Kitabı oxu: «Человек-кошмар»

Şrift:

J. H. Markert

THE NIGHTMARE MAN

Печатается с разрешения The Quick Brown Fox and Company, LLC и литературного агентства Andrew Nurnberg

Перевод с английского: Елена Капитонова

В оформлении использована иллюстрация Михаила Емельянова

Дизайн обложки: Юлия Межова

НЕЗАКОННОЕ ПОТРЕБЛЕНИЕ НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ, ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ, ИХ АНАЛОГОВ ПРИЧИНЯЕТ ВРЕД ЗДОРОВЬЮ, ИХ НЕЗАКОННЫЙ ОБОРОТ ЗАПРЕЩЕН И ВЛЕЧЕТ УСТАНОВЛЕННУЮ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

* * *

Посвящается Кулаку, всем пяти пальцам.
Это было весело, давайте продолжим в том же духе.

Моей жене Трейси.
Возможно, тебе не захочется это читать.

Чарли Ширклиффу.
Ты всегда говорил, что мне нужно написать что-нибудь страшное.
Что ж, надеюсь, это подарит тебе парочку кошмаров.

Сейчас ложусь я спать,
Ночной кошмар, поверни от меня вспять.
Пока не переплывешь ты все реки, что текут по нашей земле,
Пока не пересчитаешь все звезды, что светят нам во мгле,
Забудь дорогу ко мне.
Во имя Отца, Сына и Святого Духа.
Аминь.
Молитва для отпугивания мар в Вестфалии, Германия

Я – початок. Листопад. Урожай. Малыш мне рад.
А ты моя, Крошка Джейн.
Из книги «Пугало»

Мы коллекционируем книги, полагая, что сохраняем их, хотя на самом деле это книги хранят своего коллекционера.
Вальтер Беньямин

Глава 1

Амбар Питерсонов детектив Винчестер Миллз учуял еще до того, как увидел.

Именно об этом почтальон предупреждал его по телефону. Воняет ужасно, Винни. Достаточно ужасно для того, чтобы Эрни Палпони, который за тридцать три года работы доставщиком почты в Крукед Три, казалось бы, видел, слышал и перенюхал все, что только можно, остановился на краю кукурузного поля Питерсонов и выблевал там свой обед. «Почтовый ящик забит под завязку, – сказал Эрни Миллзу по телефону. – Это на них не похоже – уехать из города и не предупредить, чтобы почту не носили. И оба их грузовика стоят на подъездной дорожке».

Детектив Миллз посоветовал Эрни притормозить и сделать пару глубоких вдохов. А потом попросил его постучать Питерсонам в дверь, но звонок не сбрасывать. Спустя несколько минут – все это время Миллз слушал тяжелое дыхание Эрни, проводившего рекогносцировку возле дома Питерсонов, – почтальон доложил, что на его стук – хороший такой, громкий стук, Винни, – никто не ответил.

Миллз велел Эрни отправляться по своим делам и не болтать лишнего о случившемся. Он сам обо всем позаботится. Однако когда Миллз приехал на место, Эрни по-прежнему был там – сидел в кресле-качалке на заднем крыльце, курил сигару, которую обычно приберегал на конец дня, и сверлил взглядом кукурузное поле, а на дощатом полу возле его старых пыльных ботинок лежала сумка с недоставленной почтой.

Заметив приближавшегося к дому Миллза, Эрни выдохнул сигарный дым и кивнул в сторону кукурузных посадок.

– Урожай на поле давно бы пора убрать. Что-то тут неладно.

– Можешь сидеть здесь столько, сколько нужно, Эрни.

Миллз краем глаза заметил ниже по холму шиферную крышу амбара. Еще только полдень, а уже тянет вздремнуть. Тазобедренные суставы крутит, значит, скоро будет дождь. К запаху озона и опавших листьев в легком ветерке примешивалось что-то мерзкое.

Смрад преступления.

Как-то на исповеди Миллз признался отцу Фрэнку, что не только способен распознать этот запах, но и втайне жаждет учуять его снова.

Такой вот парадокс, святой отец. Разгадку без преступления не найдешь, верно?

Ты поэтому не хочешь уходить на пенсию, Винчестер? Потому что у любой загадки есть свой ответ? Тебе обязательно за каждую ниточку нужно потянуть?

Миллз в ответ только пожал плечами. Шестьдесят шесть лет не помеха для тлеющего внутри огня.

– Чуешь запах, Винни?

Голос сидевшего на крыльце Эрни проник в сознание не сразу. Миллз подкрутил свой слуховой аппарат, отвернулся от почтальона и встал лицом к амбару.

– Да, Эрни. Я его чувствую.

– Есть новости о пропавшей девочке?

– Нет, – ответил Миллз.

С момента исчезновения восьмилетней Блэр Атчинсон прошло уже десять дней, и даже простое ее упоминание было Миллзу как заноза в заднице.

– Но я обязательно ее найду, – пробурчал он себе под нос, не желая развивать тему.

Новый порыв ветра принес еще больше зловония. Миллз зевнул в кулак.

На посыпанной гравием подъездной дорожке рядом с домом Питерсонов остановился черный «джип-чероки».

Миллз неразборчиво выругался. Из машины вышла детектив Блу. Не отвлекись Миллз на болтовню с Эрни, был бы уже внутри сарая, без этой салаги на хвосте. Теперь же, с появлением Блу, спуск по холму грозит превратиться в гонку черепахи и зайца. Сказал же ей, что управится с этим делом в одиночку. То ли она опять его проигнорировала, то ли шеф Гивенс кивком отправил ее следом, без слов предложив приглядеть за стариком. Решил убедиться, что тот не уснет на ходу.

Шеф Гивенс может поцеловать его в зад. Ты еще в подгузниках бегал, когда я поймал Плохого Копа. В начальную школу ходил, когда я засадил Фонарщика. В гольф играл, пока я ловил Бугимена.

– Подожди меня, Миллз.

Голос похож на жужжание пчелы. Он убавил звук на слуховом аппарате и стал ждать ее на склоне.

– Привет, Эрни, – окликнула Блу почтальона на крыльце.

– Привет, Малышка, – ответил тот.

Миллз хмыкнул. Он отказывался звать ее так. С тех пор как она семь лет назад вышла замуж за Дэнни Блу, лучшего адвоката в городе, это прозвище прилипло к ней намертво. Малышка Блу, Бэйби Блу. Ему вполне достаточно и просто Блу. Она бочком двинулась вместе с ним вниз по травянистому склону. Одета в черные брюки, белую блузку и коричневый жакет, чтобы скрыть ту штуку у нее на плече. Ноги от ушей, юношеского задора полны штаны, пока он, согнувшись чуть не пополам, еле ползет рядом.

Он недовольно дернул носом.

– Детективы не пользуются духами.

– Разве? Что ж, а еще они не носят подгузники.

Миллз вытащил из поясной кобуры свой «смит-вессон» 40-го калибра и первым направился к полуразрушенному сараю. Не считая недавно выкрашенных в белый цвет дверей, строение выглядело выцветшим и изрядно потрепанным десятилетиями суровой погоды, а красные доски стен давно начали гнить. Вонь обрушилась плотным потоком, и пока Блу прикрывала нос пиджаком, Миллз вдыхал запах поглубже в легкие. Он всегда нырял в бассейн головой вниз. Таков был его способ быстрой адаптации.

Блу достала из-под жакета «сиг-сауэр».

Слишком уж рвется в бой. Рубашка не заправлена, значит, прячет свой крошечный пистолетик 380-го калибра в специальной кобуре под лифчиком. Выпуклость на правой лодыжке выдавала еще один пистолет, девятимиллиметровый. Он как-то сказал ей, что это уже перебор. Ты нарываешься на неприятности, Блу.

– Миллз, смотри! – Она указала на дверь амбара, где виднелись грязные отпечатки звериных лап. Следы когтей местами превратили дерево в щепки, а полосы крови высохли до грязно-ржавого цвета. – Кажется, собака отчаянно рвалась внутрь.

У Питерсонов был золотистый ретривер по кличке Гас. Прихрамывал, но все еще мотался живчиком. Имел привычку гоняться за машинами на дороге, из-за чего не раз попадал под колеса. Миллз быстро окинул взглядом кукурузные поля, но собаку не увидел. Тогда он взялся за деревянную ручку прямо над отпечатками лап и потянул на себя. Дверь сначала не поддавалась, ее словно что-то держало, как лед, бывает, примораживает дверцу автомобиля, поэтому потребовалось еще одно усилие, чтобы открыть ее полностью. Наружу хлынул поток застоявшегося внутри воздуха.

Блу снова прикрыла нос.

Из амбара выпорхнул мотылек, бешено закружился в солнечном свете, а затем вернулся во тьму. Миллз шагнул внутрь и жестом велел Блу следовать за ним.

Она тут же взяла на прицел темную фигуру в центре сарая. Миллз спокойно положил руку ей на плечо и вынудил опустить пистолет.

– Это всего лишь пугало.

Она медленно выдохнула.

– Какой дурак ставит сраное пугало посреди сарая?

Полегче с выражениями, Блу. Полегче.

Пугало было ростом с человека. В соломенной шляпе. Лицо сшито из мешковины, пуговицы заменяют глаза, нос и рот. Клетчатая красно-черная рубашка наполовину заправлена в синие джинсы, подпоясанные одним из старых ремней мистера Питерсона. Миллз много раз видел это пугало, проезжая мимо. Чтобы вороны не расслаблялись, мистер Питерсон часто переставлял его в разные места поля.

Сквозь щели в стене в амбар проникал солнечный свет. В воздухе кружилась пыль. Мясные мухи жужжали так, словно к стропилам подвели электроток.

– Господи Иисусе! – Блу окинула взглядом деревянные конструкции над головой.

Среди тучи мух с центральной балки аккуратным рядком свисали пять похожих на мешки коконов – словно прямиком из научно-фантастического фильма. Как будто из них вот-вот что-то вылупится. Блу отшатнулась, давясь тошнотой. Коконы скручены из кукурузной шелухи. Тщательно высушенной. Сшитой вручную. Аккуратно скрепленной нитками. В несколько слоев – достаточно прочных, чтобы удерживать внутри тело. Второй кокон, самый большой по размеру – а если не самый большой, то уж точно самый тяжелый, – облеплен наибольшим количеством мух. Нижняя часть разорвана – оболочка истончилась, насквозь пропитавшись кровью. Изнутри безвольно свисала окровавленная мужская рука.

Мистер Питерсон, без сомнения.

Не глядя на Блу, Миллз спросил:

– Ты как там, в порядке?

– Нормально, – отозвалась она из тени. Потом сплюнула и вытерла рот.

Он же говорил ей не приезжать. У него было предчувствие, что тут все плохо. Похоже, семейство Питерсон в полном составе зашили в эти мешки из шелухи и подвесили к потолку. Через открытые двери в амбар проникал ветер. Коконы медленно вращались вокруг своей оси, удерживавшие их веревки туго натягивались под весом тел. Я уже видел такое раньше.

– Миллз!

Пришло время сбора урожая, Блу.

– Миллз!

Пугала пугают. Именно это они всегда и делают.

Рядом что-то щелкнуло. Чьи-то пальцы. Пальцы Блу снова щелкнули у него перед носом. Теперь ее голос звучал более настойчиво, а дыхание обдавало мятой от пастилки, которую она съела после того, как ее стошнило.

– Пап?

Он посмотрел на нее. Давно она его так не называла. С тех самых пор, как в детстве заявила, что не хочет, чтобы он был ее отцом. Миллз тяжело вздохнул и заставил себя вернуться в реальность.

– Где ты был? – спросила она.

Там же, где всегда, Блу.

– И что ты там уже видел раньше?

– Ничего.

– Но ты сказал…

– Я в порядке! – огрызнулся он.

Она стиснула зубы и отвернулась. Есть у нее уязвимое место, и он только что в него попал. Очередной мотылек, кружась, спустился к земле. Она наблюдала за ним напряженным взглядом.

Миллз провел мозолистой рукой по лицу, жалея, что снова не смог сдержаться. Хотеть чего-то – это одно, а делать – совсем другое. Он посмотрел туда, куда она показала пальцем. Возле открытой двери амбара стоял золотистый ретривер Питерсонов, грязный и, по-видимому, вконец оголодавший.

Блу присела на корточки и поманила пса. Гас двинулся к ней, поначалу нерешительно, а затем суетливо, бросился лизать руку, словно в поисках остатков еды. Может, одной из ее мятных конфеток. Подняв глаза к потолку, пес заскулил – так же, как и они пару мгновений назад, он был заворожен тем, что свисало с потолка. Громкий лай эхом разнесся по амбару. Гас вырвался из рук Блу и рванул к крайнему кокону, к тому, что замыкал ряд и был больше остальных скрыт в тени.

Двинувшись за ним, Миллз сразу увидел то, что собака, должно быть, заметила еще несколько секунд назад.

Блу озвучила его мысль:

– Тут нет мух, Миллз.

И правда, ни одной мухи.

Этот мешок раскачивался больше остальных. Выпуклости на нем двигались, как пальцы, пытающиеся прорвать носок. Изнутри послышалось хныканье.

Миллз снял с пояса рацию.

– Господи боже, Блу! Там кто-то живой.

Глава 2

Бен убедился, что в туалете никого нет, и заперся внутри.

У него оставалось всего пять минут до того, как менеджер книжного магазина объявит начало его выступления, и он хотел провести их в одиночестве. Подальше от своих поклонников. Конечно, блокировать дверь общественного туалета с тремя кабинками и четырьмя писсуарами в переполненном магазине было, как сказал бы дедушка Роберт, не слишком вежливо.

Но он был в отчаянии.

В дверь кто-то замолотил. Бен подскочил. На лбу выступил холодный пот. «Минутку!» Он прошелся по помещению, остановился у раковины, сунул руку под кран – вода потекла в слив. Он смотрел на нее, а не на свое отражение в зеркале. Вряд ли он сейчас походил на человека, изображенного на обложке его книги. За последний год стресс сильно его состарил.

С момента выхода его романа – хэштег «день рождения книги» – прошла всего неделя, а «Пугало» уже заняло первое место в списке бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Его пятая книга, «Пульс», обрела вторую жизнь на девятой строчке того же списка. Еженедельник «Паблишерс уикли» назвал новый роман его лучшей работой, «редким событием в мире хоррора от нашего любимого „Человека-кошмара“».

Бен взглянул на часы. «Ролекс», подаренный самому себе после того, как «Летнее царство» перевели на тридцатый язык. У дедушки Роберта когда-то был «ролекс». Бен купил такую же модель, «Подводник», из коллекции «Ойстер», с узнаваемым темно-синим циферблатом. Оставалось еще три минуты. Бен сполоснул лицо водой, медленно сделал несколько глубоких вдохов. Раньше он с нетерпением ждал автограф-сессий и промотуров. Все они были от них в восторге – сам Бен, Аманда и Бри, которую они тогда ждали.

Семья.

Три недели назад, за день до того, как курьер привез ему сигнальный экземпляр «Пугала», Бену позвонил Клейтон Чилдресс, редактор всех шести его книг, чтобы предупредить о предстоящей доставке. На звонок ответила Аманда. Бен готовил лазанью, сотовый лежал на кухонном столе. Аманда схватила его раньше, чем он успел вытереть руки и ответить сам. Он бросил на нее сердитый взгляд. Не бери трубку. Она сделала по-своему и включила громкую связь. Клейтон всю ночь провел над сигнальным экземпляром и обещал, что такой же доставят Бену к следующему полудню.

– Это твоя лучшая работа, Бен. Человек-кошмар наносит новый удар. Этой книгой мы реально напугаем читателей. Как продвигается вторая часть? Что с «Крикуном»?

– Пишется, – ответил Бен, хотя, по правде говоря, с продолжением, которое так жаждали увидеть Клейтон и его боссы из «Макбрайд и компания», он застрял, не добравшись даже до половины. Повторялась ровно та же ситуация, что была у него с «Пугалом» год назад.

Две недели, Бен.

Аманда вышла из кухни, ни слова не сказав о новой книге, просто тяжело протопала к двери, давая понять, что злится. Злится на его неспособность закончить текст. Злится из-за того, что его творческий кризис растянулся больше, чем на одну книгу. Текущая работа застопорилась. Что ж, ничего нового; они так жили уже почти год. С тех пор, как в те выходные он на рогах вернулся из старого семейного дома в Блэквуде – растрепанный, дезориентированный, насквозь пропахший пороком.

Бен отважился взглянуть на себя в туалетное зеркало. Увидел мешки под глазами и седые пряди над ушами. Он слишком молод для седины. Провел рукой по волосам и постарался выдохнуть все накопившееся за последний год напряжение. Пора начинать. Он попробовал отработать улыбку перед зеркалом, и это напомнило ему Хоакина Феникса в роли Артура Флека в «Джокере». Бен отхлебнул из фляжки с бурбоном и вернул ее во внутренний карман пальто. Сунул в рот две мятные пастилки, выключил воду. Во внезапно обрушившейся на туалет тишине раздался голос Аманды. В нем слышалась паника, как в день, когда он вернулся после того самого уик-энда. Бен, что ты наделал? Как она на него тогда смотрела! Сердито, да, но еще… испуганно. Что ты наделал, Бен?

Осталась одна минута.

И тут он услышал его. Менеджер взялся за дело раньше намеченного.

– Леди и джентльмены, настал тот момент, когда мы…

Он снова закрыл глаза, стараясь не реагировать на голос менеджера. Сосредоточься, Бен. Поправив манжеты на рубашке, он направился к двери туалета. Открыл ее, нацепив на лицо свою фирменную улыбку, и толпа сразу взорвалась приветственными криками. Какой-то идиот яростно захлопал в ладоши, словно в туалете можно было сделать что-то, чем следует гордиться. Бен все еще ощущал во рту вкус бурбона. Надо будет уже за столом зажевать еще одну мятную пастилку. Стараясь не обращать внимания на восхищенные перешептывания и взгляды, он аккуратно протиснулся сквозь толпу к отведенному для него месту в задней части магазина и занял стул рядом с пирамидой книг.

На суперобложке красовалось пугало посреди школьного футбольного поля. Красно-оранжевый закат служил ярким фоном для темных силуэтов деревьев и кукурузных полей. Стебли, на которых должны были лопаться созревшие початки, скрывали руки, пытавшиеся вырваться из удерживавшей их кукурузной шелухи. Как и в случае с двумя предыдущими романами, имя Бена было набрано более крупным шрифтом, чем заглавие. Они с Амандой шутили, что однажды такое случится – это означало бы, что у него получилось, действительно получилось, – но теперь, когда буквы в имени затмевали собой то, что написано ниже, он скучал по тем дням, когда название книги и история в ней значили больше, чем человек, их придумавший.

Очередь за автографами растянулась от входной двери до соседнего кафе-мороженого. В «Банановом сплите» всем, кто пришел за новинкой Бена Букмена, предлагали двадцатипроцентную скидку на одну порцию. Событие освещал Дик Беннингтон, коллега Аманды по программе новостей, и он уже успел взять интервью у нескольких человек из толпы. С красивой укладкой, загорелый, как кукла Кен, с голосом, похожим на Уолтера Кронкайта. Наверняка еще припрется к Бену с вопросами, и ему придется отвечать.

Он козел, Аманда.

А ты ревнуешь.

С чего бы? Мне просто не нравится, как он тебе улыбается.

Да ладно? Сам-то забыл, как это делается?

Краткий обмен репликами в постели в ночь после того, как она предупредила его, что Ричард будет снимать репортаж о его автограф-сессии. Остальное они говорили, уже отвернувшись друг от друга, уставившись каждый в свою стену.

Зачем нам вообще, чтобы это кто-то освещал?

Потому что в Крукед Три больше ничего хорошего не происходит.

Тогда займись этим сама.

Ты мой муж, Бен. Не репортаж.

Возможно, всем было бы лучше, будь он ее репортажем.

Он заметил Аманду, стоявшую в другом конце магазина, одетую в бежевую юбку до колен и голубую блузку, подчеркивающую животик. Через два месяца он вновь станет отцом. На этот раз будет мальчик. Имя они почти не обсуждали. Аманда выглядела даже лучше, чем в день их знакомства. В зале она работала так, словно в их мирке все было в полном ажуре: трудолюбивой пчелкой порхала от одного поклонника к другому, улыбалась, вела беседы, руководила всем, будто это она организовывала автограф-сессию, а вовсе не книжный. Глядя на ее снимки в соцсетях, никто бы не подумал, что у них проблемы.

Бен оглядел толпу в поисках их дочери Бри, но нигде ее не увидел.

Девушка в джинсах и мешковатой толстовке смущенно улыбнулась и протянула ему книгу.

– Я уже ее прочитала. – Она опустила глаза, словно стыдясь сказанного. – Дважды.

– Вы успели прочесть ее дважды?

– Простите.

– Не извиняйтесь. Это всего лишь в десять раз меньше, чем читал ее я.

Девушка рассмеялась.

– Ну, она замечательная.

Его рука замерла над страницей в ожидании.

– Для Лесли, – сказала читательница и повторила имя по буквам. – Пожалуйста. Спасибо.

– «Для Лесли. Пожалуйста, и спасибо вам. С наилучшими пожеланиями…» – Он закрыл книгу и отдал ее обратно. – Хотел бы я сказать, что она вам понравится, но вы уже и так ее прочли. Дважды. Буду хотя бы надеяться, что она подарила вам парочку кошмаров.

Это была его фирменная фраза. Как правило, он еще сопровождал ее подмигиванием, но сейчас решил воздержаться. После нее покупатель обычно уходил, однако Лесли задержалась.

– Так это правда? То, что говорят о следующей книге?

Бен шутливо пожал плечами – о нем ходило так много разных слухов, что не было времени разбираться, какой из них не врет.

– Вы наконец напишете о Крикуне? О том, что случилось с детьми, пропавшими в Ривердейле?

Он с трудом выдавил улыбку.

– Просто подождите немного и сами все узнаете.

Девушка была милой, но ее уход его порадовал. Следующие трое в очереди обошлись почти без слов. Бен снова увидел в толпе Аманду – та бродила по магазину, щелкая камерой. Сняв очередное фото, заметила наблюдавшего за ней издалека Бена и помахала ему рукой. Чисто ради публики. Напоказ. Тоже не в восторге от необходимости торчать здесь. Три недели назад она возилась на улице с клумбами в ожидании, когда грузовик курьерской службы привезет сигнальный экземпляр его книги. Бен наблюдал за ней из эркера. Ее вьющиеся рыжевато-каштановые волосы были собраны в свободный пучок. Джинсы порваны на коленях. На лице ни грамма косметики. Полная противоположность той идеальной картинке, что она ежедневно представляла перед камерами своей новостной передачи. Такая ее версия ему нравилась больше. Всегда нравилась, но вот ей – увы, нет. По подъездной дорожке она тогда шла быстрым шагом, а маленький сверток с книгой несла так, словно это был его первый роман, а не шестой. Держала его в руках, как тайну, обретшую форму, осязаемое доказательство. Когда она в холле протянула ему эту посылку – пальцы до сих пор в кедровой мульче, – то прикусила нижнюю губу, как всегда делала в моменты волнения или плохого настроения. Ухмылочка с подтекстом: «И что теперь?» Пора нам уже поговорить, Бен.

– Поверить не могу, что вижу вас живьем! – Очередная фанатка отвлекла его от размышлений. – Я так долго добиралась сюда из Теннесси. Вы в порядке, мистер Букмен?

Я не свихнулся.

Бен несколько раз моргнул и улыбнулся любительнице книг. Поставил свою подпись, сказал, что надеется подарить ей парочку кошмаров, и поблагодарил за приезд.

Я ездила в Блэквуд, Бен. В той комнате я видела не только тебя!

Он отмахнулся от голоса Аманды и подписал книги для следующих десяти человек в очереди. Краем глаза заметил девятилетнюю Брианну – та сидела, скрестив ноги и подперев голову руками, посередине секции молодежной прозы и читала книгу, рассчитанную на более зрелый возраст. Бен улыбнулся ей. Вот его якорь. Его сердце и душа. Несколько недель назад он бросил тот сигнальный экземпляр своей книги на кухонном столе, оставил валяться нераспакованным на несколько часов, пока Бри не постучала в дверь кабинета и не заставила его вскрыть сверток.

Бен пригласил ее войти, а с ней в комнату проникла и Аманда – она тогда стояла не только за спиной их дочери, но и за всем этим планом, как вынудить его открыть посылку.

Голубые глаза и ямочки на щеках у Бри от него, а вьющиеся каштановые волосы – от Аманды. Дочь улыбнулась и протянула ему сверток.

– Это только что пришло по почте, пап. Открой его. По форме похоже на книгу.

Бен изобразил восторженное волнение и взглянул на Аманду, которая стояла, скрестив руки на груди. Сымитировав барабанную дробь, он вскрыл упаковку и торжественно показал жене и дочери экземпляр «Пугала» в твердом переплете, верхнюю часть обложки которого украшала цитата Стивена Кинга: «Бен Букмен – новый мастер хоррора. Настоящий Человек-кошмар».

Затем Бен передал книгу дочери.

Глаза Бри округлились: ее любовь к книгам могла дать фору его собственной. Она перевернула том – на задней обложке красовалась большая фотография Бена.

– О чем это?

– О пугале, которое убивает людей.

– Бен. – Аманда осадила его и взглядом, и тоном.

Ничего не заметившая Бри по-прежнему не отводила взгляд от обложки – от отца, прислонившегося к колонне со скрещенными на груди руками. Волевой подбородок. Пронзительные голубые глаза. Волнистые каштановые волосы. Легкая коричневая куртка поверх черной футболки, на которой красными, сочащимися кровью буквами написано: «Человек-кошмар».

Бри указала на фото.

– Почему ты не улыбаешься?

– Сейчас я улыбаюсь.

– Но не на фото.

– Они мне не разрешают.

– Почему?

– Потому что я должен выглядеть серьезным автором, который пишет серьезные книги.

– Страшные книги.

– Вот именно. – Бен наклонился вперед, упершись локтями в колени. – На полном серьезе страшные книги.

– Мне нравятся страшилки, – сказала Бри.

Настала очередь Бена бросать многозначительные взгляды на Аманду и выделять сказанное особым тоном.

– Знаю, что нравятся.

Аманда закатила глаза. За прозвище «Человек-кошмар» стоит сказать спасибо и ей тоже.

Бри по-прежнему держала книгу в руках.

– Можно мне ее почитать, папочка?

Бен с задумчивым видом потер подбородок.

– Хммм.

Ему нравилось дразнить Брианну. Они оба считали это забавным, хотя в итоге он показывал на нее пальцем и говорил «нет».

Она обычно смеялась и не спорила. Но как раз в тот момент, когда Бен собирался добавить привычное «Ты еще слишком мала», Бри удивила обоих родителей, безапелляционно заявив:

– От тебя пахнет бурбоном.

Это было во вторник, сразу после полудня.

Бен украдкой глотнул воды из стоявшей рядом бутылки. Потом пропустил через себя еще с десяток книг, продолжая расписываться и перебрасываться фразами на автопилоте. И тут его внимание привлек мужчина, стоявший в очереди примерно через дюжину человек от стола. Оранжевая кепка с эмблемой фирмы «Джон Дир» надвинута до самых бровей. Белая рубашка наполовину выбилась из джинсов, штаны чуть не падают с бедер. Грубые ботинки потерты, шнурок на правом развязан. Бен хлебнул еще воды, не сводя глаз с мужчины в «Джоне Дире». Его загорелое, обветренное лицо покрывала щетина с проседью. Большие руки с толстыми пальцами, под ногтями грязь. В отличие от остальных, у него не было с собой «Пугала».

Что значит, ты закончил книгу? Бен? Ты шутишь? Именно это сказала ему агент, когда он лихорадочно позвонил ей из Блэквуда перед возвращением домой в те выходные.

Просто прочти ее, Ким, прошипел он. Не зацикливайся на том, когда ее получила.

Бен? Здесь же больше ста тысяч слов. Ты написал ее за один уик-энд?

Закончил. Начал не с нуля.

От мужчины в «Джоне Дире» Бена теперь отделяло всего пять человек.

Посетитель заметно нервничал, то и дело касался своего головного убора, грыз ногти и по мере сокращения очереди выглядел все более взвинченным.

Бен снова посмотрел в сторону секции молодежной прозы, но Бри там уже не было. Рука дрогнула, и он испортил подпись. Извинившись, Бен взял другую книгу.

Мужчина в кепке продвинулся вперед.

Аманда с другого конца магазина тоже заметила его и уже нашла глазами охранника. Чокнутых фанатов с мероприятий Бена Букмена доводилось выпроваживать и раньше – его книги нередко привлекали всяких придурков. Мужчина с опаской огляделся, словно ожидая, что на него могут напасть исподтишка. Его движения стали более суетливыми. Охранник вышел из кофейни и двинулся к ним, но прежде чем он успел добраться до книжного, мужчина в «Джоне Дире» оставил свое место в очереди и направился прямо к столу Бена.

Бен осторожно встал, внешне сохраняя спокойствие, но готовый защищаться.

Мужчина наклонился вперед, упершись толстыми руками в деревянную столешницу – развел их широко, как гигантская морская звезда.

– Как ты это сделал?

Бен не дрогнул, следя взглядом за приближающимся охранником.

– Как я сделал что?

– Ты сам знаешь что. – Мужчина указал на стопку книг, на обложку «Пугала». – Я не спал целый год, сукин ты сын.

– Охрана! – крикнул Бен, главным образом для того, чтобы напугать посетителя, заставить его остановиться, задуматься о возможности ненасильственного выхода из ситуации, но тем самым лишь предупредил этого психа, который тут же развернулся и кулаком размером с небольшую тыкву саданул под дых идущему к нему охраннику, повалив его на пол и заставив хватать ртом воздух.

Мужчина в кепке «Джон Дир» снова перевел взгляд на Бена.

– Ты украл мой кошмар, Бен Букмен.

Его сердитое, казавшееся таким суровым лицо вдруг смягчилось, пошло волнами дрожи. Откуда-то из недр своей растрепанной одежды он достал пистолет. Посетители начали кричать. Но вместо того чтобы направить оружие на Бена, мужчина приставил дуло к собственному подбородку.

– Это твоя вина, приятель.

А потом он спустил курок.

Ранее
Дверь спальни со скрипом отворилась.
Деревянный пол застонал под тяжелыми шагами. Бен крепко зажмурился, притворившись спящим, предвкушая прикосновение согнутых пальцев деда к своей лопатке.
– Просыпайся, Бенджамин. Я хочу кое-что тебе показать.
Его сестра Эмили спала в другом конце комнаты. Брат Девон – в спальне дальше по коридору. Его предупредили, чтобы он их не будил. Бен выскользнул из-под одеяла. На полу – тени от лунного света. Они показались ему пальцами, а не ветвями дуба, росшего снаружи.
Дедушка Роберт ждал его на площадке третьего этажа. Весь окутанный клубами табачного дыма с запахом ванили. Пламя свечи в правой руке подчеркивало морщины на щеках, седую щетину и ярко-голубые глаза. Свободная рука покоилась на перилах, которые, изгибаясь, уходили в темноту. Когда они добрались до площадки второго этажа, пламя свечи заколебалось и погасло. Внезапная тьма слегка напугала Бена, но это продлилось недолго. С ловкостью искусного фокусника дедушка запалил фитиль зажигалкой «Зиппо», которую Бен узнавал по звуку и запаху, но так ни разу и не видел, как она покидает карман дедова халата.
Дедушка Роберт улыбнулся Бену и, ссутулившись, продолжил спускаться на первый этаж, держа бронзовый подсвечник так уверенно, словно был вдвое моложе своего возраста. На цыпочках они прокрались мимо закрытой двери, за которой спали родители Бена.
Ветер давил на стены дома, и Бен словно слышал чей-то шепот. Полы скрипели, и ему чудились шаги. Рука скользила по резным перилам, пока они спускались по главной лестнице, лениво закручивающейся спиралью к прихожей вокруг низко висящей люстры с канделябрами, освещавшей мозаичный пол. Бен двинулся вслед за дедушкой по темному коридору. Стены здесь, как и почти повсюду в этом доме, были от пола до потолка заставлены книжными полками, а по хорошо смазанным направляющим легко скользили лестницы, позволявшие моментально добраться до любого экземпляра обширной и эклектичной коллекции особняка.
В комнате в конце коридора Бен увидел лунный свет.
Он услышал пение птиц.
Дойдя туда, он притворился тенью своего деда.
Комната с деревом без листьев.
С книгами без слов.