Kitabı oxu: «Тяжесть слова», səhifə 3
В общем, в зеркале отражалась прекрасная, пышущая свежей юностью девушка из благородной семьи, невинность и скромность которой не вызывали сомнений. Я была искренне поражена. Всего лишь платье, подходящая причёска – и ты можешь стать кем угодно. Я не могла сказать с уверенностью, что это беззащитное существо, смотрящее на меня из зеркальной глади большими влажными глазами, – именно я. Настолько беспомощной и хрупкой я не ощущала себя никогда.
На завтрак я спускалась в сопровождении двух горничных. Девушки посматривали на меня с опаской, явно ожидая, что сбегу. Но нет, я рвалась в бой!
На одной из лестниц мы столкнулись с наследником герцога Омаского, До́лианом. Он, в отличие от брата, пошёл внешностью в своего отца и был голубоглазым брюнетом. В целом довольно привлекательный молодой человек, но цепкий взгляд и слегка кривоватый нос делали его похожим на ястреба. При моём появлении у него удивлённо приподнялись брови. Я почувствовала себя польщённой: старший сын герцога был скуп на эмоции. Я присела в реверансе и с лёгкой улыбкой пожелала ему доброго утра. Он медленно и чинно склонил голову, не сводя с меня глаз. Но промолчал. Только продолжал пристально смотреть. Я ощутила себя неотразимой и была очень этим довольна.
Внизу лестницы меня ожидал отец. На фоне милорда Долиана Ло́ран Авайский выглядел несколько блекло. Среднего роста, довольно приятного телосложения, но с уже наметившимся животом. Волосы тёмно-русые, их оттенок немного темнее моего собственного. Лицо не лишено привлекательности и благородства, но вялый и незаинтересованный вид портил общее впечатление.
Когда отец посмотрел на меня, его лицо стало откровенно потрясённым. На мгновение в его глазах промелькнул ностальгический восторг, но он быстро пришёл в себя и поспешил ко мне с пылом, которого я от него не ожидала. От его «моя дорогая, ты очаровательно выглядишь» я слегка растерялась. Отец нечасто баловал своих дочерей комплиментами. Уже потом он заметил милорда Долиана и поприветствовал его в соответствии с этикетом.
В зал, где проходил завтрак, я шла уже в сопровождении отца. Впервые мне довелось увидеть на его лице что-то вроде самодовольства, обычно он был вял и апатичен. Казалось, отец гордился красавицей дочерью. И для меня это было в новинку.
Увидев двери, я начала готовиться привести свой план в действие.
Двери распахнулись, явив богато убранную комнату, посреди которой стоял длинный стол для завтрака. За столом собрались уже почти все, кроме трёх сыновей герцога, первый сын зашёл с нами. Место во главе одного края стола сейчас пустовало, ожидая моего отца. По левую руку от него сидела его жена и моя мачеха, госпожа Агне́сса. Следующее за ней место оказалось свободным и было явно предназначено для меня, так как напротив, по правую руку от отца, сидел, видимо, граф Ротрийский. Далее, также со стороны мачехи, сидели мои сёстры строго по старшинству: Риола́на, Те́шша, Ларио́на, Кристабе́лла и Дари́лла. Одеты они были довольно скромно, видимо чтобы не отвлекать внимание от главной звезды дня – меня.
Во главе другого конца стола сидел герцог Миро́ш Омаский, крупный седеющий брюнет с серыми глазами, сильно похожий на своего старшего сына. По левую руку от него находилась герцогиня Ноне́лия Омаская, его жена, хрупкая, всё ещё красивая блондинка с чудесными голубыми глазами, которые унаследовали все её сыновья. Их наследник, милорд Долиан, сел по правую руку от отца. Три места после него оставались пустыми.
Граф Ротрийский встал, чтобы поприветствовать меня. И я, как стрелу, спустила заклинание. Я действительно немного приврала, когда говорила нагу, что не разбираюсь в магии. Разбираюсь, правда, не очень хорошо, так как училась самостоятельно по книгам, которые имелись у нас в библиотеке. При таком обучении оставались огромные дыры в образовании. Дар у меня был весьма скромный, и я, откровенно говоря, плохо им владела. И сейчас хотела использовать наведённый фантом. Суть его заключалась в том, что все видят тебя такой, какая ты есть. А тот, на кого направлено заклинание, видит созданный тобой образ. Но заклинание довольно сложное, и я совершенно не была уверена в успехе. Возможно, оно не подействует совсем или подействует, но на всех сразу. Мне приходилось очень сильно концентрироваться, чтобы удерживать его.
Удивлённые взгляды были мне наградой. Причём, судя по удивлению на некоторых лицах, видели присутствующие отнюдь не моего ужасненького фантома. Герцогиня смотрела на меня с вежливым, вполне благожелательным интересом, взгляд герцога был оценивающим. Сёстры были удивлены, даже мачеха, похоже, не ожидала такого. Только граф скривился, словно унюхал поблизости скотный двор.
Женоед оказался низкорослым и кривоногим мужчиной с полностью седой головой. Даже шевелюра моего отца всё ещё была тёмной с редкими серебряными нитями. Глядя на графа, можно было с уверенностью сказать, что и в молодости он не был красавцем. Борозды глубоких морщин пересекали его маленькое лицо. Крючковатый нос нависал над тонкими сухими губами. Дополняли всё это слабовольный подбородок и широкий покатый лоб. Дорогой, вышитый золотой нитью камзол сидел на его высохшей фигуре как мешок. А рядом с ним я – такая красивая, свежая и невинная. На моём фоне он выглядел ещё несуразнее. В глазах отца мелькнуло сомнение. Наверное, посчитал, что продешевил. На лицах наших гостей появилось плохо скрываемое недоумение. Мы с графом представляли собой две противоположности.
И вот стою я, вся такая очаровательная, смотрю на графа с вежливым смирением и улыбаюсь самой скромной и лёгкой улыбкой. А у него на лице всё чётче и чётче проступает отвращение.
– Это моя третья дочь, Таюна, – представил меня отец.
Граф посмотрел на него так, словно заподозрил, что над ним издеваются.
– Вы серьёзно?
Этой фразой он сказал всё. Как оскорбительно она прозвучала!.. Я растерялась, то есть попыталась растеряться. Отец тоже. Он явно не понимал, чем недоволен гость. На лице мачехи мелькнула злость. По её глазам можно было прочесть, что она в бешенстве из-за того, что эта пародия на мужчину не оценила её усилий. Вряд ли о платье побеспокоился отец. На лицах решительно всех присутствующих мелькнуло непонимание. Только милорд Долиан продолжал всё так же цепко смотреть.
– Что-то не так? – спросил отец.
Граф скосился в сторону стола и недовольно пожевал губами. Видимо, не желал устраивать публичный скандал.
– Ничего, прошу прощения, – чуть смягчившись, произнёс он. – Рад знакомству.
И поклонился, даже не сделав попытки облобызать мне ручку. Все расселись по местам. Завтрак пошёл своим чередом. Вяло потекла светская беседа. К графу обращались пару раз, но он отвечал сухо и немногословно, и от него отстали. Я продолжала ловить на себе его недовольные взгляды.
Минут через десять после начала завтрака пришли, извинившись за опоздание, герцогские сыновья. Сёстры расцвели приветливыми улыбками. Все три брата были блондинами. При этом двое чертами лица больше походили на отца, а младший – на мать. От них мне тоже досталась порция удивлённо-восхищённых взглядов, а Ариаден даже замер, остановившись у своего стула. Я чувствовала его взгляд всем телом, но не посмела поднять глаз от тарелки.
Я почти не ела, боясь пошатнуть хрупкий контроль и разрушить заклинание. И едва уловимо улыбалась, изображая неземное создание, которое явилось, чтобы скрасить своим присутствием это замечательное утро. Подняв один раз глаза, я увидела, что Ариаден смотрит на сидящего по соседству графа, презрительно кривя плотно сжатые губы. Граф же ни на кого внимания не обращал. Он ел, придирчиво осматривая каждый кусок, прежде чем положить в рот.
Первой откланялась и покинула стол моя младшая сестра. Следом постепенно потянулись остальные. Я решила, что посидела уже более чем достаточно, и тоже поднялась. Мачеха, озадаченная и расстроенная непонятным поведением графа, даже не попыталась меня остановить. За дверью я облегчённо выдохнула и поспешила убраться подальше, чтобы распустить заклинание. Теперь бы не столкнуться с графом где-нибудь чисто случайно.
Я направилась в сторону открытой галереи. Она выходила окнами во двор и считалась открытой, так как продувалась всеми ветрами и окна её не были застеклены. Представляла она собой просторную прямоугольную площадку, окружённую голыми стенами с оконными проёмами и с крышей над головой. В зимнее время сюда наметало много снега, который слуги старательно вычищали, чтобы весной растаявшая вода не заливала нижние этажи.
Сейчас здесь было пусто. Внизу по чисто подметённому двору чинно и неторопливо ходили слуги, у открытых ворот навытяжку стояла стража. Я поморщилась, представив, каково им стоять в доспехах по такой жаре. В обычное время они позволяли себе прохаживаться на посту в одних рубахах. Батюшка на это не очень строго смотрел. Но нынче в замке гости, поэтому никаких послаблений.
– О, Тайка! – раздался позади голос.
Я недовольно обернулась, узнав голос Ларионы. Да, это была она вместе со старшей сестрой Риоланой. Все мои сёстры внешностью пошли в свою маменьку: светловолосые, голубоглазые. На отца ни одна не была похожа. Даже я на него не была похожа, что ещё сильнее злило мачеху.
Риолана, самая высокая из нас, довольно стройна и не обделена приятными глазу формами. Она всегда пряма как палка и держит себя с достоинством. Аккуратная, немного занудная в своих манерах. Я считала её самой разумной из сестёр.
Лариона же пышнотелая. Её объёмная грудь сейчас была закована наглухо в платье и томилась там, как в броне. Если Риолану можно назвать симпатичной, то Лариона скорее на любителя. Низенькая, полненькая, с прищуренными глазками. Если бы выражение её лица не было таким неприятным, то, может быть, она и выглядела бы посимпатичнее. Лично я считала, что из всех сестёр эту боги обделили умом, но по неведомой причине наделили чем-то вроде хитрости, которая без ума казалась подлостью.
– Дозвольте принести вам, ваше сиятельство, поздравления по поводу предстоящей свадьбы, – паясничая, произнесла Лариона.
– Дозволяю, – снисходительно бросила я.
– Прекратите обе, – сухо оборвала нас Риолана.
– О, какое страшилище этот граф! – продолжала ехидничать Лариона с самым восторженным видом.
– Я сказала прекратить! – Риолана раздражённо посмотрела на сестрицу.
Но та слов не понимала.
– Хотя как-то граф без восторга на тебя смотрел, того и гляди сбежит.
Риолана не выдержала и рявкнула на Лариону:
– Я сказала прекратить! У меня голова от тебя уже болит! В доме гости, а вы позорящие семью разборки устраиваете!
Лариона вытаращила на неё бараньи глаза и обиженно протянула:
– Что сразу я?
– А я вообще молчу, – заметила я.
Нас отвлёк влетевший во двор всадник. Он спешился прямо у лестницы парадного входа и, не дожидаясь, пока у него примут поводья, бросился внутрь.
– Гонец, – определила я.
Мы с Ларионой свесили из окон головы, Риолана лишь чинно выглянула из-за рамы. Я подозвала мальчишку, подметавшего двор, и спросила, не знает ли он, откуда прибыл всадник. Тот не знал. Из замка тем временем выскочил дворецкий. Я никогда не видела нашего Павло́ра таким спешащим. Во дворе воцарилась суета. Забегали слуги, на ступенях парадного входа появились отец, герцог и граф. В самом доме нарастал шум. Лариона поймала в коридоре пробегавшую служанку и спросила, что случилось.
– Ох, госпожа! – схватилась за сердце девка. – Принцесса Кира́та решила почтить нас своим присутствием. Её экипаж всего в половине версты отседова!
Мы бросились к окнам. На дороге и правда поднимались клубы пыли. Можно было даже различить силуэты всадников. На улице тем временем появились мачеха с герцогиней, сёстры и герцогские сыновья. За воротами на дороге всё чётче вырисовывались ехавшие: большая золочёная красная карета и всадники, не меньше двадцати человек. На наездниках поблёскивали лёгкие панцири. Вскоре до нас донеслись звуки: топот копыт и ржание лошадей.
Кортеж шумно заехал во двор. Всадники перестроились на передний план, спешились и встали в два ряда лицом к друг другу. Карета остановилась напротив крыльца. Я подалась вперёд, чтобы лучше видеть. Один из сопровождавших карету мужчин поспешил открыть дверцу и подать руку. Он довольно долго стоял с протянутой рукой, пока его услугами не соблаговолили воспользоваться. Из кареты показалась ладонь, затянутая в перчатку. Она опёрлась на протянутую руку, и из недр экипажа наконец показалась её обладательница. Я изумлённо открыла рот. Никогда ещё не видела таких красивых женщин!
Из кареты, высокомерно усмехаясь… да, именно усмехаясь… вышла Женщина! Именно так, с большой буквы. Это была не какая-то там неопределённая девушка, не вздорная девица или банально-скучная жена. Это была Женщина! Чуть выше среднего роста, тонкая, гибкая, как кошка, с изящной фигурой и плавными соблазнительными движениями. Мужская часть встречающих восторженно вздохнула. Принцесса была одета в чёрное дорожное платье, подол которого просто стекал к земле. Но это обычное платье ей удивительно шло. Белая кожа, тёмные, слегка раскосые глаза, тонкий нос и яркие губы, изогнутые в лукавой усмешке, длинные тёмно-русые волосы, не убранные в причёску и свободно стекающие по плечам.
Принцесса Кирата ненадолго замерла на подножке и окинула присутствующих взглядом, словно спрашивая: «Не ждали?!» И вид у неё был до того высокомерно-победный, словно её появление должно было внести хаос в ряды встречающих. И, о удивительно, отец почему-то отшатнулся. А мачеха ещё сильнее выпрямилась, и её спина словно одеревенела. На подмогу хозяевам поспешил герцог. Он выступил вперёд и подошёл к царственной особе.
– Мы рады приветствовать вас, ваше высочество. – Герцог почтительно приложился губами к руке принцессы.
– Да неужели?! – со снисходительной усмешкой усомнилась принцесса.
Отец дёрнулся и поспешил исправить собственную оплошность.
– Здравствуй, здравствуй, – насмешливо щурясь, протянула в ответ на его приветствие принцесса.
У меня сложилось впечатление, что они знакомы. Отец нервничал, даже с такого расстояния это было видно. В этот момент меня отвлёк удивлённый вскрик рядом. Лариона смотрела на меня, округлив глаза, так, словно до неё что-то дошло. На меня, потом на принцессу.
– Риолана… – слабым голосом позвала она.
– Молчи!
Риолана была страшно бледна, напряжена и не отрывала от меня глаз.
– Но… – Лариона беспомощно посмотрела на сестру.
– Молчи! – ещё раз прошипела Риолана и, схватив сестру за руку, поспешила прочь.
Лариона на ходу оборачивалась, бросая на меня потрясённые взгляды. Что это с ними? Я на всякий случай ещё раз посмотрела вниз. Может, я что-то упустила? Двор опустел, лошадей разводили конюхи, карету отгонял сам кучер. Я вернулась во внутренние помещения, надеясь узнать от слуг, зачем пожаловала к нам сама принцесса.
О королевской семье я знала не очень много, только то, что можно было узнать, проживая в глубинке и ни разу не побывав при дворе. Сейчас правил его величество король Ра́йдан Разумник. Своё прозвище он получил не просто так, а благодаря вдумчивому внедрению реформ, которые изменили экономическую ситуацию в стране в лучшую сторону. Благодаря его осторожной политике у нас уже лет двадцать не случалось стычек с соседями. С его подачи в стране увеличили количество школ. Даже в нашей глухомани можно было найти две. Именно он пошёл на сближение с храмовниками, с которыми светская власть в лице королевского дома уже полвека была не в ладах. Светский и духовный раскол наконец перестал разъединять наше общество.
У короля Райдана имелось двое сыновей и одна незаконнорождённая дочь. Как к ней относилась королева, я, конечно, не знала, хотя не скрою, что мне было очень любопытно. Но до нас доходили песни, посвящённые красоте и скромности юной принцессы.
Среди всех родственников короля особо выделялась его сестра, принцесса Кирата. Она уже успела побывать замужем и овдоветь, но титул принцессы после замужества сохранила. Принцесса Кирата была особенной.
Изначально род королей Нордаса пошёл от оборотней – королевских скальных котов, могучих и больших чёрных кошек. Но род уже давно начал вырождаться. Оборотни – признак королевской крови – стали редкостью. Никто не мог сказать, почему это произошло. Шли века, у власти теперь стояли люди, чья жизнь скоротечна. Рождение оборотня теперь было чудом. Оборотень королевской крови вступал в брак только в пределах королевства. Его потомки становились женихами и невестами для представителей королевской семьи. Так надеялись вернуть дар в семью. Если же у короля кто-то из сыновей рождался оборотнем, то наследником становился он, вне зависимости от того, какой он по очерёдности рождения. Кроме дочерей. Дочери трон не наследовали.
Около сорока лет назад у короля О́лдана родились близнецы, нынешний король Райдан и принцесса Кирата. Принцесса унаследовала дар оборотней целиком и полностью. Уже много поколений чёрный скальный кот был редкостью. За счастье считалось, если родится хоть какой-нибудь оборотень, пусть и песчаного цвета кот размером с крупную собаку. А тут полноценный представитель далёких предков.
Принцессе разрешалось всё. Любые её проступки прощались. Рассказывали, что ей даже дозволялось лазить по болотам и сражаться с тамошней нечистью. И замуж она вышла только семь лет назад, мне тогда двенадцать было. Муж её, правда, прожил ещё четыре года, а потом погиб на охоте. И сейчас её высочество не торопилась с новым замужеством. Куда спешить, если ей ещё жить и жить? Оборотни ведь живут очень долго.
И сейчас, увидев её воочию, я чувствовала, как меня переполняет восхищение. Яркая, красивая, свободная, способная построить всех одним щелчком пальцев. Я бы много отдала, чтобы увидеть её зверя. Я-то пока котёнок и совершенно не представляю, в кого вырасту.
Поспрашивав слуг, я поняла, что они не знают, зачем приехала принцесса. Придётся ждать обеда. За столом эту тему, вероятно, затронут. Но каково было моё удивление, когда я, вернувшись в свою комнату, застала там ожидающую меня служанку. Она сообщила, что, оказывается, мне нездоровится, поэтому я обедаю и ужинаю у себя в комнате. Смысл прятать меня от венценосного внимания, если всем известно, что у графа Авайского есть незаконнорождённая дочь?
Померив шагами комнату, я решила, что раз мне сегодня нездоровится и общаться с гостями я не собираюсь, то нет смысла сохранять наведённую красоту. С этими мыслями стащила платье, туфли и драгоценности, переплела волосы в удобную косу и достала брюки и рубашку. Я даже не озаботилась аккуратностью образа. Там, куда я пойду, всё равно некому оценить мой внешний вид. Вместо обуви решила использовать мягкие комнатные тапочки. В них здорово подкрадываться.
О системе потайных замковых ходов я знала лучше всех. Подробная их схема лежала в том же запертом шкафу в библиотеке. Количество ходов потрясало воображение. Такое ощущение, что предок, который строил это имение, постоянно ожидал нападения и, стараясь предусмотреть все опасности, настроил кучу тайных лазов. И вот один из них вёл в мою комнату. Вход в него располагался в стене рядом с кроватью, у изголовья. Сам рельеф стены был немного вычурный и испещрён декоративными нишами, поэтому некоторые неровности не вызывали подозрений.
Я налегла плечом в определённом месте и давила своим весом до тех пор, пока не услышала звук перетекающей воды. Через двадцать секунд проём площадью чуть больше половины сажени дрогнул, и прямоугольный кусок стены над самым полом выдвинулся в глубь прохода. Я на четвереньках залезла внутрь и, прежде чем закрыть вход, нащупала связку свечей, лежащую чуть в стороне.
Выпрямилась я уже в тёмном узком коридорчике, зажимая в ладони свечу. За спиной закрывалась дверца. Пахло сыростью, мышами и влажной глиной. На фитиле свечи затрепетал огонёк, и я смело пустилась на встречу с мышами. Вышла из хода минут через пять в коридоре на третьем этаже, за гобеленом. Оглядываясь, перебежками добралась до другого конца коридора и залезла в следующий ход, скрытый за статуей святого Ню́ба.
Этот ход вёл к батюшкиному кабинету, потому шла я как можно тише. Заходить в кабинет не собиралась, но там в одном месте очень тонкая кладка и даже вынимается кирпич. Поэтому можно послушать, что творится внутри. Может, что-то узнаю.
В кабинете действительно кто-то был, но голоса звучали не очень разборчиво. Пока я не вытащила кирпич. В образовавшемся проёме привычно проглядывала обратная сторона гобелена.
– Наги?
На спине выступил холодный пот, и спёрло дыхание в груди.
– Интересно, какие такие договорённости имеются у королевского рода с нагами? – продолжил… герцог. Да, это был голос герцога Омаского.
– Я не рискнул поинтересоваться. – Голос отца был довольно напряжён.
– Не смею вас осуждать, друг мой. Принцесса не всегда доброжелательно относится к любопытным.
Наступила тишина, прерываемая лишь лёгким позвякиванием бокалов.
– А вы близко знакомы с принцессой? – осторожно спросил отец.
– Я бы не сказал, что мы близко знакомы. – Голос герцога звучал несколько недовольно. – Она нечасто появляется при дворе, предпочитая кататься по всей стране. Избалованна, крайне непредсказуема… Никогда не знаешь, что вызовет её неудовольствие! Сегодня она великодушно простит тебе яд в тарелке, а завтра казнит за недостаточно вежливый взгляд. Это я так, к примеру, – спохватился герцог. – Вы не подумайте, что я недоволен принцессой, но всё же ей слишком многое позволяли. Одно время она даже колесила с театром по стране как актриса. Совершенно неприемлемо для женщины благородного происхождения!
– Невероятно! – Почему-то в голосе отца вместо удивления или возмущения мне почудилась паника.
– Да-да! Я даже был на двух спектаклях, где она играла главную роль, когда театр был с гастролями в столице.
– И долго она так… гастролировала?
– Два года! – возмущённо возвестил герцог.
– Подумать только… – В голосе батюшки почему-то звучало смущение.
Что-то царапнуло моё внимание, но память осталась глуха. После упоминания о нагах я только и ждала, когда разговор вернётся к ним. Но беседу прервали. Дверь открылась, и я услышала мачеху.
– О, я не хотела мешать вам, – смущённо произнесла она. – Дорогой, я потом зайду.
– Что вы, миледи, – учтиво откликнулся герцог. – Я как раз собирался составить компанию своей супруге в прогулке по вашему замечательному парку. Разрешите откланяться.
Послышался звук удаляющихся шагов. Некоторое время царила тишина, а затем раздался резкий, надрывистый, полный ненависти голос мачехи:
– Ло́ран… это ведь не она… это не та актрисулька?!
– Агнесс, что ты мелешь?! Ты думаешь вообще, о чём говоришь?! Это принцесса Кирата!
– Но они похожи! – не унималась мачеха. – Я видела эту дрянь один раз, но запомнила на всю жизнь!
– Замолчи! – крикнул отец. Я впервые слышала такую угрозу в его словах.
А мачеха… она расплакалась.
– Но что мне думать? – всхлипывая, произнесла она.
Послышался тяжёлый усталый вздох.
– Я не знаю, что тебе сказать. Когда я её увидел, сам опешил. Но ошибки быть не может. Герцог Омаский знает принцессу в лицо. Это её высочество принцесса Кирата.
– То есть это не она? – слабым голосом спросила мачеха.
Наступила тишина.
– Перед тем как ты вошла, герцог поведал мне, что когда-то принцесса гастролировала с театром. Как актриса. Два года.
Раздался похожий на птичий вскрик.
– Значит, это она… она…
– Даже если это так, то что меняется?
– Ты хочешь, чтобы я принимала её в нашем доме?! Эту… эту… – Мачеха задохнулась от возмущения.
– Ты предлагаешь отказать в гостеприимстве персоне королевской крови? – разъярился отец.
– Этой шлюхе и потаскухе, которой ты ребёнка заделал, а она его нам подбросила?! – заорала в ответ мачеха.
– Эта шлюха – сестра короля, – зашипел отец. – Ты соображаешь, что этот ребёнок – пятно на её репутации?! Это…
– Так пусть все знают, что она шлюха! – не унималась мачеха.
– Это пятно на репутации королевской семьи! – рявкнул отец. – Ты думаешь о том, кто она и кто мы?! Да она нас одним пальцем размажет, и от рода Авайских останется только воспоминание! А дочерей твоих за каторжников замуж отдадут!
Наступило молчание.
– Мне, что же, делать вид, что всё хорошо? – негодующе спросила мачеха.
– Да! Принцесса скора на расправу, и ей за это ничего не будет. Не забывай, что она носитель дара. Ей простят всё! И графу Ротрийскому придётся отказать.
– Что?!
– Ты думаешь, она просто так сюда явилась? Она могла устроиться у любого из наших соседей, но выбрала наше имение. А если она хочет посмотреть на дочь? Сомневаюсь, что ей понравится тот, кому мы отдаём её кровь.
– Да ей всё равно! Она бросила её на нас!
– Принцесса непредсказуема! Никто не может с точностью сказать, как она отреагирует. Ты хочешь рисковать?
– Ну…
– Прояви наконец благоразумие! Если тебе не жаль меня и себя, вспомни о дочерях. Думаешь, их кто-то пожалеет? Нет! Подумай об их будущем!
Раздался всхлип, а затем оглушительно хлопнула дверь. Прозвучал горестный вздох отца. А я продолжала тупо смотреть в стену перед собой. Сложно не понять, о ком тут шла речь.
