Kitabı oxu: «Ее второй муж»

Şrift:

Jane E. James

HER SECOND HUSBAND

Данное издание опубликовано при содействии Lorella Belli Literary Agency Ltd и Литературного агентства «Синопсис»

Издательство АЗБУКА®

* * *

Эта книга является вымыслом. Имена, характеры персонажей, названия компаний и организаций, а также места действия придуманы автором; все совпадения, вольные или невольные, с ныне живущими и почившими людьми случайны.

Я написала роман «Ее второй муж» для женщин моего возраста (то есть за пятьдесят) и для тех, кто не знает, как они красивы. Вы прекрасны! Так давайте же оставаться всегда молодыми душой…

Тогда

Глаза голубые и теплые, будто вода. Волосы белые, как накатившая на берег пена приливной волны. Лучи заходящего солнца освещают его красивое, как у кинозвезды, лицо.

Но он не ангел. Его улыбка дразнит меня, оголяя острые, как у акулы, зубы. Он, как всегда, одет в льняные рубашку и брюки – комплект цвета слоновой кости, как нельзя лучше подходящий мужчине среднего возраста и среднего достатка. Он без обуви, ногти на пальцах ног идеально ухожены; заметив мой приближающийся силуэт, он останавливается на мокром песке. Мне показалось, или его мускулистая загорелая грудь, поросшая тонкими завитками седых волос, вздыбилась при виде меня, как у самца гориллы в зоопарке? Он имеет право беситься. Но еще он удивлен – и это дает мне преимущество, на которое я рассчитывала.

Вокруг нас упоительно жужжат насекомые; издалека, с променада набережной, доносится звон бокалов с прохладными коктейлями и смех влюбленных парочек; они перекатывают во рту оливки без косточек, их лица, красные от дневного солнца, наконец остывают; их пленяют темноволосые, с оливковой кожей официанты, которые выглядят как боги.

Пахнет табаком и чем-то еще… Дым долетает и, кружась, окутывает нас обоих. Запах пропитывает одежду, словно пот. Но он ведет себя совершенно невозмутимо. Достает из заднего кармана брюк смятую пачку сигарилл и, вынув одну, прикуривает. Прикрыв веки, он вдыхает дым с таким наслаждением, будто это аромат любимой женщины. И меня снова охватывает ненависть. Маркус – любовник. Маркус – бабник. Маркус – лжец.

Его взгляд затуманен алкоголем, и он с трудом держится на ногах – покачивается из стороны в сторону будто в медленном танце, но на сей раз в его объятиях нет женщины. Он делает вторую затяжку, и его пальцы подрагивают; я следую за его взором – он задумчиво смотрит на дальний албанский берег, щедро усыпанный руинами. Бросив зажженную сигариллу в накатившую волну Ионического моря, он проводит ладонью по поросшему щетиной лицу, такому же колючему, как песок под нашими ногами. Словно усталый гладиатор с налитыми кровью глазами, он ждет.

Мы молчим. Но наши взгляды говорят за нас. Он насмехается надо мной. Он смеет дразнить меня своим фирменным взглядом. Он не воспринимает меня всерьез. Пока нет. Не верит, что я достаточно храбрая. Думает, я не дам ему сдачи. Но я не трусиха, как он считает.

«Ну что, вот и пробил час», – словно говорит он, скривив губы в нарциссической ухмылке.

«Это твоя вина! Только твоя вина», – вспыхивают мои глаза.

Внезапно он теряет равновесие и выбрасывает руку в воздух, чтобы не упасть в вихрящуюся у его ног пучину. Он в панике отводит взгляд. А во мне что-то меняется. Теперь он в моей власти. В этот момент он понимает, каким уязвимым сделал его алкоголь, а я впервые с удовольствием отмечаю сомнение в его глазах.

Действо развивается быстро. Он подается вперед, чтобы не упасть в накатившую из ниоткуда волну, что грозит захлестнуть его по пояс, а я толкаю его, ощущая ладонью сильную для его возраста грудь. Он застывает, вода поднимается выше, песок вымывается из-под его ног. Всплеснув руками, он пытается побороть и меня, и темно-синюю воду, что до сегодняшнего вечера была его другом; но он пьян, а я быстрее него. Он в последний раз испуганно смотрит на меня. Я чувствую себя виноватой, но желание причинить ему боль так же, как он причинял ее мне, во сто крат сильнее. Этот человек думает лишь о своем счастье, и он не заслуживает жалости. Будь это хороший день – а он таковым не был, – Маркус согласился бы со мной.

Мы можем поговорить как взрослые люди и все решить. Нам не обязательно…

Его пьяный взор, не искрящийся весельем, а наполненный ужасом и непониманием, молит о помощи. Он привык, что все его прощают. Такие мужчины, как он, многое принимают как должное. Но ненависть, которую он, должно быть, видит на моем лице, не дает ему ни малейшей надежды на прощение.

Он и правда думал, что выйдет сухим из воды? Что избежит наказания? Я прожигаю его взглядом, давая понять, что эту битву ему не выиграть. На сей раз прощения не будет.

Он не злится, как я ожидала. Мне кажется, он всегда знал, что этот день настанет и он пострадает от рук человека, у которого есть тысяча причин его ненавидеть. Кажется, он принимает происходящее. Этот мужчина, который заставлял всех вокруг, особенно женщин, плясать под его дудку, теперь даже не спорит со мной. Да что с ним такое? Он просто устало кивает, будто разрешая мне совершить самый жуткий поступок в моей жизни. Но я так не хочу. Не так я себе это представляла. Здесь я главная. А не он. И не ему указывать мне, что делать. Ни сейчас, ни когда-либо еще.

Если я буду медлить, то никогда не доведу дело до конца. Пока Маркус жив, я представляю себе, как вспомню этот момент в будущем, много лет спустя, лежа без сна в своей постели, и как боль наконец пройдет. Боль и унижение – единственное, о чем я думаю. Они поглощают меня. Днем и ночью.

Наконец его охватывает паника, и я понимаю, что храбрость была картинной. И вот я толкаю его в грудь обеими руками. Не сопротивляясь, он падает. Он что, настолько пьян? Мне кажется, я слышу, как он хихикает, но это невозможно. Даже Маркус, при всей его любви к приключениям и опасности, не настолько безумен. Его запах, головокружительный микс секса, пота, сигарного дыма и крема после бритья, смешивается с запахом водорослей и соленой приливной волны. Он выныривает лишь раз, глаза выпучены, мокрая прядь волос прикрывает один глаз, он отчаянно втягивает воздух, но давится, расплевывая соленую воду.

Закрыв глаза – я же говорила ему, что не желаю его больше видеть, – я кладу ладонь на его макушку и давлю голову вниз, словно школьный хулиган, в шутку пытающийся притопить одноклассника в бассейне. Вода, внезапно похолодевшая, теперь достает мне до груди. Мне есть о чем волноваться? Вдруг мне кажется, что Маркус вот-вот утянет меня за собой, и мне становится страшно. «Как удачно все сложилось», – подумает он. Но он просто исчезает в волнах.

И только я решила, что все кончено, что он никогда больше не причинит боль ни мне, ни кому-либо еще, как из пучины вскидывается рука, пальцы разжимаются и сжимаются в последней мольбе о помощи. У меня сердце выскакивает из груди. Спасти его? Но тут я вижу блеснувшее в закатных лучах золотое кольцо, и что-то внутри меня медленно умирает – я смотрю, как кольцо сияет в угасающем свете небесного светила.

Когда все наконец заканчивается… когда рука с золотым кольцом на безымянном пальце скрывается в пене волн, я понимаю, что сердце в груди колотится громче океана. На то место, где еще недавно он возвышался надо мной, купался в феромонах своей мужественности, теперь обрушиваются волны и откатываются назад, размывая следы.

Вода унесла все доказательства нашего пребывания на этом берегу. И я, словно одно из бесшумных, скрытных морских созданий, быстро удаляюсь в темноту, оставляя за собой отпечатки ног, сбегающие вместе со мной.

Глава 1

Это он. Я уверена. Но этого не может быть. Или нет? Человек на фото, хоть оно и размыто, похож на него, но я знаю, что это невозможно. Я либо пьяна, либо спятила – точно не первое, сейчас всего девять утра. Значит, у меня глюки. Депрессия может сыграть с человеком злую шутку, даже с таким ничем не примечательным, как я. Деловая Линда – это я со слов моих семьи и друзей, с которыми я в последнее время редко вижусь. Я их не виню. Кому охота проводить время с одинокой женщиной с менопаузой и вечным туманом в голове?

Вот черт! Ну почему фото размыто? Мне надо знать наверняка!

Стыдно признаться, но после того, как потеряла бол́ ьшую часть своих сбережений, я впервые в жизни выживаю на пособия и на деньги от подработки в закусочной через дорогу от дома, хозяин которой владеет и той неопрятной однокомнатной квартирой на втором этаже, которую я арендую. Так что денег у меня нет. И все же зря я не оплатила премиум-подписку на сайте знакомств «С возвращением» для тех, кому за пятьдесят, чтобы увидеть его четкое фото и прочитать полную биографию вместо ста слов для бесплатных аккаунтов, которые каждый обязан написать о себе при регистрации. Хотя, если верить рекламе, это не совсем сайт знакомств, скорее площадка для общения и поиска сверстников тех, кому за пятьдесят.

Увидев знакомые слова – «Привет, mooi vrou¹», – я подавилась бутербродом с маслом. Африкаанс. Маркус родился в Британской Колумбии, а в восемь лет переехал в Южную Африку, так что обращение попало в точку. Владелец аккаунта снова перешел на английский: «Мой день озарился светом в тот миг, когда я увидел твой профиль. Мне кажется, мы давно знакомы. Уверен, тебе нравятся красивые вещи, коктейли на пляже и отличные рестораны. Я так и вижу, как морской бриз играет твоими волосами, пока ты смотришь на умопомрачительный закат. Но разве может быть закат прекрасным, когда рядом нет такой девушки, как ты?»

«Чертовски банально», – сказала бы на это моя лучшая подруга Гейл и, хихикнув, ткнула бы меня локтем в бок, а я ткнула бы ее в ответ и согласилась с ней, хотя втайне все равно бы заподозрила, что эти слова что-нибудь да значат. По крайней мере, для меня. Я не привыкла к красивой жизни, и мне всегда было некомфортно ужинать в хороших ресторанах, но эти слова все равно настолько отдают Маркусом, и я не могу выкинуть их из головы.

Решив немедленно оплатить премиум-подписку, чтобы наконец увидеть фото и понять, Маркус это или нет, я достаю кредитку из сумки, сбрасываю растянутый, поношенный халат на пол в тесной кухне без окон и сажусь обратно за маленький столик, на котором стоит старый тяжелый ноутбук, в раскрытом состоянии похожий на неприветливый, чересчур широкий зевок.

Почти десять часов утра. Мне придется пойти на встречу группы поддержки для женщин, которые (все, кроме меня) встают и рассказывают свои истории потери. Но того, кто придумал проводить эти встречи так рано утром, надо бы пристрелить. В это время я едва функционирую. Если бы я не нарвалась на похожий на Маркуса аккаунт, то до сих пор бродила бы по квартире с полуприкрытыми глазами. И, хотя я не ищу отношений – я говорю правду, в отличие от тех женщин, которые усиленно отрицают сей факт, а потом начинают жить с кем-то после десяти минут знакомства, – я все же слишком часто захожу на сайт.

Я убеждаю себя, что это безобидное занятие, которое помогает развлечься за неимением лучшего. Ведь когда ты отрезана от близких, у тебя появляется слишком много свободного времени.

Все, чего я хочу от сайта «С возвращением», – это найти друзей примерно моего возраста. Разве плохо искать собеседника? И не обязательно встречаться вживую. Онлайн тоже сойдет. Конечно, мне бы хотелось найти кого-то с таким же, как у меня, жизненным опытом, но вряд ли это возможно.

В отличие от загадочного мужчины, чье инфо исполнено страстью и любовью к приключениям – прямо как у Маркуса, – мне пришлось несколько раз переделывать описание своего профиля, и все равно в итоге оно оказалось малоинформативным:

«Меня зовут Линда. Мне пятьдесят семь лет (какие мои годы!), я люблю животных, особенно собак. Мне нравится путешествовать, но я боюсь летать, хотя в последнее время не делаю ни того, ни другого. Я мерзлячка, а значит, теплолюбивое создание. Мне говорят, что я выгляжу на десять лет моложе, но я ничего такого не чувствую. Лол. А еще я застенчивая и больше люблю слушать, чем говорить».

Наверное, поэтому мне не писали… до сегодняшнего дня. Но до тех пор, пока я не оплачу премиум (а я собираюсь сделать это немедленно! Куда делись мои чертовы очки?), я не увижу сообщение, которое загадочный мужчина прислал мне в два часа пять минут ночи. Он, видимо, сова, прямо как Маркус, раз не спит в такое время. Я обдумываю эту информацию, пока мне на почту, которая не менялась много лет, – lindadelamere@gmail.com – летит нужная ссылка. В период замужества я так и не завела почту с фамилией мужа, Бушар, которая все равно никогда мне не шла. Ведь Маркус был куда гламурнее, чем я, и мог носить ее красиво, а мне было некомфортно.

Письмо наконец прилетело. Я никогда не работала в офисе и так и не сделала карьеру, так что печатаю, тыкая в клавиатуру одним толстым пальцем. Не знаю, есть ли специальный термин для престарелых дам, которые так и печатают… Возраст всех нас превращает в ходячие клише, но, увы, не в хорошем смысле. Я люблю говорить, что по-старчески «готовлю по рецептам с консервной банки». Или «ну, как есть, так и будем жить». Я клацаю на ссылку и захожу в свой обновленный аккаунт, пальцы нервно подрагивают, словно я девчонка на первом свидании. Но сначала мне придется пообщаться с онлайн-помощником «удивительная Хелен», которая проведет для меня экскурс по новым функциям.

– Отвали, Хелен, – безжалостно шиплю я, хотя она просто пытается помочь. Пока она вещает, я спрашиваю себя, ее действительно зовут Хелен и женщина ли она вообще? Или она один из тех ботов, о которых столько разговоров? Наконец, Хелен бросает меня ради кого-то другого, и теперь я могу кликать и свайпать, или как это называется, когда ты отправляешь достойного, трудолюбивого человека в мусорную корзину лишь потому, что тебе не нравится его вид или цвет волос, или потому, что он кажется скучным, и все это до того, как ты успеваешь узнать его поближе. Вот как меня. Решив, что такие люди заслуживают шанса, я делаю мысленную пометку не отшивать никого, пока человек не поведет себя грубо или отвратительно. Ну да ладно, надо сосредоточиться на деле. Ну где он?

Он наградил меня большой зеленой галочкой, чем я, конечно, немного польщена, – да простит меня Бог за гордыню, – и наконец отправленное мне сообщение с сайта открывается, хотя и ужасно медленно. Нервы не выдерживают, и я сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони.

«Милая Линда. Твой профиль похож на профиль человека, которого я знал и по которому я до сих пор скучаю. Если ты решишь дать старику хоть один шанс, я хотел бы с тобой пообщаться. Может, как-нибудь встретимся? С наилучшими пожеланиями, Тони Фортин».

Я бросаю взгляд в правый угол экрана и увеличиваю фото Тони. И теперь, когда размытие исчезло, я тут же его узнаю.

Взгляд затуманивается. Тело словно ватное. Меня окутывает тьма. Я не могу дышать.

Я больше не чувствую себя защищенной.

Как такое возможно?

Мне надо быть осторожнее с мыслями, иначе начнется паническая атака. Вспомнив, чему меня учил психолог, я пытаюсь убедить себя, что все в порядке.

Дыши, Линда. Вот так. Успокойся. Сосредоточься на дыхании. Ничего с тобой не случится. Это просто воображение.

– Черта с два! – Я не спятила, даже близко нет. И человек, что смотрит на меня с фотографии, это не Тони Фортин.

Это просто смешно.

«Ты выдаешь желаемое за действительное», – сказала бы моя младшая дочь. И была бы права.

И все же… я смотрю на смеющиеся голубые глаза, на опаленную кожу, на знакомую ленивую улыбку, от которой у меня сводит живот, и мне кажется, что меня вырвет прямо на ноутбук.

Это Маркус.

Если это не он… значит, его потерянный близнец. То, как он наклоняет голову, слегка налево, потому что это его рабочая сторона, вопит о том, что это мой муж. Он всегда был самовлюбленным, и ничего не изменилось.

Но это не может быть он. Потому что мой муж мертв. Он пропал восемь месяцев назад, в тот день, когда в последний раз ступил в опасные воды пляжа Барбати на Северном Корфу во время наших каникул в Греции.

Его тело так и не нашли.

Но, если это Маркус, зачем он пишет мне в приложении? Почему он не пошел в полицию или не навестил меня лично? И если он каким-то образом выжил в тот вечер, значит, он вернулся, чтобы меня наказать?

Глава 2

– Я совсем спятила? Что думаешь? – Поделившись своей теорией с лучшей подругой, я надкусываю ноготь – новая отвратительная привычка.

– Еще как! – хихикает Гейл, решив, что это все ерунда. – Все как обычно.

По тому, как она то и дело замолкает, словно не слушает меня, я понимаю, что она курит. Стабильно раз в месяц она бросает курить, пить и общаться с мужчинами, но сдается на третий день. Мне хочется просунуть руку в телефон и вырвать из ее пальцев проклятую сигарету.

– Но он очень похож на него.

– Как и сотни других мужчин. У всех нас где-то есть двойник.

Я вздыхаю – не хочется снова начинать этот разговор. Гейл, обычно рациональная, упрямая и здравомыслящая, верит, что где-то во вселенной у каждого из нас есть двойник. Может, даже на другой планете. Хотелось бы и мне в это верить.

Но не сегодня. Уж точно не сегодня.

– К тому же, – продолжает она, – даже если это Маркус (а это точно не так), почему он не пришел к тебе со словами: «Эй, детка, скидывай свой халат, я до смерти хочу перепихнуться!» Поняла? До смерти…

– Да поняла я. – Я пытаюсь спрятать раздражение в голосе. Гейл вечно ищет во всем забавные стороны, где я… мягко говоря, вижу совсем иное. Противоположное. Наверное, поэтому мы так долго дружим, еще со школы, когда она спасла меня от местной дылды Клэр Муллинс, что собиралась меня избить.

– Слушай, – говорит она покровительственным тоном. – Ты уже давно сидишь на таблетках, от которых становишься еще более слабоумной, чем обычно. И видишь всякую хрень. Пора с них слезть.

– Слезу. Но не сейчас. Они мне нужны. – Я морщусь при мысли о том, как жалко это звучит. Слава богу, она не видит моего лица. Она бы обмочилась от смеха прямо в свои постменопаузальные стринги. Хотя она права. Надо бы слезть с таблеток. Как говорит мой врач, один из ста пациентов страдает от серьезных серотониновых побочек, и, судя по моему самочувствию, я одна из них. У меня серотониновый синдром средней степени тяжести. Мне прописали антидепрессанты; от избыточной смеси таблеток сознание путается, и у меня начинаются галлюцинации – а я частенько перебираю с дозой. Только никому в этом не признаюсь – ни врачу, ни Гейл, ни кому-либо еще.

– Знаю, детка. У тебя депрессия, и это нормально. Ты через многое прошла и жутко по нему скучаешь. Ты не можешь смириться с тем, что он уже не вернется, и никто тебя не винит.

Я не могу рассказать Гейл о том вечере, когда утонул Маркус. Этот секрет я унесу с собой в могилу, но с каждым днем мне все сильнее хочется признаться. Она моя лучшая подруга, и я должна ей доверять. Я уже готова все ей рассказать, но жду, пока она договорит.

– Я думаю, тебе следует завязать с этим сайтом знакомств и ему подобным. Не то чтобы насовсем, но если ты ответишь на его сообщение, то можешь заболеть… – Она замолчала.

– Снова. Ты хотела сказать «заболеть снова», – беззлобно замечаю я. Все знают, что первые несколько недель после исчезновения Маркуса я была на грани. Сама удивляюсь, как меня не упекли в дурку. Как я вообще все это пережила?

– К слову, о мужьях… – Гейл тут же меняет тему. – Накануне вечером я видела Джима в клубе «Кози». Он был в рубашке и при галстуке. И пришел туда выпить.

Представляю, как Гейл при виде него закатила глаза. Джим, мой бывший, отродясь не носил галстук, разве что в день нашей свадьбы. Да и вечер в пабе был редкостью для такого домоседа.

– Он был с одной из девочек? – спрашиваю я в надежде выведать хоть немного информации об Эбби и Рози. Я сильно по ним скучаю, но Гейл бесится, когда я о них справляюсь. «Ты ставишь меня в неловкое положение», – замечает она. Но они мои дочери, не ее, хотя она им как тетя. Я молчу. Нельзя говорить такого Гейл, она грозная, хоть и моя лучшая подруга. Она настоящая тетя, готовая защитить девочек.

– Что ж, да, он был с девочкой, но не с той, о которой ты подумала, – швыряет Гейл; я чувствую, что немею, и я очень рада, что не успела рассказать ей всю правду. Ей как будто нравится причинять мне боль, хотя это не новость. Я всегда оправдываю ее тем, что она нечувствительна к чужой боли. Она ведет себя как неуклюжий лабрадор. Плевать ей на то, как ее поведение сказывается на других людях.

– О… – произношу я, не желая излишне любопытствовать. Мы с Джимом были женаты двадцать восемь лет. Так что, естественно, я интересуюсь его жизнью.

– Не надо так себя вести, – огрызается Гейл.

– Я не вела. Не веду…

– Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь, Линда Деламер – или Бушар, как там ты себя называешь, – без злости заявляет она. – Джим заслуживает счастья.

– После всего, через что я заставила его пройти. – Я сжимаю губы, и от этого мой голос звучит грубее, чем хотелось. На том конце повисает тишина. Гейл знает, когда надо заткнуться.

– И какая она? – шепчу я, не в силах совладать с собой.

– Я бы сказала, милая, солидная, на вид семейная женщина, – отстраненно замечает она, словно ее мысли уже заняты чем-то другим. Гейл никогда не стоит на месте – ни мысленно, ни физически. Она жутко нетерпелива и вечно в движении.

А я топчусь на месте, воображая своего бывшего с милой, солидной, на вид семейной женщиной. Не знаю, как Гейл поняла это все с одного взгляда, но лучше не уточнять. И я меняю тему.

– Значит, ты думаешь, мне не о чем волноваться? – продолжаю я про Маркуса.

Вместо слов поддержки я слышу, как захлопывается дверь, шуршат подошвы по гравийной дорожке и скрипят ворота. Эти звуки мне знакомы. Скорее всего, заняв сразу два парковочных места, Гейл поставила машину за пабом, где подают органический сидр и жареную картошку в пивном кляре с сыром халу-ми, и направляется к своей пришвартованной в красно-коричневых речных водах лодке «Великосветская дама». Интересно, где она провела ночь? Наверняка не на лодке. Я представляю, как ее стриженные под пикси ярко-рыжие волосы разметались по чужой подушке, как размазалась ее тушь, а кружевной лифчик с чашечками 34Е торчит из кармана узких джинсов.

– Что ты говоришь, детка? – Она возвращается к разговору до того, как я, объятая завистью, успеваю нажать отбой.

– Про Маркуса. Ты думаешь, мне не надо ничего делать? Рассказать кому-нибудь?

– Боже, конечно нет. Тебя замотают в смирительную рубашку и выкинут ключ от палаты.

Вздохнув, я прощаюсь, притворившись, будто со мной все в порядке, что у меня просто период горевания и я лишь хотела пожелать ей удачи на завтрашнем собеседовании, про которое она напрочь забыла. Мне хочется кричать. Это нечестно. Ненавижу. Я просто хочу, чтобы боль наконец утихла. Я так больше не могу. Но если я начну орать, Гейл вызовет полицию, моего врача, своего врача, Джима, санитаров, Рея из бара «Кози», с которым она несколько раз спала и не знает, хочет ли переспать еще разок, и вообще всех, до кого дозвонится.

Повесив трубку, я обдумываю, а не права ли Гейл. Многое из сказанного ею имеет смысл. Возможно, антидепрессанты сыграли со мной злую шутку и мне стоит воздержаться от посещения сайта хотя бы какое-то время?

Но история с Маркусом куда более запутанная, чем думает Гейл. И чем больше я думаю про тот вечер, тем больше убеждаюсь, что я в ответе за произошедшее. Мы ссорились. Это я помню, как и ревность, смешанную со злостью. Я ли его толкнула? Неужели все эти месяцы я зря себя наказывала и это был просто несчастный случай, как и заключило следствие? Вот бы мне вспомнить… Я даже хотела сходить к гипнотерапевту, но испугалась того, что могу узнать. Как я буду жить дальше, зная, что позволила мужу умереть или, еще хуже, сама его убила?

Мой врач сказала, что я испытаю всю гамму чувств, включая самобичевание и вину. И того, и другого у меня в избытке, но не по тем причинам, по которым она думает. Знай она, что я и правда могу быть виновна, она бы точно нацепила на меня смирительную рубашку, как и сказала Гейл.

1.Красивая девушка (язык африкаанс) (Прим. пер.).