Kitabı oxu: «Владыка забвения: Железная Воля»

Посвящается лишенным.

Тем, кого лишили права на собственное тело.

Тем, кто лишился семейного очага.

Тем, кого лишили чести.

Глава 1 «Любовь И Ненависть»

Столетие до воскрешения Мессии.

Легкие горели, вода безжалостно проникала внутрь и разрывала грудь изнутри. Цепкие пальцы впивались в шею, не давая поднять голову и сделать желанный глоток кислорода. В ушах неприятно зазвенело. Сквозь бульканье и панический стук собственной крови в висках Норт успел подумать лишь об одном: ничто уже не изменит того, что отец не любил его. От этого становилось больнее, чем от ощущения сотни лезвий.

Время остановилось. Казалось, мир сузился до тугой петли пальцев на горле. Все тело сотрясалось от предсмертной истомы. Взгляд затянула густая тень. Пальцы, побелев, с последней надеждой вцепились в жестокие руки родителя. Сил на борьбу больше не оставалось. Когда воля почти угасла, рука резко выдернула Нортона на поверхность. Просторные купальни замаячили перед глазами, но не принесли облегчения. Вода хлынула изо рта, дыхание прорезалось острой судорогой. Отец молча смотрел сверху, без жалости, без сострадания. Мальчик не знал, что будет дальше. Не было смысла задавать вопросы. Ответы умерли вместе с его детством.

Его первые годы прошли в тени пропахших сыростью коридоров, среди пыли, паутины и удушливого запаха плесени, скопившейся по углам каменных стен. Вся жизнь юного демона была словно черное полотно: на нем не оставалось ни радостных мазков, ни ярких пятен. Лишь бесконечная череда чужих приказов и леденящая уверенность в том, что он – всего лишь оружие.

Он почти не ведал детских забав и смеха – вместо этого его окружали жесткие уроки, где любой шаг в сторону становился поводом для расправы. Ни объятий, ни ласковых слов: лишь мертвенная тишина в коридорах и отцовская тень, что падала на пол и давила сильнее любого слова. Под утро, когда ослабленные веки смыкались от усталости, он еще слышал шепот чернильных строк, обещающих только одно – стать тем, кого не пощадит свет. Нортон чувствовал, что медленно превращается в то самое оружие, о котором не хотел даже думать.

Были и короткие, почти незаметные, но все же светлые моменты в его жизни. Учитель Лоренс, мужчина средних лет с пепельными волосами, всегда становился его отрадой. Сколько ему на самом деле было лет, знали одни лишь Боги. Все демоны долго сохраняли свою молодость. Лоб его украшали два рога в тон его волос. В забавно опущенных вниз острых ушах при каждом шаге покачивались массивные кольца. Каждый день Лоренс надевал кольца разных цветов. Когда Нортон был еще крохой и сидел у него на руках, он часто хватался за них и пытался тянуть в рот. В такие мгновения добрый попечитель заменял ему няньку, отца, учителя и весь остальной мир.

Тихими вечерами он рассказывал ребенку о землях, раскинувшихся за пределами владений графа. Он говорил о людях, которые не всегда ненавидели демонов, и о прекрасных эльфах, чьи мелодичные песни вплетались в звук окарины. Отголоски чужих культур оживали в его рассказах: речь шла и о диковинных фруктах заморских земель, и о гордых горгонах, обитающих в песчаных домах, и о смелых северянах, не страшившихся суровых бурь Тарнейра. В редкие минуты, когда граф Энгель отсутствовал, наставник дарил Нортону отблески надежды. Он напоминал мальчику, что есть иные пути, помимо тех, что ведут к безжалостной погибели и войне.

– Мой юный господин, однажды я обязательно возьму вас в город, – проговорил демон негромко, слегка покачиваясь в кресле. Он неторопливо листал тяжелый том по некромантии.

Лоренс так часто раскачивался на стульях, что Энгель в конце концов приобрел для него кресло-качалку. С тех пор наставник всегда восседал в нем с невозмутимым видом. Именно таким его и запомнил мальчик: порой мирно дремлющим с пледом на коленях во время экзамена, а порой увлеченно вяжущим очередной шарф для своего подопечного. Норт не часто покидал родные стены поместья, но учитель не прекращал заботу: каждый стежок он выводил старательно, как будто верил, что однажды мальчик увидит дальние дороги.

В свободное время юный демон бродил по коридорам в одиночестве, пытаясь вырваться из пут собственных мыслей. Полумрак давил на сознание, и лишь редкий свет свечей в канделябрах выхватывал из темноты каменные арки. Вдруг Нортон заметил силуэт у широкого окна и сразу узнал матушку: строгую, безупречную в готическом платье, подчеркивающим каждую плавную линию ее фигуры. Золотые серьги с рубином тихо звякнули, когда она шевельнула головой, а на шее поблескивала подвеска, напоминающая капли крови.

– Маменька! – мальчик обратился к ней со слабой надеждой в голосе, устремив взгляд красно-желтых глаз на демонессу.

Она молчала, не отвечая ни словом, ни жестом. Взгляд оставался холодным, без тепла и сострадания. Безупречное лицо исказилось презрением. Один короткий миг растянулся в бесконечность, а затем она снова отвернулась к окну, словно Нортона не существовало. За все это время она не произнесла ни слова – неужели так и должно было быть? Где-то глубоко внутри что-то царапало каждый раз, когда это происходило.

Тяжелые шаги эхом прокатились по коридору, разрезая тишину. Хрупкая фигура мальчика в дорогой, но помятой одежде металась вдоль стен, не находя выхода. Он постарался вжаться в запертую дверь, словно пытался стать ее частью и исчезнуть из поля зрения. Демонический хвост вытянулся в струнку. Сквозняк неприятно обдул босые ноги. Сердце рвано забилось, словно пропуская удары. Стало панические не хватать воздуха. Отец. Он всегда узнавал его по шагам.

– Долорес, ты не видела Марианну? – спросил он негромко.

– С чего я должна знать, где она? – Графиня не отводила от него холодного взгляда и гордо вскинула подбородок. – Это твои дети. Имей уважение.

Энгель шагнул ближе, и голос его стал тише, от чего Нортона передернуло.

– И твои тоже. – он говорил сквозь зубы.

– Ты обещал не подпускать ко мне этих щенков! – Пощечина Долорес прозвучала звонко, отозвавшись в тишине коридора. – Нортон опять приволокся скулить!

Мгновенно когти графа впились ей в подбородок, прокалывая кожу так, что кровь потекла по пальцам. Женщина издала короткий, надрывный вскрик и болезненно дернулась, пытаясь отвести его руку. Безумие и ярость горели в отцовском взгляде, а губы исказила жестокая усмешка с ненавистными всем ямочками.

– Знай свое место, стерва! Если он не справится, ты родишь мне еще! – одним рывком он швырнул ее на пол, не обращая внимания на тихие всхлипы.

Нортон замер, чувствуя, как внутри что-то рвется, трескается и распадается на куски. Холод прошел по спине, в горле пересохло. Но отчаяние и злость сдвинули его с места. Спина нехотя отлипла от холодной поверхности двери, и он бросился вперед, вставая между отцом и лежащей матерью, широко раскинув руки.

– Не смейте трогать ее!

В его голосе звучало бессилие – он сам не мог поверить в то, что сделал это. Отец оскалился, опалив Норта взглядом. Казалось, еще чуть-чуть, и он действительно вспыхнет огнем. Энгель был готов смять сына, если тот осмелится сделать хоть шаг. Тяжесть происходящего неумолимо давила, заставляя мальчишку путаться. Как защищать одного родителя от другого, когда и тот, и другой – не просто члены семьи, а части его самого? Любовь к ним была как вечная борьба, задачей без правильного ответа. Как можно разделить сердце на две части, когда в нем есть место для обоих?

Женщина так и осталась на полу. Ее кровь черными каплями падала на каменные плиты, а вместе с ними сорвалось несколько слез. Она подняла мокрые глаза на сына, но снова не сказала ни слова. Руки матери, сжавшиеся на линии челюсти, медленно опустились. Раны уже затянулись. Долорес не пыталась обнять сына, не пыталась остановить мужа.

Граф был высокий, достаточно высокий, чтобы смотреть сверху на всех, но речь была вовсе не о его росте. Два черных рога возвышались к небу, словно напоминая всем о происхождении демонов, а такие же черные волосы паутиной рассыпались ниже лопаток, скрывая передними прядями бледное лицо с острыми, почти неживыми чертами. Алые глаза смотрели бесчувственно, бесчеловечно и хмуро, несмотря на то что перед ним стояло его «дорогое» чадо.

Вот оно – ожидание неизбежной кары от тех, кто должен был защищать.

Говорят, что семья – это защита, опора, что нет ласковей слова матери, нет сердечней ее. Мол отец – это сила, что руки его поддерживают, а слова учат быть смелым. Но это все напоминало Нортону злую шутку. Его семья была далека от тех сказок, которые он тайком читал. Вместо защиты Энгель заставлял его стоять, напрягаясь до боли в мышцах, следить за каждым его движением, угадывать настроение, чтобы не стать причиной для очередного удара. Юный демон улавливал каждый жест, стараясь не выдать страх, но внутри все сжималось от ужаса. Нортон привык быть незаметным и тихим, умел прятать дыхание и движения, однако теперь все это не спасало. Сердце колотилось так громко, что казалось – любой может его услышать.

Тонкие губы Энгеля исказились в жестокой ухмылке. Шепот сорвался с них и исчез в проклятом воздухе, будто высасывая из пространства остатки тепла. Кровь отхлынула от щек мальчишки. Нортон знал, что сейчас будет. Просторные рукава рубахи графа приподнялись под невидимой силой, а к коже прильнула густая тень, проскользнув по пальцам. В руке мужчины родился кнут, черный, как сама ночь.

– Кто ты? – отцовский голос, холодный и пропитанный ненавистью, эхом отозвался в стенах.

– Я сын графа Энгеля Гемоку.

– И что же ты должен сделать? – Энгель сделал шаг вперед, угрожающе щелкнув кнутом.

Тело Нортона было усыпано бесчисленными ранами, и даже демоническая регенерация не справлялась со многими из них. Пропитавшиеся кровью бинты срослись с кожей и уже не желали покидать маленького хозяина. С каждым новым провалом их становилось все больше.

– Я не должен подвести вас, отец… Я должен воссоздать величие и отдать в жертву свою плоть, дабы после стать вашим источником силы… – слова сорвались с пересохших губ Норта, и колени предательски подогнулись. Он был готов рухнуть рядом с матерью, лежащей на холодном полу. Все мужество, что еще мгновение назад пульсировало в его жилах, исчезло, стоило графу раскрыть рот.

– Верно. – Энгель начал наматывать круги вокруг сына. Хлыст мелькнул почти возле носа Норта. – Ты родился с тремя рогами, а значит, будешь служить миру! Ты принесешь мне пользу! – Первый удар обрушился на тощие предплечья, успевшие закрыть голову и лицо.

Юный демон бросается наутек. На миг он оглянулся в сторону матери, но ее и след простыл. Отец всегда был воплощением зла, а порой казалось, что даже простое присутствие сына вызывало в нем ярость. Их семья оставалась единственной среди демонов, кто еще носил титул графов, однако это звание давно утратило гордое значение, став черным пятном на их наследии.

Босые ноги болезненно шлепают по каменному полу, натыкаясь на острые камушки, вынуждая мальчика шипеть от боли. Он спотыкается, прыгая то на одной, то на другой ноге, словно надеясь, что это поможет ему сбежать. Норту известно, что бежать некуда, но каждый раз он пытается обмануть судьбу, и каждый раз терпит поражение.

Его дьявольский отец даже не бежит за ним, не удостаивая его такой чести. Мужчина сливается с воздухом и появляется в совершенно неочевидном месте, пугая и играя со своим чадом в кошки-мышки.

Нортон снова оступился, потерял равновесие. Его тело тяжело ударилось о пол. Надзиратель не дал времени прийти в себя. Грозные шаги приближались, и уже через мгновение хлесткий удар кнута разорвал воздух. Кожа на спине треснула, черные капли закапали на грязный пол. Одежда рвалась, обнажая новые полосы истерзанного тела.

– Отец, прошу вас! Я больше не буду! Не буду!

Но граф его вовсе не слышал, метеля бледную кожу сына. Кнут опустился снова – с хлопком ударил по плечу, заставляя мальчика вздрогнуть от боли. Еще удар. Нортон попытался свернуться, прикрываясь руками. Он держался изо всех сил, пока все же не сорвался на крик. Отцовская рука даже не дрогнула.

Демоненок медленно уползал куда-то прочь, во тьму их мрачного поместья, которая окутает его и заберет в тишину и покой. Тьма укроет его и обнимет вместо родной матушки, утешит и залечит раны.

Запыханный Энгель отстраняется от дрожащего демоненка в углу. Кнут рассеивается темной дымкой, впитывается в графа. Он смотрит стеклянными глазами и кажется, совсем ничего не испытывает к сыну.

– Завтра твой урок с Лоренсом. Не опозорь меня снова. – Сделав особенный акцент на последнем слове, отец наконец оставил сына в покое.

***

Сквозь тяжелые, пропитанные временем и пылью шторы, робкие лучи белого светила Фебуса с малым братом Игнисом пробивались едва заметными полосами, проникая через витражные окна. Поместье графов Гемоку дышало мрачной тяжестью, и каждый уголок его казался частью давно угасшей жизни. Нортону не хотелось просыпаться, как и в любой другой день, когда бессмысленность бытия изнемождала разум.

Звонкий смех из-за окон заставил юного демона открыть двери балкона и выйти на него. Весенний ветерок обдул черные прядки, развевая их, от чего волоски защекотали лицо. Норт тихо чихнул, жмуря глаза и потирая рукавом шелковой рубахи нос. Его взгляд устремился вниз, на источник веселых звуков: там внизу резвились его сестра с двоюродным братом.

– Дядя приехал. – Заключил Нортон, с завистью глядя на детское ребячество перед его глазами.

– Ты водишь! – закричал кудрявый парень с улицы, шлепая по плечу Марианну. Девчонка, похожая как две капли воды с Нортоном, бросилась вдогонку.

Норт издал тяжелый вздох. Ему всегда хотелось хоть раз побегать вот так с ними, не быть обремененным заботами и учением без выходных. В отличие от брата, сестра почти не была образованной и все время играла на фортепиано, рисовала красками или проводила время вместе с садовником.

– Нортон, на что ты смотришь? Неужели ты хочешь быть как они? Хочешь быть дураком, ничего не знающим и не умеющим в этом мире? Случайность судьбы наградила тебя великим потенциалом, так используй же его! – Энгель внезапно возник из тени позади, и Нортон, следуя инстинкту, мгновенно отдернулся назад. Шумно сглотнув, мальчишка опустил недавно горящие, мечтательные глаза в пол.

– Нет, отец. Я буду лучше… Но разве Мари чем-то хуже меня? Мы ведь с ней близнецы… – юный демон с сочувствием проследил за бежавшей внизу сестрой.

– Когда Марианна достигнет шестнадцати лет, я удачно выдам ее замуж, расширив наши владения и влияние. Несколько уважаемых вельмож уже изъявили желание дождаться ее совершеннолетия, чтобы получить в жены.

Голос Энгеля звучал холодно и расчетливо, как у опытного купца, обсуждающего выгодную сделку. Норт застыл, его кровь, казалось, превратилась в лед. Он знал, что отец пренебрегает Мари, но никогда не слышал о его планах.

– Скорее всего, так как она демоница, ее будут держать в качестве второй жены или рабыни, главное, чтобы удачно родила наследника, – продолжил граф, задумчиво потирая подбородок.

Демоненок с ненавистью уставился в глаза своего отца. В отличие от него, со своей сестрой мальчик имел хорошие отношения и потерять их ни за что не хотел. В этом большом и холодном поместье было только два живых создания, к которым Норт мог прийти. Даже несмотря на запрет общаться с кем-то, кроме учителей и отца, Нортон находил способы перекинуться хотя бы парой-тройкой слов со своей сестрицей.

– Ох, что же это, ты зол? Ненавидишь меня? – голос отца стал наигранно удивленным.

Норт стиснул зубы.

– Тебе должно быть все равно, ведь в этой жизни у тебя нет ни единого права. Ты – источник сил. Мы ждали наследника, а твоя сестра лишь маленькая оплошность, из которой я тоже возьму выгоду. Возможно, если ты подрастешь, то поймешь меня. Рано ребенку думать о политике, – Энгель приторно нежно улыбнулся, поглаживая сына по смоляным волосам.

«Зато не рано меня бить», – подумалось Норту. Его зубы неприятно скрипнули друг о друга.

Казалось, что у мальчика сейчас задергается глаз, но он знал, что его провоцируют, и молча слушал все, что ему скажет высокомерный граф, который столь легко распоряжается чужими жизнями.

«Если бы я только мог что-то изменить, я бы не позволил ей страдать», – Норт кинул прощальный взгляд в окно.

***

Когда Игнис повис пунцовым диском над землей, Нортон, как обычно, отправился в библиотеку. Эта комната, наполненная запахом старых книг и пыли, была для него чем-то вроде отрады. Высокие деревянные стеллажи возвышались до самого потолка, их полки ломились от бесчисленных фолиантов с выцветшими переплетами, украшенными странными символами и древними знаками, понятными лишь тем, кто изучал темную магию и некромантию. Свет проникал через узкие окна, прорезая мрак, но даже теплые лучи малого светила казались здесь мертвыми. Лоренс уже ждал его у одного из массивных столов, заваленного манускриптами и книгами, покачиваясь в своем любимом кресле. Учитель был единственным, кто мог привести порядок в этот хаос знаний, и его хмурое, но спокойное лицо было хорошо знакомо Норту.

– Доброе утро, юный господин. Как прошла ваша подготовка к сегодняшнему экзамену?

– Хорошо. Благодарю вас, учитель, – Норт потупил взгляд.

Мальчик всегда делал это, когда лгал.

Лоренс задумчиво провел рукой по редкой пепельной бородке, которая больше напоминала неопрятную щетину:

– Как я понимаю, господин Энгель вряд ли будет рад тому, что мы обсуждаем эту проблему, верно?

Мужчина прекрасно знал истинное положение дел в этой семье. Он давно был знаком с отцом Нортона и был в курсе того мрака, что окутывал их род. Лоренс понимал, что в его силах было сделать для ребенка немногое. Единственное, чем он мог помочь юному демону, – это подарить частичку своего внимания, передать накопленные знания и заботу, столь необходимую тому, кто был лишен этих простых, но важных вещей.

– Хорошо, тогда пройдемся по вчерашнему материалу и начнем экзамен.

Следующие пару часов штудирования злосчастной книги по некромантии выдалось успешным, и юный демон погрузился в рукописи с экзаменом, которые приготовил ему учитель.

Мальчик был излишне терпеливым и умным по своей натуре, поэтому проблем с учебой у него не возникало, по крайней мере, до тех пор, пока отец не вспоминал о его существовании. Когда над тобой стоит надзиратель, невозможно вспомнить даже каплю выученного материала.

Изощряясь в жестокости над своим сыном, Энгель испытывал на нем все возможные методы истязаний: он ранил его священным оружием, от которого раны заживали с мучительной медлительностью, как у простых смертных, избивал всем, что оказывалось под рукой, душил в яростном порыве. Все эти моменты Нортон запомнил каждой клеткой своего истерзанного тела. Одно лишь воспоминание о пережитых страданиях отзывалось ноющей, глубокой болью.

Старательно выводя каждый символ древнего языка в заклинании, Нортон сопел. Кончик его языка выглядывал из-под губ, меняя свое положение с одного уголка рта на другой. Мягкий свет проникал сквозь витражи, создавая на пергаменте цветные узоры. Тихий скрип пера, звук песка в песочных часах, учитель, мягко покачивающийся в любимом кресле-качалке.

– Я закончил!

Не успели часы высчитать заданного времени, как юный демон подскочил на месте. Его лицо было заляпано чернилами, так же как и кончики пальцев. Пергамент украшали несколько неаккуратных клякс и хаотичный почерк, но экзамен был идеально сдан.

– Поздравляю вас. Теперь мы сможем приступить к шестому навыку магии. Вы очень быстро учитесь, и грешно признать, но я тоже вижу в вас глубокий потенциал. Не потеряйте себя, господин.

Светловласый демон мягко улыбнулся, слегка потрепав мальчишку за щеку. Уши Нортона вспыхнули красным.

– Спасибо. Я должен сообщить отцу. – Схватив пергамент с подписью учителя, Норт устремился в кабинет Энгеля.

Теперь он был официально признан темным магом пятого ранга – достижение, которым не могли похвастаться даже многие взрослые. Его успех был столь редким, что вызывал восхищение и зависть. Даже сам Лоренс, с его обширными и глубокими познаниями в большинстве доступных заклинаний, достиг лишь восьмого ранга, несмотря на годы практики и обучения.

К сожалению, даже излишний труд не помогает превзойти собственные силы, иначе это чревато губительными последствиями. Маг не может использовать заклинание, которое заберет больше его духовной энергии, чем он обладает. Это грозит тем, что чародей загонит себя в могилу или утратит собственное «я», отдав его в качестве платы. Все имеет свою цену.

– Отец! Я смог! Я не подвел вас! – Почти перекатываясь, мальчишка ввалился в кабинет графа.

Старший Гемоку восседал на кресле с высокой спинкой, больше напоминающем трон: темное дерево было обтянуто кожей с золотыми заклепками, сама кожа была выкрашена в кроваво-красный цвет, такой реалистичный, будто граф и правда пошел на убийство ради экстравагантного интерьера. Его глаза сверлили бумаги на столе. Он всегда был занят очень важной работой, такой, что никто не имел права его беспокоить.

– Молодец. – сухо кинул граф.

Норт широко улыбнулся, хотя внутри тяжесть повисла гирей. Папа похвалил его. Это было так неожиданно, что он не сразу понял, что чувствует. Слова отца казались такими важными, но они не принесли той радости, о которой мечтал мальчик. Может, теперь все изменится?

– Это все? – только и спросил граф, не отрывая взгляда от документов.

Детское любящее сердце пропустило удар. Оно снова забыло, что отец всегда ставил все на свете выше, чем собственное дитя. Каждый раз, подходя к тяжелой двери, Нортон мечтал, что в этот раз все будет иначе. Может, папа обнимет его, улыбнется, хотя бы скажет что-то хорошее, посмотрев прямо в его глаза. Может, наконец-то заметит, как сильно он старается. Ему так хотелось, чтобы отец был доволен им.

– Да, отец. Простите за беспокойство… – быстро разворачиваясь, юный демон понадеялся сбежать.

– Стой. Сегодня приступай к изучению следующего тома. С утра я проверю.

– Но отец! – Мальчик замер. Без учителя дорога к заклинаниям шестого уровня ему закрыта. Он и так не может научиться правильно распределять энергию, и про большее не могло быть и речи.

Получив неодобрительный взгляд Энгеля, Нортон вылетел из кабинета. Его сердце яростно колотилось в груди, а слезы, быстро выступившие на глазах, растекались мокрыми дорожками. Он стремительно пронесся по знакомым коридорам поместья и, добравшись до своих покоев, забился внутрь. Не думая об аккуратности, мальчишка рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Дышать было тяжело. Мысли в голове путались, словно клубки нитей, и никакой выход не находился. Испытания, которые обрушивал на него отец, казались невыносимыми.

– Почему это так трудно? – всхлипывал он. – Почему я не могу сделать этого? Почему я не могу стать таким, как хочет папа?

Постепенно слезы высохли сами собой, оставив после себя соленые следы. Он не знал, сколько времени пролежал так, но тело затекло и заныло. Собравшись с силами, Норт открыл учебник и начал перелистывать страницы. Его взгляд снова упал на сложные заклинания и древние рукописи, которые казались ему почти недосягаемыми. Нервы были на пределе, словно еще немного – и он сломается

Он достал из ящика свою коллекцию мертвых насекомых и маленьких скелетов, которые служили ему учебными материалами. Снова и снова некромант читал заклинания, направляя энергию на эти некогда живые существа. Его руки дрожали, а глаза покраснели от напряжения. В глубине души он понимал, что у него ничего не получится, но все равно продолжал. Упорство гнало Норта вперед, питая надежду на то, что однажды он станет сильнее.

Ночь медленно опустилась на поместье. Магическая энергия покидала его измученное тело, забирая последние силы. Юный демон сидел на холодном каменном полу, окруженный трупами жуков и крыс, но продолжал шептать заклинания, словно боялся остановиться. Он знал, что если отец заметит его недостаточно изнуренным, расплата будет невыносимой.

Сидя в тусклом свете свечи, Норт вдруг почувствовал, что его энергия начала течь легче. Возможно, это была лишь иллюзия измученного разума, но ему показалось, что маленький жук шевельнулся. Искра надежды вспыхнула в его мыслях, но магия некромантии угасла так же внезапно, как появилась.