Kitabı oxu: «Игра «Жизнь» по Конуэю»

Şrift:

ISBN 978-5-4498-2869-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Елена Лобанова

Игра «Жизнь» по Конуэю*

«…В последнее время уже все не так. Временами на меня находит такое чувство, будто все, что я делала до сих пор, было неправильно, и мне страшно. Будто кругом ночь, мне снится яркий сон, я вдруг просыпаюсь и какое-то время никак не могу понять, где же настоящая реальность…».

Х. Мураками, «Мой любимый Sputnik».

Я верую в любовь! Она – наш Бог.

Сэр Элтон Джон

1
Я и Мураками

Половина первого ночи. Сижу, скукожившись в кресле, и жду, покуда брат-подросток досмотрит по телику зубодробительную комедию. «Big troubles», вроде, называется. Из серии «Тупой и ещё тупее» – классика самого одиозного голливудского жанра, изобретённого гениальным Чаплиным и бездарно загубленного его эпигонами… Какой же всё-таки ужас, что ввиду дефицита квадратных метров, гостиная служит мне спальней… Тhe end! Неужели?

– Топай спать, бродяга, – выпроваживаю я полусонного братца. Включаю комп и отворяю окно, чтобы проветрить помещение, где внятно отдаёт немытой тинейджерской шевелюрой. Убираю с подоконника цветочные горшки. Это занимает добрых пять минут, но что делать? Комнатные растения – создания нежные, а ночи в начале осени прохладные. Вожусь я со своими питомцами, словно с малыми детьми. Очень люблю их отдачу, деликатную, как солнце в сентябре. А ведь по юности кошатницей была! Но теперь смотрю на кошек, как на цветы в чужом палисаднике. Поглазела – и дальше пошла. Ибо хлопот с усатыми не оберёшься. Котов не кастрируешь, так душу ором вынут и все, как есть, углы «пометят». Ну и конечно, эта вечная головная боль: куда девать котят? Кошке, видишь ли, рожать раз в году полагается, не то – затоскует и сдохнет. Ничего себе, да, подход к репродукции? Не то, что у некоторых…

Ладно, раз уж навеяло: свела меня как-то судьба с роскошным, щедрым нуворишем: харизма бешеная, комплименты, подарки… Короче, высокие отношения. Однако стоило мне только забеременеть, как мачо немедленно сдулся. Он вздыхал и сокрушался, что не сможет свозить меня в Дубай (многочасовой перелёт опасен в моём положении), а ему бы так этого хотелось, ведь я ещё так молода и мир совсем не повидала… Ну, и тому подобное. Я избавилась от ребёнка. Смертный грех, говорите? Я в курсе… Но, на минуточку: забрав меня из абортария, мой мачо омерзительно сфальшивил, сбил боёк, после чего я перестала винить в случившемся себя одну.

_____________________________________________________________________________

* Одна из так называемых стратегических игр, придуманная в 1970 году английским математиком Конуэем. Игру проводят на плоской поверхности, разбитой на квадраты, например, на доске для игры «го». Она состоит из отдельных ходов, которые имитируют смену поколений, а переход от поколения к следующему происходит по правилам выживания, рождения и гибели.

Едва осведомившись моим самочувствием, он отвёл глаза в сторону и сообщил, что именно сейчас ему как назло надолго нужно уехать: на кону подписание крупного контракта. Некоторое время мы ещё созванивались, но в итоге, понятное дело, расстались. Прощения за то, что не дал нашему ребёнку шанса, он ни разу не попросил. Я много раз произносила эти слова вместо него и сама же отвечала: «Бог простит»…

Простил ли его по концовке Господь, неизвестно. Зато меня не простил точно. Возможно, этот камень на сердце и есть настоящая причина преследующих меня неудач? Каждый раз, когда решаю я облегчить совесть и выложить всю душу на бумаге, из-под пера выходит нечто несуразное, неправильное и корявое – не покаяние, а выспренняя мелодрама. Впрочем, это ведь не объясняет, почему в огромном, можно сказать, бездонном море печатной продукции нет ни единой, да хоть самой захолустной пристани для моих выстраданных бессонными ночами книжек? Скажете, итак всё завалено женской беллетристикой, приторной, как туалетное мыло ручной работы? И что такого? Одной писательницей меньше, одной больше…

«Ишь ты! – усмехнется читатель (если у этой книги он вообще когда-то появится), – ещё с теми запросами дамочка!». За скромников добавлю: ещё и с «приветом». Потому что, ко всему прочему, присутствует в моей жизни нечто необъяснимое, проявляясь внезапно и не к месту. Такое со многими случается, но в детстве. Как это качество во мне выжило чуть не до седых волос, не ведаю! Одна из таких, глубоко личных загадок – романы Харуки Мураками. Читаю – и никак не покидает ощущение дикого розыгрыша, этакого сальто-мортале с канвой, куда подмешаны личные мои переживания, которыми я ни с кем и никогда не делилась. Для примера: купила в «Букинисте» «Мой любимый sputnik», аккурат перед звонком в очередное издательство. И вот, что было дальше.

Некая сотрудница на том конце провода уточнила название рукописи:

– «ПрАкрити»?

– «ПракрИти», – поправила я.

– Всё равно, – в голосе женщины за тысячи вёрст слышались усталость и раздражение, – Получен отказ в публикации, двадцать восьмого числа…

– Минуточку! – изумилась я, – Как такое возможно? У меня квитанция о вручении бандероли, там двадцать девятое на штемпеле!

– Понятия не имею, – безо всякого выражения ответила сотрудница и положила трубку.

Чудеса в решете! Книге отказано в праве на существование за день до того, как в издательстве расписались в получении рукописи!

Нельзя сказать, чтобы я уж очень хорошо справилась с очередным фиаско. Просто заткнула обиде рот кляпом и взялась за Мураками. С той же целью, с какой распечатывает бутылку водки алкоголик, – пропустить стаканчик и забыться. Так вот, открываю, значит, я книгу – и хлоп! Волна адреналина пошла по венам. Вы только представьте, повествование как раз об одержимой романистке, которая всё примеривается наваять нечто грандиозное, да никак у неё не выходит. С маниакальным трепетом заглатываю страницу за страницей.

«…Когда-нибудь ты напишешь прекрасный роман. Если прочесть то, что ты уже написала, это совершенно очевидно.

– Ты в самом деле так думаешь?

– Я всем сердцем так чувствую. Правда…»

Помню в схожем порыве отчаянья, уже не зная, кому пенять на неудачу, помянула я крепким словцом небесного покровителя: «Вот скажи мне, хранитель хренов, почему одни стряпают романы, как пирожки, а другие вечно получают отказы, а потом просиживают месяцами в прострации?». Ответа на дерзкий вопрос не было годы. Так я думала, пока не наткнулась на «Sputnik». И почему-то сразу поверилось, что каким-то невероятным образом – это весточка от него, от Ангела то есть.

«– Скорее всего, ты сейчас пытаешься найти себе место в рамках нового литературного произведения. И пока ты в поиске, тебе незачем выражать свое состояние на бумаге. Наверняка так. Или же тебе просто не до этого.

– Ничего не поняла, чего ты мне тут наговорил. Скажи лучше, ты что – мысленно переносишь себя внутрь какого-нибудь произведения?

– Думаю, большинство людей на Земле так делает. Конечно, и я тоже. Если вспомнить, как устроен автомобиль, это похоже на трансмиссию. Человеку нужна такая трансмиссия между ним и жесткой реальностью. Когда внешний мир наваливается на тебя своей мощью, ты меняешь положение шестеренок в коробке передач – просто переключаешь скорость, чтобы принять этот удар легко. Так живые существа оберегают свою хрупкую оболочку. Понимаешь, о чем я?»

А с тобой, дорогой читатель, бывает? Когда ночью никак не уснуть, и ты покидаешь смятую постель, своё жилище, садишься за руль и мчишь безрассудно среди звёзд на скорости, близкой ко второй космической… Куда? Абсолютно неважно. Вся соль в движении. В жадном стремлении вырваться за круг, очерченный судьбой. ИМХО, люди делятся на две категории, которые никогда духовно не пересекутся. Одни видят преимущества человеческого звания в том, чтобы устроиться в этом мире с максимальным удобством. Другие с радостью откажутся от комфорта ради неизведанных далей и новых ощущений. Они – нарушители установленных границ, лазутчики, нелегитимно проникающие в пучину запретного. Их души глубоки, как бездна. Их разум нацелен в небо. Полубоги-полузвери…

2

Демон времени

Куда опять запропастилось вдохновение? После бурного подъёма, на одном выдохе начертанных глав – и на тебе, полнейший ступор… Сижу, гляжу на монитор, он смотрит на меня, вопросительно отсвечивая девственной белизной вордовской страницы. Скажите на милость, какая цаца эта писательская муза! И ведь ни единой зацепки, с чего бы развить сюжет. Ни знака, ни намёка, сколько в памяти не копайся…

Кстати, способность подмечать то, что от обычного восприятия ускользает, старина Фрейд признавал за параноиком: «…ибо его взор острее нормальной мыслительной способности…». Проще говоря, люди с таким синдромом наблюдательнее. Это плюс. Но они суеверны, что, конечно, – минус. Хотя совсем отрицать некоторые в нашей жизни странности, по-моему, тоже ненормально. Кому, допустим, не случалось безуспешно вспоминать что-то для себя чрезвычайно важное? Тогда как эпизоды менее значительные – с утилитарной стороны, – всплывают перед глазами со всеми оттенками запахов и красок, как будто это было только вчера, и ощущения не успели выветриться. Выходит, память чистится по какому-то неподвластному логике принципу. Дайте подумать… «Демон» Максвелла. Этот одержимый наукой британец провёл однажды мысленный эксперимент: выдумал сосуд, разделённый переборкой с отверстием, через которое молекулы должны рассортировываться: горячие налево, холодные – направо. Ну, или наоборот. То есть одна половина сосуда нагрелась бы, а другая, соответственно, остыла. Само собой, не без помощи «демона-сортировщика». Но для этого он должен что? Играть с собой в орлянку и жутко нервничать? Иначе как ему нарушить равновесие? Ещё раз подчеркну: эксперимент мысленный. То есть, на практике демонов никаких не существует, даже в термодинамике. А уж какие процессы происходят с нашей памятью, к этому вряд ли вообще кто-нибудь всерьёз подступался. Однако в том, что периодически рассудочная система даёт сбой, лично у меня сомнений нет. Воспоминания то утрачиваются, то возникают ниоткуда, в новом прочтении. И тогда, цепляясь умом за привычные вещи, с ужасом ловишь себя на мысли, что уже не понимаешь, где кончается реальность и начинается то, что лишь выглядит как реальность?

3

«Саввах фани?» или правила игры

Замуж я вышла четырнадцать лет назад. Первое время у нас была комната в общежитии. Но вскоре оттуда нас выселили. Снять отдельную квартиру в студенческом городе сложно, не говоря уже о денежном аспекте. Муж – недоучившийся студент, – пахал строителем в шарашкиной конторе, а у меня была более чем скромная зарплата помощника ответсекретаря в газете. В конце концов, дошло до того, что нам пришлось в буквальном смысле скитаться по углам. Допоздна мы бродили по улицам, поглядывая утайкой на залитые электрическим светом окна многоэтажек. Потом он провожал меня до какой-нибудь из моих приятельниц. Сам же нередко отправлялся ночевать на вокзал. О, как нам хотелось тогда родного маячка среди этих окон, чтобы возвращаться вечерами в тихую гавань, к семейному очагу! Всё так и вышло. Но только ходики судьбы отстучали положенное, как я покинула нашу с ним упакованную квартиру. Забрала лишь книги и личные вещи. Окно родного дома оказалось бесплотным миражом. И я боюсь, что упустила в этой погоне за призраком что-то свое, настоящее. Впрочем, если подумать, не я одна, а все мы играем по жизни роли, не очень-то нам самим понятные. Покорно носим прилипшие к лицам маски, похожие больше на шоры для лошадей, чтобы не озирались по сторонам. Переключи однажды ветку стрелочник, мы даже не заметим: катимся до конечной, прежде чем понять, что вовсе не туда приехали, куда хотели. А потом кусаем локти, рефлексируем, вот если бы да кабы… В этом весь Человек: усомнившись в правильности выбора, выстраивает собственную цепь предполагаемых последствий от альтернативных решений, и в том находит утешение. Моделирует обособленный псевдомирок – просто так, от нечего делать. Так поступают все люди, иногда даже сами того не замечая. Ужас же в том, что эта квази-действительность кого хочешь засосёт в воронку психических превращений. Несчастный выпадает из жизни: остается оболочка, а душа и помыслы переносятся в другую, им же сотворённую реальность. Если ты, читатель, сейчас с усмешечкой подумал, что вышесказанное к тебе не относится и что ты, слава Богу, не невротик какой-нибудь, всё-таки будь настороже. Помни, какой бы выбор ты не сделал, сомнений, скорей всего, не избежать. Ибо так уж мы устроены: полагаем, что судьба немилосердна и спрашиваем: «Саввах фани?». Почему это случилось со мной?

В 99м умер отец.

За полгода до этого я приезжала к нему в отпуск. Он был неизлечимо болен. Врачи поставили диагноз: сахарный диабет в прогрессирующей форме. Необходимы были строгая диета и хороший уход. Ничего такого одинокий старик позволить себе не мог. Когда я увидела его, у меня сердце сжалось: кожа да кости. Некогда осанистый, красивый мужчина превратился в развалину. Но он по-прежнему оставался верен себе: грубоватый и заносчивый, сложный в общении и болезненно капризный. Он как будто не признавал жестоких реалий и весь был устремлен в будущее. Хотел достроить новый дом, во что бы то ни стало кому-то что-то доказать. Ни сам недуг, ни полуголодное, нищенское существование не отрезвляли его нездорового оптимизма. В итоге, мы не нашли общий язык, рассорились, с тем я и уехала, то есть, по сути, оставила отца в ужасном положении. Буквально накануне его смерти мне приснился отчётливый кошмар: дом, где наша семья жила до развода родителей, охвачен пламенем. Какие-то незнакомые люди мечутся туда-сюда, вынося из пожарища вещи. Только мы с ним стоим безучастно, словно нас беда не касается. А потом, в какой-то момент я понимаю, что его рядом нет. Был и нет, моментально, как меняются на киноплёнке кадры.

За три последующих года вслед за отцом поумирали дед, бабушка и добродушный старичок-дурачок Андрей – бабулин брат, который нянчил меня маленькую, а когда я подросла, советовал «на летчика учиться».

Помню день, когда я стояла посреди их пустой квартиры, и неотрывно глядя в темно-синее небо, украшенное крупными звездами, думала: давно ли здесь было шумно и весело, звенели детские голоса, пыхтела на плите бабушкина стряпня? А сейчас только стопка пожелтевшей «Правды», которую читал утрами дед, пылится на подоконнике, да старая мебель громоздится по углам, как надгробия. Эта горькая немота, ощущение хрупкости и несправедливой скоротечности жизни навалились на плечи такой невыносимой тяжестью, что перехватило дыхание, и я едва не разревелась навзрыд. Но тут как будто сквозняком повеяло, наискосок от виска, и кто-то невидимый еле слышно выдохнул за спиной:

– Не бойся смерти… Она не для нас с тобой.

4 Временный союз с мамоной

Знаете, что пришло сейчас в голову? Что по сути всё великое питается токами сиюминутности. И именно это роторное вращение вокруг повседневных нужд, смены лиц и задач на сегодня, завтра, послезавтра и так далее, рождает, в конце концов, базисный смысл каждого существования – ту самую почву, на которой всходят сначала осторожные, а затем всё более и более смелые всходы.

Возьмём шопинг. Самое банальное занятие, в котором все мы, естественно, доки. Так нам хочется думать. На базарах с азартом торгуемся, нарезаем круги, сопоставляем цены. Но берём в итоге то, что «вкуснее» выглядит, ибо уже за десять минут пребывания в царстве съестных ароматов разыгрывается настолько зверский аппетит, что напрочь заглушает голос разума. Ещё более характерный пример – с гардеробом. После сомнений и внутренней борьбы таки срываешь с плечиков понравившуюся тряпицу, не соразмерную размеру кошелька. И уже на кассе, прибросив, сколько лишних денег потрачено, начинаешь тихо себя ненавидеть.

Однако поверьте, если волею судеб вы окажетесь по другую сторону прилавка, всё усложнится на порядок. Ваша совесть, какой вы знали её с рождения, станет для вас чуть ли не персоной нон-грата. Это, кстати, совершенно оправданная мера, компромисс. Не забуду, как подвизалась я в челночной торговлишке, и до чего неудобно поначалу было продавать что бы то ни было и кому бы то ни было. Хотелось раздать весь товар бесплатно и бежать куда глаза глядят. Однако со временем я усвоила и зарубила себе на носу «золотое» правило: покупатель, он уже не сосед, не приятель, не бывший сослуживец и тому подобное. И относиться к нему нужно, как к покупателю. Точка.

Я вовсе не хочу сказать, что цинизм – краеугольное качество любого предпринимателя. Есть же среди них и спонсоры, и даже (хотя, большая редкость), меценаты. Благотворительные фонды от них кормятся. Но я убеждена, что установка «Не обманешь – не продашь» действует по всей вертикали бизнеса: от мелкой бакалеи до поставок нефти и газа.

Эта скверная философия: «Покупатель – всего лишь клиент», – какое-то время выручала, но всё же мой союз с Мамоной не принёс ожидаемых плодов. Вместо прибыли и достатка, я получила сплошную головную боль и проблемы с налоговой. Видимо торговцем нужно родиться. Даже на фоне нестабильной российской экономики мои «телодвижения» по части заработать сильно напоминали полёт над минным полем на примитивном аппарате братьев Райт.

Будь рядом надежное плечо, я бы с радостью плюнула на всю эту бесполезную канитель. Воспитать в себе бизнес-вумен в принципе невозможно: либо ты по натуре хваткая и деловая, либо слабая и бесхребетная. Отсюда – нервные расстройства, нарушения менструального цикла, раннее старение и в конечном итоге – недовольство собой и жизнью. Присмотритесь внимательней к каждой такой, со сдержанным вкусом одетой, безупречно подкрашенной и во всех отношениях приятной даме – увидите запредельную грусть, скрытую в уголках чуть опущенных губ, в тонких лучиках едва заметных, хорошо замаскированных морщинок вокруг глаз. Мы, женщины бальзаковского возраста, из поколения, шагнувшего с марксизмом-ленинизмом в головах прямохонько в дичайший капитализм, – возродились там заново, как афродиты из пены морской. Всё еще молодые, но многое повидавшие; по-своему честные, но небескорыстные; великодушные, но расчетливые – чего требует от нас родительский долг. Своих детей у меня нет, но есть одно «чадо» – брат Иван, который, так уж вышло, что младше меня почти на двадцать лет.

…

Расскажу, при каких обстоятельствах появился он на свет.

…Когда тебе за тридцать, начинаешь иначе смотреть на проблему полов. Говорю от лица женщин. Если мужчины в большинстве своем успевают к этому времени перебеситься, полысеть и обрюзгнуть, то прекрасная половина человечества, наоборот, вступает в наиболее активную фазу сексуальности, набирая цвет и очарование не по дням, а по часам. Самая задерганная начальником-деспотом чиновница, самая изнуренная бытом домохозяйка, самая безнадежная феминистка-синий чулок – начинают вдруг подолгу, с задумчивым пристрастием изучать свое отражение в зеркале и приобретать разнообразные тюбики с кремами, тушь и помаду в количестве, намного превышающем разумные нужды. В результате преображенная хищница, совершенно без задней мысли, начинает ловить в свои сети всё и вся мужского пола, о двух ногах.

Такое подсознательное, я бы даже сказала, инстинктивное стремление к обновлению и встряске не обходится, конечно, без последствий. Одни отделываются легким испугом и сохраняют семью, другие же, очертя голову, бросаются в омут предосудительных отношений. Как случилось это с моей матерью. Ей было тридцать шесть, когда она развелась с моим отцом и стала жить в гражданском браке с другим мужчиной, от которого и родился Ванюшка.

Сейчас ему семнадцать. Может, оттого я хорошо понимаю мотивы многих его поступков, что собственное позднее отрочество оставило в моей душе жестокий оттиск. Два десятка лет назад разом рухнули все столпы, на которых держался мир моего детства.

Развод родителей совпал со сдачей выпускных экзаменов, а на горизонте маячила золотая медаль. Ради такого случая они изо всех сил старались поддерживать видимость нормальных отношений, но я, безусловно, чувствовала неладное.

Очень хорошо помню то время и родной дом, в котором я постепенно становилась посторонней. Между мной и домом с каждым днем усиливался холодок отчуждения. Дело было вовсе не в том, что я готовилась уехать на учебу в другой город. Видимо, догадывалась: никогда мне в эти стены не вернуться. А ещё, шестое чувство подсказывало, что виновница недобрых перемен – мать. Я помалкивала, но на любую её попытку поговорить, приласкать ощетинивалась как ёж. С отцом же я вообще мало общалась.

Сколько воды утекло, страшно представить… Многократно складывая из отрывочных эпизодов мозаику тех дней, я всей душой хочу вернуть время назад, наладить отношения с родителями и помешать их расставанию. Но умом понимаю: ничего изменить нельзя.

Моему брату суждено было родиться, и он родился. Ведь на поверку любая случайность закономерна. Каждый шаг означает выбор. И этот процесс необратим: причина – следствие – причина – очередное следствие. Данное правило касается всех, без исключения. Единственно неоспоримая справедливость на свете…