Kitabı oxu: «Роковая наследственность», səhifə 2
– Нет, мы не перестали гулять по набережной. Просто теперь Катюша от нас ни на шаг не отходила. Как ребёнок, боящийся потеряться, она крепко держала нас за руки, практически не поднимая глаз. А мы, то и дело замечали восхищённые мужские взгляды, останавливающиеся на нашей дочери. Да, она действительно повзрослела и похорошела, но Катюша никогда не станет легкомысленной вертихвосткой. Это у других, хорошие девочки превращаются в плохих, а наша Катя не такая, ей это не грозит. Какими же наивными мы были…
– Так что? После того случая, как говорит молодёжь, «ей крышу снесло»?
– Нет, что ты! Она была так сильно напугана, что мы даже заволновались. А вдруг наша скромница замкнётся в себе, ведь она такая впечатлительная? Я даже хотел обратиться за советом к знакомому психологу. Но ситуация нормализовалась сама собой, когда мы поговорили с ней на тему её вступления во взрослую жизнь, рассказав о существовании множества человеческих пороков, которым следует научиться противостоять. Убедили стать более внимательной к окружающим, особенно когда нас не будем рядом. Ну и конечно напомнили о женской гордости и целомудрии, о чём девушке не стоит забывать ни на минуту.
– Ну хорошо, а когда же началось это её перевоплощение в плохую девочку?
– спросил директор, не заметно взглянув на часы, стоявшие у него на столе. Он боялся, что зазвонит телефон или войдёт секретарша и Димыч не успеет рассказать до конца свою историю. Но Волжанов, не замечая волнения друга продолжал говорить.
– Пожалуйста Толя, если можно, не торопи меня. Очень важно ничего не упустить, в противном случае, будет трудно понять и разобраться, откуда у нашей проблемы «ноги растут». И так, наступило первое сентября. В этот день Катюша приехала из Университета необычайно счастливой, у неё рот не закрывался. Она с восхищением рассказывала о преподавателях, о сокурсниках, и том, что всё просто замечательно! С первого же дня она целиком погрузилась в учёбу. В нашем доме стали раздаваться многочисленные звонки. Если звонили подруги или сокурсницы, то Катюша разговаривала с ними очень коротко. Она всегда считалась с нами, помня о том, что в любой момент мне могут позвонить с работы. А если слышала мужской голос, то сразу просила более не беспокоить её и клала трубку. Нам нравилось такое поведение дочери. Однако, мы считали нужным пожурить её, говоря следующее.
– Катюша, но это уж слишком категорично. А вдруг этот человек влюблён в тебя и страдает. А ты даже не желаешь его выслушать.
– Ну и пусть себе страдает, это его проблема. Липнут как мухи. И что, мне теперь прикажете каждого выслушивать, жалеть и объяснять почему он мне не нравится? Это же унизительно!
– Но по прошествии короткого времени, каждый вечер в одно и тоже время в нашем доме стал раздаваться телефонный звонок, на который Катя отвечала с удовольствием и не долго поговорив прощалась до завтра. Чувствуя наше любопытство, она не стала дожидаться расспросов и стесняясь объявила, что у неё появился молодой человек, парень на курс старше с исторического факультета. Ею было подчёркнуто, что он хорош собой, высок, строен, ну а имя у него самое что ни на есть сказочное и доброе – Иван. Ко всем прочим достоинствам, оказалось, что он играет на гитаре в Университетском ансамбле и выступает за студенческую сборную Москвы по волейболу. В общем у него масса положительных качеств, а главное он настоящий джентльмен, так как уже неоднократно заступался за нашу Катю в не равной схватке с мерзавцами. Описание поклонника нам понравилось, но повода для знакомства пока не было.
Жизнь шла своим чередом. Незадолго до Нового года, Катя сообщила, что приглашена на свадьбу сокурсницы, куда намерена пойти с Иваном. Естественным образом встал вопрос, в каком наряде пойти дочери на свадьбу? Мы не видели в этом проблемы, так как у неё было что надеть. Но когда она показала нам пригласительную открытку, где было указано: женщины – вечернее платье, мужчины – костюм или смокинг, нашему возмущению не было предела.
– Что за бред? И кому пришло в голову диктовать гостям в чём им приходить?
И где это у нас возможно купить вечернее платье для молоденькой девушки?
Но когда узнали, что свадьба состоится в ресторане гостиницы «МЕТРОПОЛЬ», все вопросы отпали разом.
Мы сидели с понурыми лицами, как вдруг, Танюша кинулась к телефону и принялась обзванивать актрис её театра. Она вспомнила, что пару месяцев назад, кто-то из них ходил по гримёркам, предлагая купить у неё красивое длинное тёмно-зелёное платье с большим декольте. Муж-музыкант привёз его из-за границы, но ошибся размером. И нам повезло! Платье не было продано и таким образом досталось нашей дочери.
В назначенный день Иван появился в нашем доме, чтобы вместе с Катей поехать на свадьбу на такси, и пока жена помогала ей наряжаться, мы разговаривали. При всех своих достоинствах, ранее описанных нашей дочерью, несмотря на молодые годы, Иван оказался большим интеллектуалом и интересным собеседником. Наш разговор прервался совершенно неожиданно, когда мы вдруг услышали.
– А вот и я. Можем ехать.
С восторгом глядя на вошедшую в комнату Катю, мы оба лишились дара речи. Боже, как она была хороша! Забранные назад волосы, длинная гордая шея, глубокое декольте и белые атласные перчатки выше локтя, делали её похожей на настоящую леди, статную и обворожительную. Платье сидело идеально, а его цвет подчёркивал красоту её зелёных глаз. Здесь как нельзя лучше подошёл подарок нашей Маши. Тогда Катя впервые надела изумрудные серьги на брильянтовых бантиках. Ахая и охая, мы долго не могли ею налюбоваться, от чего дочь застенчиво краснела. Сдвинуть ситуацию с мёртвой точки помог Иван.
– Мадемуазель, нам пора. Позвольте проводить вас до кареты, – сказал он, предложив Кате взять его под руку. В ответ на такое обращение дочь тихонечко хихикнула. Иван ждал, не выходя из образа, и тогда Катя решила подыграть ему. Поочерёдно поцеловав нас в щёку, она исполнила лёгкий реверанс и сказала.
– Маменька, папенька, я покидаю вас, я еду на бал!
После чего взяла Ивана под руку, и они направились к выходу.
За эту чудесную импровизированную сценку им в след полетели наши аплодисменты. Проводив ребят до такси, ожидающее их у подъезда, мы вернулись домой.
В следующее мгновение, мысленно распрощавшись с приятными воспоминаниями, Волжанов вновь погрустнел. Услышав за дверью в приёмной чьи-то голоса, он заволновался и спросил.
– Сколько у нас ещё есть времени?
– Не волнуйся, предостаточно, продолжай, – спокойно и убедительно ответил Анатолий.
Желая успеть рассказать всё до конца, Дима заговорил очень быстро.
– Ну вот я и подошёл к главному. Именно после той свадьбы в Метрополе, с Катей стали происходить резкие перемены. У неё появилось множество новых подруг, и отказавшись от прежних обязанностей по дому, она стала часами разговаривать с ними по телефону. Ты слышал историю, когда на экстренную операцию меня привезли в институт в милицейской машине с мигалкой?
– Нет не слышал, такого мне не докладывали, – хохотнув ответил директор.
– Как говориться – смешно, да не до смеху. Я был дома. Мне могли позвонить с работы, если вдруг состояние одного из пациентов ухудшится и ему потребуется срочная операция. Ближе к вечеру в квартиру входит Катя и сразу садится к телефону. С кем-то весело разговаривая она не торопливо раздевается, игнорируя мою просьбу долго телефон не занимать. Так продолжалось более часа, когда вдруг раздался звонок в дверь. На пороге моей квартиры стояли два молодых милиционера. Оказалось, не сумев до меня дозвониться, старшая медсестра позвонила в ближайшее от нас отделение милиции и объяснив ситуацию попросила помощи. Ты думаешь наша дочь почувствовала себя хоть сколько-нибудь виноватой и извинилась? Нет! Демонстративно бросив телефонную трубку, она ушла к себе в комнату, а я от стыда был готов сквозь землю провалиться. Затем эти же ребята, с сиреной и мигалкой доставили меня в институт. Благодаря им я успел вовремя.
– Слава Советской милиции и нашей смекалистой старшой! – словно речёвку произнёс Анатолий, после чего с большой долей иронии спросил.
– Я так понимаю, чем дальше в лес, тем больше дров?
На что в ответ, Волжанов лишь молча кивнул головой.
– А что у неё с учёбой?
– О-о-о, это без проблем! Несмотря на частые встречи с подругами, на посещение дискотек и бессчётное количество дней рождения, Катя продолжает учиться на отлично, стабильно получая повышенную стипендию.
– Тогда в чём проблема? Что-то я не пойму. Учится отлично, ну нахамила пару раз, так уж сразу и трагедия? – чуть раздражённо спросил директор.
– Ты не понимаешь! Она не просто изменилась, она изменилась кардинально, при том как-то уж больно резко. Характер, поведение, внешний облик – всё стало другим, от скромности и следа не осталось. А её отношение к нам стало исключительно потребительским. Наполовину отрезав свою великолепную косу, она стала постоянно ходить с распущенными волосами, стала красить ресницы и губы. Взяла в привычку по долгу любоваться собой у зеркала. Ну это ладно, пусть. В конце концов не школьница уже. Но дальше – больше. Одетая и обутая с ног до головы, она постоянно требовала купить ей то одно, то другое, ссылаясь на сокурсниц и подруг, которые одеты куда моднее и богаче чем она. Её запросам не было ни конца, ни края. Напомнив дочери, что «печатного станка» у нас как не было, так и нет, она рассмеялась, посоветовав мне перестать работать на государственную машину и открыть свой медицинский кооператив. Ну а наше мнение, что кооперативы открывают бандиты, а работать туда идут недоучки и бездарности, она просто отвергла. С каждым днём её хамское поведение набирало обороты. Как-то утром собираясь в университет, она вышла из своей комнаты в такой короткой юбке, что у нас перехватило дух. Но Танюша, совладав с эмоциями, нашла в себе силы спокойно спросить.
– Тебе не кажется, что юбка слишком коротка?
– Пусть кривоножки скрывают свои ножки! – ответила дочь и хлопнув дверью ушла.
Вскоре Танюша заметила, что, Катя без разрешения пользуется ювелирными украшениями из её шкатулки. Потребовав от дочери объяснения, мы услышали следующее.
– Да ладно вам. Подумаешь, взяла поносить.
После этого Катя стала частенько надевать подаренные ей прабабушкой серьги. Мы пришли в ужас и, естественно, попытались объяснить, почему этого не следует делать.
– Катюша. Эти серьги нельзя носить каждый день, тем более с джинсами. Ты должна понимать – это не копеечная бижутерия. Ты не боишься, что их могут отобрать у тебя вместе с ушами? Времена то нынче бандитские.
На что дочь ответила, что рядом с ней всегда есть кто-то, кто сможет её защитить.
Дальше ещё интереснее. Если до недавнего времени для Кати было недопустимо прийти домой позже десяти вечера, то теперь, она частенько возвращалась ближе к полуночи.
Но седые волосы на моей голове появились после ночи, когда – двенадцать, час, два, а её нет! Мы обзвонили всех, кого могли, а позвонив Ивану узнали ещё одну плохую новость – они расстались. Несмотря на это, в третьем часу ночи парень примчался к нам домой. Мы не спрашивали его о причине разрыва их отношений, не до этого было. Нервно набирая номер за номером, он обзванивал университетских знакомых, но, к сожалению, безрезультатно. Я подключил все имеющиеся у меня связи в городских службах: милиция, травмпункты, больницы, морги. Нет, нигде Катя не была обнаружена. Решив напоить нас чаем, Танюша пошла на кухню и там упала в обморок. Напуганный и растерянный я бросился к телефону вызывать скорую. Долго объясняя кому-то на другом конце провода возможный диагноз, повлекший за собой обморочное состояние моей жены, я услышал вопрос.
– Мужчина, вы по профессии кто?
Придя в себя от этого вопроса, я извинился и отказался от вызова. Было ужасно стыдно.
К счастью, обморок не был глубоким, давление у неё резко упало, нервы. Приведя Танюшу в чувство, я сделал ей укол, и она уснула. Не в силах больше ждать, я решил выйти на улицу, оставив жену под присмотром Ивана. Простояв там до четырёх утра и почти околев от холода, я уже было хотел вернуться домой, как вдруг увидел иномарку, заезжающую в наш двор. Машина остановилась у нашего подъезда и.…, из неё вышла наша Катя, сопровождаемая не очень молодым мужчиной. Деликатно держа под руку, он подвёл её к подъезду. Не замечая меня, они продолжали о чём-то весело разговаривать. Мужчина открыл дверь пропуская даму вперёд и тут им пришлось наконец то заметить меня, так как я стеной встал между ними.
– Мужик, ты чего? – услышал я в тот же миг.
– Папа?! – увидев меня испуганно сказала Катя.
– Да, это я. Видите ли, я тот самый мужик, который является отцом вашей спутницы, – не скрывая возмущения ответил я.
– Извините, – пробормотал он. – Я просто хотел довести Катю до двери квартиры.
– Нет, не извиняю! Так как вы должны были это сделать часов пять тому назад, – резким тоном ответил я.
– Папа! Я не узнаю тебя! Что за тон? – нравоучительно сказала дочь, решив пристыдить меня.
– Нормальный тон, тон заботливого отца, – дерзко ответил я, сам себя не узнавая.
– Но я, я совершеннолетняя, и.… – попыталась возразить Катя, но я не дал ей этой возможности.
– Иди домой, совершеннолетняя, там и поговорим! – ответил я, запихивая дочь в подъезд. После чего, окончательно осмелев, встал спиной к двери и обратился к её спутнику.
– Советую «молодой человек», немедленно удалиться, в противном случае, буду вынужден отправить вас ко мне на работу!
– Эта фраза мне особенно удалась. Эффект был потрясающим!
Волжанов даже заулыбался, вспоминая эту ситуацию.
– Будучи во хмелю, мужик долго напрягал мозги, пытаясь сообразить, какую такую работу я имею в виду, и после затянувшейся паузы наконец спросил.
– Вы-ы что, в ми-и-лиции работаете?
Стараясь не рассмеяться, я отвечал сквозь зубы.
– Нет! Я работаю в Склифосовского! Я хирург – костолом! Желаете на себе испробовать мои профессиональные навыки? – реакция последовала незамедлительно.
– И-и-звините… До свидания, – пятясь спиной к машине пролепетал мужик. Он с трудом открыл дверь, машина долго не заводилась, видимо со страха не мог попасть ключом в замок зажигания, но в конце концов уехал.
В этот момент в кабинете раздался громкий хохот. Волжанов настолько ярко и эмоционально передал атмосферу этого эпизода, что директор был не в силах сдержаться и сбросив напряжение рассмеялся от души. Вытирая очки, забрызганные весёлыми слезами, он сказал.
– Ну Дима, ты даёшь! Видел бы ты себя со стороны. Ты и угрозы? Это же не совместимо! Довели тебя дружище, довели…
– И не говори. Я сам на себя удивился. Но не скрою – остался собой доволен.
– Продолжай, продолжай. И что ж было дальше? – поторопил директор.
– Мы молча ехали в лифте. Я смотрел в глаза дочери пытаясь увидеть в них хоть немного стыда и раскаяния, но вместо этого констатировал, что она пьяна. Войдя в квартиру и увидев Ивана, Катя тут же набросилась на него.
– А ты что здесь делаешь? – кричала она, – Ты что не понял, между нами, всё кончено!
– Глядя на неё с огромным изумлением Иван хотел что-то сказать, но передумав молча оделся и попрощавшись ушёл.
– Выяснять отношения с ней тогда было бесполезно, она себя не контролировала. Меня больше волновало состояние Танюши. Предположив, что от услышанного скандала она может проснуться, глядя на дочь как удав на кролика, я устрашающе сказал:
– Не смей шуметь, иди спать. Разговора не будет.
– Но я не понимаю в чём провинилась? – завопила она.
– Протрезвеешь, объясню, а сейчас иди спать! – настойчиво ответил я, и ушёл. Мне оставалось спать чуть больше трёх часов.
– Дима! Дима! Вставай! Мы проспали! – говорила Танюша, теребя меня за плечо. Заглянув в комнату дочери и убедившись, что она преспокойненько спит, мы собрались в считанные минуты и пулей выскочили из дома. В машине ехали молча и только на полпути заговорили о событиях сегодняшней ночи. Нащупав у жены пульс и убедившись, что самочувствие её вполне нормальное, я поведал ей историю возвращения нашей дочери. Выслушав меня, Танюша заплакала.
– Боже мой, боже мой, какой ужас, какой стыд! Так дальше продолжаться не может! С ней следует серьёзно поговорить!
– И мы решили, что этот разговор должен состояться сегодня же. Высадив Танюшу у театра, я рванул на работу. Первый раз в жизни я не просто опаздывал, я опаздывал катастрофически, более чем на час. Самочувствие у меня было, как говорит великий Райкин – мерзопакостное, и внешний вид полностью ему соответствовал. Представь себе, не бритого, помятого, бледного хирурга, у которого не соображает голова, а руки отказываются что-либо делать. Кошмар! Катастрофа! На моё счастье, рабочий день оказался удивительно спокойным. После обхода пациентов состоялось какое-то собрание, даже темы не помню, так как благополучно его проспал. Операций не было, ни экстренных, ни запланированных, таким образом я отделался лёгким испугом, но нервов истрепал… Ощущая на себе недоумённые взгляды коллег, меня поедало чувство стыда, и я пообещал себе, что такого дня в моей жизни больше не повториться!
После этого признания Волжанов опустил голову и замолчал.
– Ну и …? Как показало время, этот день регулярно продолжает повторяться? Не правда ли? – спросил директор.
– Ты прав, – не поднимая головы ответил Волжанов.
– А почему я прав? Что ты предпринял чтобы изменить ситуацию?
– Да в том то и дело, – резко оживился хирург. – Мы не в состоянии что-либо изменить! Ну не бить же её? Она не идёт на контакт. Между нами стоит не пробиваемая стена. Катя смотрит на нас стеклянными, злыми глазами и орёт.
В тот раз именно так и было. Мы решили попытаться провести переговоры в спокойной домашней обстановке, без накала страстей. Поэтому приехав домой Танюша приготовила великолепный ужин и накрыла стол в столовой. Я даже поставил бутылку вина, что принято в нашей семье исключительно по праздникам. Прихода дочери ждали долго. Она опять явилась в двенадцатом часу ночи. Сдерживая эмоции и не выказывая переживаний, мы предложили ей вместе поужинать и поговорить, но ничего не вышло. Катя не дала нам и слова сказать.
– Вы хотите поговорить? О чём? – заорала она. – Вы не считаетесь с моим мнением! Вам всё не так! Вы не понимаете, что я уже выросла! Ваши советы, ваша опека и нравоучения – мне всё это давно надоело! И если вас что-то не устраивает, то могу вообще уйти, мне есть куда!
Затем она подошла к столу, налила в бокал вина и выпив его залпом ушла в свою комнату. А утром, перед уходом заявила следующее.
– Пока я живу с вами, вы обязаны меня содержать и обеспечивать деньгами.
– Я молча достал из кошелька единственную лежащую там купюру достоинством в 25 рублей, всё что оставалось до зарплаты, и отдал ей. Даже не сказав спасибо, она взяла деньги и ушла.
Таким манером мы продолжаем жить и общаться вот уже несколько месяцев. Ожидая возвращения дочери, когда до полуночи, а когда и до утра, мы наблюдаем в окно одну и ту же картину, как из подъехавшей к нашему подъезду машины, в сопровождении мужчины выходит наша Катя. При том, что этих самых мужчин она меняет как перчатки. А на утро, сонные и измученные мы едем на работу. Силы на исходе. Танюша постоянно в слезах, а я седею, успокаивая её.
После всего сказанного Волжанов почувствовал облегчение. Выговорился, вот и полегчало. Теперь он пристально смотрел на друга, ожидая от него дельного совета.
– М-да-а-а… Вышла девочка погулять – да и заблудилась, – сказал Анатолий, постукивая пальцами по столу. – Катя прежняя и эта, «новая» – две абсолютные противоположности. Но что именно послужило причиной её перевоплощения, пока мне не понятно. Хотя… Думаю, что без влияния новоиспечённых институтских подруг здесь не обошлось. А тебе не приходила мысль поговорить с её парнем, ну с этим…
– С Иваном?
– Ну да, с ним.
– Так они же расстались.
– Так вот найди его и выясни, что стало причиной разрыва их отношений? И потом, наверняка у них существовал круг общих знакомых, которые…, – Волжанов тут же подхватил его мысль, не дав возможности высказаться до конца.
– Да, да, точно! Надо встретиться с Иваном! Наверняка он всех её подруг знает.
– Ну вот. Глядишь, что-то да прояснится. Послушай, а что по поводу этой проблемы говорят твоя мама и бабка? Они в курсе?
– Что ты! Матушка даже не подозревает, что в нашей семье идёт «война». Скрываем как можем, оберегая её здоровье. При встрече делаем вид, что существуют некие разногласия во взаимоотношениях с дочерью, но ничего серьёзного. Девочка мол выросла, ну выпендривается малость, так это пройдёт. Она верит, пока верит, но чувствую долго нам не продержаться. А у нашей Маши мы не были очень давно, вот это плохо. Боюсь ей на глаза показываться. Знаю, что сильно изменился, и она сразу поймёт о наличии у меня некой проблемы. А волновать старушку не хотелось бы. Она уже неоднократно звонила матушке спрашивая, где мол Дима? Почему у меня давно не был? Как Танюша и Катюша? А мне нечего ей сказать, нечем порадовать нашу родоначальницу. Ну даже если и расскажу, то наверняка в ответ услышу, что мы мол сами во всём виноваты, избаловали девчонку и так далее. Хотя сейчас мне вспомнилось вот что. При всей своей любви к правнучке, последние года два Маша стала как-то странно на неё поглядывать. Я замечал это неоднократно, при том не я один. Сядет бабуля где-нибудь в сторонке, съёжится, прищурится и разглядывает Катеньку, словно пытается в ней что-то найти, словно в чём-то её подозревает. Мои попытки получить от неё разъяснение по этому поводу оказались безуспешны. Она умело уходила от ответа, переводя разговор на другую тему. Согласись, это странно, а главное не понятно?
– Так поезжай к бабке и поговори с ней, только откровенно поговори. Мне почему-то кажется, что она сможет вам помочь. Твой отец, мой учитель, всегда восхищался своей матерью, считая её очень мудрой и проницательной женщиной. Он говорил, что она обладает способностью видеть в людях то, что другим не ведано. А ещё я заметил, что человек она немногословный, пустых разговоров не выносит. Но уж если что когда скажет, то в самую точку, и не поспоришь с ней, так как чаще всего она оказывается права.
– Согласен, мы тоже так считаем, за это её и любим.
– Ну вот видишь, поезжай, пока дело не зашло куда дальше. Кто знает, что вашей Катеньке в голову придёт.
– Решено! Сегодня же вечером и поеду, провожу Танюшу и сразу к бабуле в Серебряный бор. Матушка собиралась к ней ещё в начале недели, да приболела, простудилась, и машина у неё в ремонте. Поеду вместо неё. Спасибо тебе Толя за совет. Я боялся Маше на глаза показаться, оттягивал этот момент как мог, а сейчас хочется с ней поскорей увидеться и поговорить. И если б не ты, я бы до этого не додумался. Как говорится «одна голова хорошо, а две лучше». Спасибо тебе.
– Ты поедешь без Танюши?
– Да, поеду один. Она сегодня уезжает на несколько дней в Ленинград. Её подруга по хореографическому училищу работает в «Мариинке», и Танюша получила от неё приглашение на премьеру нового балета. Наконец-то за последние несколько лет у них появилась возможность повидаться. Но если бы ты знал, чего мне стоило уговаривать жену согласиться на это приглашение.
– Премьера, подруга, почему бы и нет?
– Да из-за этой «войны» она боится оставлять меня одного наедине с Катей. А ей просто необходима эта поездка. Общение с любимой подругой, премьера балета, обожаемые Невские набережные, всё это поможет ей отвлечься и отдохнуть. Эта огромная порция положительных эмоций сработает лучше всякого лекарства.
– Никаких сомнений! Так она согласилась?
– Согласилась, но как-то так… Нет уверенности, что не вернётся с полпути, я её знаю… Но если скажу, что поеду к бабуле и меня в выходной вообще не будет дома, то уедет со спокойной душой, а для меня это очень важно.
– Ну и отлично! – с облегчением сказал директор, шлёпнув руками по коленкам.
– А теперь послушай меня уже как директора, – продолжил он официальным тоном, каким всегда разговаривал с подчинёнными. – В жизни всякое может случиться, но впредь постарайся, что бы семейные проблемы не влияли на работу. Ибо для хирурга твоей квалификации это не позволительно. Есть операции, которые могут быть успешно проведены только твоими руками. И не дай Бог, если из-за твоей хандры пострадает хоть один пациент. Этого себе ты простить никогда не сможешь. Ну а как друг, скажу следующее. Проблема, возникшая в вашей семье, тебя здорово подкосила, ты выбит из колеи, чему я удивлён. Прости, но я помню, как тяжело было пережить тебе преждевременный уход из жизни сначала деда, а потом отца. Ты держался, не позволяя эмоциям взять над тобой верх. А твоя дочь, и это главное – жива и здорова. Да, на сегодняшний день существует некая проблема в ваших взаимоотношениях, так решай её! Ищи причину, проси помощи у кого угодно, верни спокойствие и счастье, которое теперь грубо нарушено. А прямо сейчас, будь добр, соберись и выйди из этого кабинета таким, каким ты был несколько месяцев назад. Тебя любят, в тебя верят, за тебя переживают. Надеюсь, ты меня понял.
Если от имени директора Анатолий говорил довольно жёстко, то поменяв тон на дружеский он говорил так искренне, так проникновенно и убедительно, что у Волжанова по спине пробежали мурашки.
– А ведь он прав! Абсолютно прав! Прав на все сто! – подумал Волжанов, и в тот же миг, на его лице появилась улыбка. Он встал и отвесив низкий до земли поклон сказал.
– Спасибо тебе, свет наш Анатолий Сергеевич!
И протянув к нему руки продолжил.
– Спаситель! Дозволь облобызать тебя, мой друг сердечный!
После чего они обнялись и долго от души смеялись.
– Ну вот, другое дело. Смеёшься, шутишь – значит пошёл на поправку, значит будешь жить, – не унимаясь от смеха сказал директор.
Неожиданно дверь открылась и в кабинет вошла секретарша.
– Извините, я стучалась, но вы так громко смеётесь.
– А-а-а, Валентина Петровна! Как дела в нашем Склифосовском царстве-государстве, всё спокойно? – спросил директор, удивляя секретаршу своим приподнятым настроением.
– Да Анатолий Сергеевич, всё в порядке. Я должна напомнить, что через час вас ждут на совещание в министерстве.
– Спасибо, спасибо, я помню. Вот сейчас избавлюсь от этого клиента, пообедаю и поеду. Вы свободны, – и секретарша ушла.
– Ну что, пойдёшь со мной обедать друг сердечный? – похлопав Волжанова по плечу спросил директор.
– Нет, спасибо, иди-ка ты сам – обедать, а я пойду в отделение. Поди обыскались уж меня, – всё в той же шутливой форме ответил хирург.
И договорившись поддерживать связь как можно чаще, друзья распрощались.
Волжанов вышел из кабинета действительно другим человеком. Нет, не прежним, не таким каким он был несколько месяцев назад, до того состояния ему было ещё далеко. Но по нему было видно, что он встал на путь возрождения. Он шёл по отделению и улыбаясь здоровался со всеми подряд. Коллеги – врачи и весь персонал хирургического отделения был приятно удивлён, заметив разницу в облике любимого начальника. На приём к директору ушёл один Димыч, а вернулся совсем другой. И не важно, что именно там произошло, важно, что это сработало и пошло на пользу их любимцу.
Из своего кабинета Волжанов позвонил матушке, обрадовав известием о желании навестить бабулю прямо сегодня. Эта идея ей очень понравилась, но больше всего она была рада слышать весёлый голос сына.
– Дима, сыночек, у тебя правда всё хорошо? – спросила она в надежде услышать подтверждение.
– Конечно всё хорошо! А будет ещё лучше!
Он говорил эти слова ощущая необыкновенную уверенность в том, что так оно и будет.
– Пожалуйста не забудь купить, что-нибудь сладкого. Ты же знаешь – наша Маша большая сластёна.
– Да – да, я помню и обязательно что-нибудь куплю.
После работы Волжанов поехал за женой в театр, откуда он должен был отвезти её на Ленинградский вокзал. Рассказав о сегодняшнем разговоре с Анатолием и о его совете поговорить с Машей, ему удалось убедить Танюшу ехать в Ленинград без всяких опасений. Они долго стояли на перроне около вагона. Обнимая жену, Волжанов убеждал её, что скоро, как и прежде всё будет хорошо.
Глава III
БАБУЛЯ ИЛИ ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР
Проводив жену, Димыч сел в свой «жигулёнок» и помчался в Серебряный бор на дачу к бабуле. Всю дорогу он думал, с чего стоит начать этот не простой разговор? И только подъехав к дому вспомнил, что забыл заехать в магазин.
– Стыдно внучок, ой как стыдно приехать к любимой бабулечке с пустыми руками, – стыдил он себя покидая машину.
В доме горел свет, слышались звуки музыки, а из трубы валил дым. Это означало, что внутри горит камин, трещат дрова и сидя за столом около патефона, бабуля слушает любимого Шаляпина. Димыч не стал ни звонить, ни стучать, помня о привычке хозяйки закрывать дом только на ночь. Не слышно открыв дверь, он увидел предугаданную им картину.
– Дорогая моя! Ты не боишься, что тебя могут украсть?
– Ой, Димка! Напугал меня! – сказала Маша, и сняв иглу с пластинки направилась навстречу внуку. – Давно уж тебя жду, а тут заслушалась, задумалась и-и-и улетела куда-то в прошлое.
Поцеловав бабулю, Волжанов обнял её за плечи и виновато произнёс.
– Ты извини меня пожалуйста, что приехал с пустыми руками. Я по дороге задумался и забыл заехать в магазин. Если тебе что надо, так я прямо сейчас съезжу, ты только скажи. И вообще, как у тебя с продуктами, пайки ещё получаешь?
– Не волнуйся, продукты у меня есть, а вот пайков больше не будет.
– Почему?
– Вчера я позвонила и спросила о причине задержки доставки мне моего пайка. На что женский голос в хамской форме ответил, цитирую дословно – «Закончилась бабуся ваша коммунистическая халява», – и повесила трубку.
– Ну да, перестройка… Говорят коммунистической партии скоро не будет. Тебе жаль?
– Нет, ни сколько. Это должно в конце концов когда-то произойти. Я знаю одно, если бы все коммунисты были такими как мой муж и сын, то поверь, мы бы сейчас жили не хуже американцев. А эти «слуги народа» только и делали, что обворовывали да обманывали этот самый народ, прикрываясь высокими словами о патриотизме. Ведь я почти ровесница века, а значит, являюсь свидетелем всех их так называемых «свершений, достижений и деяний». И кто бы после них не пришёл к власти, исправить их ошибки за короткий срок не удастся. Это большая работа для нескольких поколений. Чего это мы с тобой в политику ударились, ты же после работы. Иди мой руки, ужинать будем, – перейдя на весёлый командный тон сказала Маша.
Только сейчас Волжанов заметил, что под белой оренбургской шалью, накинутой на плечи, на бабуле одет тёмно-синий спортивный костюм с белыми лампасами. Новым образом Маши, Волжанов был «убит на повал» и рассмеявшись спросил.
