Kitabı oxu: «Покровитель для Ангела», səhifə 4

Глава 10

– Так, стоп!

Нет, конечно, я не против стриптиза, но не от этой же сопли.

Ангел резко останавливается, натягивает этот балахон обратно, обхватывает себя руками.

С какого-то перепугу начинает икать предо мной. Прекрасно, просто зашибись.

Смотрю на нее внимательнее. Всполошилась вся, того и гляди разревется, но с места не сдвигается, так и стоит на месте.

Что в ее башке, вот что там? Знал же, с ней будут проблемы, вот как чуял.

– Че ты делаешь?

Молчит. Голову опустила. Щеки еще краснее стали. Ребенок самый настоящий.

– Я не хочу, чтобы вы меня так же, как и того бедного на улице, избили, – лепечет тихо, тогда как я все еще не вкуриваю.

– С чего ты взяла, что я тебя буду избивать и что мне нужна твоя благодарность? Да еще и такая?

– Алексей. То есть… Хаммер сказал, что вы изобьете меня, если я не отблагодарю вас.

Глаза свои поднимает, озера изумрудные. Встревоженные сейчас, как у зайца.

И тут, наконец, до меня доходит. Леха-сказочник, мать его, в своем репертуаре и, конечно, решил оттянуться на этой сопле.

– Пошли.

***

У него все еще сбиты костяшки на огромных руках, и кажется, Хаммер не врал. Бакиров может обидеть, и ему ничего не будет за это. Я вхожу в его кабинет, но от страха забываю слова. Все в голове смешивается, я тянусь к форме, но, как только начинаю ее снимать, Михаил Александрович просто рычит на меня, заставляя сразу остановиться.

Едва хватаю воздух, стараясь не свалиться. Мне стыдно и страшно, и еще как-то… щекотно даже. Поджимаю губы, вдыхаю его запах. Боже, такого позора я еще в жизни не испытывала!

Оперевшись на стол сильными руками, Бакиров смотрит на меня, как на дуру, а я не знаю, что делать и как вести себя. Я в школе отличница круглая, а перед ним как глупышка настоящая.

– Пошли.

После этого Михаил Александрович как-то резко поднимается и кивает на дверь.

– Куда…

– На выход! – зло чеканит, проходя мимо меня.

Идем в зал вместе. Я едва поспеваю за мужчиной, смотря на его широкую спину. Бакиров подходит прямо к столику, где все еще сидят Хаммер и тот мрачный Стас. Рядом с ними девочки-танцовщицы. Одна из них сидит у Хаммера прямо на коленях, довольно его обнимая.

– Че ты ей наплел? – басит Михаил Александрович, а мне хочется провалиться. Как-то жутко неловко вышло. Словно я на этого Алексея нажаловалась.

От стыда живот сжимается, превращаясь в камень.

– О! Бакир, брат, садись к нам.

– Хаммер, я повторяю свой вопрос. Какого хера эта малолетка приперлась ко мне?!

А вот тут уже становится обидно. Михаил Александрович не подбирает выражений и говорит так, словно меня тут нет. Притом говорит недовольно, раздраженно даже, будто я разозлила его. Сильно.

Хаммер расплывается в своей лучезарной улыбке, подмигивая мне.

– Да ничего я не сказал, и вообще, я-то тут при чем? Кто ж виноват, что маленькая шуток не понимает?

Вижу, как Михаил Александрович напрягается, недовольно окидывая меня взглядом.

– Ты заебал уже, Леха. А ты, – смотрит на меня строго, – иди работай.

– Извините, – тихонько ему шепчу и, резко развернувшись, бегу в раздевалку, сгорая от стыда и коря себя за глупость. За тупость даже. Невероятно просто.

Боже, как я вообще могла поверить этому Хаммеру, прийти в кабинет Бакирова, да еще и начать при нем раздеваться?!

О чем только думала… Не знаю. Просто испугалась я его. Поверила, что может и меня избить. Хотя все еще верю: такой, как Бакиров, точно может.

Такого позора я еще не испытывала. Этот взрослый мужчина смотрел на меня, как на идиотку. Обычно я не туплю, но тут просто растерялась.

Теперь хочется отмотать все назад, но я уже наворотила делов, и наверное, Михаил Александрович думает, что я просто конченая дурочка.

Быстро вытираю слезы. Кажется, только теперь понимаю, что тут каждый сам за себя.

В тот вечер я больше не вижу Бакирова, как и три следующих недели. Он вообще не появляется, клубом Анатолий руководит, и спрашивать его о том, куда подевался Михаил Александрович, я, конечно, не могу, хотя думаю о нем. Часто, каждый раз вспоминая его сильные руки, будоражащий запах и строгий взгляд.

После того вечера на месте, где Бакиров избил несчастного, остается кровавое пятно, и я даже не представляю, выжил ли он или нет. Никто в клубе об этом не говорит почему-то. Одно только понимаю: Михаил Александрович уж точно не принц, и было крайне глупо так думать. Он опасный бандит, авторитет, который меня очень пугает, но в то же время почему-то я каждый день прихожу на работу в клуб в надежде снова увидеть его. Хотя бы мельком, хотя бы издалека. Не знаю, что это, у меня такого еще не было… никогда.

За эти недели я знакомлюсь с девушками-официантками, которых три: Марина, Ирина и Светлана, ну и Алена иногда помогает, если они не успевают.

С девушками-танцовщицами я тоже знакомлюсь. Их целая группа, однако заведует всеми Алена. После нескольких недель работы мне удается краем глаза заметить, как тренируются девушки перед выступлениями, и я даже засматриваюсь на них.

Они все как на подбор очень красивые и двигаются так… эротично, вызывающе и просто на грани. Я же смотрю на себя в зеркало в этой жуткой форме уборщицы, и до слез обидно становится. У меня ведь тоже красивая фигура, но под этим балахоном не то что бедер, даже лодыжек моих не видно.

Сегодня заканчиваю чуть раньше. Я наловчилась уже быстро мыть полы и убираться и уже на выходе из клуба встречаюсь с высокой блондинкой, немного похожей на лебедя. Следом за ней заходит Тоха. Анатолий, точнее. Я его так называю. Официально, потому как по кличке его звать мне стыдно.

– Добрый вечер, Анатолий.

– Привет, закончила?

– Ага.

– Ты и есть та самая маленькая работница? – спрашивает блондинка, и я не могу не отметить, что она очень-очень красивая. Такая… изысканная, что ли, благородная даже. Эта женщина тепло прижимается к Анатолию, и я вижу, что он отвечает взаимностью. Это же его невеста Людмила! О которой он говорит… постоянно.

Пожимаю плечами.

– Да. Похоже на то.

– Люда.

Она протягивает мне руку, и, бросив взгляд на Анатолия, я ее пожимаю.

– Очень приятно, Лина.

Становится как-то неловко. Эта молодая женщина – первая, кто мне тут руку протянул. Остальные либо фыркали, либо вообще отворачивались. С официантками мы особо не нашли общего языка. Наверное, потому, что я ниже по рангу, всего лишь простая уборщица.

– Мне пора. До завтра! – кутаясь в свою холодную куртку, тараторю я и просачиваюсь мимо этой сладкой парочки в мартовский вечер. Позже я буду видеть их вместе часто, и, что самое удивительное, грубый Анатолий в присутствии Людмилы забывал о том, что он тоже бандит, и уделял внимание только ей.

Возвращаюсь домой, когда уже давно темно. Я не боюсь темноты, привыкла к ней, однако все же стараюсь быстро проходить темные переулки. Пробегать, точнее. Все еще помню прием Бакирова, который мне наглядно показал, что мои силы с мужскими и близко не равны, так что как-то не хочется нажить себе проблем.

Зайдя в подъезд, быстро поднимаюсь к себе на этаж, и только достаю ключи из кармана замечаю, что дверь в мою квартиру и так уже… открыта.

Глава 11

Осторожно вхожу внутрь. Я думаю, что это снова та жуткая женщина из социального учреждения. Она уже приходила однажды, спрашивала о родственниках, пугала, что заберет в детдом, но я заверила ее, что у меня есть родственники и даже опекун. Я пообещала ей принести справку, но за месяц никакой родственник у меня так и не появился, а потом я долго плакала в подушку. Теперь я все еще боюсь, что она придет снова и меня точно заберут в приют.

Порой так сильно боюсь, что аж руки трястись начинают, однако та женщина стучалась ко мне, а сейчас… дверь настежь открыта.

У меня с собой даже фонарика нет, не говоря уже о чем-то посерьезней, поэтому ступаю тихонько, даже не представляя, кто мог залезть ко мне в квартиру.

Гостей не жду, родственники умерли, да и кому я нужна? Никому, кроме мамы с бабушкой, которых уже нет.

Из кухни по коридору доносится тусклый свет, потому, не разуваясь, я иду прямо туда, замечая за столом… двух мужчин. В синей форме и с погонами. Милиционеры.

– Вы кто?

Кажется, они здорово похозяйничали, пока меня не было, судя по открытым шкафчикам кухни. Как они умудрились открыть дверь без ключа, я даже думать боюсь.

Услышав меня, незваные гости поднимаются, и я невольно сглатываю. Оба высокие, один молодой, а второй старше. Лет сорок ему, похоже, и уже видны морщины.

– Котова Ангелина Алексеевна?

– Да… – отвечаю тихо, успевая уже надумать, за что меня могут арестовать, и в голову пока ничего не приходит.

– Как вы попали сюда?

– Неважно, девочка. Ты проходи, не стесняйся, – говорит старший, будто это я у него дома, а не он у меня.

– Что вам нужно?

– Да ты не бойся так. Просто поговорим. Меня Андрей Витальевич Архипов зовут. Я майор милиции. Садись.

Осторожно опускаюсь на предложенный стул. Сердце за секунду ускоряется до предела.

Вижу, как этот старший милиционер какую-то папку достает и на стол кладет. Прямо передо мной.

– Я… что-то нарушила?

– Кто, ты? Не-ет, ты же хорошая девочка, послушная, да, Ангелина?

– Я не понимаю, о чем вы. Что это?

Бросаю взгляд на открытую папку, а там фото Михаила Александровича в разных ракурсах и в разных местах, а также Анатолий, несколько кадров Серого, Фила и Хаммера.

– Знакомые товарищи?

Перевожу взгляд на милиционера. Что говорить… что?

– Да ты не кипишуй так. Можешь не отвечать. Я знаю, на кого ты работаешь, девочка.

– Я не…

Подхватываюсь со стула, но тяжелая рука мужчины на моем плече заставляет быстро сесть обратно.

– Чш! Ну-ну, спокойно. Сядь!

Сажусь, сглатываю.

– У тебя хорошая квартира, девочка, – осматривается, довольно кивает. – Двушка, условия тоже нормальные. Мамы недавно не стало и бабушки, так ведь? Ты же еще в школе учишься, наверняка тебе очень сложно было найти такую работу.

Обхватываю себя руками. Что-то он не похож на хорошего милиционера.

– К чему вы клоните?

– К тому, что у меня хорошие связи, и я тебе помогу в будущем, но сейчас мне нужен свой человек. Давай дружить, а?

– Я не понимаю…

– Да что ж ты непонятливая-то такая? Лин, мне нужно, чтобы ты просто была очень внимательной и запоминала все-все, что происходит в кубле Бакирова. Стань к нему ближе, вотрись в доверие, а я просто буду приходить к тебе иногда и спрашивать, как дела, идет?

– Нет. Не идет. Уходите!

Подрываюсь со стула, но не успеваю среагировать, когда в тот же миг этот мент хватает мою руку и намертво впечатывает ее в стол своей лапой, сверху ставя горячую чашку с чаем. Прямо мне на ладонь, нажимая на нее до боли.

– Аа-ай! Пустите!

– Слушай сюда, Ангелина. Я не спрашивать тебя сюда пришел, а договариваться, ясно? Или ты становишься моей маленькой мышкой, или уже завтра я вызываю службу опеки и ты пиздуешь в детдом. И уж поверь, я позабочусь о том, чтобы ты из него вернулась выебаной во все дыры. И квартирка твоя мне уж очень нравится, я говорил? Ты же не хочешь остаться на улице?

Рука немеет, а еще очень жжет от горячего расплескавшегося чая, и я вскрикиваю, когда в какой-то момент этот страшный человек убирает чашку, но вместо того, чтобы на стол ее поставить, щедро поливает кипятком мою руку.

– А-а-ай, не надо!

После этого чудовища в форме поднимаются, и, заправляя мне волосы за ухо, этот мент вытирает мои слезы.

– Я думаю, мы поняли друг друга, зайка. Будь хорошей девочкой.

После этот оборотень в погонах забирает папку со стола и, подмигнув мне, уходит вместе со вторым напарником.

Я же опускаюсь на пол, прикладывая жгущую ладонь к груди и стараясь переварить услышанное.

В голову тут же ударяет желание пойти к соседке, чтобы позвонить в милицию, однако я быстро отметеливаю эту идею. Куда звонить, если только что это и была милиция.

Как этот майор мог столько всего узнать обо мне, забраться в мою квартиру? И, что хуже, он хочет, чтобы я ему рассказывала все, что происходит у Бакирова, чтобы я стала крысой у криминального авторитета…

Глава 12

Всю ночь глаза сомкнуть не могу. Я боюсь, что тот жуткий мент вернется, но никто больше не приходит. Под утро подрываюсь рано с красными глазами и раскалывающейся больной головой. На руке остается красный след ожога, который прячу под большим рукавом свитера. Прекрасный день рождения, не думала, что свои семнадцать лет буду праздновать так, а точнее, вообще не праздновать.

На уроках досыпаю и собираюсь на работу вовремя. Пересчитываю оставшиеся деньги. У меня первая зарплата должна быть скоро, и я очень, очень жду этих денег, потому что, если честно, мне скоро будет не на что покупать еду. Даже самое простое, а брать в долг мне стыдно, да и не у кого. Соседка баба Шура сама перебивается, хоть и зовет меня иногда обедать, я не прихожу. Мне стыдно, и я сама должна справляться со своими проблемами, поэтому обычно я готовлю себе всякие супчики и каши, хотя очень часто хочется фруктов, но позволить их себе пока не получается.

Подхожу к клубу вовремя. У самого входа замечаю престарелого мужчину, который, кажется, входить не собирается. От него плохо пахнет, и весь он какой-то помятый, да еще и на костылях, бедный, стоит.

– Девочка, помоги инвалиду копейкой.

Протягивает синеватую грязную руку, опираясь на костыли. Одна нога у него перебинтована и согнута в колене. Он едва стоит, прихрамывает.

Вспоминаю, что денег у меня вообще немного, однако и пройти мимо я не могу. Ему хуже, видно же.

– Да, конечно. Сейчас.

Открываю рюкзак, достаю кошелек.

– Че ты делаешь?

Вздрагиваю от грубого мужского голоса, который узнаю за секунду. Бакиров. И сейчас он стоит прямо предо мной. Я не видела его последние три недели и теперь теряюсь. Он высокий и большой по сравнению со мной, а еще мрачный и какой-то злой. Смотрит на меня сурово.

Начинаю нервничать.

– Этот человек не может ходить. Ему нужна помощь. Держите.

Протягиваю ему мелочь, но Бакиров резко убирает мою руку от этого несчастного, не позволяя отдать деньги, а меня от его прикосновения как током бьет. Аж колет кожу!

– Подожди, Ангел. Ходить не можешь, да?

– Да, уважаемый, не могу.

Бакиров осматривает этого мужчину, почему-то усмехается, тогда как я не понимаю, что тут вообще смешного.

Все случается быстро, проходит не больше секунды, и я вскрикиваю от ужаса, когда Михаил Александрович подходит к этому несчастному и одним движением ноги выбивает костыли из его рук! Эти палочки валятся на асфальт, вызывая возмущенное шипение инвалида.

– О боже! Что вы делаете?!

– А-ах, больно… с-сука!

– Вы что?! О господи, так же нельзя!

Бросаюсь помочь этому бедолаге, но Бакиров за руку меня хватает, не давая подойти к инвалиду.

– Не трогай его! Пошел вон отсюда.

– Это кто говорит?

– Бакир говорит. Еще раз припрешься, инвалидом точно станешь, – басит уверенно, заставляя меня всю сжаться, и я аж рот открываю, когда этот несчастный в один миг выпрямляется, берет костыли в охапку и уходит отсюда, как обычный здоровый человек! Он может ходить и даже бегать, судя по тому, как быстро уносит ноги отсюда.

Сглатываю, переводя взгляд на Михаила Александровича. У него щетина отросла и кажется очень-очень жесткой. Почему-то живот сжимается при виде него. Мне жутко неловко рядом с ним и стыдно еще очень почему-то.

– Как… как вы поняли, что он притворяется?

– Я тебе говорил не быть глупой, Ангел! – рычит на меня, а у меня кулаки сжимаются от злости.

– Я не глупая! Я думала, ему нужна помощь! – Бакиров усмехается, а меня уже просто распирает от возмущения.

– Вас родители не учили милосердию, уважению, ну хотя бы доброте?

– У меня не было родителей, а улица научила только одному.

– Чему?

– Бить первым.

Поджимаю губы. Становится стыдно. Я понимаю, что Бакиров вырос без родительской любви.

– Извините, я не знала. Но я не могла пройти мимо инвалида! И это было несправедливо с вашей стороны – толкнуть его костыли!

– Блядь, он никакой не инвалид, усекла? В жизни нет справедливости! – чеканит Бакиров, выкидывая сигарету, и открывает мне тяжелую дверь клуба. – Входи!

– Я сама могу открыть! И вообще, вы могли бы пройти мимо. Мне ничья помощь не нужна!

– Прикуси язык, дите. Не борзей мне тут.

– Я не ребенок! Я уже взрослая, между прочим! Мне уже семнадцать!

– Входи, я сказал, живо, – Бакиров рычит на меня, и, поджав губы, я все же вхожу в клуб. Дверь и правда тяжелая, открывать ее всегда сложно.

Весь этот вечер дерганая хожу, как на ножах, убираю и все никак не могу выкинуть наш разговор с Михаилом Александровичем.

Я не ребенок, ну почему он меня так назвал?! Не напал бы тот мужик на меня, ну отдала бы я ему деньги последние, ну и что?! Блин, он бы меня просто развел, как дурочку…

Снова я натупила, да еще и так грубо ответила, а ведь Михаил Александрович помог мне тогда с работой. Если бы не он, у меня бы не было этого места.

Становится стыдно, и даже очень, я хочу извиниться за свои слова, однако больше в тот вечер Бакирова я не вижу, как и всю следующую неделю.

Все это время я плохо сплю, так как теперь каждую ночь к звукам прислушиваюсь. Я боюсь, что тот мент Архипов снова вернется, но он больше не приходит.

В этот момент я понимаю, что должна рассказать Бакирову об этом. Пусть выгонит, если захочет, но я хотя бы не буду это скрывать от него. Каким бы плохим этот бандит ни был, он не заслужил, чтобы я отплатила ему предательством.

Сегодня у меня было две контрольных, поэтому прихожу в клуб выжатой как лимон. Зайдя внутрь, тут же выискиваю глазами Бакирова и, на удивление, нахожу. Он редко бывает здесь, и сегодня прямо удача поймать его, однако, как только я открываю рот, чтобы поздороваться, Бакиров проходит мимо, даже голову ко мне не повернув! Будто меня и нет! Будто я просто пустое место для него, мелкая мошка!

Стиснув зубы от обиды, плетусь домой, но желание рассказать ему об Архипове и извиниться не пропадает, поэтому на следующий день, убрав в коридоре, на кухне и в зале, я переодеваюсь в обычную одежду, но домой не иду.

Бакирова сегодня не видела, но мне нужно дождаться его, чтобы сказать о том случае с ментом у меня дома. Конечно, никакой помощи я не жду от него, но я думаю, что это важно.

– Ты чего сидишь тут, Лин? Отработала же.

Ко мне официантка Марина подходит с подносом в руках. Невольно отмечаю, что ее форма по сравнению с моей как небо и земля. Красивая, открывающая ноги и полную грудь, аккуратная и по размеру. Моя же форма уборщицы ужасная, просто жуть, закрывает меня, точно скафандр!

– Я жду Михаила Александровича.

– Бакирова, что ли?

Киваю. На часах уже десять, и мне давно пора домой, но уходить, не поговорив с ним, не хочется.

– А зачем он тебе, малышка? Он если и придет, так поздно будет уже. Ты бы домой добиралась, пока рано.

– Мне надо, Марин. По личному делу.

– По личному? Как знаешь. Может, и придет, Бакир обычно никому не отчитывается.

Перекинув блондинистые волосы через плечо, Марина уходит с подносом в руках, а я лишь запах еды улавливаю. Не то чтобы я сильно голодной была, но запах нарезанной колбасы и сыра прямо в голову ударяет, провоцируя болезненное урчание в желудке.

Из зала выйти мне все же приходится, так как постепенно посетители приходят и девочки на сцене начинают танцевать. Я же чувствую себя здесь белой вороной. Зал мгновенно напитывается запахом спиртного, сигаретами и мужской похотью, тогда как мне все это чуждо, стыдно и дико.

Выйдя на улицу, кутаюсь в куртку. Хоть уже начало марта, дует пронизывающий ветер, но я знаю, что должна дождаться Михаила Александровича, и, промерзнув еще добрых минут сорок, все же замечаю машину Бакирова.

Он заезжает прямо во двор до самых дверей, вот только выходит не один, а с яркой блондинкой на высоченных каблуках.

– Михаил Александрович…

Подхожу к нему, стараясь не забыть свою приготовленную речь, однако при виде мужчины почему-то сбиваюсь.

– Я… Вы…

– В чем дело? Решила, наконец, уволиться? – спрашивает так, будто надеется, что я так быстро сдамся. Ну уж нет.

Глава 13

– Нет. Я хотела извиниться за свои слова тогда. Извините.

Мужчина на это лишь коротко кивает, и я набираю больше воздуха.

– Мне нужно вам сказать…

– Иди домой, Ангел. Нечего тебе тут шататься, – грубо бросает Бакиров и проходит мимо меня, даже не дослушав. Хлопает дверь, он с этой высокой блондинкой заходит в клуб, а я так и остаюсь на холодной улице.

Становится жутко обидно. Михаил Александрович даже не выслушал меня, будто мое слово для него ничего не значит, будто меня вообще не существует и я совсем не стою его драгоценного внимания.

Хотя с другой стороны, что бы изменилось, если бы я ему рассказала о предложении мента стать крысой и следить за бандитом? Бакиров выгнал бы меня в ту же секунду, и я осталась бы без работы, которая так сильно мне нужна.

Возвращаться в клуб больше не хочется, поэтому, круто развернувшись, я просто бегу в ночную мглу, понимая, что теперь у меня есть секрет от Бакирова, и я надеюсь, что тот мент больше никогда не придет ко мне в квартиру.

На следующий день в школе экскурсия, но я не еду на нее по банальной причине экономии денег. Раньше я не пропускала такие мероприятия, однако теперь мне приходится контролировать буквально каждую копейку, чтобы хватало на еду и проезд, а еще… я получаю новые квитанции за отопление, воду и электричество и очень сильно надеюсь, что с зарплаты смогу покрыть этот уже растущий долг за последние три месяца. Я не платила за это все раньше, нечем было, и я не знала даже, куда идти, чтоб оплатить.

По учебе из-за работы я начинаю немного не успевать, поэтому часто беру книги с собой в клуб и в перерывах между работой делаю уроки и готовлю конспекты. Иногда за этим занятием меня застает Михаил Александрович, и мне становится жутко неловко, хотя кажется, он даже не смотрит на меня.

Такой взрослый, огромный и серьезный, он просто проходил мимо, заставляя меня покраснеть с головы до ног.

Сегодня в клубе приходится задержаться, так как я убираю разбитое стекло от бутылки и пролитое вино. Стекло валяется везде, и я разрезаю три пары перчаток, пока справляюсь с ним.

Марина и Ира мельтешат по залу. Серый тоже там – кажется, они с Ирой встречаются. Алена помогает им. Похоже, сегодня планируется какое-то мероприятие, судя по сдвинутым столам, полным еды. До меня тоже доносятся эти прекрасные запахи, но я стараюсь не реагировать.

Конечно, никто из кухни никогда мне ничего не предлагает, разве что кофе, который я не выношу. Остальные блюда можно заказывать, как обычным посетителям, однако у меня нет на эту роскошь бюджета.

Я уже собралась уходить, когда из раздевалки начинают доноситься какие-то звуки. Постепенно звуки становятся громче, а после я слышу расстроенный голос Маринки, которая выходит в зал вся в слезах. За ней идет Анатолий, мрачный и недовольный.

– Что случилось? – обернувшись к Ире, спрашиваю, она пожимает плечами.

– Не знаю. С Маринкой что-то.

– Влад, дверь закрой. Никто никуда не уходит, – Анатолий холодно говорит охраннику, и мы все слышим поворот ключа. Нас тут закрыли. Изнутри.

***

– Я не знаю, где он! Я не могу его найти, Толь!

Марина плачет в три ручья, тогда как мы с Ирой лишь переглядываемся. Время уже позднее, и я понимаю прекрасно, что, если не выйду через десять минут, опоздаю на свою последнюю маршрутку.

– Марин, ты уверена, что не забыла дома свой телефон?

Алена подходит к ней, спрашивая, и тут я улавливаю, что случилась какая-то кража или что-то, что просто вывело Марину из себя.

– Уверена! Я пришла с ним. Переоделась, но потом он пропал. Ой, и вы тут! – лепечет Маринка, как только видит вышедшего из кабинета Бакирова. Он вертит ключи в руке и уже явно собирается уходить.

– Что тут, Тоха?

– Кража. Телефон у Маринки спиздили. Похоже, свои.

Анатолий неодобрительно качает головой, но смотрю я на Бакирова. Почему-то каждый раз мне очень хочется смотреть на него, хоть он и пугает меня до чертиков. Михаил Александрович выше Анатолия и шире в плечах, и еще эти татуировки у него на руках… Они меня пугают. Сильно.

– Марин, с кем работала на смене сегодня?

– С девушками-танцовщицами, Аленой, Ирой и этой… новенькой нашей. Линой!

Бакиров тут же взгляд на меня переводит, и я чувствую какой-то холод в его глазах. Недоверие. Неужели он думает, что…

– Выверни карманы, Ангел, – басит Михаил Александрович, и я аж рот открываю от шока. Из всех вариантов персонала он подозревает в краже именно меня…