лучше вот так, в бою, как древние викинги, знавшие толк в правильной смерти.

Похоже, мутант офигел немного от моего вопля.

Не такого ждал.

Думал, небось, что я на колени упаду и шею подставлю, чтоб скорее все закончилось.

Ага, сейчас, размечтался, харя щупластая! В нее, прям в эту харю, метя в белый глаз твари, я свой нож и всадил, уйдя приседом от неуверенного маха когтистой лапы, а после подпрыгнув – и ударив, для верности сжимая нож двумя руками.

И все получилось!

Мутант взревел, почувствовав в своей башке пятнадцать сантиметров стали и осознав, что один глаз теперь у него точно в прошлом. Но мне его вопли над ухом были по барабану – я лишь кулаком по тыльнику ножа ударил, усиливая эффект, вгоняя нож глубже в череп двухметрового кровопийцы…

И это было ошибкой!

Боль часто не отнимает, а удесятеряет силы не только у человека, но и у мутантов тоже. И мозги прочищает замечательно, которые только что тормозили, а сейчас вдруг осознали, что если тормозить дальше, то так и помереть можно.

В общем, очнулся ктулху от шока – и предпринял ответные меры.

Мощная ручища схватила меня за пояс, оторвала от рукояти ножа, на которой я повис всем весом, вытянула вперед. Да, ктулху вполне способен держать человека на вытянутой лапе, силищи им не занимать.

А потом он ударил другой, свободной лапой…

Длинные кривые когти за долю секунды разодрали на мне одежду и сорвали все мясо с грудной клетки.

Подчистую…

Что интересно – боли не было! Я лишь увидел, как в сторону отлетела смятая кровавая тряпка, когда-то бывшая моими грудными мышцами.

А потом я опустил взгляд и увидел собственные ребра и легкие, трепетавшие за ними, словно два инопланетных живых существа, ненароком попавшие в костяную клетку.

Жуткое зрелище, но мне совершенно не было страшно.

Со мной всегда так: перед боем некий мандраж присутствует, который я гашу накруткой сознания до состояния берсерка, а во время боя – пофиг.

Сейчас же – пофиг тем более, когда осознаешь, что все, это конец, так как ктулху медленно заносит лапу с окровавленными когтями для последнего удара…

Я улыбнулся.

Искренне.

Значит, вот как оно будет. Быстро и без боли. То, что всегда и хотелось.

– Ну, давай, – проговорил я, глядя в единственный оставшийся белый глаз твари без намека на зрачок. – Бей, чего ждешь?

И ктулху ударил.

Я увидел, как его лапа стремительно приближается ко мне…

Но удара не последовало.

Вместо этого мутант схватил меня за плечо и начал трясти.

Да твою ж душу… Не такой смерти я ждал. Хотелось красиво, быстро и в бою, а не загибаясь от искусственной трясучки.

– Ты чего, сука, делаешь? – заорал я. – Совсем крыша поехала, уродина хренова?

Я искренне надеялся, что тварь разозлится и прикончит меня наконец. И она разозлилась, но вместо того, чтобы убить одним ударом, вдруг хлестнула меня ладонью по лицу.

Больно!

Гораздо больнее, чем срыв серьезного куска мяса с моего тела. Настолько больно, что я замахнулся рефлекторно, собираясь напоследок хотя бы съездить кулаком по щупластой харе…

И проснулся.

* * *

Когда выныриваешь в реальность из слишком уж реального сна, зачастую не понимаешь, где явь, а где тот сон – уже прервавшийся, но еще наполненный его расплывчатыми призраками. Потому я не сразу узнал встревоженное лицо девушки, нависшее надо мной.

– Спокойно, воин, – произнесла она, пристально вглядываясь мне в глаза. – Спокойно. То демоны иномирья мучают твой разум. Тут место такое, их много здесь. Я чувствую…

Я плотно зажмурился, потом распахнул глаза. Помогает после эдаких снов быстро разобраться, где настоящая реальность.

И вспомнить все.

– Спасибо, Варвара, – сказал я. – И правда, дурное привиделось.

– Смерть свою увидал?

Ее глаза словно заглядывали мне в душу. Да уж, это точно не та молодая девчонка, с которой нас когда-то давно свела осада Новгорода мертвецами и короткая, но жаркая ночь.

– Что-то вроде этого.

– Вижу, – кивнула она. – Бабка моя ведуньей была и научила кое-чему. Смерть – она как судьба. Ежели сил и воли хватит, ее изменить можно. Кто-то волей своей ее приближает, коль жить не хочется более, а кто-то отдаляет, если что-то держит его на этой земле.

– Меня ничто не держит, – усмехнулся я. И понимая, что нечаянно вырвавшееся слово может обидеть девушку, добавил, проведя рукой по ее роскошным распущенным волосам. – Почти.

Однако она ласку не приняла, слегка отодвинувшись и направив взгляд в сторону. Скорее всего, чтобы я не увидел, как заблестели ее глаза.

Странно.

Неужто есть на свете что-то, способное заставить заплакать валькирию из мира Кремля?

Но она сдержалась, не дав слезам скатиться из глаз.

– Помнишь, что я сказала тогда, в ту ночь осады?

Если честно, я не помнил.

Да и сама ночь осталась в памяти довольно смутно – уж больно много событий произошло с тех пор.

Помню, что хорошо было, когда мы с Варварой любили друг друга. Не до сноса башни, когда после финиша по телу разливается блаженная истома и нет сил подняться с кровати, но вполне себе годно – если, конечно, можно говорить такое. Но я правда не знаю, как оценивать то, чем занимаются люди противоположного пола, когда возникает взаимная симпатия.

– Я сказала, что ребенка хочу от нормального мужика.

Услышав это, я на секунду превратился в статую. Очень уж странное ощущение пустоты возникло где-то в желудке. Не захочешь – замрешь, переваривая услышанное.

Пауза затянулась.

– И? – осторожно спросил я на выдохе.

– У тебя родился сын, – просто сказала она, будто о вчерашнем борще говорила. – Назвала Иваном. Смешно, правда?

– Да… как-то не очень, – сказал я.

И правда, что тут смешного? Иван Иванович, значит, у меня получился. Сколько ему сейчас, интересно. Год? Больше? Трудно определять время, когда в основном живешь в аномальной Зоне, где постоянно вечная осень.

– Смешно, что я ляпнула тогда что-то типа «все мужики – мутанты, так пусть будет детеныш от лучшего из них». А Судьба услыхала – и исполнила.

– Бывает, – кивнул я. – В аномальных зонах лучше вообще лишнего не говорить. Так что с ребенком? Где он? Ходит уже?

Она рассмеялась, на этот раз не сдержав слез, которые покатились по ее щекам словно маленькие блестящие бриллианты.

– Он ходит, сталкер. Пошел в первый же день, как родился. На второй день он отказался от моего молока и протянул ручку к жареному мясу в моей тарелке. В этот же день у него прорезались зубы. Он только и делал, что ел, а я боялась показать его людям, так как он рос удивительно быстро. На четвертый день он заговорил…

Она замолчала. А я скрипнул зубами.

– Преждевременное старение.

– Не совсем, – покачала головой Варвара. – Что-то другое. Через десять дней он взял в руки маленький детский лук и первым же выстрелом убил воробья в полете.

– Случайность? – предположил я, уже почти зная ответ.

– Вторым выстрелом он подстрелил хоммута, который высунул нос из норы в двадцати саженях от него. Он умел стрелять с рождения. Так же, как метать копье, рубиться на мечах и плести кольчуги.

– Память предков, – сказал я. – Навыки предыдущих поколений, передавшиеся генетически. Как он выглядит сейчас? И где он?

– Сейчас Иван выглядит лет на восемнадцать. Позавчера он сказал, что слишком много слышал о своем отце и хочет его найти.

– Иван Иванович, значит… – пробормотал я.

– А вчера он исчез, – продолжила Варвара. – И при этом в Арсенале не досчитались Кольца Перехода и одного из восьми оставшихся автоматов Калашникова. Серьезная кража, за которую десятком плетей не отделаешься.

– Что за Кольцо Перехода? – быстро спросил я. – Не с черепом и костями, случайно?

– Откуда ты знаешь? – удивилась Варвара. – Их нашли в подземном новгородском бункере, которому более четверти тысячелетия…

– В фашистском бункере, – уточнил я. – Но это уже неважно. Парень, похоже, решил с помощью этого кольца свалить подальше от Новгорода.

– Думаю, он нашел способ, как с помощью этого кольца свалить из нашего мира, – мрачно произнесла Варвара. – Он бредил рассказами о легендарном Снайпере, который был его отцом и которого он никогда не видел. И о Зоне твоего мира.

– Это прозвучало как упрек, – заметил я.

– Я ни в чем тебя не упрекаю, – покачала головой девушка. – Я просто захотела ребенка, и так получилось, что его отцом стал Легенда Зоны. А теперь я просто хочу его найти и потому пришла на Распутье Миров – один из наших ведунов показал дорогу. И случайно встретила здесь тебя.

– Бывает, – пожал я плечами. – Только вряд ли Распутье тебе чем-то поможет: здесь больше нет портала в мой мир.

Глаза девушки расширились.

– Как нет?

– Я его закрыл. Случайно.

– Понятно…

Ее плечи поникли.

– Но способ проникнуть в мой мир есть, – сказал я. – Правда, не знаю, как он сработает. Скажем так: открывалка междумирья пока не опробована и есть риск нарваться на неприятные неожиданности.

Я хорошо помнил атаку телекинетиков, когда мы с Шаххом брели через границу миров. Даже не знаю, получится ли отбиться от этих тварей, если их будет больше, чем в прошлый раз.

– Мне все равно, – глухо произнесла Варвара. – Сын – это единственное, что у меня есть. Пойдем уже, если ты действительно знаешь дорогу в твой мир.

– Ну, давай попробуем, – сказал я, поднимаясь с нашего не особенно комфортного, но, надо отдать ему должное, довольно жаркого ложа любви. Тот случай, когда не важно где, важно с кем.

* * *

Варвара хотела как можно быстрее отправиться в путь, но я ее притормозил, объяснив, что красивой девушке, конечно, можно переться в Зону с мечом и арбалетом, но бронекостюм и автомат будут там и логичнее, и полезнее.

После недолгих уговоров Варвара нехотя сдалась, и я отвел ее в знакомый арсенал кузнецов. Там я чуть не силой заставил ее расстаться с средневековым оружием и одеянием, сменив их на более подходящий автомат и бронекомбинезон группировки «Борг», которых в арсенале было навалом.

Девушка долго выбирала шмот, который более-менее подходил бы ей по размеру и был не очень заляпан кровью, а я тем временем пополнил боезапас к своему АШ-12, а также запасся всем необходимым для долгого похода по Зоне. Ну и Варваре подобрал годный «калаш», плюс рюкзак для нее организовал, поменьше моего и полегче, но тоже собранный по уму.

Когда со сборами было покончено, девушка вдруг сказала:

– Думается мне, что мы обворовали хозяев.

Я пожал плечами.

– Лучше сказать «взяли в долг». Не беспокойся, с кузнецами я рассчитаюсь.

Она помотала головой.

– Так не пойдет.

Подошла к своей старой одежде, сложенной на деревянном ящике, и, вытащив из потайного кармана десяток потертых золотых монет с изображением сеятеля, разбрасывающего зерно, положила их рядом со своим мечом. Правда, перед этим, слегка вытащив его из ножен, чиркнула лезвием по пальцу, после чего возле кучки с монетами написала кровью на ящике «оплата».

– Сильно, – кивнул я, прищурившись и наведя фокус на дату выпуска монет, которые, похоже, все были тысяча девятьсот двадцать третьего и двадцать четвертого годов выпуска. – Помимо того, что ты сейчас переплатила минимум втрое, хотел бы сообщить, что для письма существуют чернила и бумага. Если они тебе незнакомы, на крайний случай сошла бы и берестяная грамота – кажись, в Новгороде твоего мира они известны всего-то веков так одиннадцать-двенадцать…

– Шутейки свои при себе оставь, – сурово сказала девушка, ловко обматывая палец пластырем. – Когда берешь без спросу, платить следует дороже, чтоб хозяину не обидно было. И намерение свое заплатить подтвердить следует кровью – мол, ежели денег мало, кровью своею клянусь вернуть недостачу.

– Сурово, – поджал губы я. – Ну, если с кровавой расплатой покончено, то самое время посмотреть, как у нас обстоят дела с переходом в Чернобыльскую Зону.

И достал из ножен «Бритву».

Кузнецы с моим старым ножом раньше работали, и этот – надо отдать им должное – сделали максимально на него похожим. Но все равно ощущалось, что это другое оружие. Насколько другое, лучше или хуже предыдущего, я не знал.

И это предстояло выяснить.

– Ну, давай, нож боевой, – прошептал я. – Покажи, на что ты способен.

И, хорошо так представив себе место, куда нам было нужно, со всей силы рубанул пространство перед собой, словно рассекал висевшую передо мной картину.

И картина… нет, не поддалась, как это было с моей старой «Бритвой».

Она стремительно расползлась в стороны, словно по полотну шибанули из огнемета – правда, по краям образовавшейся дыры размером примерно два на два метра тлели не огненные сполохи. Было такое впечатление, что языки черного огня обрамляли этот проход между мирами, который я даже не знаю, закроется ли самостоятельно…

– Плохая магия, – покачала головой Варвара. – Плохой нож. Колдовством живых мертвецов от него пахнет за версту.

– Ну, нам с тобой не «Бритву» нюхать надо, а сына искать, – сказал я, пряча нож в ножны. – Пойдем, что ли.

И первым шагнул в знакомую серую траву Зоны…

Кстати, я ошибся.

Как только мы прошли через портал, он стал очень быстро затягиваться, словно междумирье старалось как можно скорее избавиться от крайне болезненной раны и приложило для этого значительные усилия. Я аж нечто похожее на стон услышал, с которым человек, лишившийся ноги в бою, перетягивает ремнем культю, чтобы не истечь кровью.

Я покосился на Варвару, неодобрительно поджавшую губы, но больше ничего в адрес своего ножа не услышал.

Правильная женщина.

Высказала свое мнение один раз – и на этом остановилась. Редкий дар, доступный далеко не каждой даме, одобряю.

Надо отметить: несмотря на довольно грубое обращение с междумирьем – что можно было, например, объяснить просто переизбытком силы, – сработала «Бритва» как надо! И вот как я это понял.

В Зоне новости можно узнать из трех источников.

Из вещания одной свободной радиостанции, которая работает редко и плохо.

Из сталкерского КПК, куда последние события прогружаются порой довольно долго и не всегда соответствуют истине.

Либо из «цыганской почты», то есть от других сталкеров, которые трепаться не любят.

И причины этого понятны. Наплетешь языком чушь какую-нибудь, а потом, когда брехня вскроется, прослывешь треплом, с которым никто дел вести не захочет. А то и вовсе спросят за «блудняк» по местным законам – и спрос тот может быть весьма жестоким.

Потому перед тем, как портал в Зону рубить, крепко загадал я, чтобы открылся он неподалеку от одного известного бара, где любили посидеть и представители всех известных группировок Зоны, и одиночки, предпочитающие в одно рыло искать хабар на зараженных землях, чтоб потом ни с кем не делиться. Был в этом свой резон: частенько дележка чего-то ценного заканчивалась дуэлью, где все доставалось одному, а второй оставался валяться в траве с пулей в башке на радость мутантам. Хотя группировкой ловить удачу на, мягко говоря, небезопасной территории Зоны, было, конечно, безопаснее. Такая вот жизненная тавтология, м-да…

Место, куда нас привел портал, пейзажем не удивило.

Перед нами лежала все та же мрачная картина, способная вогнать в депрессию даже заядлого оптимиста.

Вдали раскинулся темный лес, загораживающий горизонт.

Над ним распростерлось небо, похожее на потемневший от гнилых испарений низкий потолок каменного склепа.

Впереди же находилась полуразвалившаяся деревня. Дома в той деревне почернели от времени и слабокислотных дождей и вросли в землю по самые окна. На многих крыши провалились внутрь, от некоторых вообще осталась только куча гнилых бревен.

Но один дом сохранился прекрасно.

Был он кирпичным, двухэтажным и довольно ухоженным, насколько это слово вообще применимо к строениям Зоны. Но следов от пуль на его стенах было относительно немного, стекла в окнах целые, хоть и довольно грязные, а на то, что из крыши торчит толстая палка с петлей, болтающейся на ее конце, можно было не обращать внимания. Так, напоминание, что за убийство в этом баре полагалось повешение, только и всего.

Удобно, кстати.

Никаких тебе сдач оружия при входе, никакого унизительного шмона. Заходи, пей, кушай, даже дерись, если душа просит, хоть кулаком, хоть прикладом. Но помни: убьешь кого – и сам будешь в петле болтаться.

Даже название у бара было нарицательным: «Петля Мебиуса», о чем сообщала растрескавшаяся от времени деревянная вывеска над входом, причем буква «П» в том названии была выполнена в форме стилизованной виселицы.

– Милое заведение, – усмехнулась Варвара, поправляя автомат, висевший на плече. – Нам точно туда надо?

– Ну, если мы хотим найти твоего… хммм… нашего сына, то зайти придется, – сказал я. – Просто я не уверен, что из других баров мы сможем выйти живыми – слишком уж неважная у меня репутация среди группировок Зоны. А здесь, по крайней мере, есть шанс.

– Что репутация неважная, это неудивительно, – хмыкнула Варвара. – Нашла я в новгородской библиотеке несколько древних книг про одного сталкера, путешествующего между мирами. Очень уж ты его напоминаешь.

Я не стал дальше развивать тему, открыл дверь заведения и зашел внутрь.

* * *

Раньше я здесь не бывал, но слышал, что в этом баре заправляют сталкеры-одиночки, скрывающиеся в местных болотах. Нонсенс, конечно, – группировка одиночек, которые как бы по логике должны быть каждый сам за себя. Но одному выживать на зараженных землях очень нелегко, потому неудивительно, что любители работать без напарников все-таки объединились в клан с романтическим названием «Небо Зоны» – сокращенно «НЗ» – и довольно успешно накатывали по щам и боргам, и вольным, и бандитам, и даже военным, когда те однажды с целью зачистить юг Зоны от криминальных элементов попытались проникнуть на болота.

В баре действительно было много посетителей, одетых просто и без изысков – легкая утепленная куртка с капюшоном без намека на бронепластины, такие же штаны, кирзовые сапоги с высокими голенищами, однозначно лучше подходившими для прогулок по болоту, нежели берцы.

Оружие у одиночек тоже было в основном бюджетным: двустволки и винтовки Мосина, укороченные до обрезов, в поясных кобурах «наганы» и «ТТ» со старых советских складов, а также самодельные ножи с цветными наборными рукоятями, торчащими из-за сапожных голенищ. Все дешево, потерять не жалко, а потеряв – не сложно восстановить. И потенциальный противник вряд ли позарится на дешевый хабар, и передвигаться легко, не таская на себе нелегкие бронекостюмы. Как говорится, у нищеты тоже есть свои плюсы.

Просторное помещение преимущественно было заставлено высокими столами, не предусматривающими стульев, – типа, покушал-попил и до свиданья, нечего тут рассиживаться. Но была здесь и «вип-зона» – шесть обшарпанных, изрезанных ножами столов с облезлыми деревянными стульями советского производства, наверняка притащенными из брошенных домов.

Барная стойка была сколочена из зеленых патронно-гранатных ящиков с соответствующими надписями на них, набитыми через трафареты. За этим колоритным сооружением находился бармен с погонялом Мебиус. Сам он подогнал свое прозвище под название бара или помог кто, история умалчивала. Но факт, что многие сталкеры обходили это место стороной – уж больно нехорошие слухи ходили о нем. Впрочем, неудивительно – зайди в бар, глянь на бармена, и сразу столько слухов сами собой придумаются… Только успевай их рассказывать на каждом углу.

Просто было у того бармена четыре руки, как у ктулху из моего сна, – но на этом сходство заканчивалось.

Первая пара рук у Мебиуса была как у обычных людей. Вторая же росла из сложного плечевого сустава, толстого и мощного, отчего бармен казался здоровяком. Ну и сами руки добавляли впечатления, так как за счет еще одного локтевого сустава были длиннее обычных человеческих почти на полметра. Удивительная мутация, по сравнению с которой третий глаз бармена, расположенный на мощном подбородке, уже вроде бы и не казался чем-то слишком особенным.

Руки Мебиуса, кстати, были весьма подвижны и функциональны. В настоящее время левой парой он ловко протирал стакан, а правой наливал пиво в большую стеклянную литровую кружку советского производства.

– Серьезный мут, – оценила бармена Варвара, ничуть не удивившись жутковатому виду хозяина заведения. – В рукопашную с таким не просто будет.

– Ну да, – согласился я. – Пока будешь раздумывать, в какой глаз заехать, он тебя в четыре руки уже отметелит.

– Если это шутка такая, то не смешно, – сказала девушка. – Я про серьезные вещи говорю.

– У вас в Новгороде все такие серьезные? – поинтересовался я, на что получил в ответ тяжелый взгляд и не менее весомый вопрос, заданный вызывающим тоном:

– Ты что-то имеешь против Новгорода?

– Ой, все, – сказал я.

И направился к стойке.

Мебиус как раз отдал полную кружку краснорожему сталкеру, по одному виду которого было понятно, что найденный хабар тот инвестирует исключительно в пиво и жировые отложения на брюхе. Довольно часто встречающийся здесь типаж ловцов удачи, которые нашли свою мечту в Зоне, просто свалив подальше от семьи, детей и постылой работы. Таким много не надо: наработал на пожрать и выпить – значит, день прошел не зря.

Увидев меня, Мебиус растянул в улыбке резиновые губы, показав два двойных ряда белоснежных заостренных зубов.

– Чем могу?

– Информация требуется, – сказал я. – В Зоне парень появился, не из местных. На вид лет восемнадцать. Одежда как из Средневековья, замашки, скорее всего, такие же. Не в курсе, где его найти?

– Любая информация требует оплаты, – не переставая щериться, проговорил Мебиус.

Я вытащил из разгрузки полный магазин, набитый дефицитными патронами к АШ-12, и положил его на стойку, откуда тот немедленно исчез, молниеносно схваченный четырехсуставной рукой.

– Ответ будет такой, – еще шире осклабился мутант. – Не знаю.

От такой наглости я аж немного опешил.

– Но я как бы заплатил за информацию, – сказал я, тщательно выбирая приличные слова из возникшего в голове потока матерных.

– Конечно, – кивнул бармен. – И получили ее в виде моего ответа, несущего информацию о том, что у меня отсутствуют знания по интересующей вас теме. Согласитесь, что вы не знали об этом, когда задавали вопрос. Теперь знаете. То есть получили информацию, которая обошлась вам очень недорого. Данная сделка закрыта, надеюсь, вы довольны ее результатом. Еще что-нибудь желаете? Обратите внимание: сейчас у нас действует предложение дня – слюнные железы самки квазимяса, сваренные в ее же молоке. Блюдо обойдется вам в смешные двести евро – к сожалению, именно сегодня мы не принимаем к оплате советские рубли, но готовы получить оплату хабаром по соответствующему курсу…

Я стоял и думал о том, что точно недоплатил Мебиусу за очень ценную для меня информацию и что обязательно нужно исправить досадное недоразумение, чтоб меня потом совесть не мучила.

Вот только как именно доплату внести?

Прикладом до глазастого подбородка я, пожалуй, не дотянусь. Может, проредить хотя бы один ряд тщательно отполированных зубов, засветив в пасть пустой кружкой? Ее как раз красномордый поставил на стойку, выдув содержимое за полминуты, пока бармен тараторил свой наглый бред. С метанием увесистых предметов у меня так себе, но тут я, надеюсь, не промахнусь – уж больно меня выбесила эта улыбчивая харя, а на эмоциях я порой совершаю чудеса меткости.

Но мои размышления прервала какая-то возня за моей спиной.

Я обернулся.

Трое болотных с небесно-голубыми нашивками на рукавах, мерзко улыбаясь, обступили Варвару.

– А ты ничего, крошка, – облизнувшись, сказал один. – Пойдем-ка на второй этаж. У нас там номер на троих, но ты нам не помешаешь. Скорее, наоборот.

– Тебе понравится, – добавил второй, протянув руку с растопыренными пальцами к груди Варвары…

И вдруг рухнул на колени, словно вознамерился пробить ими пол. Неудивительно. Когда два твоих пальца внезапно хватают и резко выворачивают наружу, от адской боли ничего другого и не остается.

– Ах ты сука! – взревел второй, замахиваясь кулаком для удара – и тут же согнулся пополам от резкого удара ногой в пах. Страшного, «на вынос», когда бьют не по колоколам, а как бы сквозь них, сильным махом вверх, словно собираясь рассечь тело от промежности до горла.

Третий, видимо, сообразив, что любви с разъяренной девой не намечается, а голыми руками с ней вряд ли получится справиться, выхватил «финку» из-за голенища сапога и попытался пырнуть девушку в живот, снизу вверх.

И у него почти получилось.

Ничто не помешало удару, в том числе и тело девушки, которое молниеносно сместилось в сторону с линии удара. При этом небольшие, но сильные ладони перехватили запястье ударной руки и просто продолжили мощное, энергичное движение, лишь немного подправив его траекторию в верхней точке…

Все произошедшее заняло буквально несколько секунд, я всего-то успел предохранителем АШ-12 щелкнуть и автомат вскинуть…

Но стрелять было уже не в кого.

Один из болотных, стоя на коленях, нянчил свою руку с двумя пальцами, неестественно вывернутыми вверх. Второй валялся на полу, держась за промежность и скуля как побитый пес. А третий медленно оседал вниз, все еще держась за рукоять своего ножа, клинок которого был воткнут в его же глаз на три четверти. Тот случай, когда человек еще вполне может чувствовать прохладную сталь в своем черепе, но еще не осознает, что у умирающего тела очень быстро одна за другой отключаются жизненные функции.

Однако я пока еще был жив и прекрасно осознавал, что сейчас будет.

Болотные – ребята конкретные. Не лезь к ним, не нарушай их законов, и все будет нормально. Но если нарушил что-то из двух вышеперечисленных пунктов, больше о тебе в Зоне никто никогда ничего не услышит – глубокие топи очень хорошо умеют хранить свои тайны. И разговоры о том, что член их группировки сам нарвался, первым достав нож, будут бесполезны. Если б он убил, то, возможно, болтался бы сегодня в петле под крышей бара. Но поскольку грохнули его, убийца сто процентов получит свое согласно законам группировки.

И потому я начал стрелять еще до того, как тело зарезанного Варварой болотного рухнуло на пол.

В баре, помимо нейтрализованной Варварой троицы, находилось человек двадцать. Но в таких случаях не нужно делить присутствующих на правых и виноватых, причастных и не очень. Пока будешь дифференцировать, кто плохой, а кто, может, и не очень, тебя с высокой вероятностью завалит самый благообразный с виду ловец удачи.

Потому я просто принялся работать по наиболее удобным целям…

Патрон 12,7×55 мм СЦ-130 с утяжеленной пулей – штука страшная, особенно вблизи. Этот патрон специально создавался для того, чтобы гарантированно останавливать террористов одним выстрелом, даже если они обдолбаны под завязку и абсолютно не чувствуют боли.

И сейчас это очень хорошо наблюдалось в действии.