Kitabı oxu: «Искупление страстью»

© Вольмут Д., 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

В книге присутствуют описания насилия, а также постельные сцены, тематика БДСМ и серая мораль.

Плейлист

The Neighbourhood – Daddy Issues

Lana Del Rey – Off to the Races

Melanie Martinez – Teacher's Pet

The Weeknd – Blinding Lights

Black Lab – Gravity

The Neighbourhood – How

Childish Gambino – II. Zealots of Stockholm (Free Information)

The Doors – The End

Пролог

Астрид Дэвис

– Подбросим монетку?

Его голос звучал хрипло.

Я поправила очки указательным пальцем и притихла, обдумывая ответ. Отвлекающий маневр? Дерек Ричардсон не из тех, кто прибегает к уловкам, ведь он легко добивается желаемого. Так почему предлагает мне выбор?

Мы ехали на стареньком «Шевроле». Дерек мог наврать, что у нас заглох мотор, остановиться и отобрать у меня револьвер, но решил сыграть честно. Я медлила, и Дерек убрал одну руку с руля, чтобы достать из кармана брюк цент. Металл сверкнул на солнце.

– Орел или решка?

Я поерзала на сиденье и сдула с лица прядь каштановых волос.

Орел или решка? Звучит честно.

– Думай, – снисхождение отлично сочеталось с его нью-йоркским акцентом. – И отдай пистолет. В нем нет патронов.

Нехотя передав ствол, я будто лишилась руки: привыкла сжимать ребристую рукоять те полчаса, пока мы в дороге. Да, без патронов револьвер бесполезен.

Дерек кинул оружие на приборную панель.

Мне не следовало восхищаться тем, как он держался, тем более я знала, зачем мы ехали сквозь леса Миннесоты, но я восхитилась. Хладнокровен, как и всегда. А я? Меня чертовски трясло.

Когда автомобиль затормозил у тротуара, я огляделась. Улица пуста, словно мы приехали в город-призрак. Но в Луксоне всего лишь раннее утро. Я плохо спала: боялась, Дерек уедет без меня, поэтому смотрела на город сонными глазами. Ветер кидал в лобовое стекло листья, дома напоминали картонные коробки, а лужайки идеально подстрижены. Сказка с рекламного буклета.

Я фыркнула.

– Орел? – Дерек воспринял мою реакцию как нетерпение. Он стиснул монету между пальцами. – Или решка?

Пятьдесят на пятьдесят, неплохие шансы. Но если подключить женскую интуицию, то все семьдесят.

– Орел. Кидать буду я.

Дерек рассмеялся. Его не проведешь. «Женская интуиция» равно хитрость, а я умело мухлюю. Черт. Дерек слишком хорошо меня знает. Что же делать? Мне необходимо выиграть!

Конечно, монету он не отдал, посмотрел на себя в зеркале заднего вида и нарочито медленно пригладил черные волосы. Из груди вырвался смешок: даже на грязное дело он надел белую рубашку, повязал галстук и сбрил щетину. На убийство как на праздник.

На убийство.

– Кидай.

Он положил монету на большой палец и подбросил. Я зачарованно следила: цент взлетел в воздух и, словно в замедленной съемке, упал на широкую мужскую ладонь. Вроде бы орел…

Дерек поймал монету. Спрятал в кулаке. Я выругалась, а Ричардсон неодобрительно прищурил глаза – бесстрастные и свинцовые, как пули в бардачке. Мои глаза из карих наверняка стали черными.

Ну и? Я проиграла? Следом мысль: «На хрен его игру. Я успею!»

Просчитывая в уме траекторию: левой рукой схватить револьвер, правой открыть бардачок, забрать патроны, открыть дверцу… я не сразу заметила – Дерек разжал ладонь. Решка.

– Вот так неудача, Астрид.

Вздрогнув, я позабыла про изначально провальный план. Не имеет значения, что выпало на монете, верно? Выбор всегда был иллюзией. Все предрешено такими, как он. Револьвер насмешливо блестел на приборной панели. Я закрыла глаза и смирилась с поражением.

Вот так неудача, Астрид.

Забавно. Такую же фразу профессор Дерек Ричардсон сказал мне, когда мы впервые встретились в коридоре университета.

I часть. Нравственность

Глава 1

Астрид Дэвис

Бр-р… Холоднее, наверное, только на Аляске, мать ее. И уж точно холоднее, чем в городе, из которого я приехала. Меньше двух часов на автобусе, а температура опустилась градусов на десять. Университет Берроуз – заколдованное место. Надеюсь, я попаду в Гриффиндор¹. Но сначала нужно понять, в какую сторону идти… и не умереть от обморожения!

Я стиснула чемодан, а вторую ладонь поднесла ко рту, пытаясь согреть пальцы горячим дыханием. Потертая джинсовка и тонкие гетры не спасали от ветра. Сарафан с этикеткой «шерсть» также вызвал сомнения: впредь я не доверяю секонд-хендам. Ступни и вовсе заледенели, я постучала по асфальту носами потертых кроссовок.

Но самое ужасное – запотели очки. Сквозь туман я пыталась разглядеть кампус университета, и задача казалась невыполнимой. Кого я обманываю? Будь у меня отличное зрение, я бы все равно потерялась: все новое и… столько пространства. В какую сторону идти?

Я бросила чемодан на тротуар, протерла очки рукавом и вернула их на место, а прислонив ладони к щекам, выдохнула облако пара.

– Спокойно, – прошептала. – Спокойно! Соберись!

Это моя единственная возможность получить образование. Нельзя упустить шанс из-за топографического кретинизма.

– Лабиринт… Не кампус, а проклятый лабиринт!

Автобус уехал двадцать минут назад, а я так и стояла на аллее.

Я мечтала поступить в университет, радовалась стипендии, выбрала предметы для первого – общего гуманитарного – семестра, распечатала карту… Но все здания казались одинаковыми, словно я в мире «Симс»², а у игрока отсутствует фантазия. Если верить информации с сайта, на территории кампуса учебные корпуса, несколько коттеджей-общежитий, стадион и кофейня. Университетский городок для меня словно другая планета, которую предстоит изучить. Не то что Луксон. Я знаю его как свои пять пальцев. Да, там есть школа, церковь, библиотека и полицейский участок, но Луксон все равно трудно найти на карте, он слишком мал по меркам штата Миннесота. Пригород пригорода. Забытое богом место.

Я помотала головой, отгоняя воспоминания. «Ты туда не вернешься, Астрид», – напомнила я себе и воодушевилась. Только вперед, как говорится. Обещаю, что привыкну к холоду, большой территории и учебной нагрузке даже ценой павших в бою нервных клеток. Главное, в воздухе не пахнет жженными покрышками, а на лавочках не спят пьяницы.

Университет Берроуз – это небольшой старинный вуз на Среднем Западе США, в штате Миннесота. Славится свободными взглядами и уважением к личному пространству студентов. Но сейчас мне хотелось встретить стереотипную активистку, которая с энтузиазмом рассказала бы мне, как здесь все устроено. А главное, проводила бы до комнаты.

– Пойти в ту сторону? – Я посмотрела на одноэтажную кофейню. – Или в ту? – Там виднелась крыша одного из учебных корпусов. – Нет, сюда. – На центральной площади шумел фонтан. – Черт. Черт. Черт.

Мое бормотание прервал мужской голос:

– Помочь?

«Активистка» оказалась парнем с приятным тембром.

– Только приехала? – вновь окликнул меня спаситель.

В ответ я закивала, и очки чудом не свалились с носа. Одной рукой я убрала от лица светло-каштановые волосы, а другой подняла и сжала ручку чемодана. Вскинув голову, я посмотрела на широкоплечего блондина. Его спортивный бомбер, футболка-поло и модные джинсы явно кричали: «Жизнь любит этого парня!»

По мне же было видно, что я приехала за лучшей долей: красно-черный сарафан я носила последние два года, кроссовки и того дольше, а джинсовку мне подарила подруга. Оставалось радоваться, что одежда выглядела опрятно, иначе бы я провалилась сквозь землю. Радовалась я и тому, что перестала расти: была худой и чуть ниже среднего роста.

Блондин с сочувствием улыбнулся. Нет, жалеть себя не позволю.

– Мне нужно в общежитие. Я первокурсница, недавно приехала, – объяснила, словно он не понял это по чемодану и растерянному виду.

– Как тебя зовут? Я Лиам и год назад был таким же.

– Звучит будто мы на встрече анонимных алкоголиков. Я Астрид.

– Скорее анонимных потеряшек. – Он пожал мою ладонь.

Так мы и познакомились. Девушка из провинции и парень из богатой семьи. Я получила стипендию, ему учебу оплатили родители. Нам по девятнадцать лет, ведь он, в отличие от меня, не пропустил год. Я и Лиам стали бы хорошей парой. Он красивый и воспитанный, как принц из сказки, а я миленькая и неординарно выгляжу, как куколка из коллекции «Братц», только голова у меня поменьше. Вот бы я влюбилась в Лиама, выучилась манерам и проводила уикенды в его загородном доме…

– Библиотека, – показал Лиам. Мы закинули вещи в холл коттеджа (оказывается, идти было минут десять) и прогуливались по кампусу. – Бываю среди книг редко, мне ближе спортзал и стадион. А тебе понравится.

Я заглянула в просторное помещение. Женщина в белой кофточке стрельнула взглядом в нашу сторону и вернулась к заполнению документов. Пахло книгами и пылью. Вглубь уходили длинные ряды стеллажей, а на столах из темного дерева стояли компьютеры и лампы в зеленых абажурах – ничего общего с ветхой библиотекой из трех книжных полок в Луксоне.

– Мне понравится библиотека, потому что я ношу очки?

Люблю книги. Не люблю, когда мыслят стереотипами.

– Потому что у тебя умный вид! – Лиам засмеялся. – Какую специальность будешь изучать?

В библиотеке мы не задержались, отправились исследовать один из учебных корпусов. В здании было пусто и тихо: студентам не подобает разгуливать по коридорам вне учебного времени. Я шла впереди, трогая пальцами стену – новенькая, гладкая краска. В школе стены были облупленные, шершавые. Я мотнула головой. Хватит проводить параллели, хватит вспоминать прошлое.

Я повернулась к Лиаму и ответила на его вопрос:

– Буду изучать журналистику и психологию, чтобы вести интересные расследования и узнать все твои секреты.

Ого! Он испугался, побледнел. На секунду я ощутила гордость: умение убедить – хорошее качество для журналиста. Но когда проследила за взглядом Лиама, то поняла, что дело вовсе не во мне.

Из кабинета к нам навстречу вышел мужчина. Его черные волосы лежали на левую сторону, а глаза напоминали о льдах где-то в Арктике: такие же холодные, но серого оттенка.

– Профессор Ричардсон? – удивился Лиам.

– Что вы здесь делаете, Джонсон?

Профессора в университете всегда ассоциировались у меня с брюзжащими стариками, но Ричардсону едва больше тридцати. У него высокие скулы, тонкая полоска-шрам на нижней губе и хороший вкус в одежде: он был одет в белую рубашку и черные брюки, его ботинки идеально начищены, а шею обхватил бордовый галстук. Ричардсон выше и стройнее Лиама. Прямая осанка, жилистые руки. Я бы приняла профессора за аспиранта, проходившего в Берроузе практику, но Лиам вряд ли перепутал звание и, видно, побаивался Ричардсона.

– Разве занятия начались, Джонсон?

– Нет, – Лиам растерянно помотал головой, – показываю университет первокурснице. Астрид.

Я вздрогнула, когда Лиам назвал мое имя.

Или потому, что профессор перевел взгляд на меня? Смотрел снисходительно, как старшие по званию смотрят на младших. Но страха я не испытывала. Только жар на щеках и волнение… оно усиливалось. Что со мной? Что со мной?! Ощущения новые. Неизведанные.

Я попыталась улыбнуться, но губы не слушались.

– Первый день в Берроузе и уже столкнулись со мной? Вот так неудача, Астрид. – Наверное, он шутил, но его слова звучали угрожающе, лицо же было непроницаемо, а в глазах скука.

Ричардсон пошел прочь вдоль коридора, оставив после себя шлейф: ваниль и древесные ноты. Сладость и терпкость. Словно кто-то ест лакомство в лесу после проливного дождя. Мне бы хотелось вдохнуть этот головокружительный аромат снова.

Я подошла к закрытой двери и прочитала табличку: «Дерек Ричардсон. Профессор зарубежной литературы». Его предмет есть в моем списке для первого учебного семестра, а мое состояние в присутствии профессора уже далеко от нормы. Отличное начало, Астрид.

Встреча с Дереком Ричардсоном изменила атмосферу маленькой экскурсии, и, не сговариваясь, я и Лиам свернули к выходу из корпуса. До дверей мы брели в тишине. Лиам тоже чувствовал смущение, будто мы делали что-то противозаконное? Профессор умеет испортить веселье.

– Местный Северус Снейп? – спросила я, когда мы вышли на улицу.

Прохладный ветерок остудил щеки, и я снова могла говорить без кома в горле. Лиам тоже оживился. Он дернул широкими плечами и ответил:

– Строгий, дотошный. Всего третий год преподает, а ведет себя… Да, ты права. Он местный Северус Снейп. Но пусть у тебя умный вид, как у Гермионы Грейнджер, о фанфиках забудь.

Я вспыхнула. Моя симпатия так очевидна?

– Значит, у него доброе сердце! – Я попыталась разрядить обстановку, но по унылому виду Лиама поняла – вышло не очень.

Мы сели на край каменного фонтана, и под журчание прозрачной воды я поинтересовалась:

– Девушкам он тоже грубит? Или студентки без ума от профессора Ричардсона? Он молод… – Я чуть не добавила «и красив», но вовремя поняла, как бестактно прозвучит оценка внешности в разговоре с парнем.

Лиам скрестил руки на мускулистой груди: футболка угрожающе натянулась. Он сощурился от лучей дневного солнца и наконец произнес:

– Конечно. Но студенткам нравятся футболисты, с ними проще, а этот… – Лиама все равно задел мой интерес. Вдруг он повеселел: – Одна девчонка пыталась закадрить Дерека Ричардсона: заваливала предмет, задавала глупые вопросы. Все, чтобы услышать фразу, – он изобразил нью-йоркский акцент: – «Останьтесь после занятий».

Лиам замолчал, а я заерзала на бортике – интересно!

Мы сидели в тишине, разглядывая монетки на дне фонтана: кто-то кинул один цент, кто-то пять. Наконец я не выдержала:

– Расскажи, что было дальше!

– Ничего. Ходила счастливая, а потом… Никто ее больше не видел.

Я напряглась.

– Ну и лицо, Астрид! – Лиам засмеялся. – Она ушла из университета. Думаю, ничего не вышло и ей стало стыдно ходить к Ричардсону на лекции. Разные слухи были… Знаешь, девчачьи сплетни.

Меня ошпарила мысль, что я хотела бы оказаться на месте студентки, которой Дерек Ричардсон оказывал знаки внимания. Впервые в жизни я почувствовала что-то серьезнее мимолетной симпатии. Не влюбленность, нет. Влечение. Брюнет в элегантной одежде, рассуждающий о Шекспире и Бальзаке, слишком идеален для реального мира, поэтому мечтать о нем можно без последствий, как о кинозвезде. И мне вновь захотелось испытать то приятное чувство: пылающие щеки, сбитое дыхание.

В подростковом возрасте мне никто не нравился: ни знаменитые актеры, ни соседские мальчишки. Да, с некоторыми ребятами было весело, но я не испытывала тех эмоций, о которых пишут книги. Может, потому что в моем городе не было привлекательного профессора зарубежной литературы.

После долгой поездки хотелось спать, но я планировала разложить вещи и структурировать план на завтрашний – первый учебный! – день. Поэтому направилась на поиски кофе. Без кофеина я не могла нормально функционировать – это все влияние Пат и ее воспоминания о «Старбаксе». Нам в Луксоне оставалось довольствоваться самодельным капучино.

На карте была отмечена единственная кофейня в кампусе. Указатели помогли найти одноэтажное здание из темного кирпича рядом с дальним учебным корпусом. Аромат кофейных зерен и выпечки убедил: я иду в верном направлении. Когда я подошла, то разглядела на окне чашку и надпись «У Кацика». Звучит… странно. И не особо аппетитно.

Внутри кофейня напоминала уютную гостиную: панорамные окна, лампы на подоконниках, ковры на полу, диваны и кресла по углам. Атмосферу дополнял приглушенный джаз из колонок. Я представила, что буду приходить сюда, готовиться к лекциям, делать домашнюю работу – хорошая альтернатива библиотеке.

К напитку бариста дала мне печенье.

– Что за интересное название? – не смогла я сдержать любопытства.

– Ты хотела сказать чудно́е? – Блондинка за прилавком хихикнула. – Генри Кацик, словацкий бизнесмен. Открыл кофейню в родном городе Зволене и постепенно расширил сеть. Но успеха, как видишь, не сыскал. – Бариста беззлобно усмехнулась. – Я уже привыкла пояснять всем название.

– Кофейня в университетском городке – весьма успешно, – заметила я и откусила печенье – м-м-м, миндальное. – Он молодец. У нас в Луксоне тоже есть несколько амбициозных владельцев общепита.

– Где-где? – Бариста прищурилась, и на ее круглом лице сверкнул румянец. – Это где-то… в Миннесоте?

Я была готова, что о моей дыре никто не знает, поэтому махнула рукой:

– Ага! Не буду отвлекать, увидимся.

– До встречи! – Она занялась следующим заказом.

Я отошла на пару шагов от прилавка, сделала глоток. Второй, третий, и даже запотевшие стекла очков не испортили удовольствия от долгожданного напитка. Ароматный капучино с ореховым сиропом постепенно вернул меня к жизни. Впервые за день я расслабилась…

Вдруг кто-то толкнул меня, направляясь к кассе, и стакан чудом не выскользнул из рук, но капли кофе украсили рукав джинсовки. Вот дерьмо! Прежде чем подумать о студентах, спешащих по своим делам в последний свободный день, я крикнула:

– Смотри, куда прешь, мать твою! Разуй глаза! – Грубить и защищаться. Нападать первой. Только так можно было выжить в Луксоне.

Парень проигнорировал. Он позвал бариста и что-то показал ей на экране телефона. Урод! Я отряхнула рукав и собралась пойти в общежитие, но взгляд стальных глаз словно прибил мои ноги к полу.

Дерек Ричардсон сидел на табурете у окна: помешивал ложкой кофе, держал в руках газету и… смотрел в мою сторону.

– Профессор?

Все, что удалось сказать.

Обычно я контролировала речь, но в моменты опасности или злости что-то ломалось. Едва ли Ричардсон удивился грубым словам: мы же в студенческом городке, и ему явно не привыкать, что милые первокурсницы показывают зубы. Но я стушевалась, крепко стиснув стакан. Горячий напиток покалывал подушечки пальцев. Температура кофе мало меня беспокоила, а пожар, опаливший щеки, – да, нервировал. Как и ситуация. Почему-то не хотелось выглядеть в глазах профессора деревенской невежей.

Он первый образованный мужчина на моей памяти – героев фильмов или книг не беру в расчет. И лучше бы меня толкнул он! Я вспомнила романтичные истории, возглавлявшие рейтинги сентиментальной прозы: мистер Ричардсон извинился бы за неловкость, предложил бы купить новый кофе, проводил бы до общежития…

Вместо этого профессор чуть склонил голову.

– Удача не на вашей стороне. – Он указал на мой рукав, испачканный кофе, следом взял салфетку и положил на стол.

А… романтичный жест? Спасти даму в беде? Хотя бы взгляд глаза в глаза, и мои пальцы касаются его пальцев? Нет. Ничего подобного. Ричардсон вернулся к чтению газеты и забыл о моем существовании.

М-да. Оставь такие сюжеты на своих полках, Астрид.

Я взяла салфетку и промокнула пятно. Но прежде чем уйти, отметила, что уголки губ Дерека Ричардсона едва заметно дернулись. Оказывается, местный Северус Снейп умеет улыбаться. Да улыбаться так, что у меня задрожали колени.

Я вспомнила, что читала о женском общежитии на сайте университета: «Двухэтажные постройки: в каждой пять одноместных спален с отдельными ванными комнатами, гостиная и кухня. Продукты привозят каждую субботу, но вы можете хранить в холодильнике свою еду. Просим соблюдать порядок и не нарушать комендантский час».

Взобравшись по ступенькам, я оказалась в доме. Чемодан стоял там, где я и Лиам его оставили, – у дивана в гостиной. Перед приездом в Берроуз я насмотрелась молодежных комедий про студенческие коммуны, где новичков часто подвергали унизительным испытаниям, поэтому с опаской огляделась по сторонам. Никто не выпрыгнул из-за угла с мертвой курицей и не вылил мне на голову липкий сироп. Успех!

На втором этаже я дошла до комнаты в конце коридора и прочитала на приклеенном к двери листе: «Астрид Дэвис». Моя комната на ближайшие четыре года. Я толкнула дверь, поставила чемодан и осмотрелась. Из мебели двуспальная кровать с пологом, тумбочка, комод, письменный стол, шкаф. Беспорядка бывшая хозяйка не оставила.

Я развесила одежду на вешалки и убрала в ящики нижнее белье. Пока руки были заняты делом, голову одолевали типичные для первокурсницы вопросы: смогу ли я вписаться в коллектив? вытяну ли программу? подружусь ли с кем-нибудь? как часто буду видеть профессора Ричардсона? Стоп. Последний вопрос явно не из категории «типичные».

Мне вспомнилась история, рассказанная Лиамом: о пропавшей студентке. Было ли что-то между ней и профессором? Если было, то почему Ричардсона не отстранили? А девушка, в порядке ли она?

Я села на пружинистую кровать и взглянула в зеркало на стене. Перепуганная новой жизнью девчонка с веснушками и карими глазами. Я сняла очки и протерла их подолом сарафана. Думай об учебе, Астрид, не о парнях. Университет – твой шанс.

Снизу послышались крики: соседки громко здоровались. Интересно, а еще новенькие в доме есть? По ступенькам зацокали каблуки, я успела лишь перестать смотреть на свое перепуганное отражение, как в комнату влетела одна из девушек – загорелая блондинка. Типичная «соседская девчонка» в узких джинсах и в облегающей грудь футболке.

– Привет, соседка! Меня зовут Тейлор, я тоже первокурсница. Обустроилась? – Она посмотрела на стол: ну и бардак я устроила, вывалив из сумки косметику, тетради, разноцветные ручки и книги.

Тейлор потрогала высокий хвост и взяла лист с моего стола.

– Список предметов на семестр? – В ее руках оказался листок в крупную клетку. Внутри все сжалось от смущения.

Вскочив, я попыталась вырвать бумагу.

– Да, я составила список летом. – На самом деле весной, когда меня зачислили в Берроуз. Заявку приняли в марте, и не прошло ни дня, чтобы я не думала о том, как изменится моя жизнь.

– Круто! – Тейлор, кажется, не заметила заминку. Во рту соседка перекатывала жевательную резинку, явно не разделяя мой энтузиазм от учебы. – А я набросала что-то… куда буду ходить на первой неделе… какие-то лекции… там посмотрим.

– Хорошая идея. Ты разобрала вещи?

Перевести тему, улыбнуться. Не хотелось выглядеть сумасшедшей в глазах однокурсницы, а так и будет, если признаюсь, что вся моя жизнь – это списки и правила. Без них я не чувствую себя собой. Расписание, дисциплина, ответственность. Контроль.

– Нет, не разобрала, – ответила Тейлор. Ее пальцы с аккуратным розовым маникюром скользнули по моим тетрадям. Когда взгляд голубых глаз остановился на стопке стикеров, возникло желание провалиться сквозь землю. Тейлор взяла стикеры и сказала: – Прости, если лезу не в свое дело…

Верно. Не в свое.

– …что это? «Убрать вещи, почистить зубы». У тебя Альцгеймер?

Стоило разозлиться, но я рассмеялась. Нужно завести очередной список. Назову его «Кем меня считают другие студенты, узнав о моих странностях». Покачав головой, я забрала стикеры и спрятала их под тетрадь.

– Мне легче сосредоточиться, когда я знаю, что буду делать. Весной я посетила семинар по психологии, и там посоветовали этот метод. Кажется, он называется «Магический порядок». Попробуй.

– Ага. – Тейлор вроде не смотрела на меня как на психопатку. Выдуманная история показалась ей вполне разумной. – Пойду разбирать вещи. Я познакомилась с другими девушками. Позову их, ты не против?

Голова кружилась от ее болтовни, но я кивнула, надеясь, что другие соседки будут тише. Трудна судьба интроверта.

– Хорошего дня, Тейлор.

– И тебе, э… – Она выскочила за дверь, глянула на табличку и добавила: – Астрид! Могу я звать тебя Асти?

Я кивнула. «Асти». Так меня называет лучшая подруга Патриция. Как же я соскучилась! Надо ей позвонить.

– Эй, девчонки! – крикнула в коридор Тейлор, словно обращалась к старым друзьям. Вот бы и мне чувствовать себя комфортно в любой компании. – Здесь новенькая! Астрид! – Тейлор вновь обратилась ко мне: – Сейчас придут. Ну, я убежала. Пока, Асти!

Стоило каблукам Тейлор стихнуть, в комнату вошла другая блондинка. Ее светлые волосы были раскинуты по плечам, на губах красная помада, а фигуру облегало белое короткое платье. Девушка явно без комплексов.

– Тейлор старается понравиться, да? Меня зовут Моника, я на третьем курсе. – Соседка усмехнулась, но в ее голосе с южным акцентом не было зазнайства. – А ты сама по себе, верно? – У Моники явно привычка уточнять.

– Вроде того. – Я дернула плечами. – Это плохо?

– Нет. – Она оглядела комнату. Карие глаза грустно опустились, словно Моника вспомнила о чем-то неприятном, но быстро натянула улыбку и добавила: – Люблю сильных личностей. И одежду! – На щеках Моники появились ямочки. Не успела я ответить, как она подскочила к шкафу и принялась перебирать вешалки.

– Моника… Ты как всегда. – В дверном проеме стояла третья соседка. Она казалась противоположностью Тейлор и Монике: темные волосы убраны в пучок, из одежды черные джинсы и коричневый свитер. Она поправила очки с толстыми округлыми стеклами, такими же, как у меня, и, словно извиняясь, улыбнулась: – Я Джуди, со второго курса.

– Приятно познакомиться, я Астрид.

– Это весь твой гардероб? – Моника прекратила перебирать вешалки, повернулась и уточнила: – Платья, свитера, юбки, рубашки, снова платья… У тебя есть джинсы? Брюки? Шорты?

– У меня есть шорты. Пижамные. Я люблю платья.

– Совсем не по-феминистски, подруга! – пропела Моника.

– Феминизм измеряется одеждой? – недоверчиво уточнила я.

Джуди раздраженно хмыкнула, а Моника рассмеялась и села на кровать, утянув меня следом. Когда я опустилась на покрывало, то почувствовала исходивший от Моники аромат карамели и яблок.

Она обняла меня за плечи и ответила:

– Конечно нет! Мне хотелось позлить Джуди.

– Надо быть скромнее, – буркнула Джуди, щуря зеленые глаза. – Парни в кампусе те еще… жеребцы. Футболисты любят новеньких и могут начать к тебе приставать. Никогда не пей то, что они предлагают!

– А что насчет преподавателей? – Боже, зачем я это спросила?

Джуди задумчиво поправила очки.

– Профессор Смит отпускает сальные шутки, но…

– Джуд, она явно не о профессоре Смите! – Моника, сжимая мои плечи, зашептала, как змейка-искусительница: – Познакомилась с Ричардсоном?

Я вспомнила его улыбку, и пульс подскочил. Что ж, теперь я точно не чувствую себя особенной: Дерек Ричардсон не мне одной вскружил голову.

Моника вскочила и подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу. Ее выбеленные волосы напоминали сладкую вату.

– Ясно, ты с ним познакомилась. Джуди, надо было поспорить на бутылку текилы, кто из первокурсниц первой западет на Ричардсона.

Я сняла очки и начала крутить их в руке, едва не отломав дужку. Отпираться бессмысленно. Поэтому я стала бормотать, словно оправдываясь:

– Мы встретились в коридоре, когда второкурсник Лиам показывал мне университет…

– Лиам порядочный парень, – вставила Джуди. – Хоть и футболист.

Я надела очки и подошла к Монике: та вернулась к шкафу, придирчиво рассматривая мои платья и юбки. Я шепотом уточнила:

– У Джуди проблемы с футболистами?

– Правильнее сказать, с мужским полом. Привыкнешь. – Моника схватила полосатую юбку: – Можно ее одолжить? Пожа-а-алуйста! Или хочешь пойти в этой юбке на лекцию профессора Ричардсона?

Горящие щеки наверняка выдали меня с головой, и Моника тут же добавила:

– Вижу-вижу. Дерек Ричардсон – сексуальная фантазия каждой девчонки… – Моника посмотрела на Джуди. – Почти каждой. Но Ричардсон никого не замечает. Несмотря на слухи…

– Какие слухи?

– Вот вы где! – В комнату влетела еще одна девчонка, и мой вопрос утонул в радостных визгах. Когда соседки закончили обниматься, девушка заметила меня и представилась: – Я Сэм. Однокурсница Моники.

На секунду показалось, что Сэм – это Патриция и она прилетела ко мне из Нью-Йорка: «Не ожидала, Асти?!» Я грустно улыбнулась. У Сэм были такие же рыжие волосы, зеленые глаза и спортивная фигура. Но Сэм выше и у нее проколот нос.

– Добро пожаловать. Надеюсь, проклятие этой комнаты обойдет тебя стороной. – Сэм скривила тонкие губы, и я не поняла, смеется она или говорит всерьез. – Джуди, Моника, я пойду к Кармен, вы со мной?

Они кивнули и направились к выходу, когда я запоздало переспросила:

– Что за проклятие?

– А! – Моника махнула ладонью. – Две студентки недолго задержались в этой комнате. «Проклятие» условное: одна из девушек спустя месяц влюбилась в однокурсника, и они съехались. Но вторая…

– Моника, идем, – поторопила Сэм. Она послала мне улыбку-извинение: – Я пошутила, не напрягайся. Здесь никого не убили.

Джуди закатила глаза, а Моника добавила одними губами: «Бу!»

Соседки покинули комнату. Я села за стол и уставилась на разноцветные стикеры. Почему у меня предчувствие, что соседки чего-то недоговаривают? Если это касается моей безопасности, я должна знать и предусмотреть возможные варианты. Вдруг что-то пойдет не так и придется вернуться в Луксон? По спине побежали мурашки. Я прерывисто вдохнула. Никто и ничто не заставит меня вернуться в Луксон.

Выдохнув, я оторвала стикер и взяла ручку. «Узнать, кто жил в комнате до меня», – вывела на листочке. Начало новому списку положено. Я повертела стикер в руках и дописала: «Не мечтать о профессоре Ричардсоне».