Kitabı oxu: «Диагноз – измена. Лечение – развод»

ПРОЛОГ

Дочь сегодня днём уснула очень быстро. Я даже растерялась. Обычно, чтобы её уложить, нужно провести целый ритуал. Но сегодня удача на моей стороне.

Пользуясь моментом, хочу прилечь рядом и поспать с ней. Но едва начинаю проваливаться в сон, как слышу стук в дверь.

Прислушиваюсь. Может, показалось? Но через мгновение стук повторяется, уже громче, настойчивее.

Боясь разбудить дочь, быстро встаю и босиком бегу к двери. Даже не спросив «Кто там?», открываю.

Передо мной стоит девушка. Высокая, стройная, с распущенными тёмными волосами.

– Здравствуйте, вы к кому? – Я переминаюсь с ноги на ногу, потому что холодно босиком.

– Я к вам. – Она смотрит на меня пристально, почти изучающе.

– Ко мне? – удивляюсь, потому что я её не знаю.

– Да. – Её голос спокоен и дружелюбен. – Позволите войти? Я по личному вопросу и не хотелось бы говорить в подъезде, – оглядывается по сторонам.

– Личному? – снова не понимаю.

Кивает.

Странно. Какие у нас с ней могут быть «личные вопросы», если я вижу её впервые?

– Ну, проходите в коридор, – неуверенно приглашаю. – Только тихо, у меня ребёнок спит.

– Я знаю про вашу дочь. Меня зовут Ксения.

– А меня…

– И как вас зовут, я тоже знаю, Полина. Я много про вас знаю. Вы жена Макса.

– Не понимаю…

– Не волнуйтесь. Совсем скоро всё станет ясно. Вот, это вещь вашего мужа. – Она неожиданно протягивает руку и разжимает кулак. – Принесла отдать лично, чтобы, так сказать… познакомиться наконец-то. – в голосе теперь откровенное ехидство.

Её пальцы разжимаются, и я вижу на ладони часы. Очень знакомые часы.

– Берите, берите, – настаивает. – Чего вы растерялись? Его же часы?

На автомате протягиваю руку, чтобы взять их. Пока я нахожусь в растерянности и не понимаю до конца, что происходит.

Холодный металл касается моей кожи.

В том, что это часы моего мужа, я уверена практически на сто процентов. Но кое-что ещё нужно проверить.

Я смотрю то на Ксению, то на часы. Она наблюдает за моей растерянностью, слегка наклонив голову, будто изучает редкий экспонат в музее.

Мне бы взять себя в руки, но пока не получается.

– Наверное, вам интересно, откуда у меня вещи Максима? Или… – она зачем-то делает шаг ближе ко мне, – вы уже сами догадались? Не буду томить вас. Максим забыл их у меня недавно, – сама отвечает на свой же вопрос. – Ну, думаю, вы всё поняли. Я его любовница. И мне захотелось, чтобы вы об этом узнали.

Бах. Точно удар под дых. Воздух вырывается из лёгких, в груди резкая, жгучая боль, словно эта девушка неожиданно воткнула мне нож в самое сердце и провернула его несколько раз.

Я не могу вдохнуть. Не могу пошевелиться. Только чувствую, как кровь гудит в висках.

После таких признаний мы сверлим друг друга глазами. И, кажется, я проигрываю ей в этих переглядках.

Разница между нами в этот момент – как между охотником и добычей.

Она, естественно, охотница. Собранная, холодная, с резкими движениями и уверенным взглядом.

А я – добыча… Потому что просто стою, замешкавшись и оцепенев.

– Уходите, – показываю на дверь, приходя в себя через несколько секунд. Желая выпроводить её, повышаю голос.

– Тише, тише, вы разбудите дочку. А она у вас… и так капризная слишком, – говорит предупредительно. – Вы же не хотите её напугать?

– Что вам надо?

– Мне нужно, чтобы вы развелись с Максом.

– Если ему это важно, пусть сам это сделает.

– Не сделает! Не разведётся! Тянет, словно специально! – хмурится. – Поняла уже, что так и будет кормить меня обещаниями, заставляя ждать. Знаю почему. У вас маленький ребёнок. Да и догадываюсь: боится осуждения коллег, с которыми работает. Если вы скажете, что сами настояли на разводе, разговоров о том, какой он… непорядочный, не будет.

– Макс не из трусливых и никогда не зависел от чужого мнения, – не соглашаюсь с ней.

Говорю уверено, потому что я его знаю… И следом ловлю себя на мысли: а точно я его знаю?!

Она пожимает плечами.

– Недавно он стал руководителем, так что… с тех пор многое изменилось. Раньше я терпела вторую роль, но теперь меня, между прочим, тоже понять можно! – Её голос становится чуть агрессивнее.

Она резко расстёгивает широкий плащ и кивает на свой живот.

– Я тоже, между прочим, беременная, и мне тоже нужно внимание и забота! И ребёнок мой заслуживает того, чтобы расти в полной семье!

Она снова застёгивает пальто.

Беременна… От моего мужа. Мир вокруг меня сужается до этих слов.

Если честно, я даже не сразу заметила её положение. Живот небольшой, но у меня, кстати, когда я дочкой ходила, тоже такой же был.

– Я устала выпрашивать встречи как милостыню. Устала ждать, когда он найдёт окно в своём «напряжённом графике». Его как завотделением назначили, так встречи теперь чуть ли не через ежедневник! Только неделю полгода назад по-человечески провели, когда он ездил на конференцию!

Она говорит это так, будто жалуется подружке, а не признаётся жене в похождениях её мужа.

И самое страшное: я могу в это поверить.

Потому что в его плотном, загруженном графике теперь и я с дочерью на последнем месте. А работа вышла на первый план.

Только получается – работа ли?

– Мы, кстати, сына именно там и зачали, – добивает она. – Случайно, конечно, но обратно не откатить, сами понимаете.

Тупо смотрю в пол, пытаясь вспомнить, в каком месяце муж действительно был на конференции, и сопоставить её беременность с этими датами.

– Не верите мне? Декабрь.

– Что – декабрь? – Я всё ещё растеряна. Была бы подготовлена, естественно, и реагировала бы по-другому.

– В самом начале декабря он был на конференции. Там я была с ним. А до этого встречались в других местах.

Она пристально всматривается в моё лицо, наверное, ища признаки слабости.

– Где, интересно…

– В больнице. Сначала в областной, где он с отцом работал. Потом в этой, когда в новую перешёл. Дежурства! Вы были уверены, что он на дежурствах! Всё просто! Мы, по сути, только этим и спасались! Сказал вам, что у него ночное дежурство, а сам поехал ко мне. И вся ночь наша!

Мне нечего возразить. Я молчу, потому что дежурств действительно было много. И на операции коллег он уезжал помогать.

– Признаться честно, – она прикладывает руку к груди, – я сначала даже не знала, что он женат! Когда я у него в отделении лежала, кольца на пальце не было. Только потом появилось. Наверное, снимал, чтобы меня в постель затащить… А потом поздно было уже расставаться, я влюбилась.

Она говорит так, словно совершенно точно знает жизнь, график, привычки моего мужа. И главное – совершенно точно знает его!

– Я пришла не скандалить. – Она словно начинает извиняться. Голос становится тише. – Лишь пришла сказать, что пора определяться: либо он продолжает жить с вами, либо уходит ко мне. Надо решить всё быстрее. Я тоже хочу, чтобы у моего ребёнка был отец.

– Я не буду его держать, если он собирается жить с вами. Пусть уходит, – отрезаю. – Или вы думаете, что по традиции жена держит мужа за штанину и не даёт развод?

– Ну, вам виднее, за что вы его держите, – хмыкает. – Главное – понять, что это бесполезное занятие. Любая уважающая себя женщина не будет терпеть измены даже ради детей. Вы как, уважающая себя женщина или нет? – Она с вызовом смотрит на меня.

– Ну, совершенно точно, с вами это обсуждать я не стану, – единственное, что могу выдавить, стараясь сохранить хладнокровный вид и голос.

Она разворачивается, собираясь уйти, но потом снова поворачивается ко мне.

– Вы не тяните, главное, и спросите у него про меня. Обязательно спросите! А знаете, я даже могу предположить, что он сделает. Давайте поспорим, если хотите. Он разозлится и скажет, что никакой Ксении не знает. Когда я начала настаивать на том, чтобы вы всё узнали, Макс на меня всех собак спустил. Мол, не смей лезть к Полине, я буду всё отрицать, ничего не докажешь! Ну да, сейчас, может, и не докажу. А как рожу, очень даже докажу! Тест ДНК – и никаких проблем. И алименты потребую, какие должен!

– А у меня другое предложение…

Она с интересом смотрит на меня, и я добавляю:

– Чтобы, как вы сказали, он не отрицал и не врал, предлагаю провести очную ставку. Давайте встретимся втроём и поговорим? Приходите завтра?

Девушка пару минут молчит, словно сомневается. А потом начинает кивать.

– А давайте! Так будет лучше. Но только не завтра, а на выходных. Завтра я в больницу на плановый приём. Не знаю, сколько я там просижу. Да и он, кажется, не дежурит в эти дни?

И снова я в шоке оттого, насколько много она знает о моём супруге. Максим действительно не дежурит в эти выходные.

Пока я отхожу от неожиданных новостей, девушка разворачивается и уходит. А я остаюсь, сжимая в руках его часы и боясь перевернуть на ту сторону, где поверхность с гравировкой.

Когда она сунула их мне, я могла бы сказать себе, что существуют тысячи похожих часов. Но эти… Эти особенные. На них есть неоспоримое подтверждение того, что эти часы принадлежат моему мужу. И больше никому.

Такие часы когда-то подарил Максиму его первый пациент, которого он сам оперировал, а потом помогал в восстановлении после операции.

Мой муж был очень доволен этим подарком, потому что именно тогда он по-настоящему убедился: лечить людей – его призвание.

Макс берёг эти часы и практически никогда с ними не расставался.

Правда, на фоне того, что я очень уставала и муж приходил поздно, в последнее время не обращала внимания на его руки.

Но раньше было именно так. Он их снимал, только когда ложился в кровать.

«Самому лучшему доктору», – такая надпись была на его подарке.

Если Ксения не обманула и это часы моего мужа, я обязательно должна увидеть надпись, когда переверну часы.

Вдох, выдох.

«Самому лучшему доктору», – гравировка на обратной стороне.

Мир вокруг меня рушится. Да, это точно его часы.

А значит… Всё остальное тоже правда.

Глава 1

ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ДО СОБЫТИЙ

Тишина. Наконец-то тишина! Никогда я не радовалась ей так, как последнее время. Дочка засыпала сегодня так же, как и вчера – тяжело: выгибалась, хныкала, цеплялась за меня маленькими пальчиками, будто боялась, что я исчезну, если она меня отпустит. Я уговаривала её, упрашивала, убеждала, но она по-прежнему капризничала.

Пришлось качать её дольше обычного, шептать сказку на ушко, гладить по спинке, пока она не уснула и её дыхание не стало ровным.

Сейчас она спит, сжав в кулачке край моей кофты, и я не знаю, как незаметно выбраться из кровати, чтобы её не разбудить.

Трогаю лоб. Опять температура? Это какой-то дикий бег по кругу. Надо позвонить мужу, у нас заканчивается лекарство, чтобы сбивать жар.

Глаза замечают на циферблате время. Около восьми вечера. Макс опять задерживается.  В больнице давно закончился рабочий день, он уже должен быть дома. Но его нет. И телефон молчит.  Ни СМС, ни звонка о том, что он снова вернётся позднее.

Ненормированный рабочий день – так себе история, когда у тебя дома жена и беспокойный ребёнок.

От его равнодушия меня давит обида, но я не позволяю ей взять верх.

Не знаю, случайность ли, но почему-то в последние недели его задержки на работе всегда удобно совпадают с тем, что дома сложности с Сашкой.  Не хочу верить, что он задерживается намеренно, но независимо от моего желания эта мысль заставляет меня нервничать.

– Чушь! Нет, Макс – он не такой. Он никогда не бегал от ответственности. Он любит дочь и меня. Просто… Просто с тех пор, как я начала отучать её от груди, всё пошло наперекосяк, – тихо уговариваю себя.

Только стоит ли себя обманывать, Полина? Всё же налицо! А точнее, в его поступках.

Хватит притворяться, что всё как прежде! Нет, ничего подобного. Практически ничего не осталось от былого.

Раньше… Раньше было иначе. Макс пытался помочь, когда я, вымотанная до предела после бессонной ночи, валилась без сил. Приходил домой, брал дочь на руки, развлекал, давал мне передохнуть.

Я могла провалиться в сон на несколько часов, и он не будил, не дёргал по пустякам, не требовал внимания, занимаясь ребёнком самостоятельно.  А теперь его словно… нет. И я подозреваю, что он сознательно сбегает из дома.

От нас.

Приподнимаюсь, стараясь не шевелить матрас, но дочь тут же ворочается и хмурит бровки.

Замираю, не дышу. Сердце колотится так, будто сейчас вырвется из груди. Моя нервная система не выдержит, если придётся снова её укладывать.

Сбегаю на кухню, чтобы хоть немного перевести дух. Эти бесконечные укладывания, капризы, ночные пробуждения… Я так устала! Кажется, сил больше нет. Не физических. Скорее, моральных.

И как назло, дочь словно специально тренирует мою нервную систему тем, что при появлении моей мамы или свекрови закатывает истерики с требованием не оставлять её без моего присутствия.

До рождения Сашки я была уверена, что во мне куча энергии. Что я вытяну и рождение ребёнка, и дом, и спорт, и кучу других вопросов. А сейчас кажется, что во мне остались лишь капли от меня – прежней, и черпать эту энергию уже неоткуда.

Теперь я ненавижу быт, хотя точно понимаю, что сейчас утонула в нём по самую макушку.

Беру телефон. Открываю чат. Пальцы замирают над клавиатурой.

Что написать мужу?

«Где ты?» – получится словно допрос. Ответ очевиден: «На работе».

«Когда вернёшься?» – бесполезно. Он ответит: «Как освобожусь».

И всё-таки звоню. В конце концов, я имею право знать, где он!

– Алло, – сухо. – Да, Полин, – практически официально. – Что ты хотела?

Что я хотела? Действительно, а что я хотела? Наверное, чтобы мой муж наконец-то почаще начал появляться дома, а не только спать приходил? А ещё – чтобы помог мне с нашей дочкой, например.

– Спросить, когда домой вернёшься.

Молчание.

– Алло, Макс. Ты здесь?

– Поль, конечно, я здесь. Я скоро. Как там у вас дела?

– Температура опять. Купи лекарство. Кончается.

– Надо, чтобы её врач посмотрел.

Не успеваю ответить, как слышу где-то на заднем фоне заливистый женский смех.

– Ладно, сейчас собираюсь.

Без прощания кладу трубку.

Вот вроде ничего особенного, я понимаю, что среди его коллег есть и женщины, но всё равно после этого смеха ревность, словно ядовитая змея, тихо и настойчиво заползает под кожу.

Не понимаю себя. Раньше я была спокойной. Разумной. Уверенной. Теперь же во мне появилось что-то совсем чуждое: ревность, острая и необъяснимая.

Умом понимаю, что он на работе, среди коллег, медсестёр и пациентов. Но раньше это не цепляло, а теперь… Полагаю, я просто ревную к его жизни. К жизни, где он сам себе хозяин, а не как я – заперт в четырёх стенах.

Замечаю, как в чате мессенджера появляются три точки. Муж что-то печатает.

«Извини, толком не поговорили. В ординаторской очень шумно».

Слышу, как дочка снова возится в кровати.

Раньше я ждала бы его, пока не придёт, а теперь не хочу. Ложусь рядом с дочкой. Усталость сбивает с ног, и бороться с ней совершенно не хочется.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я слышу звук отрывающийся двери.

Прислушиваюсь. Максим приехал домой. Муж словно крадётся. Задерживает дыхание, замирает после скрипа петли. Кажется, он теперь совсем не дышит, чтобы не нарушить тишину и не разбудить нас.

Что это? Забота или желание скрыть позднее возвращение с последующей необходимостью объяснений?

Притворяюсь спящей. Но ресницы, наверное, дрожат. Я никогда не умела хорошо врать.

Он крадётся на цыпочках, но старые половицы предают его желание остаться незамеченным.

– Ты почему так долго сегодня? – Мне вдруг кажется, что мой голос звучит очень резко в этой тишине.

Он вздрагивает, оборачивается на него.

– Я тебя разбудил? – не отвечает на мой вопрос.  – Как Сашка? – спрашивает следом чуть громче шёпота, стягивая с себя пиджак.

– Тяжело. Постоянно на мне. – Я сглатываю обиду от недавнего равнодушного разговора. – Беспокойная очень.

– Из-за температуры. Зубы проверяла? Привези её завтра. Педиатры посмотрят.

– Думаю, со здоровьем всё в порядке. Да, возможно, и зубы. А что капризная, так она, кроме всего прочего, ещё… скучает по тебе, Макс. Всё повторяет «папа, папа» и смотрит на меня с вопросом в глазах.

Не могу признаться, что не только дочь по нему скучает. Я тоже безумно скучаю, но сказать мужу об этом почему-то стыдно.