Kitabı oxu: «Ешь. Молись. Разводись»
Глава 1
– Мам, а папа с тобой не поедет?
Вот и как я должна объяснять, что папа вообще больше не со мной?
Хочется схватить что-то и разбить.
Например, фарфоровую статуэтку, балерину, красивую, притворно улыбающуюся, словно говорящую мне – ты просрала своё счастье, а я получила.
Именно так. Потому что мой муж, миллионер и меценат ушёл от меня к юной балерине, а я осталась с детьми, собакой, кредитами и коллекцией фарфора, которую он грозится забрать.
Только вот хрен ему! Эту коллекцию мы собирали вместе. И вообще – вообще хрен!
Пусть радуется жизни с балериной, пусть она ему крутит фуэте, демонстрирует батман, плие, шассе и прочие прелести.
Мы собирались вместе поехать в Питер, что ж, получается, я еду одна.
Сяду в машину и поеду.
И неделю я не буду вспоминать про измену, развод и раздел имущества.
И даже не балет пойду! Назло им!
Потому что эту его корову в «Мариинку» не взяли, и даже в «Большом» она не танцует.
– Мам, куртку брать? – детей и собаку еще нужно забросить к моим на дачу, и это тоже проблема.
Вопросы, вопросы, вопросы.
Которые, естественно, бесят.
И жалость бесит.
– Бери, куртку, жилетку бери. Погоди, Никит, ты еще не собрался что ли? Мы выезжаем!
Никите пятнадцать.
Я понимаю, что моя поездка в Питер и их отъезд на дачу его выбешивает. Он бы с удовольствием сидел дома и играл в свой какой-то там «Геншин».
Или поехал бы на нашу дачу, где ходил бы на рыбалку. С отцом.
Но отец променял любимого сына на молодую блядь.
Стоп, Милана Романовна, нельзя так говорить. Не блядь, а девушка с низкой социальной ответственностью.
Которая лезет в чужие постели, чтобы продемонстрировать растяжку, увидев которую Сволочкова забьётся в припадке.
Злая я женщина. Злая.
Просто сучка последняя.
Могла бы я отпустить мужа с миром? Остаться друзьями?
Как сказала его мама:
«Милочка, вы прожили шестнадцать счастливых лет, вы были прекрасной парой, но ты должна понимать, мужчине за сорок нужна свежая кровь, чтобы оставаться в силе».
Охренеть, да?
Почему же своего мужика она к молодой любовнице не отпустила, так и живёт с ней, старый пень?
Нет, когда-то я к ним очень хорошо относилась, даже пыталась полюбить.
А они меня пытались воспитывать. Девочка не так сидит, не так стоит, не так ест. И плевать, что у девочки был отец полковник и мать кандидат экономических наук. И сама девочка с высшим образованием и красным дипломом.
Не то пальто.
Ладно, проехали.
Проверяю еще раз вещи в чемодане.
Платье с шикарным декольте. Куда я его надену? А хрен с ним, хоть куда! Пойду гулять по вечернему Питеру, зайду в ресторан, закажу корюшку. Или корюшка уже всё? Не важно. Устриц и просекко. И буду ловить мужские взгляды совершенно спокойно, не думая, что мне прилетит суровое – для кого оголилась, где твоя скромность, Миля, это неприлично.
Я почти разведена и мне теперь всё прилично.
Или просто плевать на приличия.
Платье летит в чемодан. И туфли на шпильке туда же. В конце концов, в Питере живёт моя интернетная подруга Женька, мы с ней встретимся, будет повод.
Ах, да, Мариинка! Совсем забыла о ней…
«Мы с Генкой и Маринкой, ходили в Мариинку, послушать чисто Глинку партер, туда, сюда…»
Даже не спрашивайте откуда я знаю песню группы «Ленинград». От верблюда.
Конечно, для бывшего экскурсовода, специалиста по русской живописи, разбираться в творчестве Шнурова – нонсенс, но что поделать? Видимо, прошлое, которое семья мужа считает плебейским даёт о себе знать.
Но эту песню я регулярно пою с подругой Кирой в караоке. Правда о том, что я бываю там мой муж и его святое семейство не знают.
Ну, что ж…
– Мам, я готова. – Десятилетняя Маргарита выкатывает свой чемодан, хлопает глазами. – Папы точно не будет?
Увы, малышка. Папы точно больше не будет.
Свербит в носу.
Спроси меня сейчас – если он придёт с повинной головой, в ноги упадёт, скажет, что его бес попутал, что он ошибся, потерял голову, старый дурак, повелся на прелести – простишь?
Что ответить? Гордость женская, обида, ненависть, отвращение к предательству, справедливая месть за его ошибки…
Чушь собачья.
Простила бы и приняла.
Да я уверена, большинство из тех, кто орёт – никогда не прощу – простили бы! И приняли!
Только… к таким почему-то не возвращаются.
И ко мне Олег не вернётся.
Так что я могу совершенно спокойно продолжать его ненавидеть.
– Ну, присядем на дорожку?
– Давайте скорее, а? Мне еще вас и Коржика надо к бабушке завезти, – а там выдержать допрос с пристрастием, о-о…– и так буду тащится по пробкам.
– А раньше нельзя было выехать? – Сын меланхолично что-то жуёт, выкатывая свою сумку.
– В смысле? – загружаю свой чемодан, с трудом поднимая.
Нет у меня опыта таскания тяжестей. В чем, в чем, а в этом мой Королькевич всегда был на высоте. Сам таскал, потом водителя нанял.
Сейчас водитель таскает чемоданы Жанны Рождественской. На самом деле, её фамилия Тупицына. Просто балерина Тупицына – не звучит. А Рождественская – звучит. Не родственница великого поэта. И в посёлке Рождественское не жила. И это не фамилия её троюродной бабушки.
Её маман придумала псевдоним и какую-то левую историю.
Да, да, я много знаю о любовнице моего мужа.
Правда, узнала о ней, как это обычно бывает – последняя.
Мне даже подруга одна заявила удивленно – как это ты не знала, мы все знали, мы думали, и ты знаешь…
Что, бля?
А что, так можно было?
Знать о любовнице и жить мирно и спокойно?
Стала бы я так рвать и метать если бы знала!
Да, когда Олег меня поставил перед фактом я была в ступоре.
– Как… какой развод? Кто разводится?
– Ну, не мосты же, Миля? – муж звал меня именно так, Миля, не Мила, не Милана, Миля… – Мы с тобой разводимся, дорогая, прости.
Сказал, и протянул букет моих любимых пионов.
Думал, что не получит по морде цветами только потому, что они мои любимые и стоят как крыло Боинга?
Нет. Извините.
Получил.
– Миля, ты с ума сошла?
Это я еще не сошла!
Сошла, когда швырнула в него хрустальную вазу.
– Дура, стой, коллекция!
Ваза была не из коллекции, а вот статуэтки, стоявшие рядом на полке – да.
И статуэтки я трогать не стала. А вот козла Олега – легко.
– Уймись, ты же культурная женщина, чёрт… Милана!
– Ты урод, Королькевич, урод моральный!
– Миль, я не урод, я просто мужчина, который встретил девушку, так бывает. Ну что ты? Останемся друзьями.
Друзьями! Врагами мы останемся, придурок! Врагами!
Потому что… нет, ладно бы у нас были проблемы какие-то, да?
Ну, не знаю… Я стала бы весить двести кило, не ухаживала бы за собой, за домом, распустилась, обабилась, превратилась бы в клушу.
Нет! Выгляжу я в свои тридцать семь так, что некоторые тридцатилетние на моём фоне кажутся тётками.
Я в принципе красивая, стройная, обаятельная, ухоженная, стараюсь одеваться модно и стильно. И женой я старалась быть хорошей. Помогала ему, поддерживала.
Да что там, первое время я его одевала – искала костюмы, рубашки, галстуки подбирала.
А когда у него были серьёзные проблемы, рейдеры, суды, он попал в больницу, счета заморозили – я семью обеспечивала, еще и за ним ухаживала.
Но всё это быстро забывается. Я понимаю.
– Миля, давай поговорим.
– Меня зовут Милана! И говорить мы будем в суде.
– Да, кстати, про суд…
Глава 2
Кстати, про суд – это он тогда красиво сказал.
Мчу по платной Ленинградке наслаждаясь пространством. Дети сидят в телефонах. Коржик шумно дышит, высунув язык.
Собаку он хотел себе забрать!
Ага, щаз-з!
А больше ты ничего не хотел?
Хотел, оказывается.
Всё хотел. Им с малышкой – блядь, он её называл малышкой, малышкой, блядь, просто нет слов, старый козёл! – удобно в загородном доме.
Еще бы им не было удобно! В трехэтажном загородном доме, с бассейном, в шикарном месте, рядом с рекой, яхт-клубом и гольф-клубом!
А то, что мне с детьми тоже там удобно – это его не колыхало!
– Ну и, квартира, Мил, ты же понимаешь…
И квартира его. Да. Даже долей детей там нет.
Не спрашивайте как. Так! Просто муж у меня оказался очень ушлый. А я и деть прописаны в старой трешке, оставшейся от моих бабушки и дедушки, где мы жили как раз в то время, когда у Олега были проблемы с бизнесом.
Зашибись.
Куплено в браке?
Забудьте эти слова, когда у вашего мужа есть бабло на адвоката.
Мне это дали понять очень хорошо.
Но я пока не готова сдаваться. Да и развод предстоит.
Пока меня только поставили перед фактом.
Я – выброшенная как ненужная тряпка.
Я – старая калоша, которую надо отправить на свалку.
Я – пройденный этап.
– Милана, да, у нас с тобой было много хорошего, я это ценю, ты была частью моей жизни, но у меня сейчас новый этап.
Новая блядь у тебя, Королькевич, а не этап!
Да, да, новая… даже не первая!
Он уже изменял мне. Это было тупо, но очень болезненно.
Я как раз ждала Маргариту. Седьмой месяц, большой живот, сама отёкшая, уставшая – тяжело её носила.
И муж, который притаскивается поздно, воняющий дешевыми духами, рассказывающий о том, что был на совещании.
А потом доброжелатель, который прислал фото из дешевого же отеля, где мой любимый муж снимал номер для практикантки Лили.
Я тогда подала на развод.
А Королькевич испугался. Валялся в ногах, умолял простить, уверял, что это не повторится.
Да, реально, больше такого не было. Правда. Он стал верным. Он изменился. Он пытался искупить вину.
Хватило на десять лет.
И история с Жанной – это совсем другое.
– Миля, ну ты же всё понимаешь.
Что за тупая фраза? Что я должна понимать?
Что у мужика мозги стекли в член? Что он не думает головой, а решает головкой?
Что?
Что в принципе мужчина, у которого семья, любимая жена, может посмотреть на смазливую бабу, которая перед ним хвостом крутит и посчитать, что он вполне себе имеет право на лево?
Это я должна понять?
Оправдать распущенность?
Наверное.
Не в этой жизни, простите, хотя…
– Ма, заедем в «Азбуку» за кофе?
***
Конечно, заедем. Это ритуал.
Правда, раньше мы туда заезжали все вместе, с их папой.
Мне еще предстоит объяснить как-то детям, что папы больше не будет.
Но сейчас я не готова.
Просто нет и всё. Я хочу как в романах, думать об этом как-нибудь завтра или не думать вообще. Почему я должна думать?
Пусть бывший объяснит зачем променял семью на секс с молодухой.
Ой, всё. Ладно.
Господи, это же так банально, да?
Все всем изменяют?
Или не все?
Где найти такого, который не будет?
Стоит прямо передо мной. Угу. Шикарный мужик, в отличном костюме. Судя по фигуре, костюм явно сшит на заказ, потому что такие не продают в магазинах. Там стандарт. Это я уже проходила, намучилась, когда муж стал ходить в зал и качать спину, раздался в плечах, всё пиджаки стали малы. Тогда еще не было денег на дорогих, элитных портных, пришлось изгаляться, и я это сделала.
Да уж. Кто бы это оценил.
– Раф, пожалуйста. – и голос у мужика хороший, низкий, рокочущий баритон, приятно царапающий что-то женское, что еще осталось внутри.
– Мам, можно мне тоже раф? – пищит Марго.
– Нет, тебе можно латте.
– А раф почему нет? – продолжает дочь, а я замечаю, что этот самый шикарный мужчина, стоящий у кассы небольшого кафе в «Азбуке», и заказавший именно этот кофе смотрит на меня с интересом.
– Потому что это калорийная бомба. – я осмелела, говорю дочке, а смотрю на него.
– Неужели? – а вот это уже говорит ОН! И говорит мне.
– Да, от четырёхсот до шестисот калорий. Там жирные сливки.
– Спасибо, буду знать.
Ухмыляется нагловато, забирает свой напиток и уходит.
А я остаюсь. Почему-то смотрю ему вслед с сожалением.
Почему?
Да, наверное, потому, что некоторое время назад и у меня в собственном распоряжении был такой же шикарный мужик. И я его любила. И надеялась прожить с ним жизнь до самой старости, воспитать детей, избаловать внуков, вместе идти по жизни, путешествовать, пробовать новую еду, узнавать новые истории.
А теперь этого не будет.
Никогда.
– Вам? – бариста смотрит на зависшую меня, хлопаю глазами, соображая, что хотела.
– Латте средний, большой капучино, сэндвичи… – разглядываю, перечисляю, прошу подогреть, и… – и раф, пожалуйста.
Почему бы и нет? Мне фигура позволяет. Почему-то захотелось именно раф.
Оплачиваю, поворачиваюсь, чтобы пойти к столику, который занял Никита и напарываюсь на взгляд шикарного.
Улыбается.
Слышал, что я заказала раф?
Интересно, знает ли он о том, как вообще появился этот чудесный напиток? И о том, что это чисто московская, городская история?
Я бы ему рассказала.
Дети лопают сэндвичи, я ковыряю свой вилкой. Не очень люблю булки, но люблю то, что внутри – ветчина, моцарелла, соус песто. Вкусно.
Поднимаю голову понимая, что шикарный мужчина уже ушёл.
Жаль.
Блин, о чём я думаю?
Телефон напоминает о себе.
«Любимый муж». Почему я до сих пор не поменяла заставку и название? Нет, я поменяла, сразу, на непечатное. Потом вернула, ради детей.
– Алло?
Глава 3
Я спокойна, я совершенно спокойна.
– Миля, вы где?
В смысле? А вам какое дело, господин Королькевич? Конечно, надо было ответить именно так, но как-то не хочется опускаться совсем уж до базара. Нет, он может, пусть, я себе не позволю.
– Мы в «Азбуке», едем на дачу к моим, а что?
– Ясно. Ничего. Зашёл домой, вас нет.
– А…
Зашёл он. А позвонить? Или настолько привык, что я дома?
Это ведь именно он, мой Король – блин, я реально так его называла когда-то, причём на полном серьёзе! – он заставил меня уйти с работы, посвятить себя дому.
– Миль, зачем тебе этот музей? Экскурсии? Платят копейки.
– Не такие уж копейки, сейчас всё развивают, программы городские, гранты, я нормально зарабатываю.
– Нормально для кого? Миль? Ну, я могу себе позволить содержать жену.
– И что я буду делать сидя дома?
– Заниматься детьми, домом, мной.
Угу, повелась я, дура! Собой надо было заниматься. Хотя я и себя не обижала.
На фитнес записалась, регулярно посещала салоны, косметолога. А работа… Работу я превратила в хобби. Вела небольшую колонку в соцсетях, рассказывала о Москве, выискивала интересные факты из жизни города, какие-то легенды, просто писала статьи и эссе о знаменитых домах, о районах. Даже монетизировала это дело. Олег о монетизации не знал, считал, что это просто мои капризы. А я иногда даже пешие экскурсии собирала.
Но это всё, конечно, так, ерунда. Я не думала о деньгах, правда.
Меня содержал муж.
Теперь придётся думать, потому что он дал понять – алименты на детей, а я – «сама-сама-сама», как в знаменитом фильме.
Да, да, именно так!
Сразу хочется сказать всем женщинам, которым мужья начинают запрещать работать и ставят ультиматумы – не ведитесь! Или сразу подписывайте договор, по которому он обязуется сам вам зарплату платить, причём без права уволить и с сохранением статуса после развода. Хотя, в случае смерти мужа такая бумажка не поможет – всё равно останетесь у разбитого корыта.
Как я сейчас.
Я и чувствую себя тем самым разбитым корытом.
Вздыхаю тяжело.
– Миля, ты когда вернешься? – голос бывшего выводит из ступора.
– А в чем дело, Олег? Почему тебя вдруг интересует, где я и когда вернусь? – отвечаю слишком резко, да и плевать.
– Притормози, Милана, не надо со мной так разговаривать.
– Да неужели? – срываюсь совсем. Он что, думал, что я буду как овца сидеть молча, и терпеть всё? – Пошёл ты, знаешь куда?
Отключаюсь. Надо бы его в черный список занести, но, блин, у нас дети, да и развод еще в перспективе, так что общаться придётся. Слава богу не «вот прям щаз», потому что Королькевич видимо соображает, что мне под горячую руку не стоит попадаться и не перезванивает.
Я собираюсь уже было встать, как неожиданно на стол передо мной опускается небольшая изящная коробочка с пирожными «макарунс» перевязанная бантом.
Шикарный мужчина. Улыбается.
– Красивой женщине можно не думать о калориях. Хорошего дня.
Вот так. Не стесняясь моих детей, взял и сделал подарок.
Господи, где таких мужиков делают, а? Можно мне пароли, явки?
Он еще и без кольца на пальце. Неужели холостой?
– Ма-ам, а можно пироженку?
Бли-ин…
***
– Миля, куда ты едешь? Возвращайся домой и жди Олега!
– Мама!
«Азбука» и шикарный мужик остались приятным воспоминанием. Он подарил пироженки и уехал, как я успела заметить на большом черном «Лексусе». А мы приехали на дачу к моим родителям, и я сразу получила нагоняй.
За то, что пою детей кофе. За то, что они едят непонятные сэндвичи, и за…
– А это что такое?
– А это маме дядя подарил.
Капец.
Марго не может язык за зубами держать. Никите пофигу, он сразу на второй этаж бежит, где у него старенький компьютер есть.
– Дядя? Подарил? Миля? – блин, мама и называет меня так же, как бывший! Противно!
– Ма-ам…
– Так, Рита, иди на улицу, там дед тебе хотел что-то показать, потом переоденешься, иди.
Остановить дочь нет никаких шансов. Придётся быть с маман один на один и принимать удар.
– Мам… не начинай, а? Мы просто пили кофе, какой-то мужик стоял в очереди.
– Мужик? – мама кривится, не любит это слово. Блин.
– Мужчина.
– И подарил пирожные? Они семьсот рублей стоят!
– Вот такая я, не дешевая женщина. Один меняет на балерину, зато другой – пирожные за семьсот рублей.
– Перестань. Твой Олег…
– Мама, стоп.
Мама знает, что я не буду слушать в очередной раз её мнение обо мне и моём почти бывшем муже. А мнение у мамы самое простое – не рубить с плеча, перебесится и вернется, но нужно держать руку на пульсе. И стараться быть рядом.
– Куда ты собралась, Милана? Ты совсем уже?
Боже, в этом вся мама, ну просто вся! Она много лет проработала начальником, пусть почтового отделения, но всё-таки. А до этого так же много лет преподавала в ВУЗе, там делала карьеру, там писала кандидатскую и, конечно, тоже привыкла командовать.
Эти свои командирские замашки она, разумеется, всегда проверяла на близких. На папе, на брате. И больше всего на мне.
Самое интересное, что я больше всех всегда сопротивлялась.
Папа привык, что мама может как танк, сейчас он уже смирился и умеет лавировать. Братец у меня – мамкин пирожочек, который стал пирожочком своей жены.
А вот я всегда старалась жить не маминым умом, а своим. И мама считает, что мой разлад с Олегом как раз следствие этой моей глупой самодеятельности.
– Делала бы так, как я говорю, Олег бы сидел как приклеенный.
Я, по мнению мамы, слишком сильно мужа отпустила. Позволила ему много свободы иметь. Может, мама и права.
Да, я понимаю, что в том, что муж изменил может быть и моя вина.
Просто больно очень. Еще очень больно.
Еще свежи воспоминания о наших совместных ужинах, о вечерах за разговорами, о том, как мы искали вместе очередную статуэтку в коллекцию и радовались, когда могли сбить цену.
И воспоминания о ночах тоже свежи.
И тут боль просто адская, потому что я понимаю, что Олег спал со мной и с ней. Одновременно. И это так… грязно, что зубы сводит.
Мерзко.
Постоянно хочется вымыться с мылом.
А в голове крутится предательская мысль – что, если я больше никогда, ни с кем не буду заниматься сексом? Мне всего тридцать семь! Неужели больше НИКОГДА?
От мамы стараюсь уехать быстро.
Некогда мне выслушивать. Да, я плохая жена, плохая мать, плохая дочь.
Зато я хорошая Милана для Миланы сейчас. И хочу такой остаться. Хорошей для себя.
Мне нужна эта поездка и я поеду!
Не знаю какое лихо несёт меня снова в «Азбуку». Еще один раф? Еще одна калорийная бомба?
Или мне просто хочется представить, что там я снова встречу этого шикарного мужика? Ну… просто встречу!
Просто хочу почувствовать себя немного женщиной.
Почему бы и да?
– Два рафа в сутки, не много ли?
Ох ты ж божечки…
Глава 4
– Добрый день.
– Прекрасный, я бы сказал. Можно нам два рафа? – он встаёт передо мной и протягивает карту баристе, сам смотрит на меня, – Что-то еще желаете? Сэндвич, пирожные, шоколад?
– Вообще-то, это должен предложить официант, вы его хлеб отбираете. – улыбаюсь, потому что мне почему-то очень хорошо. – Спасибо, на этот раз только кофе.
И кофе не уверена что влезет, потому что мама заставила меня съесть борщ.
Но я так рада, что интуиция меня привела обратно в эту «Азбуку» к этому кафе!
Мой незнакомец приглашает меня сесть за столик, выбирает в углу, у окна.
Что ж…
– Вы одна, без детей?
– Дети остались на даче.
– Значит, вечер свободен?
– Увы, вечер занят. – пожимаю плечами, он усмехается.
– Та же история. Но… это же не последний вечер, правда? – говорит и разводит губы в широкой улыбке.
Улыбается он ух как. У меня щёки начинают гореть.
Да, в смысле? Я ж не стыдливая девственница? Что такое с моим организмом? Почему на этого мужика он реагирует всеми рецепторами? Или чем мы там реагируем?
– Арсений.
– Красивое имя.
Интересно, обязательно говорить своё? Или надо поломаться?
Он приподнимает бровь. Одну. Божечки – стандартная фишка всех ловеласов.
А я тоже, кстати, так умею!
Отвечаю тем же, приподнимаю свою.
– Предпочитаете остаться прекрасной незнакомкой? Предпочитающей иногда калорийный раф?
– Мила.
– Мила – это Людмила? – он как-то странно на меня смотрит, или мне померещилось?
– Мила – это Милана.
– Милана, – А вот теперь улыбается, даже вроде с облегчением, неужели триггер на имя Людмила? – Возвращаю комплимент, имя красивое. Так что, Милана, сегодняшний вечер занят, а какие планы дальше?
Говорить или нет, что я еду в Питер?
Может, не стоит?
– Планы… планы есть.
– Увы, я ближайшую неделю тоже занят, но мне очень хотелось бы увидеть вас еще раз, Мила.
Прямо очень хотелось? Интересно.
Интересно, что бы сейчас сказал Олег? Что я совсем потеряла стыд и начинаю знакомиться в магазинах? А, собственно, какое его собачье дело? Даже если и так?
– И что вы предлагаете, Арсений? – чуть наклоняю голову.
Я флиртую!
Ничего себе! Я не флиртовала, наверное, лет сто!
Нет, раньше за мной грешок водился, любила я это дело, даже будучи замужем. Невинный флирт, ничего не значащий, ни к чему не обязывающий. Ну, знаете, например, пришла в стоматологию, а там такой доктор – ух! И понимаешь, что ты замужем, он, скорее всего, женат, этих точно щенками разбирают с их заработками, но… улыбаешься, немного кокетничаешь, пока он не уколол анестезию и не заставил держать рот открытым.
Или механик на сервисе – да, да, не всегда машинами жён занимаются мужья, некоторые мужья говорят – хотела машину – занимайся машиной. Вот и занимаешься, а там слесарь Василий, приветливый, интересный мужик, и стоишь с ним, травишь байки, улыбаешься. Я вот это называю невинным флиртом. Ничего более.
Каждый понимает, что это просто манера общения, ни к чему не обязывающая и ни на что не намекающая. Всем хорошо.
Олегу это, конечно, не нравилось. Пару раз он мне устроил грандиозный скандал, как раз после шиномонтажа. При этом резину на своей машине я всё равно ездила менять сама. Только не к Василию.
Как-то получилось так, что флирт со временем как отшептало. А сейчас…
С этим Арсением сам бог велел пофлиртовать.
Почему бы и нет?
Мне это нужно!
Да, да, именно сейчас и именно так.
Продолжения этой встречи скорее всего не будет. Но как мне хочется просто почувствовать себя привлекательной женщиной!
А не той, которую унизили, бросив ради «йуной» танцовщицы.
– Предлагаю обменяться телефонами и встретиться в более спокойной обстановке. Может быть еще раз выпить раф. Кстати, вы знаете…
– Вы знаете, как появился раф?
Мы говорим одновременно, и вместе смеёмся.
Кофе раф абсолютно московская, городская легенда…
***
Мне почему-то очень приятно, что Арсений знает, как появился кофе раф.
Когда-то я работала над небольшим сюжетом о Москве – помогала подруге, снимавшей передачи для телевидения, наткнулась на эту историю, мне она показалась очень интересной, забавной, в чем-то необычной.
«Кофе для Рафаэля – именно так родился на свет знаменитый раф.
Очень давно, когда в столице практически не было кофеен – да, да, сложно представить, но такое время было.
На дворе конец девяностых, на Кузнецком открывается первое заведение, в котором появилась – не поверите! – первая кофе машина, которая готовила обычный эспрессо. Посетители сами добавляли молоко по вкусу, могли попросить молочную пенку и получить настоящий капучино.
А вот некоему Рафаэлю – завсегдатаю кофейни – не нравился ни эспрессо, ни капучино, ни американо. Ему хотелось чего-то необыкновенного. Работники кофейни могли бы, конечно, плюнуть на капризного посетителя – есть ли смысл замарачиваться ради какого-то клиента? Но они именно заморочились! Смешали сливки, ванильный и обычный сахар, сироп, эспрессо и… и получили новый, необыкновенно вкусный напиток. Специально для Рафа.
Рафаэль был в восторге, он начал приводить в кофейню друзей, и все они заказывали кофе такой же как для Рафа. Бариста подумали, подумали, и решили расширить линейку меню. Сначала просто вписали «кофе как Рафу», потом поняли, что это не очень звучит. Недолго думая, сократили название и получился просто раф».
Позже, когда я готовила экскурсию по центру столицы, я вспомнила о рафе, и водила группы на Кузнецкий мост, к той самой кофейне, где родился всеми любимый раф.
– Я пил его там, правда очень давно. – с улыбкой говорит Арсений.
– Неужели в девяносто седьмом? – так же улыбаясь подмигиваю я.
– Нет, в девяносто седьмом мне было слишком мало лет.
– Слишком мало это сколько? – спрашиваю, даже не задумываясь, как он может это расценить, и правда, совсем без задней мысли.
Не то, чтобы мне не было интересно сколько ему лет. Но задачи узнать это нет. Я ведь реально не собираюсь с ним встречаться! Или… собираюсь?
Снова ощущение, что щеки начинают розоветь. Непорядок.
– Только не думайте, что я пытаюсь угадать ваш возраст. – стараюсь на опережение.
– А вы не пытаетесь? – Арсений улыбается.
– Честно? Конечно пытаюсь, но конкретно этот вопрос задала не с целью выведать ваши тайны.
– Никаких тайн. Мне было двенадцать. Сейчас тридцать девять. Скоро юбилей.
Выглядит он, кстати, моложе, я бы дала года тридцать три. Но и я на свой возраст не выгляжу, так что…
– Я тогда первый курс окончил, приехал в Москву на каникулы.
– Учились не в Москве?
– Я вообще не москвич. Я из города на Неве. Питерский.
– Правда?
Вот это интересно. Он как-то совсем не похож на жителя северной столицы. Почему-то мне всегда казалось, что питерцы более богемные, что ли? Не такие официальные как он.
– Да, и до сих пор там живу. Так что тут я случайный гость. Но ради встречи с прекрасной раф-незнакомкой готов совершить путешествие из Петербурга в Москву.
– Я же уже не незнакомка.
– Это относительно. Хотя я о вас знаю больше, чем вы обо мне. Знаю, что у вас дети.
– Да, у меня дети. И муж.
Зачем я это сказала? Ну вот… зачем?
Сама пока еще не понимаю. Просто… я внутри еще глубоко замужняя женщина, которой непривычно принимать внимание и комплименты от других мужчин. И соглашаться на свидание тоже.
А ведь мне нужно, очень нужно пойти на свидание!
Да, блин просто для того, чтобы хоть немного поднять самооценку, которая ниже плинтуса! Эта мысль так стремительно врезается в мой мозг, что глаза так же стремительно наполняются влагой, а плакать при этом красивом уверенном в себе мужчине точно не входило в мои планы.
Блин! Да что со мной, что?
Мила, соберись! У тебя есть шанс получить немного этой его уверенности. Свидание ни к чему не обязывает. Он не прыщавый малолетка, с которым не будешь знать куда себя деть, и в койку он, скорее всего, сразу тянуть не будет. Ну, по крайней мере я на это очень надеюсь.
Он выглядит адекватным. Более чем.
Значит, способен услышать нет, если что.
Да и вообще… почему бы не сказать ему «да»?
Взять и переспать! Что меня сейчас останавливает?
Хранить верность неверному мужу я не обязана.
– Милана…
– Мы разводимся.
Не знаю почему взяла и выпалила. Вот так.
И уткнулась носом в чашку сливочного ароматного кофе.
Слава богу, слезы удалось сдержать. Но в носу щиплет, и в горле ком.
– Простите…
– За что?
– За то, что не сдержалась. Знаете, я сама пока еще не могу в это поверить. Может, поэтому выгляжу не совсем адекватной.
– Вы выглядите как богиня. Это не комплимент. Констатация факта.
Я поднимаю взгляд и сталкиваюсь с его глазами. Они у него цвета выдержанного коньяка, с золотистыми и зелёными крапинками. Красивые. И смотрит он сейчас серьёзно, без улыбки.
– Я бы очень хотел с вами встретиться, Милана.
– Я тоже.
О, господи… господи…
